А. Кузнецов
Встреча с Михаилом
Оставалось лишь ползти, вперив взгляд в светлую тропинку впереди, где, как я предполагал, меня уже оставят в покое, не желая привлекать внимание. Шаги сзади были неторопливыми: преследователь, пожалуй, даже не хотел меня бить, ему достаточно было моего страха. Возможно, он даже не смотрел вперёд, туда, куда было обращено моё внимание, и не видел того, что внезапно увидел я.
На тропинке, метрах в двадцати впереди, стоял Михаил.
Он был без коляски и без протезов, ободранными культями опирался на гравий. Глаза его были обращены к небу, но я не сомневался, что он видит всё. Я хотел крикнуть ему «беги!» – кто знает, что могли сделать эти уроды с несчастным сумасшедшим – но не мог выдавить из себя ни звука. На секунду я даже подумал, что продолжаю спать в кафе, мне всё снится, а нога болит лишь от того, что я её отлежал, но в этот момент идущий за мной с чувством двинул по ней, и глупые мысли вылетели из головы, сопровождаемые стоном от резкой боли.
Михаил – я не понимал ещё, почему он тут оказался, но уже не сомневался, что это он – одним нечеловеческим прыжком преодолел разделявшее нас расстояние. Я попытался откатиться, мне показалось, он сейчас упадёт на меня, но его уже не было. Ещё один прыжок на обрубках ног, и он где-то за моей спиной. Раздалось тихое сопение, звук, с которым открывается кран, падение мягкого (тела?), и я почувствовал, как по моей ноге стекает что-то тёплое. Неужели они порезали меня ножом? В панике я обернулся и замер, стараясь, будто насекомое, притвориться мёртвым: Михаил лежал на человеке, очевидно, моём преследователе и… я не верил своим глазам. Остальные, видневшиеся в глубине здания, видимо тоже. Они встали и не спеша подходили к нам. Михаил отнял окровавленное лицо от лежащего бедолаги и прыгнул – теперь я видел, что в прыжке он помогал себе руками – к одному из шедших. Отвратительный тихий звук прокалываемой кожи, – и Михаил…
Я отвернулся. Кое-как приподнявшись на руках, я старался только, чтобы меня не вырвало на одежду. О том, что сейчас это произойдёт со мной, я старался не думать.
Михаил смотрел в мои глаза. Серый бездонный взгляд. Вот чего боялся отец. Я, уже готовый принять свою судьбу, прошептал:
– Михаил…
И потерял сознание.
Проснулся я на той же тропинке от яркого солнца. Нога болела по-прежнему, но я уже мог на неё опереться. Я поднялся и оглянулся: пожалуй, мне всё же это приснилось. Может, и вправду кто-то из юных дарований заехал мне по голове крепче, чем планировалось, вот и примерещилось на почве вчерашнего… Нужно было в кафе остаться, а не искать приключений. Усмехнувшись, я ощупал карманы. Телефон и деньги были при мне. Странно. Кряхтя, я решил, несмотря на некоторую робость, закрыть, как сейчас модно говорить, гештальт. Пройдя вверх, я вновь вошёл в здание. Пара стульев, две лежанки с лужей между ними. Обычный приют бомжей в тёплое время года. Ничего страшного. Несколько истерично посмеиваясь, я вышел и пошёл к тропинке: хотелось поскорее дойти до вокзала и уехать отсюда; я шёл по тропинке, старясь стереть из памяти лужу между матрасами, которой явно нечего было делать в столь жаркую погоду. Ярко-бирюзовую лужу, в которой плавали полурастворённые кости.
