А. Райро
Алекс Бринер. Последний ранг. Книга 2
Книга 2. Эпизод 5.
– Ты… Семён? – глухим голосом спросил я.
– Да, – чётко и твёрдо ответил механический голем. – А ты – сидарх?
– Да, – так же твёрдо признался я. – Ты меня вычислил.
Голем опять удовлетворенно хмыкнул.
Ну а профессор Троекуров посмотрел на меня в оторопи. Он и так сейчас был на грани безумия и истощения, но для ужаса у него всё же нашлись силы.
– О Великое Солнце… – выдохнул профессор, хватаясь за голову. – Сидарх… ты сидарх!
– Все об этом уже знают. – Я постарался его успокоить. – Вы многое пропустили, пока сидели в номере два дня, профессор. И ты, Семён.
Я буквально заставил себя воспринимать этого голема Семёном. Я не особо разбирался в алхимии и Пути Прагма, но, по большому счёту, это механическое нечто было Семёном, потому что вело себя, как он, и думало, как он.
Хотя не совсем.
К аналитическому уму и любопытству Семёна прибавилась мощная вычислительная сила. Робосыщик.
– И что же мы пропустили, Алексей? – металлическим голосом спросил Семён. – Хотя, погоди. – Его стальная рука поднялась, ладонь раскрылась, растопырив пальцы. – Я сам тебе расскажу, что случилось за эти два дня.
Он быстро оглядел меня, опять хмыкнул и выдал результат:
– Итак, ты сражался на Чёрной арене. Убил своего противника Радислава Стрелецкого. А ещё ты сказал, что Царёв мёртв. Значит, он чем-то выдал себя. Но судя по тому, что ты не удовлетворён его смертью, то он как-то выжил. А если учесть, что он не только друид, но и маг крови, то смог покинуть тело и сбежать. Верно?
Профессор теперь смотрел в оторопи уже не на меня, а на Семёна.
Я кашлянул.
– Верно.
– Но судя по тому, что ты всё же доволен в целом и не ночевал сегодня в Академии, а в кармане пиджака у тебя угадывается крупный ключ, то тебе отдали дом твоих родителей, – продолжил Семён. – Значит, ты что-то сделал. Спас людей, вероятно. Вывел их из червоточины и захлопнул её. Верно? Твоих родителей реабилитировали?
Теперь уже я посмотрел на голема в оторопи, как и профессор.
– Верно.
Семён медленно моргнул.
Я уже был готов к тому, что сейчас он скажет, что я Коэд-Дин, который натворил всяких дел ещё сто лет назад, но…
– Поздравляю, – произнёс Семён и снова моргнул.
– Твоих родителей реабилитировали? – уставился на меня профессор. – Ох, Алексей, это хорошая новость. – Он посмотрел на стального внука. – И Семён такой умница, он всё сразу понял.
Профессор даже попытался улыбнуться, но у него не вышло.
– У вас осталось около часа, дедушка, – вдруг сообщил Семён. – Судя по цвету кожного покрова, потоотделению и заторможенным реакциям, скоро вы упадёте в обморок от нервного и физического истощения.
– А?.. – часто заморгал профессор.
Я проводил его до комнаты и помог прилечь на кровать. Несчастный старик так устал, что, прикрыв глаза, сразу же провалился в сон, но перед этим всё же успел попросить меня присмотреть за внуком.
Потом я остался с новым Семёном один на один.
Еле ковыляя, он протиснулся в двери ванной и вышел в комнату. Его железные ступни при каждом шаге скребли и постукивали по полу. С одной рукой и без крышки на затылке, Семён остановился посреди комнаты и посмотрел на меня.
А я, глядя на него, не мог избавиться от воспоминаний о том, что видел в червоточине и в магазине из будущего. Там открыто продавались механические люди, даже вывеска была и даже скидки! Сразу возникал вопрос: что же такого случилось в будущем, уже через десять лет, чтобы людям понадобилось делать из себя вот такие существа?..
– Хочешь, чтобы я тебе в чём-то помог? – спросил Семён, пристально глядя на меня. – Чтобы нашёл то, что можно найти, не так ли? Но теперь без цели меня спровадить, чтобы не мешался?
Смотреть ему в глаза было тяжело.
Это были настоящие глаза Семёна, живые, человеческие.
А ещё он будто пронизывал взглядом насквозь и видел всего меня с потрохами – все мои мысли, все планы: всё, что я скрываю.
И я тоже был виноват, что любопытный парнишка стал тем, кем стал.
– Прости меня, Семён, – ответил я, не отводя глаз. – Я не думал, что ты действительно найдешь этого человека. Его настоящее имя Волот, а тело Царёва было лишь оболочкой.
Я опустился в кресло и рассказал Семёну о Волоте.
Нет, я не стал говорить, что я и есть Коэд-Дин, но то, что Волот хочет проникнуть в червоточины и ищёт к ним пути – сообщил прямо. Теперь я и сам был в этом уверен. Так же сообщил ему про то, что нашёл Чекалин, и как идёт расследование, про мумию Царёва и всё остальное.
– У Царёва остались дети и другие родственники? – спросил Семён.
Я покачал головой.
– Он двадцать лет жил один. Его жена умерла в пожаре вместе с младенцем. Это была девочка. Больше он семью не заводил. Родители тоже умерли давно, других родственников не было.
Семён слушал внимательно, смотрел на меня и, конечно, анализировал каждое моё слово, каждое движение, интонацию голоса и даже дыхание.
Не знаю, понял ли он, кто я такой на самом деле, но он замер на несколько секунд, чтобы подумать. В итоге мы проговорили ещё несколько часов. Искусственный интеллект оказался прекрасным собеседником, а в паре с Семёном – это был ещё и интересный человек.
В конце разговора он выдал, как вычислительная машина:
– Значит, как ты сообщил, в тот день на стадионе с Чёрной ареной было две тысячи пятьсот два человека. Всех установила полиция. Есть списки. Среди них и тот человек, в которого вселился Волот. Уберём погибших и тех, у кого не нашли ран, ведь обследовали всех. Маг крови, проникая в тело, всё равно оставил бы рану входа. Порез или что-то подобное.
Я кивнул.
Семён рыл в верном направлении. Я и сам про это думал. Список тех, кто был на стадионе во время поединка, мне дал Чекалин. Больше двух тысяч имён, включая работников стадиона.
Но если зарываться и проверять каждого, то уйдёт много времени.
– И ты сказал, что маг крови Волот совершил минимум девять перерождений, чтобы освоить все девять Путей магии, – добавил Семён, – а сейчас начал круг заново. Путь Дендро по второму разу пройден. Остаётся ещё восемь. С каждым новым кругом он набирает силы. И если ему нужно проникнуть в червоточины, то он будет стремиться сделать это быстрее. И в конце он придет к тебе, Алексей, потому что ты единственный маг Пути Сидарха в мире. А магию сидарха он тоже захочет усилить.
Я сразу понял, куда он клонит.
– Значит, надо помочь ему в этом, а потом поймать на приманку.
Семён моргнул.
– Верно. Но надо быть осторожным, иначе станешь таким, как я.
Сказав это, он издал странный металлический скрежет, будто рассмеялся, его рот открылся, а сам голем дёрнулся, немного отвёл голову назад и затрясся всем телом.
Да он действительно рассмеялся!
– Это что, была шутка? – усмехнулся я, глядя, как механический Семён хохочет.
– Представь себе, – ответил он, перестав дрожать и скрежетать стальными частями.
Я поднялся с кресла и протянул Семёну руку.
– Спасибо, дружище. И прости меня. Я рад, что ты жив и стал ещё более въедливым засранцем, чем раньше. У меня будет к тебе ещё одно дело, но пока помогай деду. И знай, что ты всегда можешь на меня рассчитывать.
Тот неуклюже наклонился и глянул на мою ладонь, а потом протянул свою единственную руку. Рукопожатие вышло крепким и болезненным (для меня, конечно).
– Приходи на мои похороны, кстати, – сказал Семён.
Я только открыл рот, но он опередил меня:
– И не волнуйся, помощь пока не нужна. Пусть дедушка отдохнёт. Я уже придумал, как снять с него все подозрения насчёт незаконных экспериментов и убийства меня. Для всех я умру почётной смертью, можешь не сомневаться. Мы завтра уже переедем в нашу новую квартиру с магазином. Он кстати, будет недалеко от Академии. Можешь нас навещать.
Семён указал на дверь.
– Иди-иди. Я позабочусь о дедушке. А у тебя, скорее всего, назначена встреча на шесть.
Он опять заскрежетал от смеха и добавил:
– Кстати, ты уже опоздал!..
***
Опоздал я на двадцать минут, но всё равно не стал брать такси.
Дошёл стремительным шагом – так всё равно было быстрее. Но как бы я ни спешил, всё равно заметил, что в соседний дом через дорогу переезжают новосёлы. Грузчик как раз заносил коробки, забрав их из частного АЭ-Роптера.
Процессом руководила девушка с длинной косой огненно-рыжих волос и в строгих очках.
Увидев меня, она заулыбалась и помахала рукой.
– Я ваша новая соседка! Здравствуйте!
Я кивнул и прошёл мимо, но почувствовал, что девушка всё ещё на меня смотрит.
Закрывая калитку, я бросил взгляд на дом через дорогу. Соседка уже несла коробку вместе с грузчиком и щебетала звонким голосом, рассказывая ему что-то забавное.
Когда же я вошёл домой, то сразу забыл про рыжеволосую девушку, потому что натолкнулся на угрожающий взгляд вейги Азель.
В милом платье горничной, всё такая же кудрявая и заносчивая, она сидела на журнальном столике, положив ноги на подлокотник кресла, и пришлёпывала метёлкой по ладони.
– Ты опоздал! – пропищала она. – Первый выговор!
– Я не опоздал, а дал тебе время прибраться перед занятием, – парировал я, закрывая входную дверь. – Посмотри, сколько пыли.
Она будто меня не услышала.
– Ты оставил мой коврик для практик в Академии! Второй выговор!
Вейга соскочила со стола и указала на меня метёлкой.
– Ну ничего, я сделаю из тебя дисциплинированного ученика!
– Не маши тут метёлкой, – поморщился я, – а то отберу.
Азель рассвирепела.
Она подскочила ко мне и хлестнула меня своим орудием уборки по бедру – ударить выше ей рост не позволил.
– САМ ТЫ МЕТЁЛКА, ЗАСРАНЕЦ! А ЭТО НАЗЫВАЕТСЯ ПИПИДАСТР!
Вейга запишела «Х-х-ш-ш-ш-ш-ш-ш», как кошка, и оскалилась так, будто вот-вот укусит.
Её маленькие зубки начали удлиняться и заостряться прямо на моих глазах. На лице проступили чёрные татуировки-орнаменты, ногти удлинились.
А ведь я даже не знал, что милые домохозяйки-вейги вообще умеют так злиться. Да она практически превратилась в маленького злобного вампира!
– Ты принёс мой зефир?! ДА-АЙ! – потребовала она.
Чёрт, я совсем забыл про зефир. Как-то было не до этого.
– Слушай… – Я поднял руки. – Завтра принесу тебе кучу зефира, белого, не в форме сердечек – всё, как ты лю…
Она сощурилась, а потом её метёлка… которая пипидастр, мать его… полетела в меня.
Я увернулся и орудие возмездия пронеслось мимо моей головы.
– ТРЕТИЙ ВЫГОВОР! – рявкнула вейга пискляво, её глаза пожелтели от злости, а кожа почернела.
И тут со ступеней лестницы послышался голос Эсфирь:
– Простите, а орешки подойдут? Вы что-то говорили тогда про орешки.
Вейга сразу перестала злиться, её лицо посветлело, зубы уменьшились. Она с невероятной ловкостью понеслась по ступеням к Эсфирь.
– Орешки подойдут!!!
– Тогда отмените, пожалуйста, третий выговор, – попросила Эсфирь, прежде чем вручить упаковку орешков вейге.
Та выхватила угощение, распаковала и быстро высыпала в рот всё, что там было, а потом зажевала, как хомяк.
– Хорофые орефки… – Хрум-хрум-хрум. – Ну профто отлифные… – Хрум-хрум-хрум-хрум-хрум.
Она сожрала угощение за считанные секунды и отдала пустую упаковку Эсфирь.
– Ладно, отменяю третий выговор, но считай, что твой брат практически висит на волоске от моего наказания пипидастром.
– Не надо пипидастром, – пробормотала Эсфирь, смяв упаковку в кулаке.
Но вейга её уже не слушала. Она чинно спустилась по ступеням вниз, поправляя воротничок и фартук.
– Что ж, приступим, ученик. Время не ждёт, у нас много работы. Но сначала переоденьтесь. Ваша тренировочная форма на диване.
Эту заразу как подменили.
Теперь на сцену вышла строгая учительница, а не оголодавшая маленькая вампирша.
– Я принесла с собой ещё один коврик, – она указала на пол у дивана, где лежал белый пушистый ковёр, – потому что знала, что ты всё забудешь, балбес. Итак, мы должны принять позу «Энергия-два».
Вейга уселась в позу магической йоги, очень похожую на одну из асан сидарха для гармонизации силы.
Правда, одним глазом она умудрилась заметить кое-что и пробурчала:
– Пыль под диваном… ну просто ужас, какие грязнули… – А потом поморщилась и добавила: – Мне показалось, или пахнет кошачьей шерстью? Здесь есть животные?
Вейга умудрилась уловить запах фантома, который прятался в диване!
Как она вообще смогла такое учуять? Абубакар ведь был нематериальным!..
Я вздохнул, предчувствуя тяжёлый урок, и сгрёб приготовленную форму для практики: легкие штаны и майку. Через минуту переоделся и присоединился к вейге, которая уже шумно гудела «У-м-м-м-м» с закрытыми глазами.
Потом она открыла глаза, посмотрела на меня снизу вверх и начала рассказывать, как правильно отторгать эфир.
– Ты умеешь впитывать эфир, это свойство кожи мага, а сильный маг вообще делает это очень быстро и в большом объёме. Но теперь тебе надо научиться, наоборот, отторгать энергию, чтобы не привлекать тёмный эфир к своему телу. Будь для него неуловимым, пусть он огибает тебя…
В общем, это была долгая лекция, после которой мы ещё два часа просидели в позе «Энергия-два».
На самом деле, какой бы странной ни казалась эта вейга-горничная, она говорила дело и точно знала мои уязвимости насчёт тёмного эфира.
В итоге первый урок прошёл на удивление неплохо и даже полезно.
Вейга принесла с собой в фартуке небольшой флакон с тёмным эфиром.
– Привезла с Нео-стороны, – тихо призналась она мне на ухо. – Контрабанда. С позволения начальства.
Она откупорила флакон, и оттуда полезли тёмные клубы эфира.
– Не давай ему в тебя вцепиться. Попробуй.
Вейга вскочила с коврика и медленно начала подгонять ко мне тёмный туман. Она им управляла.
Как только лёгкая дымка коснулась моего голого плеча, я сразу ощутил, как меня снова начинает истощать. Вейга уже не могла его от меня отодвинуть, поэтому просто закрыла крышку на флаконе, но то, что уже успело из него выбраться, быстро меня облепило.
– Сопротивляйся! – требовала вейга писклявым голосом. – Ты можешь!
С первого раза у меня не вышло. С десятого тоже.
Чистый эфир продолжал истощаться, а я уже был готов прекратить попытки, пока не лишился запаса. И только на одиннадцатый раз защита сработала. Совсем немного, но мне удалось оттолкнуть тёмный эфир от собственного тела.
Чёрные клубы отпрянули от меня на пару сантиметров и замерли.
– Да! Вот так! – воскликнула вейга. – Ты не безнадёжен, но на сегодня пока хватит.
Она подставила ладони, и тёмный эфир послушно впитался в её тело.
На тренировку у нас ушло три часа, за окном уже смеркалось, и вейга заторопилась.
– Не забудь завтра зефир! И орешки! – Она махнула метёлкой в мою сторону. – И не опаздывай!
Вейга не удержалась и заглянула под диван (Абу уже оттуда удрал), а потом… начала убираться!
Похоже, это было сильнее неё.
– Ненавижу нерях… – бурчала она, орудуя своим пипидастром под диваном.
Пыль волшебным образом оставалась на метёлке, будто впитывалась в неё, а вейга, вычистив под диваном, продолжила уже на подоконниках, затем схватила ведро и тряпку…
Я стоял и наблюдал, как «о-о-очень плохая уборщица» до блеска трёт стены и пол, да так быстро, будто в ней проснулось второе «Я».
– Как грязно… ну почему так грязно… – ворчала она и продолжала убираться.
Опомнилась она только через час, пока не выдраила всю гостиную, а вместе с ней – и столовую (вместе с посудой в шкафу!). Хорошо, что в библиотеке была заперта дверь, хотя вейга и туда хотела прорваться.
– Ой… – выдохнула она, уставившись на свою метёлку. – А который час?
– Почти десять вечера, – ответила ей ошарашенная Эсфирь.
– Ох, кажется, я отвлеклась немного. – Вейга тряхнула совершенно чистой метёлкой и посеменила к двери. – Всё, до скорого, господа грязнули. И завтра без зефира даже дверь не открывайте!
Она вдруг замерла, будто что-то вспомнив, и обернулась.
– И кстати, что там у вас за новая соседка? Когда я мыла окно, то заметила, как она смотрит со своего второго этажа на ваш дом…
***
В то же время на втором этаже дома напротив
Анастасия стояла у окна и наблюдала, как горит свет в окнах дома через дорогу.
Он грел её холодную душу.
В этом доме жил её враг, которого она впервые увидела вживую только сегодня днём, а до этого изучала лишь в интервью и на фото.
Белобрысый крепкий красавчик. Такого и убить приятно.
К тому же, она была одной из немногих, кто знал его секрет.
Это был Коэд-Дин. Могущественный маг прошлого. Такой же великий, как её отец. Анастасия Царёва всю жизнь, после своей ложной смерти ещё в младенчестве, жила под фамилией Баженова. Но она всегда знала и помнила, что она – дочь своего могущественного отца, Волота Чернобога, которого уже не уничтожить никому.
Даже Коэд-Дин вскоре будет бессилен перед ним.
Он ведь и сам слаб сейчас, ему нужны силы, и Анастасия предложит их, с робкой и милой улыбкой девушки-соседки. Бринер, конечно же, не откажется от лакомого куска, да и не откажет даме. Ну возится же он со своей некроманткой с синими патлами, будь она проклята!
– Ты идёшь, крошка? – послышался из кровати мужской голос.
Это был даже не грузчик, а просто парень, которого она попросила помочь за хорошую плату на рынке.
– Повторим, и я поеду, – добавил он лениво. – Я ещё в баре выпить хотел.
Анастасия опустила занавеску и обернулась.
– Конечно, милый. Повторим.
Она улыбнулась и направилась к нему, скидывая на ходу халат с голого тела. Всё, что на ней было – это цепь из серебряных когтей с ядом Анчара. Затем взобралась на мужчину, как тигрица, и жадно поцеловала. Она даже не знала, как его зовут. Это был первый встречный, который попался ей под руку.
Её ногти позеленели.
Тело наполнилось мраком Эреба.
Но мужчина даже не заметил этого – он получал удовольствие, последнее в своей жизни. Извиваясь на нём и наращивая темп, Анастасия довела его до оргазма… ей нравилось контролировать всё, даже чужое удовольствие… и чужую смерть…
Её рука выхватила из-под матраса кинжал.
Мужчина так и не узнал, что умер – так быстро это случилось: короткий и мощный удар в сердце – и всё кончено.
Анастасия подождала, пока он перестанет дёргаться, затем слезла с жертвы и облизала кровь на пальцах.
– Благодарю тебя, дружок. Ты станешь нежитью и послужишь мне – будущей великой Тёмной Госпоже. А все, кто тоже претендует на это звание, пусть сдохнут самой позорной смертью. Ни одна Ведьма не сможет тягаться со мной, ты ведь тоже так считаешь, правда?
Она пошлёпала мёртвеца по щеке.
А ещё, как всегда, ощутила неприятное, но привычное покалывание на лбу и подбородке: каждый раз, когда она радовалась, на её лице проступали уродливые шрамы, оставшиеся от наказания отца после последнего Бала Мёртвых.
Тогда она впервые ослушалась его, потому что очень хотела получить статус Тёмной Госпожи. Уже в десять лет она могла бы убить любую Ведьму на том Балу и победить. Но отец потребовал от неё не маячить лицом и не ходить на Бал, а она всё равно явилась. И тогда отец чуть не убил её за непослушание.
Десять лет прошло, но каждый раз эти шрамы болят и появляются, напоминая ей о наказании…
Она бросила мертвеца на кровати, снова подошла к окну и сдвинула занавеску окровавленным пальцем, а затем улыбнулась дому напротив.
Теперь-то она всё сделает, как хочет отец, и он избавит её от шрамов, что мучают её десять лет.
– Скоро встретимся, сосед, – прошептала Анастасия. – А потом ты уже не сможешь отказаться от моего предложения. Ведь я такая милая.
Книга 2. Эпизод 6.
После того, как вышло моё второе интервью, к нашему дому начали стягиваться журналисты и АЭ-Роптеры со съёмочными группами.
Утром во вторник Эсфирь влетела в мою комнату.
– Алекс! Ты видел?!
Когда я посмотрел в окно со второго этажа, то невольно поморщился.
– Вот нахрена они тут нужны.
– Надо говорить не «нахрена», а «ура», – деловито заметила Эсфирь, решив подвергнуть цензуре ещё и меня, а не только Абубакара.
Я ещё раз глянул на людей с камерами и вздохнул.
– Нет, именно нахрена.
Потом мой взгляд уловил яркое пятно с другой стороны дороги.
Это были огненно-рыжие волосы девушки-соседки, которая вчера поселилась в особняке напротив. Она как раз вышла из дома, обхватив целую стопку книг, и неуклюже переносила их в свой АЭ-Роптер, припаркованный во дворе.
Девушка глянула на журналистов, потом – на окна нашего дома, и продолжила возиться с книгами. Выглядела она как заядлая ботаничка.
Эсфирь сразу заметила, куда я смотрю.
– К тебе так и липнут всякие некромантки, – вздохнула она.
– Это просто соседка, а их не выбирают, – бросил я равнодушно, но всё равно запомнил номер её АЭ-Роптера.
Переезд этой девушки сюда выглядел спонтанным, потому что когда Чекалин отдавал мне документы на дом, то сразу обозначил, кто живёт рядом и вообще в этом квартале и районе Труворов Посад. И про дом напротив он сказал, что тот давно пустует, а хозяева, пожилая пара из Петербурга, не планируют его сдавать.
И тут вдруг появляется соседка.
Да ещё такая… э-э… милая.
– Может, пригласим её в гости? – неожиданно предложила Эсфирь.
Я аж брови вскинул: она никогда не предлагал позвать кого-то в гости, а тут вдруг на тебе. Видимо, она решила, что раз нас реабилитировали, то мы больше не изгои, что можно никого не опасаться, не держать ухо востро и даже возможно доверять людям. Хотелось бы мне думать так же.
– Ты же не любишь некромантов, – нахмурился я.
– Всё меняется, – хмыкнула Эсфирь. – Ты тоже не любишь некромантов, но это не помешало тебе побывать в оранжерее Виринеи.
– Так, всё. Пошли завтракать.
Я бросил ещё один взгляд на рыжеволосую девушку у соседнего дома, затем – на журналистов и отправился вниз, буквально выталкивая Эсфирь из своей комнаты.
На самом деле я понимал, что от внимания мне не уйти.
Это тоже была часть плана по восстановлению репутации рода Бринеров, так что я был готов к наплыву людей, а вот Эсфирь мне хотелось держать от этой суеты подальше. Но в столовой, за завтраком, она сразу же включила телевизор, который висел под потолком. А там…
– Первый в мире сидарх за последние десятилетия!
Эсфирь переключила канал.
– Бринеры реабилитированы…
Ещё переключила.
– Алексей Бринер закрыл очередную червоточину…
Ещё переключила.
– Изборск стал центром мировых новостей…
Ещё.
– В Еврореспублике заговорили о Бринерах…
Опять переключила.
– Стиральный порошок «Жемчуг-плюс» без запаха и цвета…
– Оставь здесь! – сразу попросил я. – Обожаю смотреть рекламу.
Эсфирь не послушала меня и снова переключила.
Там повторяли моё интервью, уже в который раз. Под звук собственного голоса из телевизора я быстро проглотил бутерброд и бекон с яйцами, запил это всё чашкой чая и вышел из столовой, оставив Эсфирь глазеть на мою физиономию в экране.
Наверное, я слишком скупо реагировал на изменения.
А вот для Эсфирь это было событие – привычный мир для неё перевернулся. Она вернулась в дом, где выросла, её больше не считают плохой и недостойной, никто не желает Бринерам смерти.
Из каждого утюга теперь вещали, что они были только исполнителями и до конца не понимали последствий, а идея открытия червоточин принадлежала Степану Стрелецкому, который уже арестован.
Двух сыновей бывшего вице-губернатора тоже задержали, как и некоторых родственников, а ещё загребли и остальных: работающих на него слуг, знакомых, друзей и прочих. Прошерстили все связи грозного Дома Стрелецких, и теперь весь народный гнев переключился на их род.
Особняк на Белом Озере, кстати, собирались выставить на продажу за гигантские деньги.
Это значило, что у меня появилась ещё одна цель – вернуть то, что было утеряно. Родовое гнездо Бринеров надо было выкупить, каких бы денег это ни стоило. Теперь в моих руках была фирма «Умное снаряжение», и я собирался расширить бизнес уже в ближайшее время.
Правда, кое-кого из Бринеров всё же реабилитировать не собирались.
Пару раз я слышал, как в новостях обсуждали, что предок Бринеров виновен в исчезновении чистого эфира сто лет назад, слышал, как произносили моё имя «Коэд-Дин» и говорили что-то насчёт моего «вероломного повышения ранга».
Выглянув в окно гостиной, я ещё раз убедился, что журналистов прибавилось. У дороги стояло уже четыре АЭ-Роптера разных телевизионных каналов, а журналисты ждали у калитки наготове.
Хорошо, что стояла охрана по периметру.
До вечера я решил никуда не соваться, а поработать дома. Мне было чем заняться. Для начала надо было проверить библиотеку – единственное место, где я не успел тщательно исследовать вещи и мебель в поисках тайника.
Мне помогал Абу. Он проверил стены и шкафы вдоль и поперек.
Тоже ничего не нашёл.
Вторую половину дня я потратил на изучение документов по бизнесу родителей Алекса, просмотрел все проекты и отчеты. Пока я возился, Эсфирь в гостиной опять читала исследования из чёрной папки.
Когда же я вернулся из цеха и лаборатории, Эсфирь соскочила с дивана и побежала мне навстречу.
– Нашла! Алекс, нашла!
Я остановился, с недоверием посмотрев на девочку. Неужели она смогла найти ключ к шифру профессора Басова? Серьёзно?
– Смотри! Тут кругляшки! – Она подскочила ко мне и показала обведённые синим карандашом круглые закорючки в шифре.
Надежда угасла так же быстро, как зародилась.
– Ну да, кругляшки. Я их уже видел, искал по ним информацию, даже учебник по криптографии прочитал. И что?
Эсфирь закатила глаза.
– А ты их считал?
– Нет, – я нахмурился, – и сколько их?
– Пятьсот! – победно объявила Эсфирь. – Пятьсот, Алекс! Ты видишь связь с числом источников чистого эфира, или я одна в нашей семье умной родилась?
Я уставился на неё.
Давно я не ощущал себя таким тупым. Ведь даже не догадался посчитать какие-то там закорючки, которых в документе была куча и все разного вида. Но Эсфирь вычленила один вид «кругляшек» и посчитала.
– Дай-ка сюда. – Я забрал у Эсфирь документы и быстро пролистал.
Был в этих документах ещё один момент, который бросился мне в глаза ещё в первый раз, но, как я ни пытался разобраться – так и не смог.
Листы были скреплены не по порядку.
Их было 30 штук, и располагались они в папке вразнобой. Сначала страница 27, потом 10, потом 7, потом 25 – и так все остальные. Вообще без системы, будто их перемешали и скрепили как попало.
И теперь я понял, что это значило.
Эсфирь заметила, что я до чего-то догадался, и улыбнулась:
– Нет, похоже, в нашей семье умных всё же двое.
Пока она бормотала насчёт моих умственных способностей, я вытащил все листы из папки и начал быстро раскладывать их по полу. Начиная со страницы 1 и заканчивая 30.
Получилось пять рядов по шесть страниц.
И на каждой странице имелись пометки синим карандашом Эсфирь. Всего пятьсот пометок на тридцати листах.
Затем я вскочил на диван и посмотрел на всё это сверху, после чего перевёл дыхание.
– Ты такая умница, Эсфирь. Даже умнее Коэд-Дина.
Она тоже забралась со мной на диван и точно так же уставилась на листы.
– И что это такое?
– Это карта, – улыбнулся я. – Карта нашего восточного полушария, Палео-стороны.
– Не поняла. Тут же просто кругляшки, листки и буквы. – Эсфирь задумалась. – Возможно, я всё же не умнее Коэд-Дина.
Я приобнял её за плечи и чмокнул в макушку.
Затем спрыгнул с дивана и немного передвинул листы, а потом принёс из библиотеки атлас с географической картой Палео-стороны. Забрав у Эсфирь синий карандаш с обгрызенным кончиком, я сделал несколько пометок – ориентировался на пометки в документах.
Я делал это пока на глаз, потому что не имел карты в масштабе, но когда обозначил все пятьсот точек, то уселся на диван и выдохнул.
Да, это была карта местонахождений червоточин.
Не знаю, как старый профессор Басов вообще смог понять, где скрываются все пятьсот червоточин и почему именно в этих точках, но надо было проверить его теорию.
Возможно, я параноик – и Эсфирь обнаружила просто «кругляшки», которые значат что-то другое, но…
В дверь неожиданно постучали.
Я быстро кинулся сгребать листы с пола, а Эсфирь отправилась открывать дверь, но сначала подождала, пока я унесу всё в библиотеку.
Спрятав в библиотечном сейфе папку с исследованиями и атлас с пометками, я вернулся в гостиную, а там уже происходила занятная сцена.
На пороге стояла та рыжеволосая соседка, держала на блюде шоколадный пирог с аппетитной вишенкой и ворковала о чём-то с Эсфирь.
Увидев меня, девушка заулыбалась и поправила строгие очки на носу.
– Простите, если я не вовремя. И без приглашения. Обычно я так не делаю, но… возможно, это старомодно, но я решила, что нужно познакомиться с соседями и угостить их пирогом. Точнее, кексом. Я приготовила его сама.
Она подняла блюдо выше.
– Надеюсь, вы любите вишнёвый кекс? Я всё утро его пекла и украшала.
Мысленно я даже усмехнулся.
То малиновый кекс, то вишнёвый.
Если честно, мне не хотелось сегодня видеть никаких гостей, но Эсфирь без сомнений впустила девушку в гостиную. Слишком уж она хотела позвать кого-нибудь в гости, а тут такая милая девушка с таким милым пирогом и такой милой вишенкой.
– Хотите чаю? – предложила Эсфирь. – Я умею заваривать очень вкусно.
Девушка даже чуть покраснела.
Она отдала блюдо Эсфирь и замялась.
– Ох, нет, спасибо, я всего на минутку. И мне не хочется вас стеснять… вы меня не ждали, я понимаю. Но я живу одна и порой… знаете… порой не к кому обратиться, если вдруг что-то… хочу завести друзей… извините, если это выглядит как-то не так…
Она закусила губу, захлопала длинными ресницами и шагнула в гостиную, после чего протянула мне хрупкую бледную руку.
– Простите, я не представилась… Меня зовут Анастасия Баженова. Я приехала из Петербурга, ищу работу, снимаю дом напротив, договорилась со знакомыми. Мы с вами уже встречались… вчера.
– Алексей, – представился я и пожал руку девушки.
Тёплую и мягкую, с аккуратными розовыми ногтями.
– Я знаю, что вы Алексей Бринер, – закивала она, задержав рукопожатие и крепче стиснув мне ладонь. – По всем каналам про вас говорят, а у вашего дома дежурят журналисты. К тому же, меня сначала проверила ваша охрана у входа. Сложно не заметить, что тут живёт знаменитость. Когда я увидела вас на улице, то поняла, как мне повезло жить рядом с вами. Если вдруг что-то случится, то вы меня спасёте.
Она рассмеялась лёгким и звонким смехом, опять кокетливо поправила очки. На её щеках появился румянец смущения.
И тут вдруг я заметил, как на лбу и подбородке девушки проявились еле заметные шрамы, а потом сразу же исчезли. И если бы я не был сидархом, то даже не заметил бы этого. Но я заметил. И шрамы были не простые, а магические.
Не знаю, что случилось с этой девушкой, но с ней точно было что-то не так.
Мне пришлось улыбнуться.
– Рад познакомиться, и спасибо за пирог.
– Я тоже очень рада познакомиться, Алексей. Но мне пора, тороплюсь на собеседование… – Девушка наконец отпустила мою руку.
Затем обратилась к Эсфирь.
– Пока, Эсфирь! Ещё встретимся! Ты такая милая!
Эсфирь помахала соседке рукой и понесла блюдо с кексом в столовую, но как только я закрыл за девушкой дверь, то сразу же крикнул:
