A..torCh
Мягкое место
Потом отломил крючковатый сук потолще и двинулся ко мне, шебурша им по мху и мелким кустикам, раскинувшимся везде на поляне, – Ща, я их спугну, и они свалят.
Я осторожно огляделась, но ждать не стала, а медленно и внимательно глядя под ноги, направилась навстречу Боре. И тут блёстки мелькнули у него позади.
– Сзади! – крикнула я так, что аж самой резануло по ушам.
Он обернулся и махнул веткой по траве. Раздалось шипение, негромкое, но чёткое и неприятной дрожью отдающееся по спине. Я передёрнула плечами, как будто стряхивая навалившийся на них испуг. Но тихое шуршание крон, почти такое же как в траве, как будто снова накрывало меня мягким пледом обволакивающего страха.
– Вот гады, совсем оборзели что ли? – озираясь, Борис подобрался ко мне, я прижалась к нему.
– Ты дрожишь, Нина, – тревожно отметил он.
Я заглянула ему в глаза, там как обычно было на что опереться. Рядом с нами была куча хвороста, что я натащила. Я выудила из неё ветку подлиннее.
– Ай да, вытащим этих, которые к нам в палатку заползли, и все вместе расшугаем эту дичь! Чтобы на ночь даже не думали приближаться!
– Точ! – его глаза блеснули огнями костра, – Зададим им!
Не знаю, кого он имел ввиду, – наших спутников или гадюк, но по-любому звучало, что надо. Я положила ветку у входа и нырнула в щель палатки.
И налетев с размаху на Никиту, повалилась вместе с ним. Его смартфон упал фонариком книзу и стало заметно темнее. Только из дальнего угла, куда забилась Ленка, слепила яркая точка.
– Я никуда не выйду, – отрезала она.
– Ну, Лен, – начал было Никита, приподнявшись, и я сразу поняла, что эти фразы уже повторялись тут с десяток раз. И неважно, что за убеждалово он вставлял в промежутки.
Поэтому сразу перехватила инициативу:
– Так народ, мы чё тут жаться по углам приехали? Давайте костёр разожжём посильнее, все гады уползут восвояси, а мы наконец-то поужинаем. Отличный план, так?! – напористо кончила я, давая понять, что вариант только один.
– Я никуда… – начала была Лена, и тут за тканью палатки с её стороны раздалось шуршание. Она поползла прочь, и тут же длинное извилистое тело бросилось на наклонную стенку рядом. Она взвизгнула и бросилась на правую сторону, и туда резко шлёпнулась ещё одна тень.
– Да что же это за хрень, – чуть не взмолилась девушка. Она сжалась посередине, от стенок её отделяло меньше метра, и с ужасом взирала на проткнувшие ткань справа четыре коротеньких серых выступа. Двумя парами – одна выше, другая ниже, Тень за ними извивалась и корчилась, не сползая книзу.
– Застряла дура, – злобно прошептал Никита и, приподняв за гриф Борину гитару, махнул ей в стенку палатки. Не ударил, а скорее пихнул, но тень стекла вниз и исчезла.
– Аккуратнее! Стойку не сбей! – крикнула я ему.
– Сама что-нибудь сделай, – огрызнулся он.
– Так я и зову вас сделать, что требуется! – тут сзади меня толкнули и, неуклюже зацепившись за Никиту, я снова повалилась с ним, растянувшись на полу. Жалобно звякнули струны гитары, и чуть хрустнул корпус.
– Вы чё тут залипли? – грубо окликнул сзади Борис, и в тот же момент мою руку, вытянувшуюся к самому краю палатки, пронзила острая боль.
– Ааа! – я не заорала, но вырвалось всё равно громко.
– Вот жопа! – громче меня орал Борис, – Они уже у входа! Никитос, срочно тащим бревно, раскочегариваем костёр!
– Надо сперва их отпугнуть тогда – я придумал!
Я поняла его идею, но, когда я крикнула, – Не урони палатку! – он уже подпрыгнул. И со всей силы топнул обеими ногами.
И земля стала проваливаться у нас из-под ног. Сперва все перемешалось, внутри скомканной палатки в куче не разобрать было где кто и что, и пропало даже понимание, где верх и низ. Все кричали невпопад, матерились и орали по-сумасшедшему. Переворачиваясь как попало и всё больше запутываясь в складках ткани, все отчаянно пытались за что-нибудь уцепиться и оттого только больше запутывали друг друга. Когда наконец хаотичное падение прекратилось, то почти на секунду все застыли, выжидая в напряжении.
И это был тягучий миг тишины, в котором слышно стало только как застонала Нинка. Я неуклюже вывернулся на звук, и столкнулся взглядом с ней лицом к лицу. Темнота была почти непроницаемой, но я различал, что её глаза полузакрыты:
– Мне совсем хреново, Никитос, – прохрипела она.
– Держись Нинка, сейчас выпутаемся, – сбивчиво зашептал я, пытаясь высвободить руки, замотанные в ткани.
– Ахаха, чёт сомневаюсь, – медленно и еле слышно произнесла она, – Если чё… потом рас-ска-жешь…
Её глаза совсем закрылись, а я, сумев высвободить кое-как левую руку, дотянулся до её лица и прикоснулся к щеке. Кончики пальцев стали влажными. Она не шелохнулась. Правой рукой мне удалось добраться до кармана, куда я сунул телефон, прежде чем подпрыгнуть; я с трудом вытащил его, так как почти лежал на нём, а встать никак не мог. Мне удалось приподняться на корточках, и я подсветил вперёд. Лицо Нины было серым, на щеках поблёскивали дорожки слёз, её правая рука была заломлена далеко за спину. Поблизости слышалось суетливое шуршание ткани. Кто-то выбирался.
Внезапно холод пробежал у меня по спине от мысли, – А если это проползают змеи? Я стал спешно осматриваться, понял, где полотнище со входом, но видел только его край, а так как всю палатку перекрутило, то выползти к нему стоило огромного труда. Но шуршание сзади придавало сил.
Потом раздался звук прорезаемой ткани. Это точно был кто-то из ребят. Я взбодрился:
– Кто там? Помогите выбраться!
– Окей, – раздался твёрдый голос Бориса, – Только фонариком поводи, а то не видать тебя, чтобы не порезал случайно.
– Меня-меня освободи, – раздалось сдавленно Ленкино где-то поблизости.
Она, вероятно, сжимала смартфон до последнего, потому что, судя по звуку, её Боря тут же принялся аккуратно вырезать из плотного плена. Тем временем, мне удалось откинуть край ткани у входа и высунуться из свёртка, в который превратилась палатка. Мы были на дне ямы, метра два-три глубиной. В неё тускло проливался свет Луны. Спрятав смартфон снова в карман, я продолжил вытаскивать и выпутывать ноги наощупь, и заодно огляделся. Стены ямы почти отвесно опускались от верхнего края, словно вырезавшего для нас кусок неба из серо-чёрной пустоты. Стенки казались рыхлыми, будто пористыми. А наверху светили яркие точки звёзд, были чуть видны верхушки некоторых деревьев. Было не понять, горит ли ещё костёр. Выдёргивая правую ногу из туго обвернувшейся ткани, я пнул что-то, и приглушённо послышался звук слабо натянутой струны.
– Ээх, – вырвалось у Бориса, – Гитаре явно капец.
Он встал, держа в правой руке выкидной нож с выпущенным широким лезвием.
– Да, похрен на твою гитару, – безэмоционально произнесла Ленка, кое-как вставая и разминая ноги, – Самим бы выбраться.
– Вот вылезем, – упрямо взглянув на неё, затвердил Борис, – Ещё вспомнишь у костра, что вот бы гитару! Особенно когда мы с Нинкой запоём.
– Нинка в отключке, – сдавленно произнёс я. Язык не поворачивался сказать то, что на самом деле нужно было сказать.
– Чегоо? – Борис ринулся в мою сторону и, бережно прощупав сквозь ткань место, где лежала девушка, прошептал, наклонившись:
– Не шевелись, – и сделал поблизости широкий разрез. А она не шевельнулась, ни на миллиметр. Я поднял ладони и прикрыл ими лицо, так что глаза только-только оставались открыты. Ленка осторожно обошла тело, которое Борис бережно вытащил из обмотавшейся ткани, будто из савана. В лунном свете черты лица Нины были мягче, чем обычно. Я привык видеть её бодрой, активной, всегда на движе. Даже когда она валялась с гриппом с температурой под 39, она дерзила Боре и троллила меня. Слабым голосом, но сил не жалея. Я, конечно, видел не раз её спящей, и сейчас более всего походило на это. Очень хотелось, чтобы так и было.
– Так, – рубанул Борис, вставая, складывая нож и запихивая его в карман, – Щас я тебе подставляю руки как ступень, – он сложил кисти в замок ладонями кверху и выставил перед собой, – Ты ступаешь сюда, потом мне на плечи, вылазишь…
Я ошалело смотрел на него, он невозмутимо чеканил дальше:
… разжигаешь костёр по-быстрому на максимум. Верёвку тащишь из багажника и спускаешь нам, понял?
– Борь, я не смогу, – вяло попытался сопротивляться я, – И все эти гимнастические штуки я уже подзабыл.
– Херня, – отрезал он, – Надо – сделаешь!
Он чуть присел, чтобы опустить руки в замке пониже. Ленка сделала от меня шаг назад. А я покорно ступил правой ногой в замок, взявшись руками за плечи Бориса. Он ровным сильным движением распрямился в коленях и подтянул руки выше, так что я и так уже очутился почти на уровне его плеч. Я различил, что земля на отвесном склоне вся источена норами, словно решето. Из них на меня пялилась тьма. Задержав дыхание, словно ныряя, я оторвал взгляд от черневших дыр, задрав голову. Решительно шагнув левой на плечо друга, я вытянул руки кверху и уцепился за край земли, с которого свисали клочья мха. Нужно было забросить руки подальше и, подтянувшись, выбраться. Но в этот момент прямо мне в лицо бросилась, шипя, из одной из нор какая-то тварь. Я отпрянул, оттолкнувшись и руками, и ногами, и меня запрокинуло назад. Инстинктивно сгруппировавшись и выкрутив тело, я мельком успел подумать, – Хоба! Ещё помню, – и сделав кривоватый оборот, вывернулся, чтобы приземлиться на ноги. Глазами я ничего не успевал уже различить, всё превратилось в смазанную картинку, словно кадр с огромной выдержкой. Где-то там, охнув, отступила в сторону Ленка. Грубо выругавшись, взмахнул руками Боря. Я, почти не замечая этого, докрутил сальто и приземлился, чётко присев и почти не покачнувшись. А мог бы и шею сломать, – успел подумать, и тут же уловил, что земля снова проседает, проваливаясь и бросая нас куда-то в бездну.
Палатка скользнула, унося меня и крепко вцепившуюся в меня Ленку, куда-то в непроглядное, но ощутимое словно труба в аквапарке. Это знакомое чувство снова вбросило щепотку детской лёгкости, и показалось на миг, что сейчас за чернотой кружащей трубы, плюхнешься в бассейн, поднимая тысячу брызг, сверкающих в ярком свете, и среди окружающего гвалта и хохота, скорее станешь выбираться на бортик, чтобы снова лезть наверх.
Палатку выдрало из-под меня, словно она за что-то зацепилась, я попытался уцепиться за неё, но не успел. Нас выбросило резко и грубо, словно швырнуло в чёрный мешок. Больно приземлившись, я ощутил, как брякнулась рядом визжащая Ленка, а потом грузно упало сверху тело Нины. Затошнило. Поднялся шатаясь, свет сверху не проникал.
Вытянули смартфоны, по колеблющемуся свету было видно, как дрожат руки. Мы стояли друг напротив друга, не решаясь ничего сказать, и только озирались по сторонам. Сверху зияла чернота трубы или тоннеля, из которого нас выкинуло, шансов залезть туда не было никаких, пара таких же по метру в диаметре тоннелей и несколько более узких уходили в стороны. Бориса не было, он провалился куда-то не сюда.
Мы снова встретились глазами, и я первая сказала:
– Пипец.
Никита кивнул, нервно сглотнув.
– Поездка просто умопомрачительная, помнишь я опасалась, что умру со скуки, а ты обещал, что не умру?
