Аалека Вальц
Фарфоровое сердце
И схватил на лету статуэтку, который Джин достал из ящика и молча бросил парню.
– Я знал. – засмеялся Алексей.
– Ты проиграл. – сказал Джин. – Спор автоматически будет ликвидирован, через официальный процесс. Я ждал, что ты сделаешь это сам…
– Мы спорили на влюбленность… а не на чпок. – Алексей дополнительно пояснил жестами.
– Серьезно? тогда ты проиграл вдвойне. – ответил Джин и подошел к двери в кабинет. Леа так долго и настойчиво ждала своей очереди, что осталась одна. Уходящие домой коллеги мило шутили про ее трудоголизм в пятницу. Девушка облокотилась плечом на дверь начальника прямо как при очереди к терапевту в поликлинике. И задумалась, поэтому когда Джин открыл дверь – не удержалась и влетела внутрь. Впервые за недели парень обнял ее в офисе, сначала придержал от падения, а потом так и оставил свою руку на талии. Они улыбнулись друг другу, Леа чуть не прыгала от счастья.
Джин подал официальные отчеты об их споре. Как он и предполагал были высокие ставки – их с Алексеем проверяли. Поэтому обоих вызвали на совещание и вынесли решение: Джин получает новую должность и новые полномочия, а Алексей будет переведен в другую страну или уволен с большими штрафами (кои специально выкатили, чтобы сотрудник не поднимал головы и соглашался на меньшее). Новую страну предложили интересную, а работу по сути ту же, поэтому парень не сильно думал и согласился. По поводу Леки известили, что она должна быть уволена в течение трех месяцев – сотрудниц, что вступают в отношения с руководителями не приветствуют в данной корпоративной структуре.
– Слушайте, – сказал Алексей высшему начальству. – Я пошел на риск и проиграл. Но ребята обхитрили меня. Они не спали. Мы спорили на влюбленность. Да как доказательство – аудиозапись сношения. Ну они мило постонали там, но мы же все взрослые люди, можем отличить трах от имитации. Она за ним бегает – вот доказательство, но вы же…
– Мистер Алексей. Приятно, что вы благородный игрок. Однако мы уже проверили мисс Леонору и факт сексуальных отношений подтвердился.
– Тц – цыкнул Алексей, а потом сказал Джину. – у**ан.
Захват
Леа сидела в ванной и терла виски. Если использовать масло лимона, то головная боль уменьшится. Ее тяжёлые волосы намокли, и пар уже давно мешал дышать свободно, но вылезать из воды не хотелось. Распаренная кожа кукожилась – боялась сквозняка. Как и сердце боялось быть отвергнутой.
Она написала ему на ночь пару сообщений, какие-то длинные рассуждения, между строк капала ее грусть, попытка укрыться от принятия. Никто не обязан любить в ответ. Лека знала, что шутки над собой вызывали жалость и желание отвернуться, а несмелые мольбы не оставлять ее (хотя бы сделать это ясно!). Ну это просто отрицание того, что все уже случилось и распалось. Джин не ставил точку, он ничего не делал и объяснял это просто – "устал, буду спать".
“Неужели я такая слабачка, что мои стенания будут наполнять подушку”? – прошептала Леа и прикрыла глаза. Никто не обязан любить в ответ.
–
Утро постучалось и мягко разбудило девушку, она собралась в отель для животных. Буквально в квартале от ее квартире стоял приют для животных, собаки, коты, попугаи и черепахи жили вместе. Волонтеры выхаживали тех, кто болен или попал в передрягу – мыли, стригли. Место было хорошим, соседи часто приходили помогать хозяевам, как и Леа. Она готовила еду, купала пушистиков и помогала администрировать сайт знакомств “Питомец”. Они создали простое приложение, похожее на человеческие социальные сети, только профиль был о животном. С ним могли познакомится будущие хозяева, назначить “смотрины” или просто помочь с пожертвованием на его лечение или содержание.
Мятные и розовые мисочки облепили пушистые мордочки, они урчали, хвостики подрагивали. Девушка погладила каждого на прощание, встала, снимая фартук. Солнечный свет напомнил ей, что морщится придет не только от яркости дня, но и искать иное занятие, которое затопит в ней дыру. Улыбнуться получалось только для этих шерстистых существ, и чувство юмора пропало.
Внутренний голос перестал шутить и иронизировать, молчит угрюмо под атакой сердечной тоски. Дела плохи, тут ни мороженное не поможет, ни слезливые фильмы. Пробито что-то важное, ведь юмор – это точка опоры. С юмором ты можешь посмотреть на себя со стороны, у тебя есть отношение к тому, что происходит, и ты конечно можешь пережить все это, придумывая смешные каламбуры. В шутке ты всегда с кем-то, с кем-то похожим или оказавшимся в такой же ситуации, с кем-то кто уже нашел выход и пришел к счастливому финалу (отсутствия мучений, конечно, а не вдруг проснувшейся любви терзающего тебя).
А если нет, если мысли похожи на баллады, и в них больше красоты, чем ударной жизнеутверждающей силы, то значит ты охвачена эмоциями. Ты в самом центре водоворота. Через него не пробиться. Воспоминание жаром прошлось по ногам – его прикосновения от икр, по бедрам, он наклонялся и лазурные волны с его татуировки вдруг вырвались. Она прикрыла глаза. Воспоминание изменилось. Прозрачными нитями волны охватывали, не давали двигаться. Она принадлежала ему, а он ей нет. Завороженная она смотрела в его глаза.
Леа вышла на улицу, козырек над дверью позволял привыкнуть к смене освещения, но она все равно закатила глаза. Напротив двери, облокотившись о фонарный столб, ее поджидал Алексей. Зеленая фланелевая куртка отлично сочеталась с пейзажем. Парень оттолкнулся ногой и выставил букет цветов как флаг перемирия.
– Рад тебя видеть. – сказал Алексей и девушка упрямо помотала головой.
– Мне приятно будет, если ты их примешь просто как … – он подбирал слова, пока Леа продолжала скептично сдерживать свое раздражение.
– А мне бы не хотелось делать тебе приятно, Алексей. – ответила она.
– Брось. Все в прошлом. Нам следует начать заново. – сказал парень. – Давай вместе забудем этого придурка.
– Давай забудем его по отдельности. – ответила Леа, этот манипулятор умел бить в слабые места.
– Ты по нему тоскуешь? Поверь, я знаю его как облупленного, он не стоит твоих слез. Парень говорил ей в спину. Он положил букет подмышку и шагал ровно вслед за девушкой, не перегоняя и не равняясь с ней пошел за девушкой.
– Неужели. А ты прямо знаешь цену моим слезам? – Леа обернулась.
– Конечно, детка…
– Не называй меня деткой.
– Как скажешь, детка, – улыбнулся Алексей, – прости, прости. Слушай, я был не прав в том, что втянул тебя. Ничего личного. Я просто терпеть не могу этого засранца. Да, конечно, он в твоих глазах умный секси парень, сильный и надежный, начальник и властный тип, при этом со своей холодной харизмой. Я все понимаю. Честно. Я не думал о тебе, когда мутил спор. Но мы познакомились ближе. И черт – я бы в жизни не повторил этого.
– Хорошо, принято. Можем теперь разойтись? – спросила Леа.
– Чего ты сердишься на меня? – удивился Алексей.
– А что я должна делать? почему ты постоянно заставляешь меня чувствовать и делать то, что я не хочу. Ты слышишь. Я отказываюсь общаться с тобой. – сказала Леа.
– Я слышу другое, детка. Ты вся в надеждах, что вы будете встречаться с этим говнюком. Но он уже и забыл про тебя. Фью… ты просто инструмент для его победы. Я об этом тебе и толкую. Ты тут упускаешь классные моменты жизни, страдая и кормя себя иллюзиями и всякие “если… а может…все будет хорошо”. А он ей живет на полную. И тоже ничего личного. Как например, к машине или компьютеру. Ты сделала…. выполнила свою роль и все. Точка. Все закончено…
Леа вдохнула глубже, чтобы не дать ему пощечину, не накричать, он трепал ее нервозность, тормошил желание поговорить про Джина – хорошо, плохо, не важно! Говорить и выплеснуть в историях боль, перефразировать случившееся, попытаться…
– “тц…он прав. Я кормлю себя надеждами”.
Она автоматически взяла телефон – сообщения Джину не прочитаны.
– Сколько раз за день ты уже проверяла его сообщения? Если бы было все хорошо, ты бы этого не делала. Не уговаривала бы себя, что один ответ на твои страницы текста – это нормально. Не жила бы по чек листу, вот он ответил. Значит через неделю я снова напишу и снова будет один ответ, а большего и не надо. Мне достаточно и бла бла…
– А может он занятой человек, у которого куча дел и он вкладывается в них, а не в эту психологическую болтовню? – Леа рассердилась.
– Занятой? – Алексей расхохотался и достал свой телефон. Ему бы еще всплеснуть руками и за сердце схватиться, а потом идти за оскаром – подумала Леа. Театральность парня отдавала второсортной постановкой.
– Смотри, я покажу тебе, чем он сейчас занимается. —
На экране телефона мелькала смена экранов с камер наблюдения. Алексей сосредоточено искал, потом остановился и повернул телефон к девушке. Вид был на затылок Джина. В кафе он обедал и смеялся среди компании девушек и парней. Очень близко к его стулу сидела красивая миниатюрная девушка, она держала руку на бедре Джина.
– Это просто смешно, Леша. – сказала Леа. – Ты считаешь, что я тебе поверю? Я тоже таких записей сколько хочешь могу создать!
– Ты думаешь я подстроил? – искренне удивился Алексей. – А ну да. Презумпция недоверия. Окей детка. Не веришь, что это в реальном времени. Напиши ему сообщение.
– Знаешь, да! – чуть не кричала Леа. – Напишу.
Дрожащими руками она еле попадала в нужные слова, ошибалась, исправляла, думала, что же написать, стирала написанное, писала вновь. Потом уже рассердилась на себя, с чего вдруг столько расшаркиваний, он даже не отвечает ей. Если будут вопросы так и скажет – разборки с Алексеем. В итоге сообщение вышло максимально тухлым: “Привет, какие планы на выходные” (а вдруг…. тц. Хватит. Это просто проверка. Да токсичное, навязчивое, с претензиями увидеться, с тем, что она не оставляет ему выбора. Плевать!).
Отправила и они, соприкасаясь плечами с Алексеем, уставились на происходящее с камер наблюдения в кафе. Джин дернулся, достал телефон быстро взглянул на экран и снова положил его в карман, рука девушки рядом вернулась на его бедро, и он мило улыбнулся ей. Алексей с приподнятыми бровями и ликующим взглядом хотел прокомментировать, но Леа перебила его:
– Ничего не доказывает. Это тоже можно просчитать.
Она снова разблокировала свой смартфон и начала звонить Джину. На экране Алексея жертва их слежки достал телефон из кармана, несколько гудков смотрел, размышляя поднимать или нет и в итоге ответил.
– Да. – сказал он сдержанно.
– Привет, кх… – Леа разволновалась. – Как ээээ дела?
– Привет, все хорошо. – ответил осторожно.
– Слушай. Так. ты можешь обернуться? – сказала все напрямую.
– Не понял. – Джин напряженно замер.
– Просто обернись и посмотри вверх, – от напряжения Леа раздраженно приказала, и Джин медленно убрал руку со своего бедра, повернулся на стуле и поднял голову.
– Леа, – сказал он тихо.
– Ничего, все нормально, я обозналась. Думала, это ты в … тренажерке… но это не ты. Хороших выходных. – и она отключилась.
–
Ближе к вечеру Джин попрощался со своими друзьями, среди которых была бывшая невеста. Они расстались, но не нежность между ними. Хотя нет, они никогда толком не встречались, просто дружили с самой школы. Родители договорились соединить семьи, но в паре у каждого были собственные представления о будущем, поэтому ради родителей ребята повстречались, обручились, а после вздохнули с улыбкой и объявили о несовместимости.
Иногда они болтали, без взаимопонимания, а больше как люди которые рассказывают новости о себе тем, кто их знал с самого маленького возраста. Джин своей нареченной невесте казался “душноватым”, слишком мало думает о статусе (при его доходах!), слишком холоден (с такой—то внешностью!), слишком много работает и мало интересуется тем, чем занимается она. Постоянно самой необходимо рассказывать, объяснять сплетни, ход мыслей. Когда-то она воображала, что они настоящая пара, но отсутствие отдачи при всех его плюсах заставляло ее скучать и будь она более ранимой, то обязательно бы интересовалась его впечатлением о своих безостановочных рассказах, но нет.
Джин, в свою очередь, играл скорее роль старшего брата, не хотел огорчать мать, девушка ему близкой не казалась. Он учился рядом с ней ответственности, любви к тем, кого не выбирают. И был в этом идеален. Не то, что с Леа. Красивая шатенка волновала его с первой минуты. Когда они встретились взглядами, молния разрядом пошла по его груди, он словил искру и сжал кулак, чтобы пожар не разгорелся.
Уже второй день он повторял сам себе обещание, что разберется и как можно мягче поговорит с Леа, про ее чувства, про увольнение, про невозможность дальше видеться. Тупик был изначально, в рамках работы опасны служебные романы, а после истории он невозможен. Вот только не сейчас. Позже, ему хотелось уединиться от шторма ее чувств. Не было сил объяснять что-то, признаваться в чувствах, которым он не давал выход. Сознание просто опустило покрывало на попытки обличать себя, нести ответственность и чувствовать себя мерзавцем, потому что обелять себя он тоже не хотел.
Он просмотрел ее сообщения и ласково ответил на какое-то, спросил как прошел ее день, выключил телефон и откинулся на подушках. Уснул быстро. И резко среди ночи вскочил, гонимый тревогой, телефон пульсировал светодиодом – куча приглашений от друзей, они зависают в барах. Нет, он не придет. Фонарный луч пятном ложился через окно.
В далеком детстве он видел слезы матери. “Почему?”, – спрашивал и холод сковывал кулаки, а что если она ответит “из-за отца”, как сможет он защитить ее, как сможет оградить… Секунды тянулись, сила трепетала между мальчишеских мышц. Большой кот вдруг протяжно мяукал и мама вытирала белоснежное фарфоровое лицо, бездонные черные дыры ее глаз возвращали душу в тело. Она улыбалась и отвечала матовым голосом – “Не волнуйся, никто не обязан любить в ответ”.
И он отворачивался к окну, чтобы теперь мать не видела его слез от бессилья. Ветвь дерева била и скрипела о мокрое после дождя стекло, и он понимал про себя одно – он хочет быть холодным, чтобы этот страх не опустошал его, не душил, не забирал его внимание от жизни.
Утром лента социальных сетей переполнялась событиями, душ смыл их из памяти сразу же. Завтрак, тренажерный зал, музыка. И он вспомнил – ответа от Леки не было.
В голове сразу замигала красная лампочка. Отсутствие ответа от девушки, которая обычно сразу хваталась за телефон в течение первых десяти минут…, но которую он игнорировал на протяжении долгих часов? Он посмотрел время ее пребывания в других социальных сетях – все датировалось вчерашним утром. Хм… Он написал ей новое сообщение, быстро сфотографировал себя и запостил историю из зала. Шел домой как на иголках. Нет. Ее просмотров нет. Тогда он позвонил… Поставил скрытый номер и позвонил опять, позвонил на домашний. “Тааак…. возможно она очень обидчивая”. Джин быстро переоделся дома, поискал доставку цветов и отправил ее к Лее, а сам помчался следом. Он проверял, дома ли она и злится на него, либо вчерашний звонок был не случайным.
Цветы так и остались перед дверью, курьер не дождался ответа, и согласно примечанию в заказе, оставил их у двери. Джин открыл дверь Леа специальным ключом и, ступая мягко, вошел. Квартира выглядела аккуратной, словно из нее вышли ненадолго. Подушка лежала валиком, все еще ожидая возвращения хозяйки. Леа никогда не оставляла бардак в доме, мысли об энтропии вещей пугала, поэтому она усмиряла хаос. Порядок занимал слишком много усилий, но без него как без дисциплины – жизнь разваливалась. Джин осмотрел кухню, ванную, долго смотрел на кровать и версии одна за другой вперемешку с вспышками воспоминаний пробегали перед взором.
