Альбина Александровна Ярулина
Дыхание Смерти
Слезы… опять эти горькие слезы,
Безотрадная грусть и печаль;
Снова мрак… и разбитые грезы
Унеслись в бесконечную даль.
Что же дальше? Опять эти муки?
Нет, довольно… Пора отдохнуть
И забыть эти грустные звуки,
Уж и так истомилася грудь…
С. А. Есенин
Взглянув на адресную табличку, размещенную на углу дома, я свернула во двор. Машин было немного, поэтому найти место для своей – труда не составило. Припарковавшись в нескольких метрах от второго подъезда, я заглушила двигатель и, откинувшись на спинку водительского кресла, в очередной раз взглянула на наручные часы – полдень. На детской площадке с цветным игровым комплексом гуляли малыши под пристальными взглядами бдительных мамочек. Две молодые девушки, покачивая коляски, сидели на скамейке о чем-то увлеченно беседуя. Дверь подъезда приоткрылась – дыхание прервалось, а сердце стало колотиться в бешеном ритме. Но тревога оказалась ложной: на улицу вышла пожилая женщина с маленькой лохматой собачонкой и направилась в сторону сквера, расположенного с торца дома.
Минут двадцать я просидела в машине, изнывая от тоски. Ожидание – самое страшное и мучительное время для меня, как оказалось. Схватив машинально пачку сигарет, валяющуюся между кресел, я чертыхнулась и коснулась рукой еще пока плоского живота. «Теперь мне стоит думать не только о себе, но и о будущем ребенке». Сунув сигареты в бардачок, я подняла взгляд на вновь распахнувшуюся дверь подъезда: на крыльце появился Ярослав с небольшой спортивной сумкой, а вслед за ним – молодая высокая девушка с большим круглым животом, который она поддерживала двумя руками снизу. Вцепившись в руль, я с силой сжала пальцы, поддавшись панике. В висках что-то застучало, подобно дятлу, пытаясь отвлечь меня от происходящего вокруг.
К подъезду подъехало такси. Ярослав открыл заднюю дверцу и помог девушке загрузиться в салон. Как только он опустился подле, машина тронулась с места. Я повернула ключ дрожащими пальцами и, вытерев потные ладони о брюки, села им на хвост. Слежка длилась недолго. Очень скоро такси въехало на территорию районного роддома и поравнялось с дверью приемного покоя. Я прижалась к обочине и приоткрыла боковое окно, рассматривая выбравшуюся из салона брюнетку. Она держалась за живот, с трудом переставляя ноги, а Ярослав, поддерживая ее под локоть, не спеша вел к крыльцу. Когда они вошли в здание, я закрыла окно и посмотрела на пыльный асфальт. То, что чувствовала я, не описать словами (по крайней мере таких слов в моем лексиконе не было). Осознать увиденное и принять его таким, какое оно есть, было практически невозможно. Мне требовалось время, чтобы прийти в себя и подвергнуть анализу то, что видели мои глаза.
С Ярославом мы прожили в баке недолгих пять лет. Не скажу, что они были безоблачными и счастливыми, но и чего-то трагического в них тоже никогда не было. Стандартный брак, как у всех. Говорить о неземной любви – глупо. Наши отношения всегда были сдержанными и порой даже прохладными: не было безумной страсти и чрезмерной нежности, но между нами всегда было чувство родства. Ярослав – родной для меня человек, с которым я всегда обретала покой и умиротворение. Он делал все, чтобы свободное время, которого было не так уж и много, мы проводили вместе. В нашей жизни была гармония и равновесие, в ней была стабильность. Вот только за последний год что-то изменилось. Что именно – сказать трудно. Может быть, – отношение друг к другу, может, – Ярослав, а возможно, – я.
Муж страстно мечтал о ребенке, а мне в первые годы совместной жизни было совсем не до этого (откровенно говоря, мне вообще было не до этого, ведь я грезила о головокружительной карьере юриста, а не о подтирании детской попы). Я помогала отцу развивать семейную фармацевтическую компанию, которая стремительно завоевывала рынок. И так как я была единственным юристом, которому папа безоговорочно доверял, работы было неимоверно много. Да и работать мне нравилось куда больше, чем сидеть дома с мужем перед телевизором или совместно готовить ужин, например. Но трагическая гибель отца кардинально изменила и меня, и мою жизнь. Я задыхалась от пустоты, которую всегда заполнял папа, ведь у нас была какая-то особая связь. В этот-то момент Ярославу и удалось каким-то загадочным, необъяснимым образом уговорить меня на рождение ребенка. Наверное, желание заполнить пустоту и выбило из меня согласие силой, которое в итоге я дала мужу. Мало того, что каждая попытка забеременеть оканчивалась провалом и одной полоской на тесте, так еще и доводила она меня практически до бешенства: заниматься сексом не для удовольствия, а для зачатия ребенка – занятие нудное и антивозбуждающее. Желая исполнить свою мечту, Ярослав добился лишь моего стабильного нежелания заниматься с ним сексом. Я намеренно стала отдаляться от него, задерживаться на работе, ну, или вообще не приезжать домой, ночуя у мамы. Дабы сохранить брак, мы были вынуждены обратиться в клинику репродуктивной медицины. Отношения лучше не стали, желание интимной близости у меня не появилось, зато появились две полоски на тесте. Муж, наверное, был рад, а вот я, не очень. Особенно теперь, когда «провожаю» его любовницу в роддом. Я не могла понять одного: почему, узнав о ее беременности, Ярослав просто не ушел к ней и не оставил попыток – простите за грубость – меня оплодотворить? Как он собирается жить дальше? На две семьи?
Постепенное осознание увиденного накануне меня подкосило. Оказалось, что даже не измена и не беременность любовницы – самое страшное, а то, что Слава каждый вечер по возвращении домой, ложился ко мне в кровать как ни в чем не бывало. Он гладил мое тело, целовал живот, обещая, что мы будем счастливы, когда родится малыш. Муж засыпал, а я, уткнувшись в подушку, плакала, из последних сил борясь с отвращением. Очень хотелось рассказать о собственной осведомленности, но так как я пока не знала, что делать дальше, была вынуждена молчать.
Периодические тянущие боли внизу живота сменились постоянным ноющим спазмом. Токсикоз, который ко второму триместру должен был сойти на нет, лишь усиливался. Я с нетерпением ждала, что проблема разрешится сама, ведь до ужаса боялась врачей еще с детства. Но само собой ничего почему-то не решалось. В общем, я как храбрый воин, взятый в плен, терпела пытки до последнего, пока у меня не открылось кровотечение и я не потеряла сознание прямо в офисе. Благо, брат забрел в мой кабинет и, наткнувшись на бесчувственное тело, отвез меня в больницу. В чувство меня привели оперативно. Врач сказал, что ребенка можно спасти, что якобы ничего страшного пока не произошло, что такое с беременными случается и все такое прочее, но я, проявив хладнокровие, запретила кого-либо спасать, кроме меня. Нет, я не была хладнокровной сукой от рождения, просто мерзкий поступок мужа и сильная боль в животе сыграли со мною злую шутку. Я в горячке подписала согласие на прерывание беременности. Об этом, естественно, узнал Ярослав. Поэтому, когда я вернулась домой, он освободил мою жилплощадь и от себя, и от своих пожитков.
Сидя в офисном кресле, я бесцельно рассматривала монитор ноутбука, уже даже и не пытаясь извлечь пользу из прочитанного, так как различить буквы и отделить строки друг от друга не могла – все плыло перед глазами. Тяжело было собраться с мыслями и настроиться на работу, когда вдруг проснувшаяся совесть решила меня помучить, не дожидаясь ночи. Дверь распахнулась – в кабинет вошел муж с папкой в руке, а я сразу же поняла, что еще немного и слово «бывший» станет обязательным дополнением к слову «муж».
– Здравствуй, София, – холодно сказал Ярослав, опустившись на кресло. – Подпиши это, – попросил он, протянув мне папку.
Я сидела неподвижно, внимательно глядя то на его недовольное лицо, то на протянутую ко мне папку. Лишившись терпения, муж пренебрежительно бросил ее на стол передо мной.
–– Я хочу развестись с тобой.
–– Да, я тоже этого очень хочу, – пробубнила я себе под нос.
– Что? – переспросил зачем-то он, ведь все прекрасно слышал.
– Ничего, – ответила я громче и открыла папку.
–– Что, даже не спросишь причину такого моего желания?
–– Нет.
– Не интересно?
–– Совершенно.
– Ты после смерти отца превратилась в законченную суку! – взбесившись, повысил он голос, не в силах больше выносить мое показное равнодушие. – Почувствовала себя большим боссом? Теперь все окружающие тебя люди – мелкие сошки?
– Угу, – глянула я на него исподлобья и опять уткнулась в бумаги, будучи очень увлеченной прочтением текста (а увлекла меня непритязательность мужа, так как я раньше не замечала за ним аскетизма).
– Уйма времени, сил и денег было потрачено на беременность, которую ты вот так запросто решила прервать без моего согласия.
– Не пойму, тебе что, потраченных денег жалко? – спросила я, поставив свою размашистую подпись на первой странице документа. Ярослав раскрыл рот от услышанного. – Могу возместить все затраты, ты только чеки в суд принести не забудь, ну, чтобы все по закону было.
–– Стерва! Ты не имела никакого морального права избавляться от моего ребенка!
–– О каком ребенке ты говоришь? – расписалась я на второй странице и снова посмотрела на пока еще мужа. – О своем новорожденном ублюдке или о эмбрионе, который развивался в моей матке из моей же яйцеклетки?
– Что ты несешь? – театрально нахмурился Ярослав, а сам-то занервничал.
– Думал, я не узнаю, что ты трахал эту малолетнюю практикантку прямо в лаборатории средь своих любимых мензурок? Весь институт уже знает! По-твоему, каково мне было слушать о ваших плотских утехах? Приятно? А каково мне было после этого заниматься с тобою сексом? Меня тошнит от тебя до сих пор!
Подписав оставшиеся страницы, я сунула листы в папку и бросила ее Ярославу.
– Я трахал ее только потому, что моя законная жена не давала трахать себя! – взбесился он, подскочив с кресла. – Решила, что я ослабел умом и не вижу, что происходит?
– А что происходит?
– Мало того, что ты никогда не любила меня, так ты еще и не хотела меня, как мужчину. Не удивлюсь, если выясниться, что у тебя все это время кто-то был на стороне.
– Зря ты судишь людей по себе. Я не изменяла тебе никогда, меня это интересовало меньше всего. Просто, заболев идеей о рождении ребенка, ты не старался ни доставить, ни получить удовольствие, совершая механические возвратно-поступательные движения, которые очень быстро надоедают. Я не видела смысла в сексе с мужчиной, который не возбуждает.
– Ты говоришь как шлюха! Тебе бы только получить кайф! А я все делал по совету опытных врачей!
– Изменял – в смысле?
– Ты невыносима! С тобой стало невозможно разговаривать!
– Да ты со мной никогда и не разговаривал.
– А о чем разговаривать-то? О твоей работе?
– Ну почему обязательно о моей? О твоей, – нагло, с вызовом улыбнулась я. – Рассказал бы мне о служебном романе, например. О сексуальном разнообразии, которого у тебя, по-видимому, было вдоволь, в отличие от меня… Фу! хоть бы презерватив додумался надеть. Или ты целенаправленно ее оплодотворил, так сказать, про запас?
– Я ненавижу тебя, – спокойно сказал Рассказов, тяжело вздыхая. – Ты не женщина… ты… – не договорив, он поднялся с места.
Я снова улыбнулась, не позабыв хмыкнуть.
– Ты хоть бы сказал, кто родился: сын или дочь?
– Дочь.
– Поздравляю, – сказала я без сарказма, искренне, и Ярослав это понял.
– Спасибо, – тоже искренне ответил он. – Прости меня, Соня, что все так закончилось.
– Главное, что все закончилось вовремя, а как – неважно.
Дверь в прошлое закрылась навсегда.
–– Так будет лучше, – сказала я, откинувшись на спинку кресла, а после подумала: «Мечта Рассказова сбылась: у него родился ребенок, а у меня даже мечты нет». – М-да…
Мне очень возжелалось погрузиться в тоскливые мысли, но появление брата не позволило даже начать погружение. Его блаженная физиономия разозлила.
–– И чего это твой благоверный с утра на людей кидается? Хочу заметить, что муженек у тебя крайне невоспитанный тип, а еще доктором наук называется, – с укором заметил Антон, усаживаясь в кресло.
– Во-первых, он кандидат наук, а не доктор, во-вторых, «муженек» бывший.
–– Как это – бывший? Ты шутишь?
–– А похоже, что я шучу?
–– Похоже, что нет, – пожал Тони плечами. – Ну и сволочь! Бросить жену в такой момент!
–– Оставь его, пусть катится к чертям. Так будет лучше.
–– Кому так будет лучше? – не оценил моего спокойствия брат.
–– Мне уж точно, – отмахнулась я, желая покончить с этой темой раз и навсегда. – А ты чего шатаешься без дела? Пришел позлить меня?
– Вообще-то, поговорить о деле.
–– Ну так говори.
–– Да ладно, это не срочно, – тут же махнул Тони рукой, – позже поговорим… Слушай, а у него что, баба есть, да? – как-то заговорщицки прошептал он и даже наклонился немного вперед.
–– Не знаю, – солгала я, скорее всего, машинально. – Мне это неинтересно. Хочешь, его спроси. Если говорить не будешь, тогда иди. У меня нет желания трепаться впустую.
Тони положительно кивнул и вышел из кабинета, но тут же вернулся, не обладая терпением с детства.
–– Это снова я.
– И неудивительно.
–– Все же решил поговорить сейчас. Чего медлить-то? – сел он в кресло, закинув ногу на ногу. – Слушай, Софи, тут на меня вышел надежный, уважаемый человек и предлагает нам сотрудничество.
–– Еще один аптекарь?
–– Да нет, – отмахнулся Антон, – если я правильно понял, его готовая продукция не интересует.
– В смысле – не интересует?
– В прямом смысле – не интересует.
–– Он в курсе, что у нас тут не хобби рум и товара «Сделай сам» нет?
– Ха-ха, очень смешно, – пробубнил брат.
– Так чего же он хочет?
– Тут такое дело… – замялся он. – Я, короче говоря, сам не совсем понял, чего он хочет. Человек этот назначил на сегодня тебе встречу…
–– Мне? – опешила я.
–– Ну а кому? Во-первых, он хочет обсудить с тобой какие-то юридические нюансы, а во-вторых, я же все равно без тебя не в праве принять решение.
–– Это хорошо, что – не в праве, правда? Спасибо отцу.
–– Снова? – вздохнул Антон. – По-моему, я уже всем доказал, что могу быть серьезным и ответственным.
–– Ну да, – согласно кивнула я, улыбнувшись, – ты можешь быть серьезным и ответственным, а можешь и не быть.
–– Думаешь, это очень остроумно?
–– Думаю, да. Хорошо, вот ты согласился на встречу с каким-то странным типом, который непонятно чего хочет, не посоветовавшись со мной. Разве так поступают серьезные и ответственные люди?
–– Во-первых, никакой он не странный, а весьма известный человек в городе, а во-вторых, я здесь как раз для того, чтобы посоветоваться с тобой.
–– Правда? – приподняла я брови. – И на какое время назначена встреча?
–– На восемь вечера.
–– Ну вот, говоришь, что пришел посоветоваться, а сам уже обо всем договорился и наверняка пообещал, что я непременно приеду на встречу.
–– Софи, ты издеваешься надо мной? Пойми, я не мог ему отказать.
–– Интересно, кому это ты отказать не мог?
–– Соломонову.
–– А кто это?
–– Ты не знаешь Соломонова? – не поверил Тони.
–– Прости, а должна? На кой черт мне знать каждого хмыря этого города?
–– Все знают, – пожал он плечами, как мне показалось, от растерянности.
– Знают что?
– Что Соломонов успешен и богат, что имеет влияние в определенных кругах…
– Стесняюсь спросить, а к нашему неопределенному кругу он отношение какое имеет?
–– Ты невыносима! – разозлился брат на мои глумливые слова. – Ровно в восемь жду тебя в ресторане «Бархат». И не вздумай опоздать или не явиться!
–– А если все же вздумаю, например, не явиться?
–– У меня возникнут лишние и никому ненужные проблемы, – вздохнул он. Антон подошел к двери и уже был готов покинуть кабинет, но, обернувшись, спросил: – Ты как себя чувствуешь?
–– Нормально, а что?
–– Да ничего, просто ты неестественно бледная. Может, тебе к врачу сходить?
– На кой мне к нему ходить? – испуганно спросила я, чувствуя, как холодеют руки.
– Ну не знаю, может он пропишет что-нибудь от бледности… витамины, например.
Я приподняла брови.
– Ладно, смотри сама. Все, я уехал на производство. В восемь жду.
–– Угу, надеюсь, дождешься.
Припарковавшись напротив большого окна ресторана, я обессиленная выбралась из салона и осмотрела ярко освещенный зал сквозь натертое до блеска стекло. Людей было немало, большинство столиков занято. «Странно, чем привлекают людей подобные заведения?» – думала я, наблюдая за снующими туда-сюда официантами. Я вот, например, терпеть не могу подобные рестораны: пафос, напыщенность и необоснованно завышенные цены. Повара – дилетанты. Обслуживающий персонал, будто бы окончивший курсы хороших манер где-то в Англии, ничего, кроме раздражения, не вызывал. И еще – невкусная еда, деловые рожи за столиками, живая музыка мини-оркестра, которому самое место в московском метро на станции «Площадь Революции» тоже порядком раздражали.
Я ухватилась за золоченую ручку, брезгливо скривившись (ну абсолютно всё в этом заведении мне не нравилось).
– Кто мог додуматься назначить деловую встречу в подобной пафосной дыре? – бубнила я, с трудом открывая тяжеленную дверь.
Войдя в помещение, я осмотрелась: легкие белые тюли в дуэте с золотистыми портьерами создавали эффект безвкусной дешевой роскоши, серый паркет под ногами вообще не вписывался в цветовую гамму интерьера, гигантские люстры из хрусталя и золота свисали, как сталактиты, с потолка, а белоснежные стены напоминали стены лечебницы. Пока я рассматривала оформление ресторана после недавнего ремонта (как оказалось, абсолютно бесполезного и ничего кардинально не изменившего, по крайней мере, в лучшую сторону уж точно), ко мне справа подкралась девушка в форме чем-то походившей на школьную и, дружелюбно улыбнувшись, спросила с чрезмерной и ненатуральной вежливостью:
–– Добрый вечер, вы бронировали столик?
–– Я что, похожа на сумасшедшую?
–– Что?
–– Ничего. Меня ждут.
–– Прости, задержался, – сказал вовремя подоспевший Антон, взяв меня под локоть. – На производстве, как всегда, проблемы. Ты представляешь, эти полоумные идиоты по ошибке сыпанули аскорбинку в малиновый сироп от кашля – и он посинел. Удивительно, да?
– Удивительно что? Что он посинел? Или что на производстве лекарственных препаратов допускают ошибки?
– Что там работают полоумные идиоты, – хихикнул брат.
– Да, согласна, это и впрямь удивительно. А еще что удивительно, так это то, что ты целыми днями там ошиваешься, а толку – ноль? – вздохнула я, подсчитывая в уме убытки.
– Я нашего министра обхаживаю целыми днями, – недовольно сказал он. – Зачастил на производство. Все вынюхивает что-то… крайне неприятный тип. Улыбается, кивает, любезничает, а сам высматривает, к чему бы придраться.
– Ну и пусть себе высматривает на здоровье, у нас не к чему придраться. Или есть? – с подозрением я посмотрела на брата.
– Нет, не к чему, – он спешно замотал головой, подпитывая возрастающее подозрение.
– Хорошо, если так. И большую партию они испортили?
– Внушительную.
– Вот премию им в этом месяце пусть и выдадут сиропом. Гляди, и кашлять перестанут, и пополнят запасы аскорбинки в организме – двойная польза. А деньги только портят людей.
– Софи, это жестоко.
– А халатность на рабочем месте не жестоко? Утилизируйте сироп срочно, пока надзорные органы не нашли этот кошмар! Я оправдываться перед ними не собираюсь и штраф платить, между прочим, тоже.
– Куда утилизировать?
– Куда угодно. Спустите в канализацию: крысам тоже кашлять вредно, да и сладкое они любят.
– Понял! Будет сделано!
Тони вел меня в сторону приватных кабинок, держа крепко за руку. «Еще лучше, – покорно следуя за ним, думала я. – Мало того, что меня практически обманом заманили в это отвратительное местечко, так сейчас еще и заведут в эти жутчайшие приватные кабинки, в которых уединяются проститутки с клиентами». Брат тем временем остановился у одной из дверей, повернувшись ко мне.
–– Тебе плохо? – испуганно спросил он.
–– Очень! Ты куда меня припер?
–– Ты снова бледная, – игнорировал вопрос Антон. – Тебе обязательно надо обследоваться. Ладно, после поговорим, – он распахнул дверь, пропуская меня вперед.
На с-образном диване, взявшем в осаду небольшой одноногий столик, сидел мужчина в светлом пиджаке, что-то увлеченно рассматривая на экране мобильного, но, стоило мне войди в помещение, как он тут же поднял на меня взгляд. Я замерла на месте, уставившись на его лицо (почему-то оно показалось знакомым). «Нет, не показалось, – подумала я. – Я точно видела этого человека раньше, но где и когда? Надо непременно вспомнить!» Брат прижал ладонь к спине и аккуратно подтолкнул меня вперед, ближе к столу.
– Добрый вечер, Артур Валерьевич, – шагнув вперед, Антон протянул руку мужчине.
Тот подскочил с места и моментально оказался напротив нас.
– Добрый вечер, – о-очень уж нехорошо улыбнулся этот Артур, покосившись на меня.
Мужчины обменялись рукопожатиями.
– Мы не заставили вас долго ждать? – с волнением произносил слова брат, явно испытывая дискомфорт в присутствии этого человека, не вызывающего у меня положительных эмоций абсолютно.
– Нет, я сам только минут пять как приехал, – отвечая Тони, он продолжал поглядывать в мою сторону, тем самым вызывая волнение.
«Где я могла видеть этот нехороший пепельный взгляд?» – продолжала я усердно копаться в памяти.
–– Антон Александрович, пожалуйста, представьте меня вашей сестре, – попросил Артур, а я перестала дышать, наконец-то вспомнив эти бесцветные жуткие глаза.
Несколько лет тому назад я столкнулась с этим мужчиной в коридоре офиса. Он как ошпаренный выскочил из папиного кабинета, чуть было не сбив меня с ног. Мне еще тогда показалось, что этот Артур прошипел мне в спину что-то оскорбительное, но значения этому я не предала, решив, что мне просто показалось, да к тому же отец был на взводе, мгновенно переключив мое внимание на себя. Немного позже я узнала от секретаря, что их разговор длился всего лишь минут десять, но даже за столь непродолжительное время Артур смог довести отца практически до бешенства. Он попросту прогнал его прочь, после чего и произошло наше столкновение. Мне тогда, помню, тоже влетело от папочки, но за что влетело – я так и не поняла. Вообще-то, отец был очень спокойным человеком. Флегматический темперамент не позволял ему выходить из себя. Дабы ввести папу в состояние крайнего исступления, надо было выложиться на полную, и Артур, похоже, хорошо постарался. Спустя полгода после их скандала отец погиб: поздним вечером темный внедорожник, несущийся на неимоверной скорости, сбил его на парковке бизнес-центра. Скончался отец мгновенно от черепно-мозговой травмы несовместимой с жизнью. Сомнений в том, что это умышленное убийство, еще и вероятнее всего заказное, ни у кого не возникло. А я, пребывая в состоянии шока, ни разу не вспомнила ни об этом странном Артуре, ни об их скандале. «А что, если эти события как-то связанны между собой?» – промелькнула пугающая мысль в голове. Я вздрогнула.
–– Соломонов Артур Валерьевич, – представил его Тони, глядя на меня и указывая рукой на него. – Артур Валерьевич, моя сестра Рассказова София…
–– Астрова София Александровна, – перебила я брата, взглянув на него с откровенным недовольством.
Соломонов недоверчиво покосился на Антона.
–– Да, – кивнул тот поспешно, – Астрова. Совсем забыл, что Софи развелась, – добавил брат, заслужив от меня еще один нехороший взгляд.
– Трепло, – неодобрительно прошипела я.
Артур протянул мне руку, а я, раздраженная некомфортной ситуацией, лишь взглянула не нее с заметным пренебрежением.
–– Присаживайтесь, – указал он на диван рукой, не удостоившейся моего рукопожатия.
Я присела на самый край, не собираясь задерживаться ни в этом жутком месте, ни в этой жуткой компании.
– Софья Александровна, – Артур опустился напротив и вновь поместил на меня свои черно-белые глаза, – я могу угостить вас чаем или кофе?
– Нет, не можете, – невежливо пробубнила я. – Предлагаю перейти непосредственно к делу.
–– Как вам будет угодно, – с какой-то странной насмешкой сказал он и тут же достал из внутреннего кармана блокнот и ручку. – Значит так… – деловито произнес мужчина и принялся что-то писать на чистой странице, иногда поглядывая на меня. Несколько секунд – и он спрятал ручку за полу пиджака. Серые глаза опять сфокусировали зрачки на моем лице. – Мне необходимо вот это, – Артур вырвал лист из блокнота и протянул его мне, добавив: – О цене, я уверен, мы договоримся.
Я взяла лист и опустила на него глаза, пытаясь прочесть весьма неразборчивые буквы: «фентанил, морфин, бупренорфин, омнопон». Взглянув на брата, я прищурила глаза, пытаясь рассмотреть на его физиономии признаки невменяемости, неадекватности, идиотизма или еще какого-либо душевного недуга, заметного невооруженным глазом. Как он мог позвать меня на встречу с человеком, который способен сделать подобное предложение? Антон ведь прекрасно знает, что я никогда не поддамся на подобные провокации, что никогда не приму предложение, нарушающее закон.
–– Почерк неразборчивый, – качая головой, я вернула лист Артуру, – ничего непонятно.
–– Да все вам понятно, – раздраженно сказал он. – Софья, я предлагаю вам очень и очень большие деньги.
–– Хм, а зачем они мне на зоне? На позвонить или на покурить?
– Зона тут совсем ни при чем, – очередная насмешливая улыбка попыталась прикрыть его раздражение. – Я предлагаю вам безопасную сделку. Все это абсолютно законно.
– Продажа того, что вы тут мне нацарапали очень даже неразборчиво, незаконна! – возразила я, разозлившись. – Вон там, – ткнула я пальцем в сторону двери, – государство и его полномочные органы, к которым вы завсегда можете обратиться со своим сомнительным предложением, от которого, извините за прямоту, за километр несет криминалом, а я закон не нарушала, не нарушаю и не планирую нарушать! – подскочила я с места.
– Какой криминал? – ненатурально удивился Соломонов. – Все решается именно там, куда вы меня и послали только что. Мне просто нужен посредник.
– Посредник? – замерла я у двери, обернувшись. – Ну что же вы сразу-то не сказали, что вам и вашим коррумпированным дружкам-чиновничкам нужен посредник? Да я бы с радостью пожертвовала ради вас своей свободой… – начала я воодушевленно, но резкое головокружение как-то неожиданно шарахнуло обухом по этому воодушевлению, вынудив замолчать. – Я никогда на это не пойду, – подвела я черту и в спешке распахнула дверь, выскочив из кабинки.
–– Пойдете! – уверенно кинул мне вдогонку Артур.
Меня аж передернуло от его безразмерной самоуверенности.
–– Мерзкий тип, – буркнула я себе под нос и жадно вдохнула свежий воздух.
«И как только братика угораздило связаться с этим Артуром? Неужто он не знает, что будет, когда все вскроется? – думала я, стремительно приближаясь к машине. – Наша компания под строгим контролем госорганов, ведь для создания некоторых групп препаратов используются наркотические вещества, которыми и мечтает завладеть этот обезумевший Артур. Неужели он не понимает, что нереально получить то, что мы и так получаем в очень ограниченных количествах, да еще и отчитываемся за каждый полученный и использованный грамм?»
Я села в машину и, опустив руки на руль, вздохнула. В голове загудело, а перед глазами все поплыло. Боль безжалостно сдавила виски. Я опустила голову на руки и всего лишь на миг прикрыла глаза, мгновенно куда-то провалившись. Пассажирская дверь распахнулась – я, вздрогнув, подняла голову. Тони плюхнулся в кресло и виновато заглянул мне в глаза.
– Соня, я не знал, клянусь. Соломонов просто попросил меня организовать встречу с тобой.
Я вздохнула, понимая, что сил выяснять отношения, у меня попросту не осталось.
–– Хочешь, чтобы я поверила тебе?
–– Очень хочу.
– И что, думаешь он действительно как-то связан с госорганами?
–– Вряд ли. У нас чиновники, конечно, достаточно рисковые и безбашенные ребята, но не на столько, чтобы вот так открыто искать посредника, который решится на подобную авантюру.
–– Кто он такой?
–– Черт его знает, – пожал Тони плечами, уставившись в лобовое стекло. – Говорят: бизнесмен.
– Говорят или судачат?
Брат повторно пожал плечами.
–– Может быть, он из органов? – Антон повернул ко мне озадаченное лицо.
– Не-а, не похоже. Соломонов житель противоположного берега – точно. Не нравится мне все это.
Утром, наконец-то добравшись до бизнес-центра, минуя пробки окольными путями с разбитыми в хлам дорогами, я поднялась на пятый этаж десятиэтажного здания, в котором наша компания арендовала офисные помещения. Напротив дверей лифта, спрятавшись за высокой стойкой, сидела Кристина. Правда, видна была только ее блондинистая макушка, по которой можно было определить, трудится ли она в поте лица или бегает по этажу в поисках увлекательных приключений. С трудом подобравшись ближе, я обессиленно облокотилась о стойку, чувствуя, что без опоры не в состоянии держать равновесие.
–– Доброе утро, София Александровна.
–– Доброе. У нас аптечка есть?
– Конечно.
– Найди мне что-нибудь болеутоляющее, пожалуйста, – попросила я, аккуратно коснувшись пальцами пульсирующего виска.
–– Сейчас, – Кристина подскочила с места и, оказавшись у высокого шкафа, стала открывать по очереди все дверцы без разбора в поисках аптечки.
Ее суетливость меня быстро утомила. Понимая, что поиски затянуться на неопределенное время, я сказала:
–– Ладно, найдешь – принесешь в кабинет. Не найдешь – на первом этаже вроде бы аптека была.
– Хорошо, – согласно кивнула она и присела на корточки, распахнув очередную дверцу. Закатив глаза, я поплелась прочь.
Медленно приближаясь к кабинету, я внимательно прислушивалась к боли в висках, понимая, что она вторит стуку моих каблуков. Возникло желание скинуть туфли, но так как юрист, шлепающий босиком по коридору, выглядел бы непрезентабельно, я вынужденная была смириться с дискомфортом. С горем пополам добравшись до кабинета, я запустила руку в сумочку и попыталась нащупать внутри ключ, который обязан был там находиться, но, увы, все мои усилия оказались тщетными. Понимая, что мне придется вернуться на ресепшен, я тяжело вздохнула. Появилось желание выломать эту чертовую дверь, чтобы как можно скорее упасть в уютное кресло и закрыть глаза. Не знаю, на что я надеялась, когда, подойдя ближе и опустив ручку, толкнула дверь от себя, по-видимому, на то, что она откроется (что было бы фантастикой!). И она таки открылась – необъяснимо, но факт. Горячей волной окатило спину, будто на нее плеснули ушат кипятка. Ладони неизбежно стали влажными от волнения: я всегда запирала дверь перед уходом, а ключ уносила с собой. Конечно, у Кристины в сейфе имелся дубликат, но она бы никому, никогда и ни за что его не дала бы без моего позволения. Подкусив нижнюю губу, я распахнула дверь полностью и замерла на пороге, уставившись на Соломонова. Эта обнаглевшая вкрай сволочь, вальяжно рассевшись в моем любимом кресле, наблюдала за моим появлением. Плохая улыбка коснулась его лица, оставив на нем еле заметный след от удовлетворения. Похоже, мое изумление тешило его самолюбие.
