Альбина Кондратьева
Внутренний мир. Западня
Часть 1. Наш мир. Предыстория
Иногда жизнь преподносит сюрпризы, и не всегда с первого взгляда можно понять,
хорошие они или плохие.
Анне Ки̒вер было пятнадцать, когда её затянула череда самых противоречивых событий. Наверное, лишь спустя годы, находясь в той точке, куда её забросила судьба, она могла бы с облегчением сказать, что жизнь не пошла под откос, несмотря на множество крутых поворотов.
Стоит отдать должное дуальности, что проникает в каждый уголок нашей жизни и окрашивает её не просто чёрным или белым, а смешивает все цвета и оттенки. Когда через призму прожитых лет мы перестаём давать оценку пройденному пути и принимаем каждый наш шаг как бесценный опыт, как важный штрих в формировании нашего внутреннего мира.
Непознанные уголки сознания, иные формы и миры всегда манили Анну Кивер. Сначала ей было просто любопытно заглянуть за завесу нашей реальности, но годы спустя она попала в целый водоворот событий. Узнала, что такое насилие и заточение, что значит терять физическую свободу и одновременно иметь бесценное право быть, кем захочешь. Она познала страх смерти и боль утрат, унижение и любовь. Несмотря на волшебство, коим была окутана её жизнь, здесь нашлось место героизму и подвигам, на которые мы идём каждый день ради тех, кого любим, открылась подлость и тёмные стороны человеческой души, спрятанные под маской добропорядочности. И все эти краски ложились на холст её жизни порой чьими-то умелыми мазками, порой кляксами, оставляющими глубокий след. Но это была палитра жизни, вся феерия цвета, сделавшая ярким внутренний мир Анны Кивер.
И хотя на первый взгляд может показаться, что эта история совсем не про неё – куда бы мы ни ступили, встретим на пути эту девушку.
Может быть случайно, а может, и нет…
Глава 1. Молния
Саранск 2003 г.
Начиналась гроза. Июнь в Саранске выдался жарким и безветренным. Все ждали дождя как манны небесной, и вот, наконец, когда духота стала особенно невыносимой, с востока город накрыли тяжёлые серые тучи. Казалось, небосводу не хватит сил, чтобы удержать пышные клубы тёмной, подвижной, клокочущей изнутри массы. Так и случилось, купол небес треснул, и вода хлынула невероятным потоком.
Аня стояла у окна своей спальни и смотрела за тем, как люди спешат укрыться под широким навесом детской площадки. Места было мало, но она отчётливо видела улыбки на лицах людей, и до неё долетал их звонкий смех и возгласы. Мужчины отжимали промокшие насквозь футболки, а две девушки, сняв босоножки, подставляли ноги под струи воды, бегущей с крыши. И Ане вдруг захотелось оказаться там, в толпе этих незнакомых людей, разделить адреналин их неожиданного приключения. Сухость и теплота комнаты стала ей в тягость.
«Тепличная девочка», – так отозвалась о ней соседка на лавочке возле дома. Аня всегда была под строгим присмотром мамы и под нежным крылом папы. Только теперь она поняла, что это был не комплимент. Мама и папа впервые в жизни не смогли защитить её от беды, и Аня с ужасом обнаружила, что совершенно не научена проигрывать, не готова к поражениям и ударам судьбы.
Аня провалила экзамен по алгебре в девятом классе.
Дурацкие тесты! Неправильно заполненный бланк, и компьютер считал все ответы как неверные. А ведь она столько готовилась, столько времени провела у репетиторов! Рассчитывала если не на лучший результат в классе, то хотя бы оказаться в первой тройке. В тот момент Ане казалось, что это худшее, что может произойти в её жизни, – самый страшный кошмар девочки-отличницы.
Она прижалась лбом к прохладному окну и тяжело вздохнула. Дождь барабанил по стеклу, капли соединялись в тонкие линии, похожие на ручейки слёз. Аня, поддавшись порыву, открыла окно настежь. Она высунулась почти по пояс и тут же промокла насквозь, особенно когда порыв ветра обрушил с верхнего карниза изрядную порцию воды за шиворот. Всё тот же порыв завладел тюлем на окне, и вот уже не только Аня, но и подоконник, пол и кончик ковра в спальне были мокрые. Но девочке впервые за последнюю неделю было весело. Не так, как той группе незнакомцев под навесом детской площадки. Но с ней словно был сам дождь, и эта необъятная, бесформенная стихия стала её частью. Где-то над головой предупреждающе сверкнула молния, и Аня опасливо всунулась обратно в комнату.
«Трусиха», – мысленно бросила она самой себе. Грянул гром, словно треснула в небе огромная каменная скорлупа, и в округе сработало сразу несколько сигнализаций на машинах. «На домах молниеотводы, шанс, что разряд попадёт в тебя один на миллион. Высунься ещё раз, не бойся!»
Вообще, не в её характере было совершать спонтанные поступки, но на душе скребли кошки, и очень хотелось отвлечь себя чем-то свежим, прохладным, льющимся за шиворот. Лишь бы только не прокручивать в голове по кругу этот момент: «Анечка, ты только не переживай, мы и сами не поняли пока в чём дело, но у тебя ноль баллов».
А потом её рыдание на весь класс. Девчонки презрительно надсмехаются, а пацаны смотрят с разочарованием и даже отвращением.
«Ну, ты даёшь, Кивер!»
«Не ожидала от тебя».
«А как же ты теперь поедешь в Москву в колледж?»
Уже никак. Придётся остаться в школе и пойти здесь в десятый класс. Родители подали апелляцию, но разбирательство грозилось затянуться надолго, и было очевидно – она не успеет подать документы в колледж.
Утерев слёзы, Аня тогда оглядела класс и с ужасом поняла, что не видит ни одного сочувствующего лица. Как так? Её же все любили! У неё было много подруг, и она была суперпопулярная у мальчиков, (один раз они даже подрались из-за неё). Почему они так смотрят, словно радуются её провалу? Это стало вторым ударом для неё.
Быть может, не стоило хвалиться на весь класс поездками за границу? Не надо было демонстрировать одежду из Европы, крутой телефон с камерой. Но она же не виновата, что папа хорошо зарабатывает, и они могут это себе позволить! Аня гордилась этим, гордилась успехами в учёбе, своим высоким ростом и густыми вьющимися золотистыми локонами. Одноклассницы заискивали перед ней и искали с ней дружбы, но на деле оказалось, что у неё нет подруг.
Аня тогда нашла взглядом Машку – лучшую подружку из начальной школы. Та сидела одна на последней парте, прыщавая, в растянутом свитере, и смотрела на неё внимательно, изучающе. На её лице не было злобы или насмешки, скорее жалость. И это было ещё больнее. Аня выскочила из класса, борясь с новым приступом рыдания, и с тех пор избегала общаться с одноклассниками. Они смеялись у неё за спиной и не упускали случая напомнить о провале. Благо учебный год уже почти кончился. Однако впереди теперь был десятый класс, который, как она уже догадывалась, будет сильно отличаться от прошедших лет.
Ане было стыдно. Но стыдно не столько за свои «ноль баллов», сколько за то, как к ней относятся в школе. За то, что её, оказывается, никто не любил, и она всех раздражала. Девочка ощутила себя пустышкой, глупой куклой. Словно все эти годы гналась за чем-то ложным, упуская настоящее в своей маленькой жизни.
Так вот, Аня не просто высунулась в окно, но ещё и подняла руки! Как потом говорила её мама: «Ты бы ещё металлическую спицу взяла для верности». Был ли это «знак судьбы» или «рок», но молния всё-таки в неё ударила. Последнее, что она помнила, как лежала на полу своей комнаты, а люстра под потолком кружилась и никак не хотела останавливаться. Именно в тот момент в её голове что-то щёлкнуло, что-то раскрылось. Словно только с этим ударом молнии она начала жить.
Две недели Аня провела в больнице, и если бы не МРТ, регулярные осмотры невролога и сдача анализов, то решила бы, что спятила. Потому что она стала вдруг видеть неровные сияющие пятна вокруг людей, электрическое поле около работающих приборов и ещё множество мелочей, о которых прежде не подозревала: будь то содержимое чьих-то карманов или дословный текст сообщения в телефоне, который лежит в соседней комнате.
Девочку очень пугали эти перемены, но она молчала о них, потому что не хотела попасть в психушку или узнать, что удар молнии повредил мозг. Однако по возвращении домой «чудеса» стали потихоньку заканчиваться. И когда мир вокруг вновь приобрёл прежние контуры, Аня решила рассказать о своём необычном состоянии родителям. Она знала, что они не будут смеяться, и даже мама, несмотря на свою утроенную опеку из-за несчастного случая, не потащит к психиатру. Но реакция у той была подозрительная, даже настораживающая.
– Что ты сказала? – мамины и без того большие карие глаза увеличились. Но в них читался не испуг или осуждение, а досада, если не сказать злость.
Пришлось всё повторить, после чего мама многозначительно переглянулась с отцом.
– Лена! – предостерегающе сказал папа Дима и (думал, Аня не заметит, но она заметила) покачал головой из стороны в сторону. И не в первый раз за свою жизнь у Ани возникло чувство, что родители что-то скрывают.
– Думаю, ты просто очень сильно перенервничала за последние дни, – только и сказала мама Лена. – Тебе надо хорошо отдохнуть перед десятым классом.
– Я не хочу в десятый класс, пожалуйста, – взмолилась Аня. – Может, меня возьмут в какой-нибудь техникум?
– Мы попробуем что-то сделать, – пообещал отец.
Однако старания родителей не увенчались успехом, ни в техникум, ни даже в другую школу с нулевым баллом Аню не брали.
Неужели она проиграла? Впервые в жизни всё сложилось не так, как она хотела, и даже родители оказались бессильны в том, чтобы помочь ей? А ведь Аня думала, что они всегда могут всё решить и устроить ей такую жизнь, какую она хочет. Это было нечестно, незаслуженно! Ане хотелось кричать, хотелось биться головой о стену.
Не помогла даже долгожданная поездка на море. Ане было тошно от пляжей, громкой музыки, пошлых взглядов в свой адрес. Она сидела в номере и читала книжки, как синий чулок. Но именно в эти минуты чувствовала, как потихоньку очищается от чего-то лишнего, ложного. Она впервые так много времени проводила наедине с собой, и с удивлением и даже удовольствием познавала свои чувства и мысли. Словно в её голове всегда на полную громкость работало радио из сплетен, шушуканья и историй подруг, а теперь там звенящая тишина и одиночество. Но от этого одиночества не было грустно, это было какое-то чистое и правильное одиночество, построенное не на «избегании людей», а на «единении с собой».
Для Ани это было непривычно, а ещё родители вели себя странно: они то ругались между собой, то заговорщически шушукались. А по возвращении с моря отменили поездку на турбазу, хотя у папы всё ещё был отпуск, и он обычно никогда не проводил его дома.
– Нам нужно серьёзно поговорить, – однажды утром произнесла мама, встретив Аню на кухне.
С этой фразы редко начинаются хорошие разговоры. Аня вся напряглась, мысленно представив нравоучительный диалог, который, по мнению Елены, поможет дочери беспроблемно доучиться в школе десятый и одиннадцатый класс. Закрыть глаза на насмешки вчерашних подруг, которые не ослабевали, смириться с тем, что ты разочаровала ожидания учителей, свои ожидания.
Она поджала губы, опустила голову и села за стол.
Это происходило снова? – спросила Елена, и Аня в удивлении подняла на неё глаза.– Помнишь, ты говорила, что видишь свет вокруг людей и приборов?
– Да, пару раз, – почему-то не хотелось об этом говорить, словно это было что-то личное, постыдное. На самом деле Аня хоть раз в день, да видела нечто подобное: сияние над микроволновкой, свет вокруг людей, какие-то дрожавшие в воздухе шары непонятного происхождения. – А что?
– Я хочу рассказать тебе о моих родителях, – неожиданно сообщила Елена.
Она сделала два быстрорастворимых кофе со сгущёнкой, как они с Аней любили, и долго размешивала их ложкой, словно оттягивала начало разговора. Елена была решительная и боевая женщина, Аня и даже папа Дима побаивались её. Но сейчас мама сама выглядела напуганной, растерянной.
– О чём рассказать? – девочка нарушила тишину, взяла из рук мамы свою кружку, и сама стала размешивать сгущёнку, громко и нетерпеливо звеня ложкой.
– Сначала тебе было рано знать, а потом я подумала, что возможно ты проживёшь и без этого…
– Ты о чём? – Аня резко вытащила ложку, и капли упали на скатерть.
– Я была с тобой нечестна, мне нелегко в этом признаться. Я всегда говорила тебе, что мой отец Анатолий Стомин умер, – Елена сделала паузу и выжидающе посмотрела на дочь, – но это не так, он жив… Просто нужно было как-то объяснить тот факт, что вы не можете видеться.
Ну, всё, он в дурке с какой-нибудь шизофренией! То, что было с дочкой после удара молнии, мама восприняла как тревожный звоночек. Аня готова была голову расшибить о столешницу кухонного стола от досады. Ну ЗАЧЕМ она только рот открыла и рассказала им с папой о своих галлюцинациях?!
– Жив? – Аня уставилась в пустоту невидящим взглядом. – Но что с ним? Он болен?
– Нет, к счастью, – Елена покачала головой, развеяв опасения дочери. – Я помню, как рассказывала об этом Диме, боялась, что он решит, будто я ненормальная. Но твой отец довольно быстро во всё поверил. Особенно побывав «там».
– Побывав где?
Здесь что-то было нечисто. Аня в волнении обхватила руками свою кружку с кофе. Елена тоже взяла свою и сделала глоток, ещё один, и ещё, оттягивая с ответом. Потом пристально посмотрела на дочь и произнесла, словно пластырь содрала:
– Аня, твой дед живёт в другом мире.
Значит, всё-таки сумасшедший!
Сначала Аня восприняла слова мамы о другом мире, как метафору, и даже немного разозлилась, решив, что она так ограждает дочь от реальности. Но по ходу её рассказа начала понимать, что Елена не имеет в виду лечебницу и вовсе не заменяет пугающие медицинские диагнозы невинными сравнениями.
Она на самом деле описывает ДРУГОЙ мир!
– Постой, постой, – Аня поняла, что пропустила половину слов мимо ушей, – в каком смысле «портал между мирами»?
– В самом прямом. Это сложно понять, просто поверь мне, Аня: параллельно с нашим существует другое измерение, представляющее собой точную копию Земли. Там живут люди, такие же, как мы с тобой, а также представители иных видов, звери и бестелесные существа. Мир этот называется Та̒фнен А̒рдхон, что переводится как «внутренний мир».
Аня не смогла подавить нервный смешок и сделала глоток кофе. Но Елена продолжала говорить, не обратив на дочь внимания:
– Помнишь, мы вместе смотрели фильм про пять земных рас? Первые две расы были бестелесными, затем две расы великанов: лемурийцы и атланты, и мы: раса арийцев.
Аня кивнула, припомнив, с каким энтузиазмом смотрела ту передачу.
– Так вот, история Ардхона началась ещё во времена атлантов, – Елена пододвинула свой стул ближе к столу и сложила руки одну на другую, словно собиралась вести совещание. – Атланты былисовершенные и прекрасные, они владели многими знаниями и благодарно пользовались ими. Совершенствовали свои тела и достигли бессмертия, создавали множество дивных вещей и всегда стремились украсить мир. Так шли тысячелетия, и вот на Землю пришли арийцы. Сначала две расы легко находили общий язык. Атланты многому учили людей, но у тех, увы, не оказалось должной силы и умения. Знания давались им с трудом, а к магическим навыкам они и вовсе были неспособны. Людей больше интересовало собственное эго. Они стремились к власти, были алчны и похотливы. Атланты терпели, ибо бесконечно любили людей. Но когда те из-за жажды власти развязали первую войну, высшие мастера атлантов разгневались и ушли. Говорят, они затаились в четырёхмерных закоулках Земли и заявили, что пробудут там до тех пор, пока не явится новая Шестая раса.
– Кажется, так там и говорилось, – Аня отстранённо пожала плечами.
На самом деле она точно помнила ту передачу. Она произвела на неё такое впечатление, что Аня купила книгу о затерянном городе атлантов и прочитала её от корки до корки. Вот только мама не выказывала прежде одобрения по этому поводу и недовольно поджимала губы, если видела, что дочь изучает что-то мистическое или эзотерическое.
А теперь…
– Однако бо̒льшая часть атлантов осталась, они жили среди людей, продолжая обмениваться знаниями и навыками, – продолжала Елена с самым серьёзным лицом. – Но вопреки всем стараниям, люди слепли и всё больше погружались во тьму. Смысл бытия укрылся от них, и им приходилось тратить всю свою жизнь, чтобы познать его вновь. Атланты предпринимали много отчаянных попыток разбудить сознание людей, но те, казалось, избрали для себя более тернистый путь. Упиваясь властью и жестокостью, люди стали обвинять атлантов в колдовстве, массово преследовали и убивали, им не нравилось, что те обладали силой, неподвластной им. Не выдержав подобного натиска, народ Четвёртой расы покинул мир людей, укрывшись в параллельном измерении, стерев любые воспоминания и факты о себе. Правда, не все атланты ушли сразу. Дольше всех оставались с людьми северные народы. Именно их люди окрестили эльфами.
Аня резко подняла на неё голову, решив, что ослышалась: этого в передаче не было.
– Северные эльфы очень любили людей. Когда пришло их время уйти из нашего мира и присоединиться к остаткам Четвёртой расы, они взяли в новое измерение лучших своих учеников из человеческого рода. Так в Ардхоне появились и арийцы…
– Подожди, – Аня жестом попросила маму замолчать, чувствуя, что начинает терять нить повествования. – К чему всё это?
– Твой дедушка Анатолий из мира Ардхон, Аня, – произнесла Елена и одним глотком допила свой кофе. – Конечно, всё намного прозаичней, чем в моём рассказе. Жизнь во Внутреннем мире сейчас мало чем отличается от нашей, но всё, что я говорю тебе, правда. В молодости папа работал инженером по обслуживанию одного из Порталов и часто бывал во Внешнем мире, в частности здесь, в Саранске, где они с моей мамой и познакомились. Когда он сделал ей предложение, то всё рассказал об Ардхоне и увёз с собой во Внутренний мир. Там я и родилась. Погоди!
Елена вдруг встала и вышла из кухни, вернувшись уже с какими-то бумагами в руках.
– Вот, моё настоящее свидетельство о рождении.
Она протянула Ане документ в красной корочке, на котором золотыми буквами было написано слово «Валдария» и изображён герб в виде двуглавого орла с четырьмя малыми гербами на его крыльях. Герб, очень похожий на наш, но точно не принадлежавший Российской Федерации. Аня открыла корочку и увидела свидетельство о рождении Стоминой Елены Анатольевны вполне стандартного вида. Имелись печати и подписи, словом, документ выглядел совсем как подлинный, вот только принадлежал он, конечно же, вымышленной стране.
– Валдари̒я, – произнесла Аня, закрыв корочку, и вопросительно посмотрела на мать.
– Валда̒рия, – поправила та, – от Валдайской возвышенности, где и началась история внутренней России. Я выросла в столице этой страны, в городе Договирск, и так же, как ты сейчас, не верила тогда в существование другого, Внешнего мира. Я говорила тебе, что папа умер, когда мне было шесть, но на самом деле родители просто развелись. Мама забрала меня обратно в Саранск, и мы долгие годы не общались с ним. Только после того, как её не стало, уже когда я была взрослой, отец вновь объявился в моей жизни. У него уже была другая семья, сыновья. Мы пытались снова наладить отношения… Когда тебе было три, мы ездили в Договирск на его юбилей.
Елена порылась в бумагах, которые принесла, и извлекла хорошо знакомую Ане детскую фотографию: она малышка сидит на коленях у папы за большим столом в каком-то ресторане, а рядом крупный круглолицый пожилой мужчина.
– Что?! – Аня выхватила у неё из рук фото и с недоверием покосилась на мать. – Хочешь сказать, это дедушка Толя?
Прежде Елена показывала дочери только фото деда в молодости, и Ане пришлось сходить за семейным альбомом, чтобы найти его. Подвергнув обе фотокарточки тщательному сравнению, она согласилась с тем, что на обоих изображён Анатолий Стомин, и попытаться уложить в голове тот факт, что он жив.
Но всё остальное, услышанное в это утро, оставалось полной чепухой.
Ане было стыдно за маму. Казалось невероятно глупым, что та с такой уверенностью говорит о мистических вещах и ненаучных гипотезах. Одно дело покупать книжки по эзотерике, и совсем другое – заявлять о существовании параллельного измерения. Аня даже испугалась самого худшего, что это не ей, а маме требуется психическая помощь. Но Елена сама заговорила на эту тему, избавив дочь от необходимости начинать неудобный разговор.