Альбина Кондратьева
Внутренний мир. Западня
Анна Кивер попала в настоящее буйство красок. Но вместе с яркими, сочными цветами, на холст её жизни стали капать и густые чёрные капли. Она пока не замечала их, охваченная эмоциями и новыми впечатлениями. Но иногда, останавливаясь в водовороте событий, ей вдруг казалось, что она всё ещё лежит на полу своей спальни, а над её головой кружится лампа. И каждые несколько секунд, ровно на «три», весь мир сгорает в белой вспышке молнии.
Или Портала?
Словом, чего-то мощного, стихийного, пугающего.
Глава 2. Как всё начиналось
Путешествовать между мирами через Портал боятся не только новички, но и опытные в этом деле люди. Неудивительно, ведь изобретению этому всего пятьдесят лет, и оно может дать сбой, как любой механизм. Безусловно, Портал лучше, чем необходимость входить в транс и совершать сложный ритуал по телепортации своего физического тела через пространственную грань в другой мир, но если у вас, как и у Эдварда Го̒рдона, при взрыве Портала погибли отец и брат, то бояться вы будете сильнее прочих.
Он был атлантом, хотя на самом деле настоящих атлантов, или представителей Четвёртой расы, ни во Внешнем, ни во Внутреннем мире уже давно не осталось. Конец их эпохи начался на заре расы арийцев. С приходом новых людей каждое новое поколение атлантов рождалось ниже и слабее своих предков. Всё чаще они страдали бесплодием, так что для того, чтобы сохранить свою расу, стали вступать с арийцами в смешанные браки.
С годами атланты потеряли свою способность владеть материей и превращать один химический элемент в другой. Именно тогда, в попытках вернуть свою магию, им случайным образом удалось стереть пространственную грань и оказаться в параллельном измерении. Они назвали его Тафнен Ардхон, и он стал для них вторым домом, пристанищем для увядающей расы. Перед тем как навсегда покинуть Внешний мир, атланты являли собой образ прекрасных мужчин и женщин с лицами и телами, такими же как у обычных людей, но отличающиеся от них высоким ростом и правом жить бесконечно долго. Такими же они запомнились в скандинавской мифологии, где их окрестили эльфами, и именно это название закрепилось за ними и по сей день.
Эльфы двадцать первого века были лишь бледной тенью своих бессмертных предков. И всё же они ещё хранили в себе крупицы чего-то божественного, светлого. Старость и немощь обходили их стороной, хоть бессмертие и было потеряно ими за последние века, но облик их всё ещё был прекрасен. Ангелоподобные лица, высокие и хрупкие тела создавали ощущение неземного, возвышенного происхождения представителей их вида. Одним из них был и Эдвард Гордон. У него были длинные тёмные волосы и столь правильные благородные черты лица, будто их вытачивал скульптор, будучи на самом пике своей формы: нигде рука творца не дрогнула, не отсекла лишнее и не добавила ненужной детали. Он был достаточно крепок для эльфа, в его облике мужественность и грациозность сумели найти гармоничный баланс, что редко можно было сказать о других представителях его вида.
Красоту физическую дополняла красота души, ведь Эдвард Гордон был не просто эльфом, он принадлежал к алма̒рскому роду: в его жилах текла кровь последнего бессмертного эльфа, кровь самого А̒лмы Великого. Эдвард имел дар, благодаря которому вся его жизнь была посвящена помощи людям и исцелению их духовных и телесных недугов. Свернул со своей тропы Эдвард лишь однажды, когда в свои двадцать два, страдая от неразделенной любви и пытаясь убежать от своего горя, согласился помочь давнему приятелю Рудольфу Але̒мскому поймать опасного преступника.
Саранск, Мордовская АССР, начало июня 1987 г.
– Улица Коммунистическая, 73, – зачитал Рудольф Алемский с бумажки нужный адрес.
Эдвард Гордон заглянул в листок:
– Госпожа, Сто̒мина Елена Анатольевна…
– Никаких господ здесь, – поправил его друг, – мы в Советском Союзе.
Эдвард кивнул, он предусмотрительно собрал свои длинные волосы в хвост, но прохожие всё равно то и дело оборачивались на его высокую фигуру. Другое дело Рудольф, он подготовился на славу и почти сливался с прохожими.
Рудольф Алемский не был эльфом, но принадлежал к знатному графскому роду людей. Однако всё, что давал ему титул – почти развалившийся родовой замок, в котором он никогда не был. Алемский был скромным парнем и не кичился происхождением. Он работал оперативником при Министерстве Охраны Закона (МОЗ), и это была его первая операция под прикрытием, в которой ему предстояло выдавать себя за Радика Алымова студента технического института, на лето устроившегося работать на завод электрооборудования. На самом же деле в здании завода базировалась крупная научно-экспериментальная лаборатория Антона Костина, учёного из Валдарии, который представлял для МОЗ большой интерес.
– Кто такая эта Стомина? – спросил Эдвард у Рудольфа, когда они нашли нужный дом и стали подниматься по лестнице.
– Мне лишь сказали, что она «посвящённая», – ответил мужчина. – Живёт во Внешнем мире, но всё знает про Ардхон. В МОЗ иногда вербуют таких людей.
Рудольф указал на дверь, обитую тёмно-красным дерматином и утыканную металлическими заклёпками. Они с Эдвардом переглянулись и снисходительно ухмыльнулись. В Валдарии было много шуток про быт своих внешних соседей из СССР. Про их одинаковые дома-коробки, совсем как тот, куда они зашли, про дефицит товаров в магазине и веру в светлое будущее. Коммунизм в Валдарии не прижился, хотя некоторые её регионы тоже захлестнула революция в начале двадцатого века, но новый режим просуществовал всего пару лет.
Алемский решительно постучал, и дверь отворила молодая женщина. Она была высокая, круглолицая, с широкими, как у пловчихи, плечами и со светлыми кудрявыми волосами.
– Здравствуйте, проходите скорее, – велела она и с беспокойством покосилась на соседские двери.
– Мы думали, вы окажетесь сварливой старушкой, сдающей студентам комнату, – улыбнулся Рудольф, заходя в прихожую и, к недоумению Гордона разуваясь. Эльф был во Внешнем мире впервые и со здешними обычаями пока не был знаком.
– Простите, что разочаровала, – Елена пожала плечами и тоже улыбнулась Алемскому.
Он был удивительно обаятельным молодым человеком, который умел очень быстро располагать к себе собеседника и с лёгкостью заводить новые знакомства. Чего нельзя было сказать про Эдварда. Взгляд, манеры, интонация – всё выдавало в нём принадлежность к иной культуре. Елена Стомина робко поглядывала на него, но скорее с опаской, чем с любопытством, будто к ней домой привели редкого хищного зверя. Чтобы как-то преодолеть неловкость, она стала показывать им квартиру, рассказывая по ходу, что та досталась ей от покойной матери.
– А ваш отец? Мне сказали, вы родом из Ардхона, – спросил Рудольф.
– Верно, но выросла я здесь. Договирск я почти не помню, – призналась Елена и отворила перед гостями деревянную дверь, выкрашенную белой масляной краской. – А вот и ваша комната.
– Почему МОЗ выбрало вас? Вы как-то связаны с нашим делом? – спросил Эдвард, с плохо скрываемым отвращением взглянув на пару деревянных узких кроватей и убогую по эльфийским меркам утварь. Он не был высокомерным или избалованным, несмотря на достаток семьи Гордонов, просто искренне не выносил безвкусицу.
– Это я хотела у вас спросить. На прошлой неделе ко мне пришли люди из вашего отдела и предложили сотрудничество за определённую плату. Признаюсь, деньги нужны мне…
– Весьма опрометчиво с вашей стороны было согласиться, – заметил Эдвард. – Это могли оказаться мошенники.
– Я и не соглашалась, – Елена с вызовом посмотрела на эльфа. – Дала им от ворот поворот. Тогда они связались с моим отцом, и уже он заверил меня, что это безопасно, и убедил принять вас. Надеюсь, я об этом не пожалею.
– Не волнуйся, – Рудольф улыбнулся, легко переходя на «ты», – мы здесь долго не задержимся.
– Не знаю, с какими такими преступниками вы собираетесь бороться, надеюсь, вы не впутаете в это дело меня.
– Даю тебе слово, – заверил её Рудольф и протянул руку.
Елена смущённо пожала её и, оставив гостей одних, плотно закрыла за собой дверь.
– Я бы на твоём месте не стал давать никаких обещаний, – заметил Эдвард, понизив голос.
– Это моё задание, и я отвечаю не только за себя, но и за тебя, и за эту девушку. Было бы странно, если бы я не был уверен в том, что смогу обеспечить вашу безопасность.
– Ну-ну, – эльф вздохнул.
Что-то холодное и колючее скребло Эдварда изнутри каждый раз, когда он думал о деле, ради которого они с Рудольфом были здесь. Стоило обратить на это особое внимание, но молодой человек решил – это не что иное, как предвкушение «приключений», ведь именно ради адреналина и новых эмоций он вообще решил связаться с МОЗ. Плюс ко всему он был так опустошён смертью отца и брата и неудачами на любовном поприще, что был уверен, что ничего хуже с ним уже не случится.
Поэтому Гордон достал из портфеля папку с досье, брезгливо сел на кончик кровати и стал читать вслух:
– Итак, генетический проект Антона Костина «КОД-17», специализирующийся на скрещивании ДНК человека и животного на основе биосистемы оборотней. Закрыт Собранием Совета Федерации Валдарии в январе 1987 года на основании закона о «запрете экспериментов над людьми».
– Оборотням вряд ли бы это понравилось, – заметил Рудольф.
– Думаю, им, как всегда, всё равно, – не согласился друг. – Другое дело, если бы Костин использовал материал, связанный с вампирами…
– Ну, да, – Алемский многозначительно поднял брови, – с вампирами шутки плохи.
Оба этих вида, наряду с эльфами и людьми, населяли Ардхон уже многие столетия. Но это были такие древние и мрачные страницы истории, что даже народы Внутреннего мира старались «пролистнуть» их, а люди Внешнего мира давно вырезали и вклеили в книги о мифах и легендах.
Всё началось с чёрной магии, зловещих древних обрядов, которые практиковали люди на заре своей цивилизации. Они заключали договора с бестелесными духами, что питались их энергией, а взамен получали власть над материями. Это сейчас чёрная магия была категорически запрещена во всех странах Внутреннего мира, но в начале девятого века её активно использовали, причём в обоих измерениях.
История оборотней началась во Внешней Европе, когда община колдунов всерьёз решила освоить приём превращения человека в животное. После многих лет упорных трудов и опасных экспериментов им это удалось. Колдуны общины научились перевоплощаться в волков. Они выбрали этих мудрых и сильных хищников, думая, что по интеллекту они ближе всего к человеку, но, увы, инстинкты и повадки зверей не давали сохранять контроль разума после обращения. Разочарованные, колдуны решили оставить затею. Однако при первом же полнолунии тела их перестали им принадлежать и помимо воли обратились в волчьи. Это была плата за магию, плата за нарушение законов природы.
Тёмное колдовство, заставившее их связать клетки своего тела с клетками волка, оказалось столь мощным, что и дети их стали рождаться с этой аномалией. Много вреда своим соседям причиняли волки в дни обращений, не в силах совладать со звериным духом. Люди прозвали их оборотнями и объявили на них охоту. Однако кровь их оказалась столь заразна, что после укуса (если, конечно, раненому удавалось выжить), жертва тоже приобретала способность обращаться в зверя. Гонимые людьми оборотни прятались, образуя собственные общины, и постепенно число их росло.
В тринадцатом веке они прознали о тайном мире, где живут потомки древних атлантов и люди, открыто пользующиеся магией. На просьбу позволить им жить среди них жители Ардхона не сразу ответили согласием, и по сей день есть те, кто жалеет о таком милосердии. Однако одна за другой страны Внутреннего мира всё-таки соглашались принять в свои земли оборотней, взяв с них слово не нападать на людей, а служить верой и правдой. Так обращённые попали в Ардхон. Они стали жить в пещерах и выходили охотиться по ночам на диких зверей. Защищали границы государств и трудились на рудниках и лесоповалах, будучи сильными и очень выносливыми.
В Валдарии была самая большая в Ардхоне волчья община, называвшая себя Коммуной, которая наряду с Эльфийским Княжеством, Российской Республикой и Кланом вампиров образовывала четыре региона Валдарии с Советом Федерации во главе.
Что касается вампиров, то их история темна и печальна. Это истинное проклятие, что не даёт покоя ни им, ни людям, живущим рядом. Всё началось с Кровавой чумы – болезни, охватившей Восточную Европу. Заразившись, люди умирали за несколько дней, ослабевая и увядая на глазах. Примечательно, что больных безумно манил запах металла и крови. Некоторых из них даже пытались лечить кровопоением. Однако лекарство от болезни так и не было найдено. Отчаявшись, люди решили обратиться за помощью к магии. Нашёлся клан ведьм, который согласился исцелить страдающих. Они собрали кровь больных, совершили над ней ритуал, добавив целебные травы и зелья, и дали тем испить получившийся эликсир. Магия подействовала, и больные были исцелены. Однако это уже были не люди. Вернувшиеся буквально с того света, они не могли и дня прожить без глотка крови, а тела их менялись, словно под воздействием тёмного колдовства.
Долгое время они утаивали от мира своё темное пристрастие, совершая ночные набеги на скот. Некоторые из них, чьи души были подвластны тёмной стороне, пробовали кровь людей, именно их и прозвали вампирами. Шло время, они поняли, что, увы, не могут больше зачать потомство. А ещё, и это было намного удивительней, что годы и старость больше над ними не властны. Упивание человеческой кровью сделало вампиров бессмертными.
Они были так умны и хитры, что могли бы жить среди людей Внешнего мира и по сей день, совершая тёмные и тайные набеги. Но народ Ардхона выступил на защиту своих внешних собратьев, устроив на вампиров охоту и принудительно телепортировав их в свой мир. Они верили, что раз сумели договориться с оборотнями, то смогут найти компромисс и с вампирами. Но это была огромная ошибка людей Внутреннего мира.
Вампиры нападали на них, кусая и инициируя так, что за первый же год пребывания в Ардхоне, их число увеличилось в четыре раза. Начались массовые межвидовые войны, получившие название Ква̒тма, повсюду вспыхивали восстания и стычки. Нередко к ним присоединялись оборотни, которые желали выпустить «зверя», что дремал внутри них, и расширить свои права.
В восемнадцатом веке «Белый союз» (объединённая армия людей и эльфов) одержал победу над Ката̒ргой – силой вампиров и оборотней. Было наложено Вето на упивание кровью. Эльфийские мастера изготовили эликсир, который избавлял вампиров от «жажды». Они снова стали смертными, зато смогли жить как обычные люди и, главное, рожать детей. Увы, их потомство наследовало вирус Кровавой чумы. А всем новорождённым людям и эльфам стали делать специальную прививку, защищающую организм от инициации на тот случай, если какой-то вампир нарушит Вето и укусит их.
Вампиры и оборотни стали полноправными членами общества, их общины и кланы встречались почти во всех государствах Ардхона. Для Внешнего же мира они навсегда стали героями мифов и легенд, так же как гномы, лесная нечисть, волшебные обитатели вод, крылатые драконы, крошечные летающие феи и множество иных мифических существ. Большинство из них появились в результате экспериментов с чёрной магией. Им не нашлось места в современном мире, желающем полновластно подчинять себе природу, а порой и само мироздание, в Ардхоне же каждый из этих существ находился под охраной в том или ином заповедном уголке Земли.
Неудивительно, что мутация, приведшая к возникновению как оборотней, так и вампиров, интересовала медиков не одно столетие. Выдающийся учёный своего времени Антон Костин не был исключением. Он досконально изучил строение оборотней, после чего у него и родился генетический проект «КОД-17», способный повлиять на регенерацию и превратить обычного человека в универсального солдата.
– В проект были инвестированы капиталы более пятидесяти российских и зарубежных предпринимателей, – продолжил читать досье Эдвард Гордон. – Есть неофициальная версия, что это военный заказ Аравийского Арабского Государства, и что с его поддержкой в лаборатории Костина тайно продолжаются исследования. К моменту закрытия проект был успешно протестирован на мышах, им была введена инъекция, вследствие чего наблюдалась мутация костных тканей и мышц, укрепление скелета, увеличение выносливости и признаки первичной регенерации. По данным неофициальных источников, летом 1987 года инъекция будет протестирована на человеке. И если во время исследования результаты окажутся положительными, «КОД-17» попадёт в Арабское Государство и, скорее всего, на чёрный рынок.
– Костин очень хитро придумал, что его лаборатория во Внешнем мире на территории СССР, это ограничивает полномочие нашего министерства, – заметил Рудольф. – Поэтому мне нужно будет внедриться в лабораторию, расставить жучки, чтобы мы могли со стопроцентной точностью знать дату запуска эксперимента над человеком и уж тут-то поймать его и его шайку с поличным.
Миссия же Гордона заключалась в том, чтобы выступить в качестве фиктивного инвестора проекта и втереться в доверие к Костину.
– Да, Костин крупная рыба и плавает в большом пруду, – Рудольф просмотрел ещё несколько бумаг по делу. – С такими связями как у него и с такими высокопоставленными людьми среди инвесторов доказательства должны быть неоспоримыми!
На следующий день Рудольф с помощью Елены Стоминой разыскал завод электрооборудования. Вахтер на пропускном пункте смерил его долгим взглядом и попросил документы. Парень не без волнения сунул ему поддельный паспорт Радика Алымова, после чего прошёл через вертушку.
Алемский оказался в лабиринте тёмных заводских коридоров в поиске отдела кадров, попутно пытаясь осмотреться. Множество дверей, старых металлических табличек, всё это можно было принять за административную часть любого завода, но Рудольф знал, что это для отвода глаз, и где-то в глубине здания скрывается крупная, современная лаборатория.
Антон Костин был известен как учёный экспериментатор и профессор в генной инженерии. Он писал труды о путешествии во времени и искажении реальности, всерьёз занимался фармацевтикой и был соавтором системы климат-контроля, позволяющей влиять на погодные условия. Многие восхищались им и считали гением, но Рудольф испытывал к учёному неприязнь. Изучив его труды, статьи и интервью, Алемский распознал в Костине алчного и надменного человека, который ставил свои открытия выше человеческой жизни. Словно всё живое было лишь материалом для его гениальных изобретений.
Петляя по коридорам завода, Рудольф чувствовал, как его потряхивало от волнения и непонятного предчувствия, словно не судьба Костина, а его вот-вот должна была решиться. Наконец мужчина остановился перед дверью с табличкой «Отдел кадров» и глубоко вздохнул. Он занёс руку, чтобы постучать, но та открылась сама, и на него чуть не налетела выходившая из кабинета девушка. Молодые люди неловко рассмеялись, и, когда Рудольф поймал глубокий и выразительный взгляд серых глаз незнакомки, все мысли о Костине мгновенно улетучились.
– Чем могу помочь? – из кабинета раздался громкий женский голос, а из-за огромного компьютерного монитора на парня уже с неприязнью смотрела женщина средних лет с химкой на голове.
– Хотел бы на работу устроиться… – Рудольф едва вспомнил, зачем пришёл.
– Для вас, юноша, ничего нет! – громко, выделяя каждое слово, произнесла она. – Нам нужен только ночной сторож, но вы же не пойдёте в сторожа! Я вас знаю, вам молодёжи сейчас надо сразу в начальники, и чтоб зарплата была большой!
Девушка стыдливо покосилась на женщину, она так и не вышла из кабинета и с любопытством следила за разговором.
– Меня устраивает должность, – произнёс Рудольф, войдя внутрь и прикрыв за собой дверь.
Ночной сторож – лучший вариант для операции, фортуна явно была на его стороне.
– Но зарплата же копеечная, – попыталась воззвать к здравому смыслу дама с пышной шевелюрой.
– «Нет и не может быть богатства праведного», – неожиданно для самого себя Рудольф процитировал Чехова, невольно покосившись на прекрасную незнакомку, дабы ещё раз доставить себе удовольствие и увидеть её улыбку.
Начальница понимающе хмыкнула и протянула руку ладонью вверх, потребовав документы на оформление. Должно быть, фортуна в тот день раздавала по акции сразу два счастливых билета, потому что Рудольфа устроили на работу, вдоль и поперёк изучив поддельные бумаги, и повели на обход территории.
– Смотрите, Алымов, здесь у нас административный корпус, мы работаем, бухгалтерия, хозяйственная служба, – вещала дама, меря широким шагом коридоры, пока они не дошли до внушительной двери с кодовым замком. – А это кабинет директора, туда никому нельзя без его личного приглашения. На втором этаже конференц-зал, но туда тоже не ходи, там балки прогнили.
– А где же сам завод, цеха? Что здесь вообще производят? – готовясь к этому делу, Рудольф уже изучил всю возможную информацию по заводу, которой располагали внутренние органы Саранска, и знал, что Антон Костин числится здесь директором, но хотел узнать, что же знают сотрудники о своём предприятии.
– Ой, провода какие-то, да схемы паяльные, мы туда не суёмся, этим Антон Тимофеевич занимается, – женщина махнула рукой в сторону кабинета директора. – Он к нам с нужными бумагами приходит раз в неделю, мы всё что надо оформляем, а чего там на заводе творится, чёрт его пойми.
– Говорят, что производство и вовсе стоит, а только на бумаге дело идёт, – прошептала дамочка на ухо Рудольфу, когда они вернулись в кабинет.
Ну, ничего, он найдёт ещё способ попасть в эту лабораторию.
– Радик, возьмите, – всё та же очаровательная девушка протянула ему паспорт и напечатанное на машинке заявление, – и подпишите вот здесь.
– Хорошо, Танюша, а теперь покажи нашему новому сторожу служебный вход и внешнюю территорию, – распорядилась начальница, когда со всеми бумагами было покончено.
Сердце в груди Рудольфа подпрыгнуло, сделало сальто и только потом вернулось на прежнее место, вновь заставив парня забыть о цели визита и сосредоточиться исключительно на прекрасных серых глазах девушки. Однако всю дорогу, что они с «Танюшей» шли по лаборатории, а затем по внутреннему двору, ведя непринуждённую беседу, его не покидали сомнения, что он не способен произвести на столь прелестную девушку должное его аппетиту впечатление. Он вспомнил, что он не так высок, не так строен и не так красив, как хотелось бы, и что его главное достоинство – титул графа Алемского – в данной ситуации не имеет никакой силы.
Они стояли в середине двора, отсюда были видны высокие окна цеха, покрытые толстым слоем пыли, ничем не примечательные, но надёжно хранящие свою тайну.
– Таня, а что здесь всё-таки производят, ты знаешь?
– Нет, – девушка покачала головой, – я знаю, что числится несколько сотен человек, но я ни одного из них не видела, как и продукции завода. Мы регулярно отправляем отчёты в министерство, иногда к нам даже приходят проверки, но что там в цехах на самом деле… – Таня пожала плечами.
– Может, какой секретный государственный проект? – Рудольф понизил голос.
– Всё может быть, – девушка огляделась по сторонам и приблизилась к мужчине: – иногда тут такое творится! Во всём квартале свет выключается или, наоборот, что ещё удивительней, разом включаются все электроприборы, даже те, что не были подключены к розетке. Это уже чем-то сверхъестественным попахивает.
– Да уж! Видать, электромагнитное поле здесь сильное, – Рудольф снова оглядел окна цехов. – А кто ваш директор?
– Костин Антон Тимофеевич. Мы его почти не видим, он всё время на заводе, – Татьяна вновь опасливо посмотрела по сторонам, так что Рудольф сделал вывод, что сотрудникам не больно разрешают распространяться о деятельности предприятия. – Иногда он ходит в медицинском халате, и кабинет у него за кодовой дверью.
Рудольф удовлетворительно кивнул, чутьё подсказывало, что за кодовой дверью не просто кабинет Костина, а проход на секретную часть завода.
– Слушай, Таня, мне бы увидеть его?
– Зачем?
Татьяна насмешливо прищурилась, но сообщила, что он приходит в их отдел каждую среду:
– Вот только днём, а вы же ночной сторож, – заметила она.
– Значит, в эту среду я не высплюсь, – улыбнулся он. – И давай на «ты»
– И всё же, зачем он… тебе?
– Ну, понимаешь, ищу вот повод снова тебя увидеть…
Таня звонко рассмеялась, и неожиданно голос её отразился эхом, говоря о том, что где-то под ними было большое полое пространство.
***
Операция «Антон Костин» началась.
Пока Рудольф Алемский осваивался на заводе, расставлял жучки, шпионил и не забывал «по» надобности и «без» заглядывать в отдел кадров, чтобы увидеть прекрасную Танюшу, Эдвард Гордон добился личной встречи с Костиным и подписал с ним договор об инвестиции своих средств. Молодой эльф был уверен, что произвёл на учёного должное впечатление и не оставил у того сомнений в своей надёжности.
Дабы поддерживать репутацию заинтересованного бизнесмена, он вернулся во Внутренний мир и начал активно посещать все форумы и финансовые конференции, не упуская случая засвидетельствовать своё расположение к проектам Костина. На самом деле он страдал, ибо игра с капиталом никогда не была его страстью.
Страсть его была в ином. Ещё в тринадцать лет он был признана алма̒рианом. Весь его род по материнской линии шёл от Алмы Великого, и все его родные были алма̒рами. Они ничем не отличались от обычных эльфов, но иногда среди них рождались те, кого кровь Алмы наделяла даром. Кто-то мог исцелять недуги, кто-то владел телепатией, одни управляли материей, другие – чужой волей. Всех тех, в ком кровь Алмы была особенно сильна, называли алмарианы. Они передавали друг другу свои знания и опыт и посвящали свою жизнь духовному образованию.
Эдвард Гордон не застал в живых своего двоюродного деда-алмариана, поэтому его учила Аннабель Ра̒бвель – представительница второго алмарского рода Валдарии, женщина удивительной доброты и силы, излучающая любовь и, казалось бы, сама состоящая из одной только любви. Затем Эдвард обучался в специализированном колледже и окончил институт по направлению «целительство и бимолекулярные практики», но едва начал работать, как в семье их случилось несчастье – погибли отец и младший брат.
Эдварду пришлось оставить своё призвание и заняться делами отца. Эдгард Гордон вёл крупный бизнес и сколотил немалое состояние, которое надеялся разделить между своими сыновьями. Хотя Эдвард подозревал, что, если бы не трагедия, всё досталось бы его младшему брату Эдмунду, который понимал отца и разделял все его амбиции. Увы, сам Эдвард с папой не ладил, Гордон-старший не одобрял страсть сына к духовным практикам и считал это ремесло недостойным мужчины. Отец был удивительно мрачным, скупым и жёстким эльфом. Выходец из разорённого рода Гордонов, Эдгард приложил немало усилий, чтобы очистить имя своего рода от позора нищеты и занять достойное место в высшем эльфийском свете.
Но Эдварду было всё равно на светские ценности, богатство и роскошь. Он, как и его мать, был сделан из другого теста. И ему было тошно от скопления людей, внимания прессы и долгих споров на экономические темы. Но назад дороги не было, теперь молодой человек высиживал конференции по инвестициям в сырьевой рынок, давал интервью о курсе рубля Валдарии по отношению к советскому рублю, стоически выдерживал рукопожатия друзей своего отца, которые все как один выражали свои надежды на то, что сын окажется не менее хватким, чем отец.
В конечном счёте Эдвард полностью вошёл в доверие к Костину, и тот допустил его до собрания инвесторов по проекту «Код-17». Учёныйдемонстрировал тот эффект, что препарат произвёл на биологическую систему подопытной собаки. Животное было невероятно сильным, наносимые учёными небольшие порезы заживали в течение часа, а интеллектуальные способности были на уровне хорошо тренированного служебного пса. Костин заверял всех в отсутствии побочных эффектов, но убедиться в этом можно было только после опыта на человеке, дата которого пока держалась в тайне. Уже после его успешного осуществления можно было говорить об экспорте «Код-17» за рубеж и баснословной прибыли, которая была обещана всем инвесторам.
После посещения собрания Эдвард мог подтвердить, что в подвале завода электрооборудования находится тайная лаборатория учёного. Подтвердить это смог и Рудольф, который пролез туда по вентиляционной системе и установил прослушку. Операция «Антон Костин» набирала обороты, и молодые люди сжимали учёного в тиски с двух сторон.
– Они проведут тест «КОДа-17» на человеке двадцать третьего июля, – пару недель спустя Эдвард наконец сообщил свежую информацию.
Он вновь прибыл в Саранск на квартиру Елены Стоминой, чтобы вместе с Рудольфом приготовить план захвата.
– Значит, двадцать третьего, мы его прихлопнем! – Рудольф самодовольно ударил ладонью по столу.
– Ты проверял седьмой и восьмой микрофон?
– Седьмой и восьмой? – тот замялся. – Это ведь в неиспользуемой «маленькой» лаборатории. Нет, я ей пока не занимался.
– Рудольф? – Эдвард приподнял бровь.
Но друг лишь отмахнулся и принялся рассматривать карту завода, которую они составили на основе своих наблюдений.
– Ты ведь сделал заметки невидимыми чернилами на кодовом замке? – вновь спросил Эдвард.
– Ещё сделаю, – Рудольф отвернулся.
Алемский должен был пометить чернилами кнопки на замке, чтобы выявить пароль.
– Если мы схватим Костина, и МОЗ выдаст меня как тайного агента, то меня не простят арабы. А если наш договор с Костиным будет предан всеобщей огласке, то МОЗ будет обязано открыть на меня уголовное дело, – вкрадчиво, без лишних эмоций произнёс Эдвард. – Ты хотя бы понимаешь, как многим я рискую ради этой операции?
– У меня всё под контролем. МОЗ выведет тебя из игры. Ты преувеличиваешь, – Рудольф отвёл взгляд, не в силах смотреть другу в глаза.
– Не так страшно преувеличить проблему, как недооценить её. Я был бы признателен тебе, если бы ты сконцентрировал все свои силы на работе.
– Я так и делаю!
Алемский покраснел под пронзительным взглядом эльфа. Эдвард знал, что Рудольф порой бывал самонадеянным, но его главными чертами всё же оставались честность и смелость, поэтому храбро признался:
– Если ты намекаешь на Таню, то скажу тебе сразу, наши с ней отношения никак не вредят делу. Напротив, это даёт мне повод появляться на заводе вне своего рабочего времени.
Своим алмарским даром Эдвард уже давно волей-неволей проник в голову Алемского, и, увы, ничего, кроме мыслей о юной девушке, в ней не обнаружил. Гордон тяжело вздохнул, но не стал продолжать разговор.