Александр Александрович Шахов
Управленец
Промедление уже успело разочаровать Азалию, но вдруг последовал ответ:
– Она – самый страшный предатель. Я совершил ошибку, когда поместил её в конец списка. Прикончить её и отродье барона будет мне только в радость, – твёрдо сказал Горий.
– Вот и хорошо… – смерив собеседника взглядом, Азалия повернулась к выходу.
– Постой, – остановил её мужчина, она обернулась. – Чем вы занимаетесь в скрытой пещере? С Громом.
– Не твоё дело, – отрезала девушка и хотела удалиться, но он продолжил:
– Вы хотите убить Талльма.
Азалия бросила на него встревоженный взгляд.
– Что? Почему ты так решил?
– Гвен рассказала мне о твоей семье. Что может так сильно объединять тебя и мага, заключившего сделку, как не план по его убийству? Расскажи мне, как вы хотите это сделать.
Азалия растерялась. Внезапно раздался знакомый голос мага, окрикивающего обитателей шахт.
– Никому ничего не говори, после обсудим, – сказала Азалия и они оба отправились встречать Грома.
Все собрались в одном помещении, и стольный маг рассказал о деталях произошедшего, показывая новое письмо с заказом.
– Полада причастна к шантажу и даже более того, контролирует Отта. Тем не менее, узнать где сейчас Рина мне не удалось, но после выполнения этого заказа, они выдадут нам её, – после этих слов, маг распечатал письмо и прочёл о требовании похитить дочь местного чиновника средней руки.
Читая, Гром пожалел, что не взялся писать письмо самолично. Ознакомив товарищей с заказом, маг заметил на их лицах изрядную усталость. Те объяснили ему, что произошло.
Осмотрев руку Гория, маг настороженно повёл бровями. Даже в сравнении со случаями из многочисленных книг и сборников сочинений – это что-то необычное. Прильнув ладонью к его груди, Гром засёк пульсирующую в нём мощь и проверил тело. Всё было в полном порядке.
Как только осмотр кончился, Азалия отвела мага в сторону для разговора. Двое о чём-то переговорили и тогда Гром позвал Гория с собой.
Рурк с дикой досадой наблюдал за тем, как трое уходят в скрытую от него комнату, но был слишком слаб, чтобы возразить.
Оказавшись в стенах потайной мастерской, Горий огляделся, всматриваясь в каждый цепляющий внимание предмет, но так и не понял, что именно здесь происходит. Стольный маг взял в руки горсть своего изобретения и показал гостю:
– Это порошок из алой руды. Он таит в себе страшную силу и с его помощью мы собираемся уничтожить Талльма.
– Порошком? Как? Закопаете его? – недоумевающе ответил Горий.
– Мы ещё думаем над этим, – в разговор вступила Азалия. – Запомни, всё, что ты тут видел не должно быть известно остальным. Гвен молода и глупа, а Рурк…
– … стар, глуп, ещё и предан хозяину, – продолжил Горий, понятливо кивая. – Вы наверняка не в восторге от того, что я раскрыл вас, но поверьте, я хочу помочь. А на счёт Рурка: мне кажется, он и сам давно что-то подозревает. Не зря же он с первого дня пытается отыскать это место, – сделав паузу, он продолжил. – Так как вы собираетесь навредить лжебогу, у которого даже тела нет? – увидев на лицах собеседников тяжесть, он сам понял ответ.
Жертвой должна стать Гвен, что была избрана им для убийства Рины и подставной «последней» битвы с магом и инсценировки своего поражения.
– Так не пойдёт! – возразил Горий. – Неужели ты готова пожертвовать своей подругой? Да она же тебе как дочь!
– Не тебе говорить мне об этом, – со скорбью в сердце ответила Азалия. – Она – самый близкий для меня человек. А ты с чего вдруг решился её защищать?
– Мы любим друг друга, – ответил тот без промедления, – вернее любили. До того, как ты вернулась. А теперь она стесняется показывать свои чувства при тебе. Ты сгубила её отношения, а теперь погубишь и её саму!
– Попридержи язык, – сквозь зубы ответила сдерживающая слёзы девушка.
– Довольно. Нам следует заняться делом. Только задание приблизит нас к нашей общей цели. Горий, уходи собираться. Дорога сюда для тебя открыта, но помни: разболтаешь – сожгу, не посмотрев, что обещал твоему хозяину.
– Это и твой хозяин тоже, – ответил Горий и побрёл к выходу.
Лишь только двое остались наедине, Азалия вцепилась руками в мантию мага:
– Мы должны что-то придумать! Сделай так, чтобы он вселился в меня, а не в неё!
– Это не так просто. Он – полновластный её хозяин и я не смогу воспрепятствовать ему войти в своего слугу, которая сама его призовёт.
– Точно, – Азалию осенило. – А если не она будет призывать его? Тогда не останется выбора, и придётся вселяться в того, кто будет свободен и в сознании. Мы можем поймать его.
Гром нежно взялся за вцепленные в него женские руки и потихоньку опустил их.
– Да. Мы сделаем, что в наших силах. А сейчас, нам нужно выполнить задание Отта. Ступай к остальным, – маг посмотрел в поднявшиеся на него зелёные глаза. – Нам осталось немного. Ещё несколько тяжёлых шагов и мы у цели. Нужно собраться и сделать это.
– Да… да… – девушка медленно пришла в себя, успокоилась, обвиняя себя в приступе истерики, не свойственном для неё, и удалилась.
Гром проводил Тальмитов в путь, а сам как обычно остался тут. Убедившись, что они уехали достаточно далеко, он сел на коня и, обогнув гору, наткнулся на разбивших здесь лагерь работниках.
– Ну, чего сели? За дело! – приказал им Гром и отправился контролировать ход работы.
Во дворце
Высокий мужчина средних лет, приближающихся к шестидесяти, почёсывал седеющую бороду, ожидая встречи. Оглядывание по сторонам не давало ничего, потому как прибытия долгожданного друга он не заметил.
– Ну, здравствуй, – тихо поздоровался подошедший со спины Отт.
Мужчина слегка дёрнулся от испуга, а затем дал ответ:
– Здравствуй. Напугал… Зачем так делать? Нельзя было подойти со стороны своего кабинета?
– Привычка.
Старый шпион говорил о выработанной годами страсти к внезапности и непредсказуемости, что часто помогала путать вражеские планы и спасать себе жизнь. Верен ей он останется до конца жизни.
– Суда по тому, что я тебя вижу во дворце, ты теперь горький вдовец? – намекая спросил Отт.
– Твои люди знают своё дело, – мужчина словами вызвал на лице Отта довольную улыбку. – Однако, ты мало им платишь. Они стащили из моего дома несколько ценных вещей, одна из которых – мой родовой меч. Он принадлежал моему отцу и отцу его отца. Я не собираюсь расплачиваться за дело им!
Отт не мог раскрыть деталей касательно сущности убийц, и также не хотел признаваться в том, что это было сделано без его указа:
– Мы ведь делали подобие на убийство из-за долгов, не так ли? А что позволит тебе сыграть обедневшего племянника в горе и беде более, чем убитая жена и украденный фамильный меч?
– Пожалуй, ты прав, но как только мой драгоценный дядька даст мне золото, ты вернёшь мне меч. И лишь тогда я оплачу твои услуги.
Сказанное очень разозлило помощника тайного советника, но делать было нечего, и он согласился.
Где-то на большом тракте
Бесчисленные путешествия настолько въелись в кожу Гвен, что она была единственной, кто испытывал от них удовольствие. Быть может, причиной тому была жизнь, проведённая в седле. Старый Рурк, очевидно, знавал и лучшие времена, а потому часто бросал тоскующий взгляд на придорожные хижинки, да фермы. В тоскливости взгляда его мог переплюнуть только Горий. Криво расставленные сельскохозяйственные строения и филонящие работники царапали его душу. В былые времена он одним махом бы дал страшный нагоняй лентяям и перестроил всё как надо, но сейчас он был лишён такой возможности. И, видимо, слишком давно. Больнее этого в душе отдавалось лишь осознание невозможности вернуться к прежней жизни. Ведь даже в случае победы над Талльмом, Анновийская область не примет его. Придется бросать любимый особняк из синего дерева и устраиваться на новом месте.
Лишь Азалия всю дорогу держалась строго, прямая и несгибаемая как палка из Иларийского дерева. Только изредка она бросала взгляд на соседствующего с ней Гория, раздумывая о нём и тайне, что ему досталась. Взгляды эти не остались незамеченными.
На сей раз дорога была столь долгой, что уставшие спины и прочие части тела не позволили продолжить путешествие без хотя бы короткого привала. Мощь лжебога, что была в каждом путнике, питала их силой, но не освобождала от мозолей, боли в мышцах и суставах. Самой усталой была спина недавнего земледельца. В года молодости он трудился много и тяжело. Путь управленца начался обычной лопатой, запахом навоза и согнутой спиной.
Расположившись у реки, четверо принялись разжигать огонь, чтобы погреть внутренности чем-нибудь свежеприготовленным. Несмотря на то, что умению обращаться с животными были обучены все, именно Горий каждый раз брался ухаживать за ними. Вот и в этот раз он бросился их поить и устраивать в удобном месте рядом с травой. Так он немного притуплял лютую жажду вернуть прежнюю жизнь.
Азалия, уставшая от постоянного сидения, отправилась за хворостом, оставив Рурка и Гвенет наедине.
– Чего смотришь на неё? – сказал Рурк, заметив, как девочка провожает взглядом подругу. – Она променяла тебя. На него променяла.
– О чём ты?
– Думаешь, я не заметил, как Горий смотрел на тебя? Вы были вместе. А теперь он ухлёстывает за ней. А она, видимо, и не прочь.
– Ты ошибаешься, – грубо ответила Гвен и принялась яростно копаться палкой в горящем костре.
– Неужели? Гляди, вот сейчас она пошла за хворостом, а потом случайно свернёт к реке навстречу нашему фермеру.
Гвен не восприняла его слова, но спустя какое-то время желание проверить их правдивость стало слишком велико, и она встала, чтобы оглянуться вокруг. Рурк ухмыляясь следил за ней. Сторона, куда отправилась Азалия, была пуста. Не разглядеть новый подаренный Громом плащ, было бы очень тяжело. Зато узнаваемый силуэт медленно шагая показался в другой стороне, где тихо журчали воды и топтали лошади.
Азалия о чём-то заговорила с Горием и Гвен осела, издав судорожный вздох. Понимание, что её отношения с ним обречены было вдвое не так тяжело, как видеть подругу с ним рядом.
– Вот поэтому я и работаю один. Решил позабавиться с клиенткой – да пожалуйста. И никакой напарник не будет у тебя её отбивать, – сказал Рурк, видя печаль на лице соседки по костру. – Хотя, если иметь напарника другого пола, то ссор можно было бы и избежать. Что думаешь?
Мокреющие глаза Гвен посмотрели на старого убийцу.
– Мы с тобой остались одни. Гром затуманил их разум и использует в своих целях, сношаясь в своих пещерах. И теперь только мы остались верны хозяину и должны проследить, чтобы его воля исполнилась, – Рурк продолжил внушение и с каждым словом чувствовал себя всё увереннее и увереннее, наблюдая, как малышка внимает ему.
На другом конце области
Потрясывающаяся рука не слушалась всё сильнее и сильнее. Дрожь мешала управлять лошадью и усиливалась вместе с болью при тряске, неизбежно поражающей всадников. Дотянуть до ямской заставы было тяжело, но, когда это случилось, сменная лошадь готовилась к дороге, к ней цеплялся мешок со свежими припасами, а сторожа осматривали торчащий из плеча кинжал, можно было немного отдохнуть.
– Нельзя тебе дальше ехать, – охая, говорила прибывшая с ближайшей деревни знахарка. – Крови вона сколько потерял. Истечёшь весь.
– Послание не доставлю, вот тогда точно истеку, – отвечал раненный, потягивая жидкость из бурдюка.
– Далеко путь-то?
– Не могу сказать куда, но далеко. Ещё день ходу.
Бабка перемотала рану, залепив её чем-то, издающим неприятный запах, и пошла мыть руки.
– Не доедешь, – со вредностью в голосе буркнула она и удалилась.
Не верить знахарке причин не было. Гонец и сам чувствовал, как кружится голова и ослабло тело, но выбора не было. Бурдюк с водой снова прильнул ко рту и, осушившись, оказался на скамейке. Зад снова слился с седлом, и трясущаяся рука схватила вожжи.
Проводив одного всадника, работники заставы вскоре встретили новых. Те расспросили всех о первом, представившись посланной ему подмогой, сменили лошадей и, не тратив время на отдых, пустились в погоню.
***
Голосования, длящиеся от одной до двух недель (неделя – пять дней, где каждый посвящён одному из Пяти Богов), всегда разбавлялись мероприятиями увеселительного или иного характера. В этот раз таким событием стало грандиозное жертвоприношение. Обустройством дела занялась Полада, хоть на самом деле вся работа легла на дворцовых помощников и жрецов.
По традиции, жертву приносили на огромных кострах, что разводились на специальной «Площади богов», вымощенной чёрным камнем. В обычные дни по ней даже ходить не стоило, а потому размещалась она на самом краю города.
Старая кладка площади соседствовала с небольшой возвышенностью из того же чёрного камня. На её вершине, озираясь вокруг, восседал Астор и ждал своего выхода. Поскольку расчёт был на правителя, его жену и верховного жреца, пришлось занять все три места, чтобы не оставлять пятисотника одного. Народ мог неправильно понять его единоличное присутствие на священной башне. По правую руку Астор расположил Поладу, как главу совета правления, а слева от него сидел военный советник. Странное сочетание не вызывало ни особого понимания, ни осуждения. Главное, что правитель тут и готов зажечь костры, когда всё будет готово.
Многочисленная толпа быстро окружила площадь. Многие держали в руках мешки. Кто побольше, кто поменьше. Мешки эти наполнялись частями урожая, тушами мелких животных, реже драгоценностями и предназначались богам. Когда будет зажжён огонь, горожане бросят в него свои дары, произнеся своё имя, чем привлекут к своей персоне особое внимание со стороны высших существ.
Приносимая от имени города, жертва считалась подношением от всех его жителей, однако, сделав дополнительное пожертвование можно было получить особое благословение богов. Так считалось. На самом деле боги с радостью принимали любые жертвы, но крайне редко обращали внимание на тех, кто их приносит, запоминая лишь местность. Исключениями были особо крупные жертвы от одного человека.
Считая от скуки костры, Астор пытался вспомнить какому из богов какой полагается. Центральный был самым большим и, очевидно, полагался богу смерти. Окружающие его были слегка поменьше и стояли так близко, что при поджоге несомненно сольются в один большой. Высокая насыпь стройных прутьев, крашенных в травянистый цвет, символизировала зелёного бога-создателя животного и растительного мира. Именно ему зеленоглазый народ обязан всем, а потому не почтить его было преступлением.
Среди множества имён этого божества, Анванорцы не нашли самого благозвучного и продолжили называть его Зелёным богом. По свидетельствам жрецов он был и не против.
Множество высших богов не имели чётко обозначенных наименований и пользовались гибкой системой имён, зависимой от места. Единые имена имели лишь малозначимые, местные божки, выступающие далёкими потомками и вассалами высших божеств. Одним из них был Тиайар – ближайший помощник Зелёного бога и владыка земель некогда единого Анварского государства. Король, правящий этими землями, присягает ему на верность и черпает от него право священной власти. Но отколовшаяся в ходе «Восстания вьюнка» Анварская республика отвергла богом данную власть и установила выборное правительство, чем навлекла на себя его гнев.
Именно с костра Тиайара начался жертвенный пожар. Пятисотник прислонил к окрашенным прутьям и веткам факел и поспешил удалиться, пока огонь не перекинулся к остальным кострам.
Когда пламя обрело силу, начало пожирать уложенные у подножья кострищ дары. Смоченные в жире мешки и сколоченные наспех ящики отлично горели, пожирая содержимое.
Было даже жаль смотреть как горят мешки с зерном, свежим мясом, шкурами, деревянными фигурами, но жертва есть жертва.
Только Астор вернулся на своё место, как завопили жрецы. Произнося имена каждого из тех, кому приносили жертву, они просили о милости. Песнопения были не долгими и вскоре после них в огонь полетели жертвы горожан.
– Наша жертва принята, – сказала Полада, намекая на огромный столб дыма, уходящий ввысь.
– Ну и отлично, – отстранённо ответил Астор, раздумывая о влиянии сего мероприятия на умы людей. А также о его стоимости.
Вдруг раздался какой-то шум. В напирающей к кострам толпе началась борьба и один из горожан оказался вытесненным. Запнувшись о растянутую вдоль чёрной площади цепь, мужчина рухнул прямо в огонь и начал судорожно пытаться выбраться, но подоспевшие стражи препятствовали ему. Дорогая праздничная одежда на нём быстро исчезла в жаре огня и открыла чистую, нетронутую кожу. Великий договор высших богов запретил приношение в жертву чего-либо живого, а потому ни одно животное, птица, рыба или человек не могли сгореть в жертвенных кострах.
Когда на несчастном не осталось ни одежды, ни волос, стража вытянула его из огня. Теперь он не мог поджечь других и был безопасен. Оплакивая мантию, горожанин растерянно осматривался по сторонам, прикрывая наготу. С вершины башни раздался смех. Следуя Астору, засмеялась стража, а за ними грохотом последовал шум смеющейся толпы.
– Подайте ему одежду! – приказал властный голос. – Он заплатил богам сполна.
Тем временем в отдалённых районах Анновийской области
Добротная деревня в несколько десятков хозяйств снабжала работниками близлежащие государственные поля, а также содержала соседствующие с ней дома сановников. В одном из них, согласно письму Отта, жила цель, бывшая дочерью местного начальника. Без труда обнаружив подходящее по описанию строение с тремя этажами и балконом, Тальмиты впали в замешательство.
Высокий дом из крупных брёвен и крышей из дранки мог служить жильём для полусотни человек, но казался совершенно пустым. Труба кухонной печи не выпускала дыма, над домом нависала полная тишина, лишь шелест страниц на приусадебном участке намекал на чьё-то присутствие. Жертва спокойно читала книжку под тенью небольшой беседки в полном одиночестве, словно готовясь к похищению.
– Это долбанная засада, – нервно сказал Рурк, оглядывая идеально пустое место на самом отшибе, где расположилась цель. – Отт решил избавиться от нас. Помяните моё слово! Стоит подобраться к ней поближе как из вон того леса полетят стрелы, а из дома выскочут стражники.
Лес обнимал аккуратную оградку из невысокого забора с двух сторон и вполне мог скрывать весьма многочисленный отряд, что с одной, что, с другой стороны. Чтобы проверить догадки, Азалия лично отправилась на разведку по левому краю, послав Рурка по правому. Оба вернулись, обогнув участок и не обнаружив следов присутствия людей.
– Что-то здесь не так, но тратить лишнее время я не намерена. Будьте предельно внимательны. Пошли! – скомандовала Азалия и, сомневаясь, отправилась вперёд.
– Нет, – воспротивился Рурк. – Нашим фермером рисковать не стоит. А утащить девчонку я и один смогу. Лучше прикройте меня.
Получив одобрение, мужчина вышел наперёд.
– Я с тобой! – раздался девичий голос. Гвен сделала несколько бодрых шагов и встала рядом с добровольцем.
– Нет, – строго отказала Азалия.
– Вдвоём тащить девчонку будет удобнее, а в случае чего, никто не защитит Гория лучше, чем ты, – вступился Рурк, положив руку на плечо напарницы.
Слуги Тальма до сих пор оставались истощёнными и практически не могли воззвать к мощи. Единственным, способным применить её оставался Горий, но пускать его на дело никто не хотел.
Бросив неодобрительный взгляд, старшая подруга согласилась и двое двинулись дальше.
Тихо пробираясь меж деревьев, Рурк обошёл с боку и оказался у жертвы за спиной. А Гвен тем временем преодолела заборчик и открыто приблизилась к девушке. Та заметила гостя:
– Кто вы и что вам нужно?
Не успела Гвен придумать, что ответить, как её напарник уже прижал холодный клинок к горлу девушки.
– Подашь голос – умрёшь! – говоря тихо, но более чем убедительно, Рурк потянул пленницу вверх, заставив подняться и повёл к лесу.
Старые глаза продолжали сохранять зоркость. Боязливое оглядывание кругом позволило убедиться в отсутствии свидетелей.
Спустя минуту жертва уже была связана, посажена на лошадь и, удерживаемая Рурком, умчалась в сопровождении изумлённых похитителей. Поразительная лёгкость дела не давала покоя. Каждый искал подвоха, но так и не нашёл его.
Съёжившаяся от страха дочь чиновника прикрывала лицо связанными руками.
– Держи руки внизу! – гневно сказал патлатый похититель и прижал тонкие девичьи ручонки к гриве коня, опасаясь реакции случайных встречных. Прошли те времена, когда связанная девка в седле у всадника не вызывала ни у кого вопросов, можно было нарваться на неприятности.
– Почему ты была одна? – спросила Азалия с седла соседнего коня.
– Отец не желает тратиться на прислугу… – в страхе, отвечая, как на допросе, сказала девушка.
– … поэтому отгрохал себе трёхэтажный особняк, – дополнил Горий. – В таком доме не может не быть прислуги.
Горий знал, о чём говорит. Обустройство собственного дома высотой всего в два этажа было делом настолько сложным и затратным, что он поклялся прожить в нём до самой смерти. Желая сделать жизнь любимой жены максимально удобной, управленец нанял целую команду крестьянок из соседней деревни, дабы не утруждать Рину растопкой печи, уборкой и готовкой. Трудился у него и плотник, бывший одновременно ещё и садовником.
– Что-то здесь не так, – сказала Азалия и стала расспрашивать живой груз, но той ничего не было известно, а потому, отчаявшись, она приняла решение просто выполнить заказ и поскорее заняться прочими делами.
Вечером
Долгий путь неизбежно прервался привалом. Помимо обычных проблем теперь добавилась необходимость заботиться о пленнице. Эту обязанность делили между собой Гвенет и Рурк. Первая занималась кормёжкой и всем сопутствующим, а второй обеспечивал охрану. Хотя, как ему казалось, никаких побегов даже не планировалось. Оставляя девушку без присмотра, тот надеялся на хоть какие-то действия с её стороны, но она продолжала беспомощно сидеть и ждать, пока взгляды похитителей снова вернутся к ней.
– Ставлю серебряный пятак, что она знала о своём похищении, – сказал Рурк, подсев к светловолосой подружке.
– А не всё ли равно? Главное – доставить её в нужное место, а что с ней и как – уже не важно, – безразлично ответила Гвен.
Её карие глаза грустно смотрели на костерок, отражая пляску языков пламени. С каждым днём печаль становилась всё сильнее. Ощущая себя преданной, она не могла не думать о сблизившихся подруге и Горие. Разговоры с Азалией становились короткими и бессмысленными. Старшая подруга чувствовала висящее напряжение, но не могла понять причин. Или просто делала вид, как думала Гвенет.
Только общение с Рурком стало той сомнительной, но всё же отрадой, что была ей сейчас так необходима. Возрастной убийца был непривычно странным, но в своих попытках подбодрить её, иногда извергал довольно забавные вещи. Многочисленные байки и рассказы о былом отлично развевали тоску, но были сопряжены с резкой вонью изо рта сказителя. Аромат остатков пищи, приправленный оттенками смеси из жевательного табака, что Рурк самолично замешивал и употреблял по несколько раз на дню. Этот запах уже начинал становиться терпимым, но продолжал вызывать желание отвернуться при разговоре.
– У меня к тебе один разговор, – убедившись, что пропавшие из виду товарищи не услышат их, Рурк наклонился к собеседнице. Табачные запахи снова постучались в нос. – Я хотел бы предложить тебе работать со мной, когда всё это закончится.
– Но ведь хозяин должен вселиться в меня, убить Рину и проиграть бой Грому согласно сделке, – не понимая ответила Гвен.
– Верно, но ведь прикончить девчушку мы можем и сами, а дальше… – Рурк снова оглянулся и продолжил, – … бой должен состояться, но кто сможет помешать господину войти, например, в Азалию? Хозяин всё равно пообещал ей работу в своём царстве, тело ей не пригодится. Кроме того, там она не сможет мешать нам.
Гвен не было известно о подобных договорённостях, сокрытие этого воспринялось как очередной акт предательства. Зато теперь ей ещё сильнее захотелось увидеть, как Гром будет вынужден прикончить её, одержимую Талльмом.
– И как мы это сделаем? Даже если мы не будем его призывать, как только Рина умрёт и сделка Гория будет выполнена, хозяин тут же поймёт это и возьмётся за выполнение договора с боем.
– Есть много способов сделать себя непригодным для вселения. Чтобы понести камень в корзине, она должна быть достаточно крепкой, а Талльм – очень тяжёлый камень, даже скала. Если корзина будет расплетаться, например, под действием яда, то придётся подобрать другую корзину, – ответил Рурк.
– Ты предлагаешь отравить себя?!
– Это обратимо, – мужчина вытащил из-за пазухи два деревянных флакона. Один из них был чист, а на втором грубым способом нацарапали метку в виде креста. – Глупо носить с собой яд, не имея противоядия. Выпьешь один и через какое-то время почувствуешь, как становишься трупом. Выпьешь второй – действие яда прекратится. Главное – сделать это до того, как онемеют руки. Запомнила?
Рурк протянул ей флаконы и со значением посмотрел в глаза.
– Успеть выпить флакон с меткой до того, как начнут неметь руки. Ясно? – снова спросил он.
– Ясно, – Гвен взяла флаконы и спрятала в карман.
Через какое-то время вся компания снова собралась у костра.
Далеко за пределами Анновийской области
Ноющая боль в плече становилось всё сильней. Временами казалось, что кинжал снова и снова вонзался в плоть. Помутневшее сознание не было готово наверняка отвергнуть возможность, что это действительно было так. Гонец мчал, мучимый бредом и усталостью, пока на одном из поворотов не обмяк и не слетел с седла. Намотанные на руку вожжи продолжили держать кисть и потянули лошадь за всадником к земле. Падение окончательно лишило гонца понимания сущности происходящего. Прошло ещё около нескольких минут, пока слабеющий разум не потерял возможность сопротивляться наступающему забвению. Моргание плавно учащалось, превращаясь в крепко сомкнутые глаза. Услышав чужое конское дыхание и чьи-то шаги, посыльный неимоверными усилиями заставил себя приподняться, чтобы посмотреть на приближающегося, но едва завидев перед собой чью-то фигуру, потерял сознание.
Резкое пробуждение застало гонца на земле. Пара поворотов головой, и уже было понятно, что происходит вокруг. Сам он лежал возле своего коня, а рядом стоял незнакомец с короткой бородкой и синими глазами, что только-только погасли после недавнего использования магии.
– Ты на землях десятой Анновийской заставы Белого ордена, – грозно пояснил неизвестный. – Что привело тебя сюда?
Гонец издал судорожный вздох облегчения. Добрался! Глубокий вдох потревожил раненное плечо, но на удивление боли не последовало. Сделав несколько движений, он также не ощутил боли. Обнажив плечо, мужчина убедился в отсутствии на нём повязок. Виднелся лишь тонкий шрам.
– Ты рыцарь Белого ордена? – с надеждой спросил гонец.
– Ах, если бы. Боец младшей линии, Усс, – добродушно представился стоящий и, подав руку, помог второму подняться. – Так зачем ты здесь?
Гонец достал из-за пазухи знак тайного советника города Анновий:
– У меня срочное послание для вашего магистра.
– Я тебя сопровожу.
Двое взобрались в сёдла и направили лошадей дальше по дороге. Спустя несколько часов, когда ночная тьма уже начала опускаться на мир, взору открылась крепость из белого камня, больше похожая на огромную башню с крепостной стеной.
«Крепость Белого ордена!» – восхитился пришелец, видя перед собой живую частичку тех легенд, что живёт, переходя из уст в уста, от отца к сыну.
Поразительное строение располагалось на месте объединения двух рек, по обоим берегам коих хаотичной россыпью выросли многочисленные деревянные постройки.
В древние времена орден получил не только крепость, но и крупный кусок земли вокруг. Однако, рыцари не стремились усеять её полями, считая земледелие недостойным занятием и предпочитали кормиться за счёт соседствующих землевладельцев и короля, что должны были их содержать в обмен на защиту от зла.
Древняя крепость становилась всё больше по мере того, как всадники приближались. Когда всё пространство перед собой заняла кладка посеревших от времени камней и проделанные в ней бойницы, Усс взмахнул рукой и на месте, где была глухая стена появились большие ворота. Удобная иллюзия помогала скрыть от врага расположение входа, но уже многие века простаивала впустую. Только дурак решится попробовать взять штурмом заставу Белого ордена.
Преодолев крепостную стену, двое оказались во внутреннем дворе, где их тут же встретили многочисленные слуги. Они отвели коней в стойла и дальнейшую дорогу предстояло пройти пешком. Недолгое путешествие меж каменных казарм и складов закончилось у широкой лестницы, ведущей к башне.
– Дальше нельзя, лишь рыцари имеют право проходить в башню, – пояснил Усс. – Но гонца пропустят, покажи знак страже.
Гонец поблагодарил его за помощь и в одиночестве преодолел белоснежные ступени. Многие плиты, из которых была сделана лестница, отличались от прочих оттенком. Многовековые хождения стирали даже камень, нуждающийся в замене.
У очередных ворот гонца встретили два стража. На удивление брони он на них не обнаружил. Вычурные мантии из бело-зелёных тканей были типичным обмундированием местных стражников, что снаружи, что внутри. Гонца, оказавшегося в башне, подвергли немедленному переодеванию. Грязная дорожная одежда исчезла в неизвестном направлении, а вместо неё слуги натянули мягкую шёлковую рубашку, штаны на завязках и чистую кожаную обувь. Судя по заполненным подобным добром шкафам, переодевание ожидало каждого гостя.
Когда гонец оказался полностью одет, один из слуг смерил его пристальным взглядом, причесал короткие волосы, а затем достал бутылёк с пахучей жидкостью и, смазав ею пальцы, прошёлся по шее гостя.
– Чего это? – возмутился гонец.
– От тебя несёт лошадью и потом. Для передачи послания этого сойдёт, но потом обязательно зайди к нам помыться, – ответил слуга, продолжая подмазывать его благоухающими пальцами.
Принюхавшись, можно было ощутить, как дорожная вонь отступает, а на смену ей приходит приторно-сладкий аромат чего-то неизвестного. Но спрашивать, что это было, не хотелось. Гонец получил разрешение отправляться к магистру и сопровождающего в придачу.
Выданный в сопровождение страж норовил идти так близко, что посланник не мог не почувствовать, как от него несёт не менее ядрёной смесью трав и пряностей. Нескончаемый подъём на вершину башни был столь утомительным, что если сразу от предложения помыться хотелось отказаться, то теперь настрой поменялся, когда чистая рубашка стала прилипать к вспотевшей спине.
Войдя в просторное помещение приёмной можно было подумать, что ты оказался во дворце, где идёт собрание правящей династии. Богато украшенные стены, отделанные лепниной, были увешаны трофеями с охоты и прочими вещами. Восемь больших светильников висели над головой, прокладывая путь к трону, возле которого за столами пировали рыцари, что тут же обратили внимание на вошедшего. На самом троне виднелась высокая фигура.