Александр Алексеевич Богданов
Потапыч
– Плохо здесь, дедушка?
– Надо бы хуже, да некуда…
Потапыч тяжело вздыхает.
– Не получила Дарья письма?
– Не-э…
Оба молчат. Каждый думает о своем. Потапыч о том, как выйти теперь из нужды, чтоб не умереть с голоду, Ванятка – о дедушке. Добрый он, а вот все обижают его. И все потому, что он старый. Старого любить надо, а они обижают…
– Дедушка, я слышал, мужики говорили, будто тебя, урядник на пожаре вдарил?
– Ударил, касатик… Как приехал я с баграми да стал около лошади хлопотать, он на меня и налетел… Вот и сейчас спину ломит…
– Што же ты, дедушка, ему?
– Што ему… Сказано, детка: «С сильным не борись». Спасибо, ребята заступились за старика…
В глазах Ванятки вспыхивают гневные огоньки. Он выпрямляется и с возмущением говорит:
– А я бы, дедушка, не стерпел… Сам бы сдачи дал… взял палку да отлупцевал урядника…
– Ну-у?
– Вот тебе, дедушка, и ну-у! А еще, дедушка, взял бы да их поджег!
– А-их, ты, глупый!.. Разве можно такие страсти баять! Дай-ко я те за вихор маленько потреплю!..
– Не надо, дедушка!
– То-то не надо! Мы, детка, люди маленькие… Каждый, кто бляху надел, тот нами и помыкает.
– Тятька с войны вернется, я все тятьке расскажу… Тятька им задаст! – не успокаивается Ванятка.
– А-их, глупый ты, глупый…
Потапыч любовно гладит мальчугана по голове. Оба близко прижимаются друг к другу, и от этого спадает тяжесть с сердца старика.
Сторож стучит в стенку арестантской, давая знать, что срок свиданья окончился.
Ванятка встряхивается.
– Домой, дедушка, пойду!
– Иди, голубок, иди! А то старшина застигнет, обоим беда будет… И тебя побьют!.. Да скажи Дарье-то, што завтра, мол, дедушка на свободу выйдет. А денег старшина только десять целковых посулил! Кабы весь срок протянул, двадцать бы получил. Да вот не довелось! И еще скажи Дарье, штоб не сокрушалась! Дедушка, мол, вернется домой, все поможет устроить… Как-нибудь сладимся с пашней…
– Скажу, дедушка!
Поднимаясь с соломы, чтоб проводить внука, Потапыч простуженно закашлял и тихо простонал…
