Александр Беляев
Сильнее бога
Над истоком бегущей воды, на вершине белого хребта, у гремящего ледника живет молния, мать горного эха, она летает по небу, гремя железными крыльями. Из-под ног ее брызжет алый огонь. Если ты вылетел из ее узких ущелий, дай ответ!
Долго набатным тревожным звоном надрывался бубен, долго пел Уквун свои заклинания.
Вайдаков слушал и удивлялся. Где-то шумят Днепрострои и Волховстрои, где-то тракторы бороздят поля и белый электрический свет заливает крестьянские избы – здесь все осталось так, как было тысячелетия назад! Нуват говорил: Кителькут и среди чукчей особенный. Он не хочет знать никакого начальства, никаких новшеств. Он хочет жить так, как жили его предки: свободными, независимыми кочевниками. Всеми правдами и неправдами Кительтуту до сих пор удавалось это.
– Довольно, Уквун! – прервал Кителькут завывания шамана. – Дух бури не глухой. Он слышал твой бубен и твои заклинания.
Среди наступившей тишины было слышно, как Анека высекала огонь. Вспыхнула одна, затем и другая светильня.
Утомленный Уквун лег на живот. Ветер выл, свистел и гудел над юртою.
– Не слушает тебя бог ветра! – насмешливо сказал Нуват.
Кителькут метнул на Нувата гневный взгляд, но промолчал. «Может быть, Нуват стал большим большевиком… И этот Вайдаков, кто он?»
– Бог ветра – самый сильный бог, – отозвался из своего угла Уквун. – Ему нельзя приказывать. Его можно только просить. Нет человека, который мог бы повелевать ветром!
– Ты так думаешь? – задорно спросил Нуват. – А если я скажу, что я такой человек!
– Сильнее бога? – иронически спросил Кителькут. – Этому ты научился в городе? Так прикажи, чтобы ветер перестал дуть!
– Зачем? Я сделаю лучше! – не унимался Нуват. – Я привез из города хорошую упряжку для ветра. Мы запряжем его, как собаку. Мы заставим ветер работать на нас. Мы скажем: «Северный ветер! Ты приносишь холод. Дай нам тепло!» – и ветер послушается меня и даст нам тепло. Он согреет нашу юрту и приготовит нам горячую воду. Я скажу: «У нас в юрте темно. Ветер! Дай нам свет!» – и покорный мне ветер даст свет, яркий, как маленькое солнце. Я скажу: «Голодные волки нападают на наших оленей. Ветер! Сделай нитку из звезд вокруг нашего стада, чтобы огнями отогнать волков!» – и ветер сделает по слову моему. Мы живем в грязи и темноте. Наши дети не умеют читать потому, что мы живем во мраке. Наши глаза больны от едкого дыма. Но ветер даст нам тепло и свет. Свет вылечит наши глаза и откроет нам другой свет – свет знания!
– Не было, нет и не будет такого великого шамана, который мог бы сделать все это! – убежденно сказал Уквун.
А Кителькут усмехнулся:
– Красивым сказкам вас учат в городе!
– Есть сказки, которые сбываются в жизни, – ответил Нуват. – И в этом нет никакого шаманства. Шаманство – обман, а знание – великая сила. Нас в городе учат не сказкам, а знанию!
Уквун вдруг весь затрясся от злости.
– Что? Что? Что ты сказал? – закричал он, приподнимаясь на локтях. – Шаманство – обман? А твои сказки – правда? Так пусть будет по слову твоему! Прикажи ветру, чтобы он дал нам тепло и свет! Посмотрим, кто из нас обманщик и плут! – запальчиво закончил Уквун.
– Посмотрим! – спокойно принял вызов Нуват. – Идем, Вася! Покажем им, что ветер – не бог, а рабочая сила, которую нужно только уметь обуздать, чтобы она служила нам послушнее собаки.
Нуват и Вайдаков оделись и выползли из полога.
Анека, внимательно слушавшая разговор и восхищенно смотревшая на Нувата, отбросила сухожилия и быстро начала натягивать торбасы. Зашевелились и гости Кителькута – Катык и Каравия. Ворча, поднялся Уквун. Один за другим вылезали из теплого полога его обитатели. В конце концов не устоял и Кителькут. Интересно посмотреть на посрамление Нувата!
Вайдаков и Нуват принялись за работу. Они развязали веревки, сняли с нарт брезент – Яяк нащупал плотную ткань – и начали вынимать предметы, которые не были похожи ни на что виденное чукчами: длинные изогнутые металлические трубки, тяжелый, замысловато сделанный ящик, белые шнуры, маленькие и большие стеклянные «бусы» – как решила Анека – и, наконец, совсем уже непонятную вещь цилиндрической формы, с толстыми стенками, разрезанными вдоль, и с заходящими друг за друга краями. Цилиндр утверждался на круглой металлической доске. Другая круглая доска помещалась сверху.
Ящик поставили на землю, на ящик – цилиндр. Ветер рвал и метал: его хотели запрячь в сбрую! И цилиндр несколько раз валился от ветра. Уквун хохотал.
– Ветер – злая собака! – кричал он. – Царапается и кусается. Не хочет идти в упряжку!
– А ты зубы не скаль, помоги лучше! – раздраженно ответил Нуват. – Сам должен знать, что не всякую собаку сразу в упряжку поставишь!
– Ну да, конечно. Не обучен еще ветер в упряжке ходить! Вот ты поучишь! – не унимался Уквун.
Катык смеялся вместе с ним, Кителькут улыбался, как взрослый, наблюдающий детскую игру и заранее уверенный, что из нее ничего не выйдет.
Цилиндр вырвался из рук Нувата и покатился по ледяному полю.
– Держи, держи! Хомут сбежал! – кричал Уквун, хлопая себя по коленям. Катык заливался мелким смехом.
Анека бросилась за цилиндром и настигла его прежде, чем добежали Байдаков и Нуват. Она ухватилась за металлический диск. Но ветер свалил ее с ног, и она, не выпуская диска, покатилась вместе с ним.
Это было уж слишком. Уквун сел на корточки и ухватился За живот – до того истерически он смеялся. Слезы выступали на глазах и тут же превращались в льдинки.
Наконец Нувату, Байдакову и Анеке удалось остановить цилиндр. Но вернуть его на место, против ветра, было нелегко.
