Александр Дюма
Сальватор. Книга II
Глава XXXIV
Вечер комиссионера
Вечером, в назначенный час, дорожная коляска, приведенная каретником в отличное состояние, остановилась в пятидесяти шагах от заставы Крульбарб.
Ямщик, стремглав примчавшийся на место за десять минут до назначенного часа, вначале подумал, что стал жертвой розыгрыша, увидев, что на условленном месте не только никого не было, но и не ощущалось ни малейшего признака того, что кто-то должен там быть.
Однако спустя несколько минут, увидев двух быстро приближавшихся к нему в обнимку молодых людей, ямщик сошел с лошади, пересел на облучок и застыл, словно камень.
Как Сальватор с Жюстеном ни старались идти быстро, первым к коляске все же подскочил Роланд. Подойдя, Сальватор открыл дверцу, опустил подножку и сказал Жюстену:
– Садитесь!
Услышав всего лишь одно слово, ямщик вздрогнул, как от электрического разряда, и обернулся. Увидев и узнав того, кто произнес это слово, он даже покраснел от удовольствия.
– Здравствуй, приятель! – с улыбкой произнес Сальватор, протягивая ямщику свою тонкую руку аристократа. – Как поживает твой славный батюшка?
– Прекрасно, мсье Сальватор! – ответил ямщик. – Знай он, что это вы собрались в путешествие, он сам приехал бы сюда, несмотря на свои семьдесят шесть лет!
– Хорошо. Я как-нибудь на днях загляну к нему. Он по-прежнему живет на площади Бастилии?
– Черт побери! – с гордостью произнес ямщик. – Если кто-то и имеет право там жить, то только он!
– Да, ты прав, – сказал Сальватор. – Жить там – меньшее из того, чего заслужил человек, бравший эту крепость!
Затем сел в коляску рядом с уже устроившимся там Жюстеном.
– Ты тоже хочешь сесть к нам, Роланд? – спросил он у своей собаки.
Роланд замотал головой.
– Не хочешь? – продолжал Сальватор. – Ага, ты предпочитаешь пробежаться?.. Тогда вперед, Роланд!
– Куда едем, мсье Сальватор? – спросил ямщик.
– По дороге на Фонтенбло… Тише! Ты меня не знаешь!
– Не желая показаться нескромным, мсье Сальватор, поскольку я чувствую, что здесь кроется какая-то тайна, я все же хочу спросить, не скажете ли вы другу, куда надо ехать?
– Тебе скажу, мой маленький Бернар… В Кур-де-Франс.
– Вы там останетесь?
– На ночь.
– Хорошо. За вами никто следить не будет, это я вам обещаю!
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ничего. Это – мое дело, мсье Сальватор. Доверьтесь мне! Надо ли гнать?
– Нет, Бернар. Езжайте спокойно. Мы должны прибыть в Кур-де-Франс не раньше десяти.
– Ну, тогда поедем рысцой… Но мне не так хотелось бы вас прокатить, мсье Сальватор.
– А как, мой мальчик?
– Так, как я вез в 1815 году императора: пять лье в час.
А потом ямщик тихо добавил:
– А разве вы, мсье Сальватор, не наш император? Разве, когда вы скажете: «К оружию!», мы не вооружимся? А если скомандуете: «Вперед!», разве мы не пойдем?
– Ну, хватит, Бернар!.. – со смехом сказал Сальватор.
– Тсс… Молчу!.. Ба! Но разве друзья наших друзей не наши друзья? Ведь поскольку этот мсье с вами, он – наш друг!
И Бернар сделал масонский знак.
– Да, друг мой, я ваш друг, – ответил Жюстен. – Ты совершенно прав. И мне бы очень хотелось быть с вами в тот день, когда надо будет взяться за оружие и выступить!
– Видите, мсье Сальватор, все нормально! Нам остается только спеть:
Вперед, дети Отчизны!
И, запев национальный гимн, ямщик стеганул лошадей.
Коляска сорвалась с места, подняв за собой облако пыли, позлащенная последними лучами солнца, коляска стала похожей на солнечную колесницу, спускающуюся с небес на землю.
Мы не станем рассказывать вам, о чем говорили сидевшие в коляске приятели в постепенно сгущавшейся вокруг них темноте. Сами понимаете, основной темой их разговора была надежда. Еще четыре часа, еще три, еще два, и они будут на вершине человеческого счастья, которая уже проступала из-за густых облаков и темных туманов.
Госпожа Корби и сестра Селестина были просто счастливы, узнав о предстоящих событиях и переменах. Глубоко набожные женщины надеялись, что Господь не оставит Жюстена в минуту опасности. А предстоящая разлука могла быть только временной, и они надеялись, что вскоре семья вновь сможет соединиться для того, чтобы больше никогда не покидать друг друга.
Таким образом все складывалось как нельзя лучше, и в предстоявших переменах все видели только несказанную радость и Божью благодать.
В Вильжюиф сделали короткую остановку для того, чтобы поменять лошадей. И вновь тронулись в путь.
Высунувшись из окошка коляски, Сальватор посмотрел на часы: была половина десятого.
Спустя час вдали стали видны очертания фонтанов Кур-де-Франс или, назовем их своими именами, фонтанов Жювизи. Это были большие фонтаны, украшенные трофеями и гениями на пьедесталах, – яркий образчик архитектурного стиля Людовика XV середины XVIII века.
Ямщик остановил лошадей, спрыгнул на землю и открыл дверцу.
– Приехали, мсье Сальватор, – сказал он.
– Как? Это ты, Бернар?
– Да, это я!
– Ты проехал два перегона?
– Конечно!
– Я думал, что это запрещено.
– Да разве есть что-нибудь, что запрещено для вас, мсье Сальватор?
– Но как же?..
– Вот как все произошло. Я подумал: «Мсье Сальватору предстоит какое-то благородное дело и ему нужен человек, который бы ничего не видел и ничего не слышал, но имел на всякий случай пару рук. И этот человек – я!» И тогда в Вильжюифе я сделал вот что: я сказал Пьеру Ланглюме, который должен был ехать с вами: «Слушай, друг мой, Пьер, у бедняги Жака Бернара есть зазноба у фонтанов Кур-де-Франс. Ты должен уступить ему место для того, чтобы он смог сказать пару слов своей подружке. А когда я вернусь, мы раздавим бутылочку. Идет?» Ланглюме согласился, мы ударили по рукам, и вот я здесь! А теперь, мсье Сальватор, скажите, ведь я не ошибся? Вот так-то! Мне придется проехать на пять лье больше. Но такой преданный своему делу ямщик, как я, от такого пустяка не умрет… Я ведь прав? А теперь я жду ваших приказаний! И если мне за вас разобьют физиономию, я перевяжу рожу платком и вам не о чем будет беспокоиться.
Сальватор протянул Жаку Бернару руку.
– Друг мой, – сказал он ему. – Не думаю, что ты мне сегодня понадобишься, но будь спокоен, если представится случай обратиться к тебе за помощью, я непременно это сделаю.
– Обещаете, мсье Сальватор?
– Обещаю.
– Отлично!.. Что я теперь должен делать?
– Проезжай вперед примерно сто пятьдесят шагов.
– А дальше?
– Остановись там.
Бернар взобрался на облучок и проехал сто пятьдесят шагов, остановился, спустился на землю и открыл дверцу.
Сальватор вышел из коляски и направился ко рву.
В двадцати метрах от него из темноты поднялся какой-то человек и сосчитал до четырех. Сальватор досчитал до восьми и пошел навстречу этому человеку.
Этим человеком был генерал Лебатар де Премон.
Сальватор подвел генерала к коляске и помог ему подняться в нее. Потом сел сам и сказал Бернару:
– В Шатильон!
– А куда именно в Шатильоне, хозяин?
– К таверне «Божья благодать».
– Знаем… Отведать индийских цыплят!
И Жак Бернар, стеганув лошадей, поехал по дороге на Шатильон. Спустя десять минут коляска, заскрипев осями, остановилась перед таверной «Божья благодать».
Пока они ехали, Сальватор представил Жюстена генералу. Генерал уже знал, кто такой Жюстен, а тот даже не представлял себе ни кто такой этот генерал, ни какую услугу он ему оказал.
Итак, как мы уже сказали, коляска подкатила к таверне «Божья благодать».
Мы уже помним, что именно там Сальватор назначил встречу Жану Торо и Туссену Лувертюру.
Оба могиканина были на месте, но – странное дело! – хотя они уже сидели там целый час, стоявшая на столе бутылка еще не была даже открыта. Можно было бы подумать, что это – уже вторая, но стаканы были такими же чистыми, словно они только что вышли со стеклодувной фабрики.
Жан Торо и Туссен Лувертюр встали, завидев выходящего из коляски Сальватора. Тот вошел в таверну один.
Осмотревшись, Сальватор увидел, что его люди сидели в одиночестве в уголке зала.
Жан Торо понял, что беспокоило комиссионера.
– О! Вы можете говорить, мсье Сальватор, – сказал он. – Здесь нас никто не услышит.
– Да, – подтвердил Туссен Лувертюр. – Давайте приказания и мы их исполним.
– Указания будут краткими, – сказал Сальватор. – Сегодня ночью вы можете мне понадобиться.
– Тем лучше! – сказал Жан Торо.
– Но, возможно, и не понадобитесь.
– Тем хуже! – сказал Туссен Лувертюр.
– Но в любом случае вы пойдете со мной.
– Мы готовы!
– И вы даже не спрашиваете, куда я вас поведу?
– А зачем? Вы прекрасно знаете, что мы пойдем за вами даже к черту на рога, – сказал Бартелеми Лелон.
– И что потом? – спросил Туссен Лувертюр.
– Потом… Я поставлю вас на места, где вы должны будете находиться, но не показывайтесь раньше, чем я скажу: «Ко мне!»
– А вдруг вам будет угрожать опасность, мсье Сальватор?
– Это касается только меня.
– Ну вот!
– Дайте слово, что появитесь только тогда, когда я скажу: «Ко мне!»
– Черт! Придется дать.
– Итак, даете слово?
– Слово Бартелеми Лелона!
– Слово Туссена Лувертюра!
– Хорошо! Бартелеми, положи эту веревку в карман. А ты, Туссен, сунь себе в карман вот этот платок.
– Готово.
– А теперь скажите, знаете ли вы парк Вири?
– Я не знаю, – сказал Туссен.
– А я знаком с этим парком, – ответил Жан Торо.
– Отлично! Один из двоих знает, и этого достаточно!
– И что с того?
– А то, что вы пойдете сейчас через поле, а когда увидите высокую белую стену, выходящую углом на дорогу, остановитесь там и спрячетесь где-нибудь неподалеку. Там я вас и разыщу.
– Понятно, – хором ответили Жан Торо и Туссен Лувертюр.
– Ну, тогда до встречи?
– До встречи, мсье Сальватор.
И могикане ушли.
Сальватор пошел к коляске, в которой оставил, как мы уже знаем, генерала де Премона и Жюстена.
Коляска поехала назад по дороге, по которой прикатила в Шатильон, и выехала на шляхт на Фонтенбло, в то место, где он идет под уклон к мосту Годо, а оттуда к замку Вири.
Натренированный глаз Сальватора заметил в потемках две крадущиеся тени: это были Бартелеми Лелон и Туссен Лувертюр.
Коляска спустилась вниз, доехала до моста Годо. Пассажиры увидели вдали белую стену, которая ночью походила на белую реку, текущую по равнине.
Трое мужчин вышли из коляски и помогли ямщику спрятать коляску и лошадей в рощице, росшей рядом с дорогой, которая, казалось, была самой природой создана для того, чтобы служить огромным ангаром. Жаку Бернару было приказано не шуметь. Тот был ужасно доволен, что принимал какое-то участие в подготавливавшейся тайной операции.
Когда карета и лошади были замаскированы, вместо того, чтобы продолжать идти по дороге на Вири, Сальватор, а за ним следом Жюстен и генерал, пошли по тропинке, которая вела к стене замка.
Стояла «нежная тихая лунная ночь», как сказал Виргилий про одну из последних ночей весны или скорее про одну из первых летних ночей. Воздух был влажным, по небу плыли облака и ежесекундно луна помогала нашим друзьям своим дружелюбным молчанием, прячась за облака, словно ребенок прячется за деревьями, потом показываясь на небосклоне для того, чтобы сразу же снова укрыться за тучей.
Так друзья достигли решетки двери парка, о которой мы уже вам говорили. Взяв вправо, они подошли к тому месту стены, в котором Жюстен обычно перелезал. Там генералу показали, что он должен был сделать. Сальватор прислонился спиной к стене и сложил руки на коленях. Жюстен, подавая пример, первым взобрался с помощью Сальватора на стену и спрыгнул в парк с ловкостью, доказывающей большую практику в подобных упражнениях. Генерал последовал за ним и сделал то же самое с такой же легкостью и ловкостью, хотя и был лет на пятнадцать старше Жюстена.
Роланд, решив, что настала его очередь, тоже приготовился было перепрыгнуть через стену, но хозяин знаком остановил его порыв. Сальватор, не забыв о двух помощниках, которые хотя и тронулись в путь раньше них, но отстали от коляски благодаря кнуту Жака Бернара, пошел встретить их у угла стены.
Прождав не более пяти минут, он увидел Жана Торо и Туссена Лувертюра, чьи тени начали вырисовываться на горизонте, как силуэты двух гигантов. Приближение их было не менее фантастическим, поскольку они подошли бесшумно.
Только когда они вплотную приблизились к Сальватору, он увидел, что они шли босиком.
– Браво! – тихо сказал он им. – Я вас жду.
– И мы пришли! – ответили оба.
– Идите за мной.
Плотник и угольщик молча последовали за ним.
Подойдя к тому месту стены, где перелезли Жюстен и генерал, Сальватор остановился.
– Это здесь! – сказал он.
– Ага! – произнес Жан Торо. – Видимо, надо будет перелезть через нее?
– Ну, конечно же. И сейчас мы вам покажем, как это делается, – сказал Сальватор. – Роланд, ко мне!
Роланд подошел к хозяину, встал на задние лапы, опершись передними о стену.
Сальватор поднял пса до вершины стены. Тот, ухватившись когтями передних лап за гребень стены и упираясь задними лапами о стену, перевалил через нее и спрыгнул в парк. Сальватор подпрыгнул, ухватился за гребень стены и, медленно подтянувшись на руках, словно гимнаст, стал поднимать тело.
Через секунду он уже сидел верхом на каменной стене.
– Ну, а теперь ваша очередь!
Стоявшие внизу мужчины посмотрели на препятствие.
– Черт возьми! – произнес Жан Торо.
– Как! Ты, плотник, мастер из мастеров, самый умелый из всех?!.
– Дьявольщина, если Туссен Лувертюр не побоится, что я его раздавлю, и поможет мне подняться, – сказал Жан Торо, – я смогу попробовать перелезть.
– Я-то не побоюсь! – ответил Туссен Лувертюр.
– Предупреждаю тебя, Туссен, я вешу сто пять килограммов, – сказал Бартелеми Лелон.
– Это чуть больше, чем два мешка угля, – ответил Туссен. – А мне приходилось поднимать и три. А как же потом залезу я?..
– О, как только я поднимусь, тебе не о чем будет беспокоиться.
– Ну, тогда лезь! – сказал Туссен.
И угольщик помог Жану Торо влезть на стену так же, как за четверть часа до этого Сальватор помог сделать это Жюстену и генералу.
Через несколько секунд Жан Торо сидел на стене рядом с Сальватором. Он успел вовремя, поскольку, хотя подъем и длился очень мало времени, Туссен начал уже гнуться под тяжестью гиганта.
– Вот так! – сказал Жан Торо.
Вынув из кармана моток веревки, он сделал на конце что-то вроде петли.
– Держись за веревку, да покрепче, – сказал он Туссену.
Туссен ухватился за конец веревки.
– Держишься? – спросил Жан Торо.
– Да.
– Крепко?
– Крепко, будь спокоен!
– Тогда снимайте, – сказал Жан Торо, – это уже взвешено!
И, подтянув одной рукой руку Туссена, он схватил его за ворот бархатной куртки и поднял до уровня гребня стены, словно тот был маленьким ребенком.
Тут Туссен попытался было ухватиться руками за гребень стены.
– О, это лишнее… – произнес Жан Торо.
И, схватив свободной рукой угольщика между ног, втащил его на стену, опустил вниз ногами по ее другую сторону и отпустил. Тот упал в парк.
Затем, приготовившись последовать за другом, сказал:
– А теперь моя очередь.
Но Сальватор, положив руку на ногу гиганту, заставил его замолчать.
– Слышишь? – спросил он.
– Что?
– Тихо!
Вдали послышался стук копыт скачущей во весь опор лошади.
Стук копыт приближался.
Затем послышалось конское ржание.
Ржала ли это несущаяся галопом лошадь или одна из тех, что были спрятаны вместе с коляской? Единственное, что сумел различить Сальватор, – это тень лошади и всадника, которые начали уже вырисовываться на уровне рощицы, где была спрятана коляска.
Всадник быстро приближался.
– Прыгай, Жан Торо! Прыгай! – крикнул Сальватор.
Жан Торо скорее рухнул со стены, чем спрыгнул с нее.
Затем, как он уже раз сделал, Сальватор свесился по ту сторону стены, держась руками за ее гребень.
После чего, подтянувшись на руках, он посмотрел на дорогу.
Всадник был закутан в плащ.
Но, несмотря на это, Сальватор узнал в нем Лоредана де Вальженеза.
– Это он! – пробормотал молодой человек.
И легко спрыгнул на землю. В это время Роланд глухо зарычал.
– В путь! – сказал Сальватор. – Нельзя терять ни минуты! Если, конечно, еще не поздно!
И Сальватор бросился в парк. Его помощники последовали за ним.
Глава XXXV
Ночь комиссионера
А где же были Мина и Жюстен? В этом-то и состоял весь вопрос.
В те дни, когда Мина ждала Жюстена, она была поблизости от скамейки, где Сальватор ее увидел в первый раз. Но еще не было случая, чтобы Жюстен приходил в тот день, когда его не ждали. Ведь расставаясь, молодые люди назначали место их следующей встречи.
Сальватор побежал к замку. Жан Торо и Туссен Лувертюр последовали за ним.
Говоря, что Сальватор побежал, мы делаем ошибку: в парке, заросшем колючим кустарником, крапивой и высокой травой, бежать было невозможно. К парку, казалось, уже многие годы не прикасалась рука человека, и он в прямом смысле напоминал девственный лес на улице Ада.
Роланд со сдавленным повизгиванием тянул в сторону зарослей, где была обнаружена могилка ребенка, но Сальватор, ломясь сквозь чащу, удерживал собаку рядом с собой.
Они достигли берега пруда.
Там Жан Торо и Туссен Лувертюр на секунду остановились.
Сальватор стал глазами искать причину их замешательства.
– Это статуи! – сказал Туссен Лувертюр.
Двоих помощников Сальватора остановили изображения мифологических персонажей, которые благодаря игре луны словно ожили и, казалось, покинули свои постаменты для того, чтобы наброситься на людей, вторгшихся в их владения.
Что же касается Роланда, то он, узнав пруд, вознамерился было снова в него броситься. Но тут Сальватор остановил пса.
– Потом! Потом, Роланд! – прошептал он. – Сегодня у нас другая задача.
С того места, где они находились, видны были все окна фасада старинного здания. Ни в одном окне не было света.
Сальватор прислушался. Ему показалось, что в стороне, противоположной той, откуда он прибежал, раздался голос Жюстена, зовущий Мину.
– О, неосторожный! – сказал он. – Хотя он ведь не знает…
И устремился на голос, сказав своим помощникам:
– Возвращайтесь туда, откуда мы пришли. И что бы ни случилось, не делайте ничего, пока я вас не позову.
И все побежали назад.
Сальватор и Роланд обогнули пруд, выбрав для этого самые темные места парка, то есть берег, к которому деревья подступили ближе всего.
Роланд побежал вперед. Казалось, он догадался, кого ищет его хозяин.
Пес и человек выскочили на одну из поперечных аллей парка как раз в тот самый момент, когда Жюстен и Мина бросились в объятия друг друга.
Первым человеком, которого увидела Мина, обведя глазами вокруг, был генерал де Премон. Девушка испуганно вскрикнула.
– Не бойся, милое дитя, – сказал Жюстен. – Это друг!
В это время с другой стороны аллеи показались Сальватор и Роланд.
– Тревога! Тревога! – сказал Сальватор. – Нельзя терять ни минуты!
– Что происходит? – спросила слегка испуганная Мина.
– Происходит то, дорогая Мина, что мы вас похищаем.
– Мина?.. – прошептал генерал. – Так звали мою дочь!
И он, вытянув руки, направился к Мине.
Но Сальватор не дал ему времени сказать ни слова девушке.
– Действуем тихо и быстро! – сказал он. – В коляске вы расскажете друг другу все, что хотели бы рассказать. У вас для этого будут два дня и две ночи!
И с помощью Жюстена потащил девушку к тому месту стены, где им надо было перелезать.
– Лезьте, Жюстен! – сказал Сальватор.
– А моя бедная Мина?.. – спросил тот.
– Лезьте наверх! – повторил Сальватор. – Я ведь вам сказал, что нельзя терять ни минуты!
Жюстен подчинился.
– Прощайте, мсье Сальватор! Прощайте, мой милый друг! – прошептала девушка, подставляя молодому человеку для поцелуя свой белый лоб.
– Прощайте, сестра, прощайте! – сказал Сальватор.
И поцеловал ее в лоб.
– О, и я тоже, – сказал генерал. – Я хочу поцеловать это дитя!
Губы генерала прикоснулись ко лбу девушки. Затем, положив руку на голову Мины, генерал произнес:
– Будь счастлива, дитя! – сказал он голосом, полным слез. – Тебя благословляет отец, который пятнадцать лет не видел дочь… Да хранит тебя Бог!
В последних словах была заключена целая молитва: «Я прошу Господа смилостивиться над тобой, так же, как я просил бы об этом за свою дочь!»
– Быстрее, быстрее! – сказал Сальватор. – Теперь каждая минута стоит часа, а каждый час – целого дня!
– Я жду, – сказал Жюстен, сидя верхом на гребне стены.
– Хорошо! – произнес Сальватор.
И одним броском очутился рядом с ним.
– Теперь, – сказал он генералу, – возьмите девушку на руки, чтобы мы смогли ее поднять.
Генерал взял девушку, словно Милон из Кротона поднимал барашка. Затем, держа ее на ладонях вытянутых рук, приблизился к стене. Молодые люди, обхватив одной рукой ее за талию, стали поднимать Мину на стену, а генерал помогал им, подталкивая ее за ноги.
Когда Мина очутилась на гребне стены, Сальватор приказал:
– Жюстен, спускайтесь вниз!
Жюстен спрыгнул на дорогу.
– Подойдите к стене, – снова сказал Сальватор, – и упритесь в нее головой и обеими руками… Вот так…
– Дитя мое, – добавил он, обращаясь к Мине, поднимая ее и разворачивая, – поставьте ноги на плечи Жюстену.
Девушка сделала так, как ей сказали.
– Сгибайте колени, Жюстен.
Жюстен согнул.
– Присядьте еще пониже.
Жюстен присел.
– Теперь станьте на колени.
Жюстен встал на колени.
– А теперь, – сказал Сальватор, выпуская руки Мины, – вы спасены!
И в этот момент раздался звук пистолетного выстрела.
Пока раздавался голос, произнесший «Пока еще нет!», и гремел пистолетный выстрел, Мина, которой до земли оставалось не более двух футов, легко спрыгнула с плеч Жюстена на траву, росшую вдоль стены.
Услышав выстрел и узнав голос господина де Вальженеза, девушка вскрикнула.
– Бегите! И счастливого путешествия! – крикнул Сальватор, спрыгивая со стены в парк.
Генерал уже бросился было в ту сторону, откуда сверкнуло пламя выстрела.
– Назад, генерал! – сказал Сальватор, резко оттолкнув с дороги господина Лебатара де Премона. – Это мое дело!
Генерал остался на месте.
Сальватор устремился туда, откуда был произведен выстрел, и очутился лицом к лицу с господином де Вальженезом.
– А! Я промахнулся с первого выстрела! – крикнул тот. – Но теперь-то я не промахнусь!
И почти уперся дулом пистолета в грудь Сальватора.
Еще бы секунда, и он бы выстрелил. И наш молодой герой погиб бы. Но в этот момент, взревев, словно тигр, в воздух взвилось какое-то животное. Оно вцепилось графу в горло: это Роланд пришел на помощь своему хозяину.
В полете пес ударил по руке, державшей пистолет, и пуля ушла в небо.
– Ах, честное слово, дорогой мсье Лоредан, – сказал Сальватор, – знаете ли вы, что чуть было случайно не убили своего двоюродного брата?..
Сбитый с ног Роландом, граф де Вальженез опрокинулся на спину и выпустил из руки пистолет.
Роланд продолжал держать его за горло.
– Эй, мсье, – прохрипел граф, стараясь освободиться от собаки, – вы ведь не позволите собаке загрызть меня насмерть?!
– Роланд! – крикнул Сальватор. – Сюда!.. Ко мне!
Пес с большим сожалением отпустил графа и, продолжая рычать, сел у ног хозяина.
Граф поднялся на одно колено. Выпрямившись, он выхватил из кармана стилет. Но тут случилось такое, что не дало графу возможности применить свое оружие: справа от него вырос Жан Торо, а слева – Туссен Лувертюр.
Когда Сальватор, обращаясь к Роланду, крикнул: «Сюда! Ко мне!», – его помощники, решив, что это и был условный сигнал, примчались ему на выручку. Мы помним, что Сальватор велел ничего не предпринимать до тех пор, пока он не крикнет: «Ко мне!»
Жан Торо, увидев, как в лунном свете в руке Лоредана блеснуло лезвие кинжала, схватил запястье графа и сжал с такой силой, что все услышали, как хрустнули связки сустава.
– Ну-ка, – сказал Жан Торо, – бросьте эту игрушку. Вы не сможете этим воспользоваться, юноша.
И сдавил руку еще сильнее.
Под напором железных мышц плотника, заставлявших ходить все косточки его запястья, господин де Вальженез вскрикнул, словно пациент, когда доктор неожиданно нажимает ему на что-то. Пальцы его разжались сами собой, и стилет упал к его ногам.
– Подними ножичек, Туссен, – сказал Бартелеми Лелон. – Он послужит нам для прочистки трубок.
Туссен нагнулся и поднял стилет.
– А что мы будем теперь делать с господином графом, шеф? – спросил Жан Торо.
– Заткните ему рот платком, – по-прежнему спокойно сказал Сальватор, – и свяжите руки и ноги веревками, которые лежат у вас в кармане.
Туссен Лувертюр вынул из кармана носовой платок, а Жан Торо полез за веревками.
Доставая веревки, Жан Торо был вынужден отпустить руку графа. Тот, в надежде спастись, воспользовался секундой свободы и прыгнул в сторону, крича:
– На помощь!
Но увидел перед собой генерала, который до этого оставался немым и неподвижным зрителем того, что происходило.
– Мсье, – сказал генерал, приставив дуло пистолета ко лбу Лоредана, – я даю вам честное слово, что, если вы хотя бы раз шевельнетесь, пытаясь бежать, если еще хотя бы один раз позовете на помощь, я разможжу вам голову, словно бешеной собаке.
– Значит, – сказал господин де Вальженез, – на меня напала банда грабителей?
– Вы имеете дело с людьми чести, – ответил Сальватор. – С людьми, которые поклялись вырвать из ваших рук девушку, которую вы так подло похитили.
И, обращаясь к Туссену Лувертюру и Жану Торо, добавил:
– Давайте скорее: платок, веревки! Но только постарайтесь, чтобы от платка наш пленник не задохнулся, а веревки затягивайте так, чтобы он не смог пошевелить ни руками, ни ногами. Я сейчас вернусь.
– Я могу вам чем-нибудь помочь, мсье? – спросил генерал.
– Нет. Останьтесь здесь и руководите операцией.
Генерал кивнул в знак согласия, и Сальватор исчез.
С изумительной ловкостью Туссен Лувертюр завязал графу рот, а в это время Жан Торо обмотал его с ног до головы, привязав конец веревки к узлу на платке.
Господин Лебатар де Премон наблюдал за ним, скрестив руки на груди.
Через десять минут послышался приглушенный высокой травой стук копыт и появился Сальватор. Одной рукой он вел под уздцы коня графа, а в другой нес железный ломик.
– Готово, шеф, – сказал Жан Торо. – Все сделано на совесть, я отвечаю за свои слова!
– Я и не сомневаюсь, Жан, – сказал в ответ Сальватор. – А теперь, поскольку мы повезем мсье на его же лошади, возьми вот этот ломик и пойди открой решетку.
На коне были уздечка и трензель. Сняв трензель и тонкий кожаный ремешок, наши друзья усадили графа де Вальженеза на лошадь.
– Вот так! – сказал Сальватор. – А теперь в путь!
Туссен взял лошадь под уздцы, и все направились к решетке входных ворот.
Жан Торо, держа лом, словно швейцарец на карауле, стоял рядом с уже открытой решеткой.
Сальватор подошел к нему.
– Ты знаешь хижину у реки? – спросил он.
– Ту, где мы собирались пару недель тому назад?
– Точно.
– Как дом моей матери, мсье Сальватор.
– Отлично! Вот туда вы и отвезете аккуратненько графа.
– Там есть кровать: ему понравится.
– Вы с Туссеном останетесь его сторожить.
– Понятно.
– Там в шкафу есть провизия на пару дней: мясо, хлеб и вино.
– На пару дней… Значит, мы будем сторожить его там два дня?
– Да… Если он захочет есть или пить, вы откроете ему рот, развяжете руки и дадите ему поесть и попить.
– Это правильно. Жить все хотят.
– Это плохая поговорка, Жан Торо. Она защищает жизнь мошенников.
– Ах, да!.. Но если вы не хотите, чтобы он жил, мсье Сальватор, – снова произнес Жан Торо, делая жест, словно он нажимает большим пальцем на горло другому человеку, – вам надо сказать только слово, сами понимаете.
– Несчастный! – произнес Сальватор, будучи не в силах сдержать улыбку при виде этой слепой преданности.
– Вы этого не хотите? Тогда не будем больше об этом, – сказал Жан Торо.
Сальватор уже направился было к Туссену Лувертюру и генералу, стоявшим рядом с лошадью, на которой сидел связанный молодой граф.
Но Жан Торо остановил его.
– Кстати, мсье Сальватор…
– Что еще?
– Когда мы должны будем его отпустить?
– Послезавтра в это же время. И позаботьтесь не только о человеке, но и о лошади.
– Позаботимся, мсье Сальватор, обязательно позаботимся, – сказал Жан Торо. – Будьте уверены, лошадь более человека стоит, чтобы о ней позаботились!
– В полночь вы поставите оседланную лошадь перед дверью хижины. Один из вас развяжет пленника, другой откроет ему дверь. Вы дадите ему уехать и пожелаете счастливого пути.
– А потом мы должны будем вернуться в Париж?
– Да, вы вернетесь домой, и ты, Жан Торо, отправишься на работу, словно ничего и не произошло. И Туссену Лувертюру скажешь, чтобы он сделал то же самое.
– И это всё?
– Всё.
– Работа несложная, мсье Сальватор!
– И, главное, честная, дорогой мой Бартелеми. Твоя совесть должна быть поэтому спокойна.
– Ну, уж коли вы в этом деле приняли участие, мсье Сальватор…
– Спасибо, милый!
– В таком случае, в путь, господин граф! – сказал Жан Торо.
– Ну, трогай! – сказал Туссен Лувертюр, похлопывая одной рукой коня по шее, а другой потянув его за удила.
Жан Торо встал с другой стороны лошади, и оба могиканина, составив эскорт господина де Вальженеза, тронулись в путь в направлении стоявшей у реки хижины.
Издалека при свете луны лежавший поперек седла связанный господин де Вальженез был похож на Мазепу.
– А теперь, генерал, – сказал Сальватор, – давайте закроем решетку и займемся делом мсье Сарранти.
Закрыв с помощью генерала решетку ворот, Сальватор позвал Роланда. Но Роланд исчез: какая-то непреодолимая сила тянула его к скамье.
Сальватор снова позвал, на этот раз более повелительным тоном и назвав пса уже не Роландом, а Брезилем.
Пес, грустно повизгивая, появился из темноты. Было видно, что его оторвали от очень приятного занятия.
– Да, – прошептал Сальватор, – да, я знаю, чего ты хочешь, дорогой мой Брезил. Но успокойся, мы еще к этому вернемся… Рядом, Брезил, рядом!
Генерал, казалось, не обратил никакого внимания на этот разговор Сальватора с Брезилем. Опустив голову, он машинально пошел за молодым человеком, не произнеся ни единого слова.
Когда они прошли мимо столь привлекавших внимание Брезиля скамейки и дуба, Сальватор, шагая беззвучно, вступил на аллею, ведущую к замку.
Когда они прошли несколько шагов, молчание было нарушено генералом.
– Вы не поверите, мсье Сальватор, – сказал он, – какое меня охватило волнение при виде этой девочки.
– Она действительно очаровательное создание, – ответил Сальватор.
– Увы! – произнес генерал. – У меня тоже есть дочь, примерно такого же возраста… Если она еще жива.
– И вы не знаете, что с ней приключилось?
– Когда я покидал Францию, я поручил ее заботам славных людей, у которых потребую отчета сразу же, как смогу сделать это открыто. Когда придет время, мы еще вернемся к этому разговору, мсье Сальватор.
Сальватор кивнул в знак согласия.
– А что особенно взволновало меня, – продолжал генерал, – так это то, что вы произнесли имя Мины.
– Девочку зовут именно так.
– Так же звали и мою дочку, – прошептал генерал. – И мне хотелось бы, чтобы моя Мина была такой же чистой, как ваша, дорогой мсье Сальватор.
