Александр Феликсович Борун
Заклятие лабиринта
Глава 5. Замечательная обстановка!
Ведь я еще не ожидала ничего особо плохого, когда, раздосадованная провалом миссии, вылетела из старухиного подъезда. Да и погода, раньше вгонявшая меня в тоску, теперь разительным образом исправилась. Солнце светило вовсю, воздух постепенно прогревался, сентябрь делался похожим на летний месяц.
А старушка – ну, что ж тут поделаешь. Чудит старушка, ну и пусть чудит. Плохо, конечно, что ничего она мне не сказала насчет того тухлого дела. Но, если подумать, откуда ей что-нибудь по нему знать? Скорее всего, наши бывшие соседи просто напутали со своими пророчествами. Самое плохое тут то, что гонорар придется, скорее всего, вернуть. А я его уже припрятала в одной камере хранения – не возить же с собой пятьдесят тонн зелени! Вряд ли я отделаюсь просто сообщением по телефону, что «Родитель Наш Упрямится», то бишь – «Разобраться Не Удалось». Придется отчет написать. Тогда-то и выяснится, что я провалила задание исключительно по собственной глупости. Вот если бы я спросила старушку, о чем было велено, то убедилась бы, что она ничего не знает. Тогда можно было бы денежки оставить. Ну и ладно, верну гонорар, хоть и не хочется. В конце концов, на самом деле я этих денег не заработала.
Придя к этому решению и будучи очень довольна своей честностью, я как раз в тот момент собиралась на автомате завернуть за угол дома. Машину я оставила не во дворе, а снаружи, на улице, чтобы не светиться у подъезда. Собиралась – да так и застыла, как вкопаная, посреди тротуара, обнаружив, что НИКАКОГО ПОВОРОТА ЗА УГОЛ НЕТ! Собственно, и самого угла нет! Точнее, угол есть, но повернуть за него нельзя. Вместо наружного угла дома передо мной оказался внутренний угол, образованный изгибом дома, или, если угодно, внутренний угол, образованный двумя перпендикулярно сходящимися девятиэтажками!
Солнце светило по-прежнему, но словно какая-то субстанция разлилась в воздухе, или стеклянная стена появилась и отняла у солнечных лучей тепло. Может, на самом солнце возникли какие-то невидимые пятна. В мире было что-то не так. Или это у меня в голове?
– А где же?.. – ошеломленная, спросила я вслух, не будучи в силах внятно сформулировать свои претензии к реальности.
Молодой человек, которого я перед этим машинально зафиксировала краем глаза, но не обратила на него особого внимания, поспешно вскочил со скамейки у ближайшего подъезда и устремился ко мне. Как будто заранее знал, где сидеть. Вроде как мы с ним тут всегда встречаемся.
– Извините, могу ли я чем-нибудь помочь? – с сумасшедшей надеждой спросил он.
Я повернулась к нему.
Первое впечатление: может быть, я его раньше где-то видела? Нет, не может. Лицо смутно знакомое, но это дежавю. Потому что если я кого-то когда-то видела, я четко запоминаю, когда и в каких обстоятельствах это было. Значит, будем знакомиться.
Брюнет, лет двадцати, не очень высокий, но и не коротышка, стройный, широкоплечий и мускулистый, хорошо двигается… (Он чуть не подпрыгивал на месте от желания помочь). Не хотела бы я с ним подраться, хотя я отлично тренирована… Свитер и джинсы не очень дорогие, но их цвета – черный с синим и темно-серый – подобраны со вкусом. Ну, кроссовки сейчас все носят… Подстрижен скорее консервативно, чем модно. Лицо приятное, хотя и грубоватое, мужественное такое… И, пожалуй, с легким уклоном в азиатскую сторону – темно-карие глаза со слегка японским разрезом. Один дед или одна бабка из Японии, Киргизии или Якутии, остальные европейцы… На лице простодушное и, я бы сказала, даже несколько придурковатое выражение – если не отнести его на счет обалдения от лицезрения моей, надо полагать, ослепительной персоны, что, конечно, приятно. Если не сыграно. А если сыграно, то сыграно великолепно. Но если так, то это настораживает. Значит, приятное впечатление мы проявим, а настороженность спрячем.
Завершив осмотр, я милостиво кивнула. Восторженное обалдение на лице молодого человека усилилось, хотя перед этим казалось, что оно предельно возможное и сильнее стать никак не может.
– Да, можешь, – сказала я. – Не покажешь мне выход из вашего двора? Я оставила там, за домом, – я потыкала пальцем, – машину… Впрочем, неважно! Короче, мне надо выйти отсюда.
– Конечно, покажу! – радостно воскликнул молодой человек. Видимо, его восхищение мной было не такого свойства, чтобы рассчитывать, что я немедленно упаду в его объятия. Мое желание немедленно покинуть его двор не ввергло его в пучину отчаяния. – Вон там есть арка… – Он показал туда, откуда я шла. Я оглянулась вполоборота, стараясь не терять молодого человека из виду. На всякий случай.
Действительно, там, вдвое дальше старухиного подъезда, была арка.
Мы пошли к ней. «Японец» сразу приспособился к моим шагам, как будто мы с ним учились в одном классе и с детства гуляли по улицам вдвоем.
– Как же это? – удивился он, когда, пройдя в арку, мы оказались вовсе не на улице, параллельной проспекту Зодчих, где меня ждала моя машина. Перед нами был такой же точно двор!
У меня появилось ощущение приближающейся опасности. А еще – нехорошее ощущение, что меня водят за нос. Но одного взгляда на изумленное и обиженное лицо моего спутника хватило мне, чтобы понять, что если тут кого и водят за нос, то, очевидно, его. Или, точнее, нас обоих. Потому что его-то водят именно из-за того, что он попытался помочь мне. И я даже знала, кто именно водит.
– Извините, я, вообще-то, не местный, сюда и сам только что приехал, – поспешно стал оправдываться невольный Сусанин, очевидно, боясь, что я заподозрю его в том, в чем и впрямь на секунду заподозрила.
– А на чем приехал, – заинтересовалась я, – на каком-то общественном транспорте? Тогда как выйти к его остановке?
– Нет, – огорчился он, что не может хотя бы так помочь мне, – я, извините, на мебельном фургоне. Водитель нашел по адресу, мебель мне привез, а я и сам раньше здесь не был. Недавно, часа два назад. Я квартиру обставил, вышел подышать, а тут вы идете… – бедняга никак не мог перейти на «ты», потому что смущался, и оттого, что это было видно, смущался еще больше. А мне казалось, у японцев все наоборот, мужчина обращается к женщине на «ты», а она к нему – на «вы»… интересно, а в Якутии или Киргизии как? Можно ли на основании употребления лицом местоимений различного лица и рода установить, откуда это лицо родом? Наверное, можно, если ты диалектолог. А если ты простой, как сибирский валенок, телохранитель, то увы. Надо будет про это что-нибудь почитать на досуге. Во всяком случае, предлагать ему перейти на ты я не собиралась.
– А хотите на обстановку посмотреть?! – вдруг оживленно спросил он, давая мне повод заподозрить его в другом желании на мой счет и зная, что дает мне этот повод. – Ну, на мебель у меня в квартире?.. Меня Якуро зовут, извините, – добавил он, спохватившись, поскольку я, не ожидая такого предложения, не знала теперь, как реагировать, и возникла пауза.
Потом меня осенило.
– А телефон среди твоей мебели есть? – спросила я. В конце концов, если мебельный фургон мог найти этот дом, проехать к подъезду и потом уехать, кто помешает мне вызвать на это место такси? На самом деле я знала, кто и что помешает, ведьма и ее проклятое заклятие, но гнала от себя эти мысли. Зачем знать географию, если есть извозчики, которым это положено по профессии, подумала я.
– Да, конечно, – охотничий азарт в глазах Якуро несколько угас от такого пренебрежения его обстановкой. Но сразу снова загорелся, потому что он понял, что получил-таки предлог зазвать меня в гости. – Конечно-конечно, звоните, сколько хотите, хоть по междугороднему, хоть за границу!
– Спасибо. Я только такси вызову.
Он еще раз угас – и снова ожил, как феникс.
– Ну вот, а пока оно приедет, отдохнете, обстановку посмотрите. И чаем я вас угощу. Или там еще чем.
Я не возражала. Вот далась ему эта обстановка! Меня уже не удивит, если под мебелью он понимает, например, пыточное оборудование. Дыба в передней, железная дева на кухне, прокрустово ложе в спальне. Может, он садист, принимающий меня за мазохистку?
Мы вернулись в прежний двор и прошли обратно к подъезду, где жил Якуро.
Я чуть не показала язык подъезду старой ведьмы, когда мы проходили мимо него. Но какое-то неясное опасение удержало меня. И правильно сделала, что не показала. Потому что и подъезд, и квартира Якуро на пятом этаже никуда не делись, чего я уже начала опасаться. И в лифте мы не застряли. А какой был случай для проявления заклятия! И мебель Якуро оказалась на месте. Ничем ее не унесло, пока он пытался мне помочь выйти со двора.
Впрочем, унести ее было бы довольно трудно. Даже нечистой силе. Я-то все думала, что же такого в этой обстановке, что ее хочет показывать мужчина с целью заинтересовать собой женщину?
– Замечательная обстановка! А как ты будешь передвигать эти кресла, стулья и столы, когда состаришься? – спросила я, чтобы хотя бы отчасти скрыть тот факт, что мебель Якуро оказала-таки на меня впечатление, на которое он рассчитывал. И ведь один ее расставил за два часа! – Ну, шкафы и кровать ты, понятно, поставил на века…
– Вряд ли я доживу до старости, – скромно ответил он, довольный произведенным эффектом.
– Ну да, конечно, надорвешься, придвигая стул к столу, – пошутила я.
– А хотите, я вас на шкаф посажу и вместе со шкафом в другую комнату перенесу? – предложил он с вызовом. Взглядом он при этом выдал, в какую именно комнату он предполагает меня транспортировать таким оригинальным способом. В спальню, конечно.
– Ладно, ладно, верю, – я решила прекратить заводить его, – не надо меня на шкаф сажать. Принеси лучше чего-нибудь попить, а я пока вызову такси. Где у тебя телефон?..
Такси, однако, приехать не захотело. Оказалось, что все машины как раз заняты в других районах. Волосам на моей голове захотелось встать дыбом. По спине поползли мурашки. Если бы она у меня была волосатая, наверняка и там волосы встали бы торчком, как у загнанной в угол собаки.
Надо сказать, Ульяновский район в смысле такси не лучшее место. Тарасов расположен большей частью вдоль Голвы, хотя и довольно широкой полосой, там находятся центр, размещающийся между портом и набережной с одной стороны и железнодорожным и автовокзалом с другой, и Фабричный район, примерно такого же размера. Отступать от берега дальше не позволяют горы, на одной из которых, впрочем, очень удобно расположен аэропорт.
Удобно, потому что рядом. Во многих городах время, которое можно сэкономить, полетев на самолете, съедается поездкой на электричке или автобусе в аэропорт.
Между горами можно проехать в Ульяновский район. Нельзя сказать, что он совсем не связан с центром города, но среднее время на то, чтобы доехать из какого-то места в этом районе до какого-то места в центре или наоборот, примерно такое же, как среднее время доехать куда-то в Москве. А ведь по населению Тарасов меньше, как минимум, в десять раз.
С другой стороны, сам по себе Ульяновский район довольно велик. Более не стиснутый прибрежными горами, город привольно расползся здесь по степи. И отсутствие в таком большом районе хотя бы одной машины такси было редким невезением. Да только я знала, что не в невезении дело.
Диспетчер посоветовал позвонить через час-полтора. Я понимала, что это бесполезно, но решила ради эксперимента все же позвонить. И очень хорошо, что это нужно сделать не сразу, а позже…
–позже–позже–позже–
Позже я с трудом об этом вспомнила. Скорее через два часа, чем через полтора.
Как мы их провели, я и вспоминала теперь, задыхаясь в предательских каштанах. Но описывать не буду. Мне эти воспоминания дороги, а вам это не так уж неинтересно; а кому интересно, пусть читает другие книги. Я же с тех пор, как меня уволили из рядов, даже в отчетах о выполнении заданий таких вещей не пишу, разве что в самых общих чертах, вроде «он был нежен и неутомим». Потому что ничего, кроме комплиментов, он не говорил, да у меня и цели не было у него чего-нибудь выведать. Наверное, мне хотелось только снять напряжение, не отпускавшее с того момента, как я после заклятия старухи не смогла выйти к машине. Так что он был нежен и неутомим, и хватит с вас.
На самом деле еще до того, как началось то, чего я не буду описывать, я успела пошарить у него по карманам и ящикам стола. Пока он был в ванной, а я, предположительно, ждала его в постели. Ничего особенного. Нашла альбом с фотографиями, а в альбоме, действительно, деда – японца, участника второй мировой, затем – военнопленного. Звали его Ясуо Кацумата. Молодого человека действительно звали Якуро. Якуро Иванович Хабаров, русский. Отец – Иван Петрович Хабаров, мать – Нина Сергеевна Хабарова-Кацумата. Прописка – эта квартира. Раньше жил в центре, на Германской. А вот это интересно! Диплом. Оказывается, Якуро окончил Военный институт иностранных языков. Основные изученные им языки – китайский и английский. А впрочем, ну и что? Все это сделать, включая деда-японца, пара пустяков. Если он из «наших» или из «ихних». Уж не знаю, кто опаснее. В общем, как я и предполагала, ничего особо интересного… А потом вся эта шпионская чушь вообще вылетела у меня из головы. По понятным причинам. И, казалось, насовсем.
Но нет, через два часа я спохватилась, что такси могут опять разъехаться, и, как была, неодетая, кинулась им звонить. Точнее, лениво потащилась им звонить.
Такси согласилось быть через полчаса. Удивительно! Неужели?..
Через полчаса, проведенных тоже очень приятно, за чаем и легкой беседой, мы с Якуро, уже вполне одетые, сидели на лавочке у его подъезда. Такси не спешило, а мне и не хотелось сейчас, чтобы оно спешило. Не говоря уже о Якуро, тот вообще был в отчаянии.
Однако, когда прошло сорок пять минут, он по моей просьбе поднялся позвонить диспетчеру, чтобы узнать, в чем дело. Это простое опоздание, или случилось что. Сама я на всякий случай осталась ждать. Такси могло приехать и, никого не обнаружив, уехать. То, что оно опаздывало, в этом смысле никак не помогало: тем более водитель мог решить, что клиент устал его ждать и воспользовался каким-то другим транспортом. Если бы он у меня был, этот другой транспорт!
Очень скоро Якуро вернулся с печальным известием: его телефон не подает признаков жизни. Поскольку отключать его абсолютно не за что, значит, что-то с линией.
Свой сотовый я стараюсь не отключать. Вам это ни к чему, но сервис фиксации звонков, когда телефон отключен, чтоб потом узнать, кто звонил, облегчает выслеживание сотового, а вот если он включен, то нет. Не для спецслужб, конечно, те могут запросить данные у сотового оператора. Но все же. Потому, идя на дело, я оставила его в машине, чтобы не заиграл в ненужный момент. А до машины-то как раз и не получалось добраться.
И у Якуро сотового не оказалось – вчера сломался и был отдан в ремонт. Будет готов завтра. Если он не врал, чтобы со мной подольше пообщаться. Нельзя было исключить и то, что он участвует в общем заговоре.
Услышав про сломанный сотовый, я поняла, что не имею больше права рассчитывать на помощь этого приятного молодого человека. Либо он играет на другой стороне, либо на моей. В первом случае мне лучше держаться от него подальше для собственной пользы, во втором – ради него самого. В конце концов, он тут ни при чем.
Я решительно встала со скамейки.
Якуро был очень расстроен, когда я последовательно отвергла все его предложения. Вернуться к нему и подождать, не починят ли кабель. Вернуться к нему и подождать, пока он побегает по подъезду, узнает, нет ли у кого исправного телефона. Сесть обратно на эту удобную скамейку и подождать, пока он походит по дворам в поисках прохода к нужной мне улице. Взять его в сопровождающие и идти искать улицу вместе.
Я велела ему смирно сидеть и не лезть не в свое дело и, помахивая сумочкой, удалилась, безжалостно и гордо…
–безжалостно и гордо–жалостно и гордо–жалостно и горько–
…И горько жалела об этом теперь. Так как, пройдя несколько дворов, сунулась в гаражи, потом – в каштаны, где мне и конец приходит. Где ты, где ты, где ты, Якуро?
