Александр Жарких
Собачья жизнь
И ещё она научилась замечательно пукать. Но это был сюрприз. Подавался обязательно при гостях. Особенно при важных. В общем, всякие физиологические радости на уровне санитарок из дома престарелых.
А ещё Ночка рычала на гостей. Особенно на тех самых, важных.
Впрочем, гости вскоре перестали меня беспокоить, в отличие от соседей. Ну, вы понимаете… Эх, Ночка!
Очень скоро из компанейского человека я не заметил, как превратился в почти безумного собачника, который выходит из полукоматозного состояния только при словах «гулять», «ошейник», «намордник» и «прививка». Я напрактиковался уходить с любых вечеринок в самый их разгар, бормоча: «У меня собака…» Через несколько месяцев меня уже никуда не приглашали, а если я вдруг являлся без приглашения, то каждый раз удивлялся, насколько увиденное
напоминало финальную сцену из гоголевского «Ревизора».
А летом на даче Ночка неопровержимо потребовала и ночной личной жизни.
У меня из-за этого развился редкий дар точно угадывать, чем она так самозабвенно занимается в ближайшей к дому увлекательной темноте.
Оказалось, что она может в это время что-то есть; мышковать; просто задумчиво какать; выслеживать одиноких прохожих; уже давно убежать в неизвестном направлении; как раз подбегать к оживлённой автомобильной трассе, потому что прямо за ней может бегать другая собака; делать всё, что угодно. И особенно то, что нельзя.
При всём этом Ночка с некоторых пор стала отличаться редкостной собачьей чистоплотностью и даже особым вниманием к своему внешнему виду. Куда там кошкам! Повзрослела, что ли?..
В общем, казалось, лес, река, лето, а Ночка недовольна. Трава пыльная, земля грязная, вода так и совсем мокрая… А от болотца, вокруг которого мы с ней однажды шли, вдобавок и воняло.
Ну так, бредёт собачка строго по тропинке, презрительно поглядывая вокруг. Типа, гламурная леди на свиноферме. Ну, вы представляете эту известную картину…
И тут это самое болотце зашевелилось! Видимо, ондатра высунула свою мокрую мордочку и…
И Ночку подбросило вверх метра на два! Издав звук, который можно, наверное, вполне приравнять к японскому «банзай!», прыжком разъяренного тигра она шмякнулась на середину болотца, прямо на ондатру. Точнее – на то самое место, где ондатра была долю секунды назад. Ночка принялась исступленно месить гнилую тину мордой, лапами, всем телом, ныряя не по уши, нет, а целиком, так что только хвост гулял на свободе!
Природа замерла. Я стоял, разинув рот. Лягушки тусанулись, кто куда, сорока на ветке заткнулась от неожиданности, и даже комары взвились тучей, предпочитая наблюдать это торнадо с безопасного расстояния.
Минут через десять, когда болото выглядело так, словно по нему прошёлся гигантский миксер, разочарованная Ночка выбралась на берег. Заценила свой видок, вздохнула… Грязная, вонючая – это мелочи, а вот то, что крыса ушла – обидно, блин!
Так я узнал, что у Ночки есть характер. И животная страсть…
Ох уж эта страсть!
Надо было ходить на охоту, но – не получалось.
Поэтому при первой возможности Ночка охотилась сама.
А ещё через год оказалось, что на неё тоже могут охотиться.
И – тоже со страстью. Животной.
Влюбился в мою красавицу один сеттер, которого почему-то отпускали гулять одного, без поводка.
Караулил и ждал, когда я с Ночкой выйду. Дождался…
Ночка рвалась с поводка, не понимая, почему уже несколько дней ей не дают свободно побегать.
– Блин, да не дергай ты, коза. У тебя течка, понимаешь!.. Нельзя без поводка.
Ночка присела и вытаращила карие глаза со всеми невысказанными словами внутри и всеми вытекающими последствиями снаружи.
– Какая течка? Папа, отпусти, пожалуйста. Я быстро!
