Александр Лонс
Бирюзовый Глаз
– Чего-то я не врубилась, наверное, уже слишком пьяная даже для анекдотов. Слушай, сколько натикало? Ну, нифига ж себе мы засиделись! А все ты – заговорил меня всю, придется у тебя переночевать, хоть это идет вразрез с моими, между прочим, принципами…
* * *
Наконец картинка пропала, и я вновь вернулся к текущей действительности. Вернее, в то состояние, что с детства привык считать объективной реальностью, кем-то данною нам в ощущениях. Все также в столовой у растворенного буфета, а ступня моя пребывала около базальтовой плитки с проплавленным отпечатком чьей-то ноги. Сомнения, что это именно отпечаток, а никакая не дизайнерская пепельница, уже почти пропали. Видимо, если по каким-либо причинам контакт моей пятки с камнем нарушался, происходило возвращение в настоящее.
Прав, прав Чак Паланик: «Те, кто умеют забыть прошлое, на голову выше нас всех».
Пришлось надеть тапочки, положить плитку на место, запереть шкаф и тащиться в свою комнату. Продолжать обход уже не хотелось – совершено никого желания не осталось.
Откуда эти куски моего прошлого? Почему так?
Похоже, мне потребуется хороший психиатр. Причем очень хороший.
А пока – читать, читать и читать, чтобы отвлечься.
Книгу все-таки пришлось сменить на другую. О вкусах, конечно, не спорят, но желание читать перевесило жажду сна. Я взял подаренную мне на вечеринке книжку, которую так и не удосужился рассмотреть. Автор – Владислав Изяславский. Один из гостей, которого, теперь понятно почему, Стэн звал – Изя. К своему удивлению, книжка увлекла. Сборник фантастических повестей и рассказов заставлял задуматься о чем-то особенном, о том, что никогда и никто не узнает. Так уж получилось, что собрания несвязанных между собой произведений я всегда читаю или случайным образом, или с понравившихся мне названий, или с конца. Не люблю с самого начала.
Рассказ назывался – «А зачем нам Марс?»
Вечер выдался тихий и приятный. В принципе, пора было уже спать, но почему-то захотелось поговорить. Отсутствие девушек (они трепали языками в соседнем помещении) создавало атмосферу неожиданной откровенности, невозможной в противном случае. Сначала пытались говорить о политике, но та быстро наскучила, и разговор перешел на космические темы.
– …околоземное пространство уже вчерашний день, – возбужденно говорил Мак – худощавый сутуловатый брюнет с острыми, порывистыми движениями. Остальные в дискуссии участия не принимали: кто листал свой планшетник, кто смотрел на особенно яркие здесь звезды, кто просто дремал. – Марс, вот что надо колонизировать. Причем срочно. Не какую-нибудь там Луну, а именно Марс. Работу начинать уже сейчас, не тянуть резину. У людей уже хватает возможностей и технологий для марсианской экспедиции.
В один конец, правда, но дело того стоит. И пусть я там сдохну, все равно надо.
– Как пафосно, – пробурчал Капитан. – А зачем? Ради чего собственно?
– Ты что, разве не понимаешь? За знаниями, конечно! – удивленно возразил его оппонент. – Интересно же!
– Почему ты тогда не едешь в пустыню? Или в Арктику? Или на удаленную буровую платформу в Северном Ледовитом океане? Тоже интересно, массу знаний получишь.
Недоуменное пожимание плечами:
– Какая пустыня, какая Арктика? С какого бодуна? Чего я там забыл?
– А на Марсе ты что забыл? Много там такого увлекательного, за чем стоило бы лететь, невзирая на отсутствие возможности возвращения, огромные материальные расходы и колоссальный риск? Про моральные категории проекта я уже и не говорю. Это вообще за рамками всего здешнего.
– Там все интересно, там же неизвестное! Целый новый мир! Как ты этого не понимаешь? Люди должны исследовать другие планеты.
– А разве мы уже не исследуем эти планеты? Причем давно? Межпланетные зонды, посадочные модули, роботы-марсоходы идут сейчас один за другим… Чем больше их, тем сильнее планеты будут изучены.
– Роботы людям сплошь и рядом проигрывают. Человек смог бы, например, вызволять из песчаного плена марсоходы, менять приборы, забрать образцы, ремонтировать что-нибудь, наконец…
– Ага, человек на Марсе нужен как надсмотрщик за стадами роботов и ремонтник. Марсианский ковбой. В этом и есть сакральный смысл пилотируемой межпланетной космонавтики? Ее тайное назначение?
– А почему бы и нет? Человечеству рано или поздно потребуется колонизация Марса. Будем учиться жить на других планетах и начнем именно с него.
– Отлично. Тогда для начала лучше построить поселок на острове в Северном Ледовитом океане. Например – на Северной Земле… или на Новосибирских островах, по выбору. Еще на дне океана можно жить… или на его поверхности. Добраться туда намного проще, чем в долину Маринера.
– Одно не мешает другому.
– Да, но постройка обойдется в тысячи раз дешевле, а проживание будет несравнимо комфортнее. Окупаемость у такого поселка, как и у марсианского, кстати, примерно одинаковая. То есть нулевая.
– Не забывай о новых знаниях! Информация! Это самый ценный на сегодняшний день товар, между прочим. Если на Марсе будут обнаружены окаменелые остатки живших там организмов…
– А если не будут? Новые знания, оно конечно, хорошо и понятно. Но для начала попробуй пожить на нефтяной платформе, скажем, в Северном Ледовитом океане. Ничего там не строй, просто предложи переселиться на платформу своей семье. Жене и детям. Внимательно выслушай, что они тебе на это ответят. Ведь колонизация подразумевает проживание с ними вместе. Это не колонизация Марса, а всего-навсего морская нефтедобыча. Дышать там, между прочим, можно без всяких аппаратов, а ходить без скафандров. Да и температура не такая убийственная. И с атмосферой полный порядок, и с гравитацией, и с радиацией, кстати. Перхлоратов в грунте опять же нет. А уж воды, морской, правда, хоть залейся. Правда, такой ледяной, что убивает за пять минут, но это уже мелочи. Самое главное, не надо выдумывать никакой выгоды. Углеводороды во всем мире востребованы, они прямо под тобой, только качай. Еще и рыбку половить для обеда можно, планктон там… еще всякую съедобную океаническую живность.
– У меня нет ни жены, ни детей.
– А, тогда это круто меняет дело. Все удовольствия достанутся тебе и твоим коллегам по экспедиции. Еще неизвестно, как получится с ними сработаться на остаток дней своих.
– Хорошо. А как насчет терраформирования? Технически это доступно человечеству уже сейчас. Мы создадим на Марсе парниковый эффект, повысим температуру и давление, чтобы образовалась жидкая вода, накроем планету аналогом озонового слоя, чтобы защититься от ультрафиолета…
– Технически уже доступно говоришь? Что ж, есть такая работа. Но на планете Земля и прямо в центре континента Евразия. Надо аккуратно, без экологических последствий для соседних регионов восстановить терраформированием Аральское море, – тогда и о марсианских морях можно будет поговорить.
– Слушай, какой-то несерьезный разговор у нас получается, – пробурчал Мак.
Раздался характерный шум, а за иллюминатором тем временем стали смещаться звезды. Такие яркие и немигающие. Первый в истории международный пилотируемый космический корабль «Mars» производил плавную коррекцию траектории полета…
Хм… а, пожалуй – ничего так, годный рассказик. Можно будет и другие почитать. Как раз под настроение подходит.
13. Оксана
Я спал и видел сон. Необыкновенно яркий и реалистичный. Тот самый, что стал мне чем-то вроде нематериального талисмана. Он возвращался регулярно, но не так часто, как хотелось бы. Снилось, что иду по длинному-предлинному проспекту, конца которому не видно. Справа какие-то дома, что лучше назвать небоскребами. Их вершины тают где-то в небе, а само небо… по-моему, его тут просто нет. В этом сне, так похожем на явь, я откуда-то все уже знал, что в этих небоскребах нет последнего этажа – вместо него первый, и поднявшись на самый верх, можно выйти на тот же самый проспект… что этот проспект прям и бесконечен, хотя имеет ограниченную длину… что здесь есть улицы, выполняющие желания прохожих, а хрустальные водопады поют свои звенящие мелодии играя каплями на ветру. Это мой Город! Я знаю и люблю его, по-моему, еще с детства. Его сумасшедшие улицы, где на прозрачных столбах сверкают волшебные фонарики никогда не прекращающие свои колдовские игры; улицы, где дороги устланы чарующими картинами из замороженного пламени; улицы из металла и кремния, в небоскребах которых безостановочно работают гениальные суперкомпьютеры – вместилища искусственных интеллектов. Город с обворожительными парками и садами, где благоденствуют растения давно уже вымершие под моим родным небом и те, чужие, что растут в мирах, куда людям путь заказан навсегда и вовеки. Город с пещерными галереями из мрака и умерших теней, где посреди старинной подземной площади горит Живой огонь. Город, сквозь который протекает величественным потоком Темная река, спадающая с высокого обрыва широким медленным водопадом прямо в бескрайний океан. Город, который давно и совсем приворожил меня своим безумным очарованием. Город, где сейчас теплая ночь. Чернота пятнами лежит в свете многочисленных уличных фонарей. Тихие темные улицы с ненавязчиво пьянящей музыкой. Город, колоссальные библиотеки которого способны свести с ума любого искушенного библиофила. Это мой Город, я знаю и люблю его, и еще почему-то не сомневаюсь, что никогда не смогу остаться тут навсегда. Даже просто надолго. Время от времени я обязательно буду вынужден возвращаться в свой мир, что отсюда кажется тяжелым, серым и скучным.
Некоторое время после пробуждения меня не оставляла уверенность, что я действительно был в этом городе, ходил по его мостовым и ездил в лифтах его небоскребов. Как я туда попадаю? Каким образом?
У Андрэ Моруа есть небольшая новелла – «Дом с привидением». Главная героиня рассказывала о назойливом сне про какой-то прелестный загородный дом из белого камня. Все началось во время ее болезни пару лет назад. Сон был настолько яркий, что наяву она многократно старалась отыскать то место. Но что она помнит? Лишь дом снаружи и парк около него, и просыпаясь, не могла знать, откуда ей знаком этот дом. Путь, по которому она попадала сюда ночью, остался абсолютной тайной неосознанной памяти. В конце концов, она наткнулась на этот дом вблизи Парижа и сразу поняла, что нашла предмет своих сновидений. Пожилой слуга, открывший дверь, сразу узнает в гостье то самое привидение. Оказывается, хозяева выставили дом на продажу и не хотят больше здесь жить. Почти еженощно в парке у дома появляется привидение, заставившее владельцев съехать. Героиня удивляется, что еще есть люди, верящие в подобные предрассудки. «Над этой историей, мадам, – с укоризной произнес старый слуга, – вам по крайней мере не пристало смеяться; ведь привидение, о котором идет речь, – это вы сами».
Обычно такие сны приносят удачу, и после них случается нечто хорошее. Всего лишь личная примета, ни на что конкретное не претендующая. Но сам-то я не приведение. Или? Нет, бред какой-то… вот что значит, плохие фильмы смотреть.
Чуть позже мои сонные воспоминания стали какими-то схематичными мыслями, прозрачными и бесцветными. А потом я опять заснул, только Города больше не видел – никогда нельзя предугадать, когда будут показывать город, а когда бессвязную галиматью. Постоянно просыпался после какой-нибудь новой невнятной бессмыслицы, что снились все утро. Окончательно продрал глаза только к часу дня: разбудил домофон.
У ворот кто-то долго и упорно домогался отклика. За окном светило низкое зимнее солнце, бледно голубело небо, весело сверкал снег, и жизнь вдруг показалась совсем не такой мрачной и пугающей, как минувшей ночью.
На экране домофона маячила симпатичная рыжая девушка в горнолыжном костюме и с цветными лыжами в руках. Судя по другим видеокамерам, в округе не наблюдалось никого и ничего подозрительного.
– Э, привет. Слуш, пусти, наконец!
Помня наставления своего нанимателя, я накинул синтепоновую куртку, вдел босые ноги в зимние ботинки, и прям так, не зашнуровываясь, отправился к воротам.
– Теперь ты что ли здесь живешь? – обескуражено спросила гостья, разглядывая меня в маленькое окошечко. – А где Абдель?
«Что еще за Абдель такая?» – подумал я, а вслух сказал:
– Абдель? В Москве видимо. А что?
– Скоро вернется? Ты кто?
– Сторож, на хозяина работаю. Он весной, наверное, приедет. Не раньше. Когда снег стает.
– Вот сволочь!
– Это почему же это? – заинтересованно произнес я. Девушка мне явно нравилась. – Я вроде бы ничего плохого не сделал.
– Да не ты. Абдель. Че-то не канаешь ты на сторожа! – выдала свое мнение девушка. – Слуш, дай погреться, посушиться? А? Замерзла я, промокла, заболею, наверное, теперь. Когда каталась, в ручей ухнула.
– Щас, – сказал я и выбрал на мобильнике номер Леонида. – Тебя как зовут? – спросил я, повнимательнее посмотрев в лицо девушки. У нее были удивленные карие глаза, слегка вздернутый носик и всегда улыбающийся рот. Девушка была крепенькая, сильненькая, похожая на ту самую куклу, что стояла в шкафу в гостиной.
– Оксана, а что?
– Ничего, надо же нам как-то разговаривать. Сейчас спросим… Привет! – ответил я, когда на том конце канала связи кто-то взял трубку. – Это я. Тут у ворот стоит рыжая девушка Оксана. Говорит – промокла, продрогла, просит просушиться и прогреться.
– Она меня слышит?
– Нет, – кратко пояснил я.
– Молодая такая, жизнерадостная? С широким ртом? Значит, та самая. Ну, раз так просит, пусти, что ж теперь, – неожиданно легко согласился Леонид, – только изнутри ее не очень прогревай. Нельзя ей этого.
– Почему?
– Алкоголь ей нельзя, – уточнил Леонд. – Особенности внутренней биохимии. Впадает в буйство. И к желтым сокам у нее аллергия, может развиться анафилактический шок. А вообще – чем быстрее ты ее выпроводишь, тем лучше.
– Кому?
– Тебе в первую очередь. Очень прилипчивая особа… как пиявка. Впрочем, я приеду на уикенд.
– Хозяин разрешил впустить и обогреть. Проходи, – скучным голосом профессионального охранника сказал я, пропуская девушку на территорию коттеджа.
* * *
Часа через четыре Оксана лежала в обнимку со мной на полу гостиной под и на кусках искусственного меха, которыми мой работодатель накрывал диваны. В камине потрескивали догорающие березовые поленья, а за окном наступала ранняя зимняя ночь.
– Ну, ты прям ваще! – сделал комплимент я.
– О тож! – с гордостью согласилась Оксана, явно желая поговорить еще. Ее мягкая, но упругая согнутая в колене нога покоилась поверх моего туловища. Девушка хорошо понимала свои способности и большие возможности.
– Это реально круто, – признался я, разглядывая ее лицо. – Хочу еще.
– А получится? – с каким-то неприятным сомнением спросила девушка. Губы у нее были той самой формы, что французы называют «лук Амура». Что-то в ней, очевидно, было. Нечто неестественное, страшащее, что-то действующее лучше алкоголя.
– Постараюсь. Надо только немного перекусить. Ты не против?
Когда оделись и что-то съели, она вдруг спросила:
– Слуш, а ты чего все время молчишь?
– Я? Разве молчу? Значит, так просто. Пережевываю и осмысливаю с нами случившееся.
– И как? Осмыслил? Больше всего ненавижу, когда человек молчит. Сиди вот так и думай: обиделся он, пофиг ему или просто времени для слов жалко?
– Да нет, не жалко. Задумался просто, извини. Мне сейчас с тобой не до разговоров – хорошо и приятно.
– Это радует. Услышала тут недавно фразу: «есть женщины, с которыми приятно, но без которых еще приятнее, а есть те, с которыми плохо, но без которых совсем отвратительно». Если не придираться к стилю и словам, то фраза очень даже жизненна.
– Может быть и так. Но ты заметила, что многие дамы называют себя женщинами, написанными с заглавной буквы? Чуть ли не с буквицы? «Я не баба, я – Женщина!» Звучит это примерно так: «я – практически принцесса Диана, только живая до сих пор». А вот чем отличается женщина от настоящей бабы, мне так никто и не объяснил. Опрашивая свидетелей и соучастников, пришел к выводу, что женщина никогда не будет работать на вредной или тяжелой работе. Причем рядом с ней обязан находиться только «настоящий мужчина», что любит ее больше жизни, причем – своей; отдает зарплату, причем всю; каждый день дарит цветы и всегда, постоянно носит на руках. Кроме того, она уверена, что неотразимо красива и чертовски умна. Но парадокс: настоящих мужчин в природе практически не существует, зато почти каждая женщина – это «женщина с большой буквы». А когда говорю, какие именно женщины мне нравятся, обычно возражают: какие же это, мол, женщины? Это – бабы. Ну, допустим, бабы. Но объясни мне, кто же тогда женщины?
– Слуш, а я кто, по-твоему? – недовольно спросила рыжая. – Женщина или баба?
– Ты – очень красивая умная девушка, – на всякий случай лживо польстил я.
– Есть такой закон жизни: не суди по себе о людях, ибо они не способны на то, на что ты готов ради них. При этом никогда не верь отговоркам – если есть возможности и желание, человек сделает что угодно при любых обстоятельствах. Не нужно верить словам – в наше время они ничего не стоят.
«Интересно, – подумал я, – откуда она берет эти свои фразочки и шуточки? Небось, из социальных сетей выковыривает, а потом заучивает наизусть».
– Это ты к чему? – изобразив заинтересованность, спросил я. – И много у тебя подобных законов?
– Есть несколько. Только вот не спрашивай каких, ладно? В нужное время сам узнаешь. Если захочешь, конечно.
– Уже хочу.
– Тогда такой принцип. Никогда не навязывайся. Сам поймешь, нуждаются в тебе или нет. При этом цени тех, кто тобой дорожит, и не держи безразличных к тебе… По-моему, я уже согрелась.
– Думаешь? – рассеянно спросил я, чтобы хоть что-нибудь произнести.
– Ага, думаю. Слуш, а как тебя зовут? А то спать с мужиком, даже не зная его имени, как-то некомильфо. Я же так и не спросила.
Я сказал, как.
– Это хорошо. Одного моего бывшего так же звали. Слуш, а ты не боишься тут все время один? Мало ли кто вот так прийти может.
«Интересно, – думал я, разглядывая рыжие локоны своей неожиданной знакомой, – как с нее делали слепок для куклы? И зачем? И кто? Спросить что ли? А вдруг она вообще не в курсе, что тут хранится ее силиконовая копия?»
– Нет, не боюсь, – тем временем ответил я. – У меня связь хорошая, могу помощь вызвать. Да и сам не с пустыми руками тут: вполне способен отразить нападение каких-нибудь отморозков.
– Тебе выдали оружие? – неожиданно серьезно спросила она. – Покажи, а?
– Зачем? – не понял я. Это показалось странным.
– Люблю оружие. У меня разряд по стрельбе. Хотела даже биатлоном заняться, но передумала.
– Почему?
– Да ну еще… Так что? Покажешь?
Мы поднялись на второй этаж и подошли к малозаметной дверце. Я потом часто себя спрашивал, почему вдруг так легко поддался этой совершенно незнакомой девице.
– Вот это – местный арсенал, – несколько выспренно сказал я, открывая замаскированный железный шкаф и беря в руки пистолет.
– Что за пукалка? Выглядит как дамский.
– Сама ты пукалка! Это – пэ-эс-эс. Пистолет специальный самозарядный. Бесшумный пистолет для всяких нехороших дядей.
– Бесшумный? А глушитель где?
– А нету у него глушителя! Разработка для КГБ. Магазин на шесть патронов. Ничего эффективнее никто пока не придумал. А если придумал, то в теории, или были произведены несколько опытных образцов. Мое личное мнение, причем небезосновательное – сие есть шедевр бесшумного огнестрельного оружия. Но требует особо аккуратного обращения, гильзы довольно опасны после выстрела – могут взорваться: все пороховые газы остаются у них внутри. Уникальная модель, но патроны специальные, хрен достанешь.
– Надо же, какая штукенция, – явно для порядка сказала девушка. Похоже, вид пистолета не очень-то ее впечатлил, а упоминание, что гильзы еще какие-то опасные, вообще поставило в тупик. – Так что там за такие особенные патроны? Почему специальные?
– Ну, это вообще особая вещь. Пуля с плоским концом скрыта внутри гильзы. После взрыва заряда поршень-толкатель пулю выбрасывает и посылает в ствол, а сам останавливается в конце гильзы и запирает пороховые газы.
– Звучит круто, но, по-моему, полная лажа.
– Ничего не лажа! Очень эффективное оружие.
– Ты что, специально где-нибудь об этом читал? Или изучал?
– Ну, да, изучал. Время было – ликвидировал безграмотность в отдельно взятом вопросе.
– А это что за чудо? Похоже на какой-то обрез, как у киношных бандитов.
– Это и есть, по сути дела, обрез, – подтвердил я. – Помповое ружье. Самая короткая модификация ружья – ремингтон на семь патронов. В Америке очень популярен. Кстати при защите домов, а также для охранников и полицейских. Тут укороченный гладкий ствол, но приклада нет, и поэтому палить можно недалеко, неточно, но сильно.
– Гладкостволка! – девушка презрительно скривила губы.
– И что с того? Помповый дробовик же! Смотри какой калибр. Как картечью, так и пулями эта игрушка стреляет. Кроме того, можно применять различные специальные штуки типа газовых или разрывных гранат, травматики.
– А тот револьвер? – девушка показала взглядом на закрепленный к стенке магнум.
– Ага, револьвер такой. Шесть патронов в барабане. Магнум, причем продвинутый, с подствольным гранатометом. Если тебе реально нужно, чтобы какой-нибудь мудила обязательно сдох, то самое оно. Практически бластер… или скорчер, как у братьев Стругацких. Только вот шуму от него не оберешься.
– Броник прошибает?
– Смотря какой… и чем. Их же много сейчас разных категорий броников. Обычный, кевларовый? Легко. Еще от боеприпаса многое зависит. Кстати, стрелы арбалета его тоже пробивают. Арбалетный болт не рвет, а раздвигает нити кевлара. Легкие жилеты без пластин не уберегут ни от боевого ножа, ни от штыка – войдет как в масло, а вот броник пятой категории защитит, его никакая стрела не пробьет. Только запаришься в таком – слишком тяжел. Кстати, от «калаша» он не спасает.
– Но я точно слышала, что хороший броник может защитить, – упорствовала Оксана.
– Нет, ну что значит, «может защитить»? Могут и в лицо выстрелить. Да и так он никакой гарантии здоровья и жизни не дает. Вот тебе документальный армейский эпизод. Двое пьяных прапоров из Уральского военного округа, надев бронежилеты, устроили дуэль.
– Зачем? – удивилась девушка. – Повод хоть стоящий?
– История умалчивает. От велика ума, наверно. Из хулиганских побуждений, как сформулировал приговор трибунала. Стреляли из пистолетов Макарова с расстояния в двадцать метров. Первый прапор просто промазал. Второй попал первому в правую сторону груди. Пуля бронепластину не пробила, и броник вроде как свою функцию выполнил. Носителя защитил. Но в результате у пациента было сломано четыре ребра и размозжено правое легкое, которое пришлось удалить. Потом, на третьи сутки, бедняга все равно помер, несмотря на все усилия врачей. А если бы ему попали в середину груди? В грудину? Сердце, скорее всего, встало бы сразу, и привет покойной бабушке. И это – штатный армейский бронежилет. Названия не знаю, но использовался во внутренних войсках. Впрочем, пуля из модернизированного «калаша» пробивает железнодорожный рельс только так, с одного метра. Так что сама понимаешь… Еще и от боеприпасов многое зависит, как я уже говорил. Вот для одного только этого подствольника имеется несколько вариантов. Так примерно… Ладно, это в Интернете посмотришь, если захочешь, конечно. Там такой информации – как грязи.
– Слуш, а почему арбалета у тебя нет?
– А на хрена он мне? – грубовато не понял я.
– Ну, как! Для защиты же! Для охраны можно. Бесшумное оружие, разрешение на него не надо, да и пистолет заменит…
– Ха-ха-ха. Три раза. Ты, видимо, держала в руках те арбалеты, что продаются только при предъявлении паспорта и даже оружием, вроде как, по законодательству не считаются. Да?
– С чего это ты взял? – обиделась девушка.
– Почему-то показалось, что у тебя были игрушки, только схожие с настоящим оружием. Хотя в последнее время закон об оружии имеет столько разных поправок, что за всеми не уследишь. Ладно, это я так, занудствую по привычке. На самом деле полноценный арбалет, с которым есть шансы выжить, издает достаточно громкий хлопок. Даже не совсем хлопок… короче, звук. На такой арбалет разрешение иметь как раз таки обязательно. При этом если сравнивать с этим же бесшумным пистолетом, то хороший блочный арбалет5 «звучит» намного громче. Но это – ладно, допустим, что можно компенсировать большей бронебойностью арбалетного болта и более эффективной дальностью, хотя тут все от конкретной модели зависит. А вот то, что у арбалета между выстрелами будет огромный промежуток времени, не компенсировать уже никак. Возни много. Да и габариты просто несопоставимы. Вернее – сопоставимы, конечно, но уже со снайперским бесшумным оружием. Тут арбалет проигрывает во всем. Однозначно. Короче, арбалет никак не может заменить бесшумный пистолет.
– Вот этот твой пистолетик?
– Ну, хотя бы его. Только он не мой, хозяина. А с дальнобойными снайперскими винтовками арбалету тягаться вообще не по силам. Впрочем, цели снайпера далеко не всегда удалены на километры, иногда приходится работать по близким мишеням.
– Ты говоришь, как профессиональный убийца.
– Да нет, какой из меня убийца. Просто люблю оружие, – несколько смутился я. – Короче, в городе хороший арбалет иногда бывает очень даже неплох.
– Вот видишь! – радостно заметила Оксана.
– Да, но мы-то не в городе, а в деревне. Тут свои специфики.
– А ты любишь всякие железные стрелялки-убивалки, да? Обожаешь просто?
– Сама будто не любишь, – усмехнулся я.
– Люблю, конечно. Но я плохо в них разбираюсь, и не стыжусь в этом признаться. Наверное, любовь к оружию генетически заложена в каждого мужика, а нам, бабам, эти гены только случайно достаются, по недосмотру, да и то не всегда. Зато всегда мы любим готовить еду!
– Правда? Кстати, может, нормально поедим? А то я жутко хочу есть после нашего перекуса. Уже сил нет. Продуктов тут навалом, а готовить лень. Да и не умею.
– Слуш, а чем ты вообще тут питаешься?
– Чем придется, – засмеялся я, – когда как. Всяким подножным кормом. Консервами разными, тушенкой, обедами быстрого приготовления, геркулесовой кашей, которую не надо варить, распариваемой скороспелой лапшой. Ну, ты понимаешь.
– Так и язву получить недолго. Давай, показывай, что у тебя в запасах имеется.
14. Дом-призрак
Работодатель явился неожиданно, без предварительного звонка. Выскочил, будто чертик из подарочной шкатулки. Была когда-то в моде такая сувенирная игрушка, но потом ее запретили, как смертельно опасную для нервных и страдающих сердцем больных.
– Ты, я вижу, с какой-то бабой тут развлекался? Говорил же тебе, предупреждал. С Оксаной что ли? – вместо приветствия напустился на меня Леонид.
– Просто она очень сильно замерзла, могла заболеть, ну я и согрел ее, как мог. Своим телом согрел. А ты против? – с некоторым вызовом спросил я. Мне уже мерещились сцены мужской ревности, мордобой и прочие особенности национального менталитета.
– Да нет, не то чтобы. Вообще пофиг. Ты, надеюсь, коньяком ее не поил? Или водкой? Соки не давал?
– Нет, конечно. Ничего такого, ты же мне специально об этом говорил.
– Вот и молодец. Она там? – Леонид указал пальцем на потолок, за которым располагалась моя временная спальня.
– Да нет, ушла давно. А что?
– Как говорится, если уж довели до греха, то грех было не воспользоваться. Короче, дело твое конечно, я предупреждал… И в буфет, разумеется, уже заглядывал?
– Ну, как-то это… – беспомощно пролепетал я. – А почему – уже?
– Залезал, конечно. Но, судя по результатам, выбрал именно тот ключ, что и требуется?
– В каком смысле? – совсем растерялся я. – Что за ключ?
– В буфете набор ключей-артефактов для разных типов личности, – будто нерадивому школьнику пояснял Леонид. – То был такой своеобразный тест. У меня сейчас нет времени на предисловия, поэтому сразу к сути. За те пять лет, что я тут построился и обжился, на твоем месте перебывало множество народа. Парней, девушек, вполне взрослых мужиков и зрелых женщин. И все они, рано или поздно, залезали в этот шкаф, который когда-то служил буфетом. Такова уж человеческая природа. Поэтому я и приехал сегодня, чего первоначально не планировалось. Интрига состояла в том, чтобы ты мог выбрать из имеющихся артефактов, именно тот ключ, который надо. Правильно с ним поступить и научиться управлять.
– А если выбрать не один артефакт, а больше? Или вообще не тот? Или неправильно поступить?
– Невозможно, – покачал головой Леонид. – Любой из этих предметов после выбора подчиняет себе человека и держит до тех пор, пока тот сам не научится им управлять.
– А если не научится?
– Все, тогда. Туши свет.
– Жестоко. И ты шел на это?
– А что было делать? – задумчиво произнес Леонид, зачем-то посмотрев на свои наручные часы. По-моему «Rolex», если не подделка, конечно. – В принципе, каждый из этих предметов может выполнять желания. Вопрос – какие, как и в каком объеме? При правильном подходе все получается нужным образом. Мне необходим ответственный исполнитель, причем – давно необходим. А другого способа выбора у меня нет. Может кто-то и знает, но не я.
– Так сколько же народу ты так прикончил?
– Почему это – «прикончил»? – вполне искренне удивился Леонид.
– Ты же сам сказал…
– Про туши свет? Да нет, ты все совсем не так понял. Человек, совершивший неправильный выбор чего-то видел, а потом просто забывал происходящее, терял память. Не всю конечно, только недавние события. Я потом отвозил его в соответствующую психбольницу, и сдавал на руки хорошим докторам. Чтобы меня не запомнили, каждый раз не лично сдавал, а через кого-нибудь постороннего. Пациента там держали, ничего не находили и отпускали к родственникам. Он же не все забывал, а только последнее время. У кого-то этот отрезок больше, у кого-то меньше…
– Все равно жесть.
– Жесть, – согласился Леонид, – но что прикажешь делать?
– А эта силиконовая кукла – она же как живая выглядит! Это что, тоже ключ такой?
– Тоже. Думаю, сам отлично понимаешь, каким образом надо было ею воспользоваться.
– Так что, никто так и не подошел?
– Почему – никто? Подходили несколько раз. Только вот меня они не устраивали. Обычно тут оказывались привлекательные девушки. Кстати – одну из них, Оксану, ты уже видел… и наши отношения рано или поздно, но обычно рано, переходили в интимную фазу. И тут сразу же все заканчивалось. А поскольку мы с тобой безнадежные гетеросексуалы, и такое нам не грозит, все должно получиться. Это я о деловом сотрудничестве.
– Может, расскажешь, как дошел до жизни такой? А то кроме твоих кратких и туманных объяснений, я так ничего и не знаю. В Интернете про твое агентство тоже как-то невнятно и маловато написано.
