Александр Лонс
Эксперт
– Приговор приведён в исполнение, – произнёс док через несколько минут, когда всё закончилось. Ему явно уже приходилось делать подобные вещи.
А потом наступила тишина.
После всего этого, когда тайный приговор вступил в силу, официально было объявлено, что случился сбой в работе нейроимпланта. Произошёл так быстро, что личность сохранить не удалось. Ситуация редчайшая, но теоретически возможная. Тело подключили к системе жизнеобеспечения и перевезли в муниципальный центр поддержания жизни.
Вся эта история с моим приятелем и доктором Бри Ларг сильно повлияла на меня, хотя, казалось бы, дальше некуда. Тем не менее я совсем перестал доверять коллегам, утратил веру в наших врачей и сделался крайне подозрительным. Как бы до паранойи не дошло, похоже – недолго осталось.
5. Прошла неделя
Прошла неделя с того светлого момента, как я вышел на работу после окончания лечения. Ещё некоторое время приходилось ходить на процедуры. Мне перестали лечить мозг посредством «волнового сна» и сказали, что этого больше не требуется. Тем временем мне удалось сравнительно быстро оклематься и, как мне показалось, войти в ритм. Приступить к работе. Впрочем, я устал. Жутко, смертельно устал. И я, как следствие, начал делать ошибки – больше и досаднее, чем обычно. А шеф, зараза такая, так и не дал мне отпуск после прошлогодних приключений. Обещал вроде бы. Наконец врачи сняли все ограничения, и я с наслаждением питался в нашем офисном кафе, где подавали очень неплохие блюда.
Более того, вчера шеф подбросил нам новую задачку, которую мы не знали, как решать. Хотелось посидеть одному и спокойно подумать.
Напарник мой, Пит Дэт, появился рядом, когда я уже заканчивал с едой.
– Меня-то чего не позвал? – с лёгкой обидой спросил он, сияя своей диковатой аугментацией. Я успел отвыкнуть от вида напарника, поэтому старался не смотреть на его лицо. Слишком уж раздражало. – Могли бы вместе пообедать.
– Извини, старик, но привык питаться в одиночестве, – лживо оправдывался я. Честно говоря, я ещё не достиг той стадии общения с ведо́мым, чтобы обедать вместе с ним. – Да и не знал я, что ты уже на работе. Как сам?
– Ну ты же видишь, как, – он поднял на уровень глаз раненую руку и пошевелил пальцами. – Всё пришили, всё починили.
– Мои поздравления. Перерыв считается неслужебным временем, и, пока у меня напарников не было, полюбил обедать один.
Пит вымученно рассмеялся. Что-то в этой реакции было не так. За то недолгое время, что я его знал, он почти не смеялся, а уж нарочитый смех не изображал никогда. Не было у него таких странных привычек. После госпиталя напарник только на вид казался крепким и здоровым. Врачи же предупредили меня, что ещё месяц его лучше не загружать тяжёлой работой и на задания не брать. О том, что хорошо бы ещё месяцок побездельничать, речи почему-то не шло. Зато я практически сработался с ведо́мым.
– А ты не один, – заметил он, кивнув куда-то в сторону выхода. – У тебя девушка есть.
В этот момент в зал действительно вошла Лин и, увидев меня, направилась в нашу сторону.
Я не ответил. Ну что за чушь? Да, у меня есть девушка. И что с того? Зачем об этом надо сейчас говорить?
– Пойду я, – сказал он, направляясь к выходу, и вдруг обернулся. – Знаешь, как ты меня уже достал?
– Ты это о чём? – оторопел я.
– Да о том, что всё время врёшь!
– Это о чём же? – не понял я.
– Да о том, что ты один! – рявкнул он и направился к выходу.
Лин с удивлением посмотрела ему вслед:
– Что это с ним?
– Не знаю, отчего-то на ровном месте психанул. Надо его к нашему психологу направить. Похоже, после той перестрелки что-то не так с парнем. Скажу шефу, а то мало ли. Я сегодня собирался по делу с ним поговорить, как Скиннер велел, и вот на́ тебе.
– Ладно, догоню его. Не уходи пока.
Лин убежала. Через пару минут напарник действительно вернулся и сел за мой столик.
С Питом мы перешли на «ты» после ранения, когда я уже выписался и пришёл к нему в закрытый сектор госпиталя. Туда пускали строго по записи и по согласованию с администрацией. Вот тогда-то мы и решили, что говорить «вы» напарнику, человеку, с которым время от времени лезешь под пули, – по меньшей мере странно.
– Тебе после того совещания что, от шефа сильно влетело? – как ни в чём не бывало спросил Пит. Чувствовалось, что ему уже стыдно за внезапный выпад и теперь он постарается свести разговоры к любым другим темам. Что ж, нормально. То, что требуется.
– Нет, ты о чём? Обычное совещание. У нас регулярно такие. Шеф просто некоторые детали нам разъяснил и пару обстоятельств уточнил.
Пит имел в виду недавнее административное совещание, после которого Скиннер велел задержаться, дабы уточнить некоторые реалии и особые обстоятельства. Я там выдал пару ненужных реплик, озвучивать которые не стоило.
– Не поделишься?
– Извини, старик, пока закрытая информация.
Скиннер неоднократно напоминал нам, что рассказывать о своих проблемах и переживаниях, доверять личные и служебные тайны нельзя никому. Тем более во время обеда. Казалось бы, можно рассказать о своих проблемах коллегам, друзьям, родным и близким. Ведь на то они и близкие, что с ними можно делиться чем угодно. На самом деле – нет. Наши близкие любят нас, но они же люди. С собственными проблемами и слабостями, со своими тараканами в голове. Некоторые откровения могут навредить как нам, так и им.
Похоже, у меня развилась паранойя после того случая, когда выяснилось, что секретные данные сливает Лин. Да, она это делала не по своей воле, да, у неё не оставалось выбора, да, она полностью раскаялась и во всём призналась. Да, она смогла сорваться с крючка, и больше ничего похожего не случалось. Более того, из сложившейся ситуации удалось извлечь немалую выгоду и ощутимую пользу. Но я обещал хранить тайну, и от этого легче не стало. Каждый раз боялся, что шеф каким-то образом всё узнает ‒ и нам конец[4]. Предателей Майк Скиннер не прощал. Даже раскаявшихся.
А пока мы работали каждый над своей задачей и надеялись на лучшее.
Мне предстояло разрулить скверную ситуацию, корни которой тянулись ещё с прежнего моего крупного дела. Тогда шеф с разрешения городской администрации забросил меня на Свободную территорию Лаун Дан – обширную бандитскую локацию, солидный участок внутри Города, бывшую промзону, куда городские власти уже давно потеряли доступ. Там действовали собственные законы и существовали свои порядки.
В прошлом году шеф наряду с основным заданием предложил ликвидировать нескольких уже приговорённых бандитов, в том числе одного из лидеров местной преступной группировки. Естественно, я не согласился. Но через пару дней сообщили, что это та самая просьба, от которой не отказываются. Понимая, что дальше будет только хуже, дополнительное задание я выполнил: убил кое-кого из тех, кто был в списке. Теперь бандиты объявили на меня охоту, и приходилось как-то выкручиваться из этой ситуации.
Тогда же возникла неоригинальная мысль объявить их стукачами. Якобы они работали на администрацию, и ликвидация этих красавчиков могла бы предстать совсем в ином свете. Трудность состояла в необходимости разыграть наглядный спектакль, для которого требовался убедительный сценарий, а его ни у кого не было.
– Зато у меня к тебе другое дело, как раз по заданию шефа, – продолжил я.
– Не доверяешь мне, – без всякого сожаления заметил напарник. – Правильно делаешь. Я бы раньше тоже не доверял парню, лицо которого переливается, как реклама дешёвого борделя. Думаешь, я такой извращенец, что по доброй воле вставил себе эти украшения? Полагаешь, мне самому это очень нравится? – Пит дотронулся до своих щёк, которые тут же изменили яркость и цвет свечения.
– Твои секреты, я в них не лезу.
– Я в твои – тоже, – буркнул в ответ он.
– И правильно, – кивнул я. – Как тебе отлично известно, банды объявили меня лицензированной дичью, предназначенной для отстрела. Пришлось отказаться от ряда милых привычек. Не только от прогулок и ежедневных посещений городских кафе, но и от обыкновения болтать лишнее.
– В сё-таки расскажу, – сказал Пит. – Это не бог весть какая тайна, и в моём досье наверняка имеется подробная справка на сей счёт.
«Ч то-то не видел я там такой справки», – подумал я, вспомнив скудное досье своего напарника. Тем временем Пит продолжил:
– В нашей Академии, на последнем курсе, была практика по тактическому мастерству. Всё происходило на линии соприкосновения, но в тылу, далеко за передовыми заставами. Меня назначили старшим в группе. Последнее, что приказали, – сидеть смирно и не высовываться. Район считался тихим, ни одной банды там никто давно не видел, и ничего экстремального не ожидалось. Как-то раз мы с товарищем пошли проверять расположение техники в боевом охранении. Вдруг слышим: шум, грохот, крики. Заглянули в окоп, а там ребята из второго взвода обстреливают банду диких. Ненастоящую, конечно, вымышленную, виртуальную. Препода нигде не видно, его помощника – тоже. Мы немного смутились, но ребята сразу нас поняли. «Мы, – говорят, – немного постреляли, теперь ваша очередь!» А надо сказать, что в моём взводе был такой боец, Эл. Он вообще не переносил чая, просто тошнило его от этого напитка. Пищевая аллергия какая-то. И вот потом сидели мы в блиндаже и пили как раз тот самый чай. Вдруг вбегает наш Эл. В руках кружка, а глаза дикие-дикие, просто бешеные. У меня сразу мысль: не чай он пил. Я ему: «Ты что, сдурел?» Он в ответ: «После этих учебных обстрелов решил чаю попить. Крепкого, как вы делаете. И у меня получилось! Только вот штырит чего-то». Стал я разбираться, что у него за чай такой. Смотрю: трофейный, именно тот, что нам с передовой заставы прислали. Оказался там не чай вовсе, а разбавленный какими-то сушёными листьями джаргун – стимулирующий препарат нового поколения. А я же старший, отвечаю за этих раздолбаев. Поехал разбираться на ту заставу, откуда прислали «чай». Это же целое преступление – практикантам такую дрянь вместо чая давать. Приезжаю, а там реальный бой. Настоящий, не учебный вовсе.Какая-то банда из пустыни наехала. До меня никому дела нет, все заняты, каждый человек на счету. Ну, я и подключился. А потом зацепило, урановой пулей лицо пробило насквозь, от щеки до щеки. Зубы ‒ в крошево, челюсть ‒ в осколки. Отвезли меня в академический госпиталь, а там что-то не заладилось. У нас, говорят, сейчас нужное оборудование на ремонте и необходимые импланты отсутствуют. Или в другой госпиталь поезжай, или заштопаем, как сможем, но уродом останешься, либо аугу тебе поставим, сейчас свободные есть. Не боись, бесплатно. Откуда у них были такие аугменты? Хрен их знает. Я так и не понял. Что делать? Подписал согласие. А когда в себя пришёл после наркоза, повязку сняли и до зеркала допустили, уже поздно было возмущаться. Лицо чужое. Челюсти искусственные. Скулы – тоже. Практически весь лицевой скелет из карбона. Отключить эту иллюминацию нельзя никак, там всё намертво заделано, а главное – в заводской гарантии прописано. Этот свет питается от вставленных в челюсть термопар, вот так теперь и хожу. Сверкаю. Может, потом что-то и сделаю, но не сейчас.
Только теперь я понял, что парня это его украшение до чрезвычайности тяготит, невероятно достало. Никак он с ним смириться не может. Я бы тоже не привык.
– А что с чаем-то? Потом хоть выяснилось?
– Выяснилось, конечно, – скривился Пит. – Его действительно отобрали у бандитов и собирались по акту сжечь. Но перепутали ящики и сожгли настоящий чай. Во всяком случае, такова общепринятая официальная версия.
– А ваши преподы куда подевались?
– О, это самое интересное. Наш преподаватель со своим помощником поехал в Город, к девочкам Матушки Медоуз[5]. За то, что нас там одних бросили, их даже судили потом. Ну и уволили из университета, конечно.
– Понятно, – ответил я. – Тебе хоть орден за ранение на передовой дали?
– Нет, ты что. Никаких орденов. Сказали, что я там случайно оказался и по собственной дурости полез куда нельзя. Приказ какой был? Сидеть на попе ровно, вести себя смирно и наблюдать за своей группой. А я в нарушение приказа на передовую полез. За это не орден, а отчисление из Академии положено. Эти в ректорате злились на меня как черти. Называли безумным любителем экстрима и недисциплинированным подчинённым, не выполняющим распоряжения начальства. Им же тоже неслабо влетело. И за нас, и за наше начальство, которое в учебное время к девкам поехало. Потом, правда, подобрели. Отличник как-никак. В бою ранение получил. Сунули диплом в руки и к вам распределили.
– Ну и замечательно. Думаю, тебе у нас понравится, – усмехнулся я. – Экстрима здесь тоже более чем достаточно, а за нечёткое выполнение приказов начальство и премию выписать может. Так что добро пожаловать в команду. Как говорили в старину, ты уже «получил боевое крещение». Кстати, случайно не знаешь, что это такое?
– Случайно знаю, – наконец-то по-настоящему улыбнулся напарник. – Был у нас такой факультативный курс – «Фразеологизмы и крылатые выражения». Это чтобы втираться в доверие и налаживать контакты. Могу подробно пересказать.
«Всё понятно, – подумал я. – У этого парня имеется устойчивая склонность к педантизму и некоторому занудству. Что ж, неплохо. В нашем деле такое может и пригодиться».
А вслух спросил:
– Пит, если тебя самого раздражают щёки, заменил бы чем-нибудь. У нас классный доктор работает и не такое умеет. В крайнем случае направление даст – и всё бесплатно сделают. Мы с доком в хороших отношениях. Он немного мне задолжал, могу поговорить.
Напарник отмахнулся.
– Спасибо, конечно, но после ранения я так намучился, что ещё не готов снова под нож ложиться. Тем более что это не жизненно важно, да и бесплатно никто ничего не сделает, не строй иллюзий. Страховка такое не предусматривает, подобные операции на дармовой основе возможны только после нескольких лет работы. По страховке мне вон уже руку пришили и прирастили, а это, сам понимаешь, не прыщ выдавить. Я вообще пока не хочу, чтобы мою морду ковыряли. А если иду куда-нибудь, где лучше не сверкать, просто гримом замазываюсь или надеваю маску. Знаешь этот абсолютно непрозрачный грим, которые чернокожие так любят?
«А в Администрацию ты без всякого грима ездил, – отметил про себя я, – даже не побеспокоился об этом. Да и на Первого смотрел, будто давно с ним знаком. Тем не менее ты чересчур эмоционален, излишне вспыльчив и слишком конкретно мыслишь. Очень приземлённо и обыденно. Как, интересно, в Городе ориентируешься, где нет постоянных улиц, а многие места частично находятся в виртуальности? Вот так стоим мы рядом. Тебе видится, что мы в шумном спортивном баре, а мне – что в концертном зале, где популярная музыкальная группа выступает. И что? Я-то уже привык, а ты? Боюсь, не сработаемся. Не лучший напарник мне достался».
Вечером Лин никак не могла начать разговор, который планировала ещё днём. Я уже надеялся, что она передумала, но нет, ошибся.
– Надо поговорить, – она наконец собралась с мыслями.
– Ну что ж, говори, – я сразу настроился на один из тех разговоров, после которых не бывает ничего хорошего.
Девушка помолчала, разглядывая свои руки.
– Знаешь, почему Пит на тебя окрысился так резко?
– Да не окрысился он, просто я что-то не так понял.
– Это ты не понял того, что у него нет девушки. Он понятия не имел, что мы вместе, и решил приударить за мной. А когда узнал, настроение у него резко испортилось.
– И он решил испортить настроение мне. Ничего, переживёт.
Я не допускал даже мысли, что она может оказаться вместе с Питом. Лин, как и все мои прежние девушки, была умна. Поэтому, если вдруг захочет со мной расстаться, скажет открытым текстом, без намёков.
И ещё. Я, конечно, не из тех, кто считает себя человеком без недостатков. Но в данный момент был счастлив. Почему? Да потому что рядом со мной такая девушка. И она не просто рядом. Она, судя по всему, любит меня. Любит искренне и по-настоящему. Это не пустые слова и не игра на публику, не влюблённость, а настоящая привязанность. Знаю, что это такое. На моей памяти подобное происходит уже четвёртый раз, и всё время по-новому. Когда я увидел Лин, сам влюбился в неё с первого взгляда, с первого слова, с первой улыбки. Она сразу показалась такой красивой, такой умной и… недоступной. Это случилось в баре, в первый год моего пребывания в данной реальности. Я и понятия не имел, кто она такая, но сразу же потерял голову. А потом, когда мы познакомились ближе, понял, что она самая замечательная из всех, кого я когда-либо знал.
– Как ты думаешь, почему… Ну, ты ещё давно сказал, что я тебе очень нравлюсь?
– Да, ещё на первом свидании. По-моему, я тебе доказывал это много раз. Что-то смущает?
– Смущает. Тебе это точно не понравится, – наконец ответила она. – Я не могу сказать, что у меня к тебе обычная привязанность. Это больше, чем просто симпатия. Ты бываешь таким надёжным. А иногда ведёшь себя как редкостный хам и грубиян. И ты как будто знаешь что-то такое важное, никому не известное. – Она на секунду замолкла. – Это как-то связано с твоим происхождением?
Я даже не понял, что здесь можно ответить. При чём тут происхождение? Хотелось сказать «да», но почему-то было неловко.
– Да, – всё-таки произнёс я, – связано. Зато, по мнению шефа, ты совсем не годишься в напарницы. Вот он этого юнца и навязал.
– Не гожусь, особенно тебе. Зато я для тебя ‒ лучшая подруга, – парировала она. – Ты мне очень симпатичен. Но, к сожалению, я не в состоянии работать с тобой, шеф совершенно прав. Не могу позволить себе такой роскоши.
– Почему?
– Потому. Помнишь, когда тебя подстрелили? Я сначала решила, что тебя убили. Знаешь, у меня будто что-то оборвалось внутри. Нет, больше я не смогу работать с тобой… А у тебя волосы уже совсем седые стали, – задумчиво произнесла Лин.
– Тебя это раздражает? – спросил я. После возвращения со Свободной территории Лаун Дан у меня волосы действительно побелели. Но не в одночасье, как это бывает в плохих сентиментальных романах, а в течение полугода.
– Нет, мне так даже нравится. – Лин растрепала рукой мою шевелюру и сжала несколько прядей в кулаке.
– Ой, больно же, – произнёс я. – Ну ладно, отпусти. А сейчас что станем делать?
– У меня богатые планы на сегодняшний вечер и предстоящую ночь, – заулыбалась Лин в ответ. – В кои-то веки днём отдежурила.
Я вспомнил о своих планах и тоже улыбнулся.
– А можно я сначала в душ схожу?
Часа через два мы с Лин сидели за столиком и ели блинчики с яблочным вареньем, идентичным натуральному.
– Знаешь, я тут вдруг подумал, что эти блины – очень вредная пища, и, чтобы она не перешла в жир, надо потратить много энергии.
Она не ответила, доела последний блинчик и с серьёзным видом спросила:
– Хочешь сказать, что мы мало энергии потратили и ты будешь лапать меня дальше?
– Конечно, буду, – возмутился я. – Но потом. Я хочу о другом поговорить.
– Опять поговорить? Фу! – Лин улыбнулась и отпила чай из чашки. – Чем-нибудь более приятным заняться не желаешь?
– Желаю, но не тем, о чём ты думаешь.
– А о чём я думаю? – хитро улыбнулась Лин, наливая себе ещё одну чашку.
Я посмотрел на неё и улыбнулся в ответ.
– Я хочу, чтобы ты думала, будто я хочу тебя.
– Ну, нет. Не сейчас.
– Но ты же сама меня поцеловала, – удивлённо поднял брови я. – Что, если я тоже захочу?
Лин рассмеялась, откинулась на спинку кресла и промурлыкала:
– Поцеловать, поцеловать и ещё раз поцеловать, но только не в губы, а в щёчку.
– Тогда не согласен, – засмеялся я, поднялся со своего кресла и поцеловал девушку в губы.
Потом Лин допила чай и спросила:
– Это что, вся еда?
– Нет, конечно, – покачал головой я. – ещё есть. И не только еда.
Я подошёл к шкафчику и достал бутылку дорогого алкоголя, которую шеф подарил мне при выписке. «Это тебе за успешную операцию и ко дню выздоровления», – скупо прокомментировал он тогда.
– Вот, – я передал бутылку Лин. – Предлагаю предаться разнузданному разврату: давай вдвоём выпьем эту бутылку?
– О! Ты – страшный человек, читаешь мысли! – ещё шире заулыбалась она. – Только у меня есть идея получше. – С этими словами она откуда-то достала другую бутылку, не менее дорогую, зато с более вкусным и менее вредным содержимым.
6. Весь следующий день
Весь следующий день я выглядел не лучшим образом. Одной бутылкой мы вчера не обошлись. Перед началом рабочего дня Скиннер заставил меня вместе с напарником зайти к себе.
– К завтрашнему вечеру, – начал шеф после обычного приветствия, – подготовьте соображения по той операции, что предложил Первый администратор. Нам разрешили практически всё. Действуем на своё усмотрение. А теперь спрашивайте.
– Верно ли я понял, – решил уточнить я, – что Первый администратор ради решения неких личных проблем задействовал администрацию нашего домена?
О том, что Первый фактически приказал убить своего врага, я молчал, сдерживая обещание.
– Нет, неверно. Во-первых, «личные» проблемы Первого администратора Города автоматически становятся проблемами самого Города. А во-вторых, у нас есть приказ. Вся доступная информация у вас имеется, так что давайте не рассиживайтесь у себя там.
«У себя там» означало, что кабинет перестал быть полностью моим. Теперь тут поставили второй стол, за которым и сидел напарник. Сам Пит лишь мельком взглянул на меня и сначала ничего не сказал. Уже потом, сидя в нашем общем кабинете, мы долго обдумывали и обсуждали предстоящую операцию. Листали виртуальные окна, сравнивали данные, распределяли роли и прикидывали, как будем действовать.
– Ты не заболел? – наконец спросил Пит, когда мы устроили небольшой перерыв.
Я молча пожал плечами. По-моему, нормальному мужику и так всё должно быть ясно. Напарник казался вполне нормальным парнем, несмотря на некоторые странности и причуды.
– А чего так странно оделся? Оперативная куртка поверх белой рубашки с галстуком?
– Сейчас холодно, – буркнул я. – Ношу свою суперкуртку. Она у меня заряжена всем, что может пригодиться. Помнишь, шеф велел соблюдать административный дресс-код: чёрный галстук и белый воротничок? Насчёт остального сказано не было, вот с тех пор и прихожу к начальству в таком виде.
– Работать сможешь? Всё-таки рановато тебя выписали.
– Смогу, конечно, – ответил я и опять проглотил капсулу энергетика, уже вторую за сегодня. Самочувствие было так себе.
– Тогда идём дальше, – сказал Пит, и мы снова вернулись к своим экранам. Я не стал возражать. Быстро он у нас освоился.
Мне всё ещё было хреново. Более того, степень «хреновости» усиливалась.
Всё-таки эти энергетики – коварные штуки. До конца рабочего дня оставалось ещё два часа, когда я понял, что больше не могу. Я так устал, как будто весь день таскал мешки с цементом. Руки и ноги болели, а сердце стучало так громко, что казалось, будто все вокруг слышат его стук. Ноги словно вот-вот откажутся меня держать, и я бы рухнул, если бы Пит не поддержал меня под руку.
– Слушай, шёл бы ты домой, – наконец не выдержал он. – Если шеф вдруг вызовет, что-нибудь придумаю.
– Не прокатит, – с отвращением возразил я. – К сожалению, он всегда знает, где я нахожусь.
– Паршиво.
Конечно, паршиво. И дело даже не в том, что шеф знал, куда я ходил, а в том, как он это делал. Постоянно ощущалось его присутствие где-то рядом. Он будто заглядывал в сознание и видел меня изнутри. А может, и правда заглядывал. И это ужасно.
– Тогда оставайся здесь, – изрёк напарник. – Можешь пока поспать, а я сам разберусь.
– Вот за это спасибо, – сказал я, откинул спинку кресла и правда уснул.
Почти тут же, как это часто бывает, если спать днём, мне начал сниться какой-то сон. Я видел себя со стороны в странном помещении, где было очень много людей. Одетые в какие-то нелепые костюмы, все они были связаны друг с другом, но я не мог понять, каким образом. Они всё время пели, и я знал, что они пели о каком-то человеке, который очень богат. Сон был похож на реальность, но, как только я открыл глаза, сразу же понял, что это именно сон.
Спал я минут двадцать, но за это время вполне отдохнул. Я повернулся к напарнику. Он так и не изменил своей позы за столом, продолжая работать с документами на терминале. Только вот количество открытых виртокон сильно увеличилось.
– Отдохнул немножко, – сказал я. – Что-нибудь интересное нарыл?
– Знаешь, да, нарыл. Вот смотри, – Пит повернул в мою сторону одно окно.
Я увидел снимок места происшествия. На нём был знакомый человек, тот самый тип, который нас с Лин чуть не убил в коридоре после перестрелки. Именно его она и прирезала. Только сейчас на нём была форма охранника и выглядел он грустно, даже как-то затравленно.
– Он раньше охранником работал на стадионе «Дядюшка Дюк». Был пойман на распространении допинга, как-то выкрутился, уволился и куда-то исчез. Узнаёшь?
– Видел в той заварухе, – отметил я, – когда нас всех чуть не поубивали.
– Ага. А ещё руку мне оторвали, а потом прирастили, – с удовольствием похвастался напарник и пощёлкал пальцами восстановленной руки. – Только теперь она стала короче на полдюйма.
– Это так заметно?
– Мне – да, другим – нет, конечно. Врачи обещают скоро вернуть всё в норму. Слушай, можно спросить?
– Что?
– Лин Чжуан. Вы же вместе? Ты же, наверное, в курсе, почему она с искусственной рукой ходит? Я знаю, что свою она в бою потеряла, но почему не прирастили потом?
– Вот у неё и спроси, – излишне резко ответил я, а сам подумал, что надо бы не забыть спросить у неё одну вещь. И тут же забыл об этом, поскольку подумал, что рассказывать этому мальчишке о секретах своей девушки не стоит. Вот ещё. Что это он себе вообразил?
– Не злись, – примирительно произнёс Пит. – Меня вон как быстро починили. У нас же в Городе отличный Центр регенеративной медицины, вот я и подумал, почему бы Лин…
– Слушай, хватит, а? – я действительно начинал злиться. – Вот сам почему туда не обращаешься? Не хочешь лицо подправить и свои сияющие щёки обычными заменить? Там же вроде должен быть какой-то живой аналог того, что у тебя сейчас. Или тебе всё-таки нравится так ходить, и не только с лицом повезло? – допустил я хамский намёк, понятный любому мужику.
Напарник ничего не ответил, обиделся и замкнулся.
Весь остаток дня мы проработали молча, Пит и слова не сказал. Надо же какой трепетный. Ну и ладно. Чем меньше буду с ним общаться, тем лучше. Лишние разговоры только утомляют и от дел отвлекают. Тем более что я не любитель долгих задушевных бесед.
В полной тишине я принялся отбирать и расфасовывать по папкам имеющийся материал. Теперь придётся проверить на актуальность и значимость все эти папки, черновики, приказы, распоряжения и прочие документы. Уничтожить ненужные. В них много опасной и устаревшей информации. А нужно оставить главное: кто, когда и при каких обстоятельствах совершил преступление. Остальное – неважно. По крайней мере, в моём случае.
В результате прокопался я до вечера. Вроде бы ничего тяжёлого не делал, а устал неимоверно. Старею, что ли? Надо было побольше отдыхать, тогда и силы имелись бы. Хотя… какой там отдых, если на меня свалилась куча проблем? Нужно искать выход, иначе… Не хочу думать, что там иначе.
С такими мыслями я покинул кабинет, когда закончилось рабочее время. Как уже неоднократно упоминал, жил я в том же здании, только выше на пару десятков этажей. За окном уже стемнело, и я решил пройти несколько этажей пешком по лестнице. Несмотря на вечернюю усталость, дневную разбитость и всю сложность ситуации, настроение было приподнятым.
Я шёл и думал, каким образом завтра провести ревизию имеющихся материалов, а ещё найти в Городе человека, который помог бы в том деле, что поручил Первый. Кажется, я знал такого человека. Может, он вслепую согласится принять участие в операции. А может, и нет, тогда придётся надавить, действуя на свой страх и риск. Но я был абсолютно уверен, что идея полезная. Надо попробовать. Главное – придумать, что говорить и как выйти в Город. Там же каждая собака знает, что бандиты объявили награду за мою голову.
Физические упражнения полезны, но подниматься пешком двадцать этажей скучно и крайне утомительно. На третьем пролёте я бросил это занятие и вышел в лифтовый холл одного из ярко освещённых этажей. Прежде никогда здесь не бывал, повода не возникало. Тут явно обитали любители крупных растений и милых животных. Вдоль стен стояли огромные кадки, в которых зеленели пальмы и какие-то неизвестные деревья с огромными листьями. На полу, на ковриках, лежали толстые пушистые коты. Повсюду были расставлены напольные горшки с растениями и круглые бочкообразные аквариумы. Всё это выглядело так уютно и мило, что я даже растерялся от неожиданности. Не подозревал о наличии в нашем здании такого райского уголка. Одна из кадок была почти доверху наполнена водой, такой прозрачной, что казалось: стоит лишь опуститься туда – и попадёшь в волшебную страну. Я заворожённо смотрел, как под водой плавают сверкающие рыбки, и вспомнил, что хотел спросить у Лин. Забегая вперёд, скажу, что вопросы возникли попутно, а тот, самый главный, я так и не задал.
Вот ведь незадача, думал я, пока ехал в лифте на свой этаж. Ещё не так давно, когда я внедрялся в банду, награду за меня обещали коллеги, а теперь всё наоборот.Какое-то скверное чувство юмора у моей судьбы.
Лин уже была дома.
Она что-то мурлыкала себе под нос и готовила ужин. С некоторых пор моя девушка очень полюбила это занятие. Я не возражал. Ну пахнет едой в квартире. Можно и проветрить, зато всё свеженькое.
Лин сделала вид, что не услышала, как я вошёл, и, продолжая возиться, сказала только:
– Ой, ты уже здесь. Сейчас ужинать будем.
– Это замечательно, – хмуро согласился я. – Мы вчера напились до безобразия. Чего только не вытворяли. Хотел у тебя спросить: ничего подозрительного не чувствуешь? Похмелья там или тумана в голове?
– Раскрою тебе маленький секрет, – невесело усмехнулась Лин. – Я добавила в алкоголь чуть-чуть того самого вещества, что мы изъяли при последнем рейде в наркопритон «Ящериц».
– Что?!
– Ты слышал.
– Это же зорсиамикрин[6], я ничего не путаю? – возмутился я. Она в ответ только молча кивнула. Наверное, многолетнее нервное напряжение и длительное общение с бандитами оставили свой след. – Лин! Это незаконно. Да и ужасно к тому же.
– Сама в шоке. До сих пор кажется, что я сплю. Не понимаю, как это могло произойти. Что меня дёрнуло? Так странно. Ты даже не представляешь, насколько.
– Я бы даже сказал – страшно. Я-то как раз представляю. Не делай больше так никогда, обещай!
– Даю слово, – покорно пообещала Лин и сделала лицо как у нашкодившей, но хитрой девочки. – Мир?
– Мир. Мы и не ссорились вроде.
– Знаешь, чем я себя в порядок привела? – Лин показала маленькую пробирку с какими-то ярко-красными капсулами. – Вот, проглоти парочку. Ортоседатидин[7]. Хорошее успокаивающее средство. А с тобой что было?
