Александр Лонс
Эмуляция. Фантастический детектив

Полная версия

Редактор Ирина Зубкова

© Александр Лонс, 2025

© Ольга Новикова, 2025

ISBN 978-5-0065-3460-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Александр Лонс

Ольга Новикова

ЭМУЛЯЦИЯ
Действующие лица

– Алекс Крейтон – штатный детектив корпорации «Бэлла», 37 лет.

– Альд Мирк – врач-судмедэксперт, мужчина неопределенного возраста.

– Вайс Триер – старший биоинженер «Биотеха», знакомый Риг Ехос, 42 года.

– Вик (Виктория) Ларг – сотрудница полиции, 23 года.

– Гарес – райтдизайнер и разработчик. Погибший жених Риг, 28 лет.

– Изабелла Лаунс – секретарь-референт шефа, молодая девушка.

– Кен Джалт (Доктор Джалт) – врач амбулатории администрации Юго-Западного домена, на вид 50 лет.

– Леонард Ехос – профессор киберпсихологии, отец Риг, 56 лет.

– Майк Скиннер – администратор Юго-Западного домена, 37 лет.

– Мик Линос – лучший друг, соавтор Гареса и давний друг Риг Ехос, 28 лет.

– Молли Золгрек (Доктор Золгрек) – первый врач амбулатории администрации Юго-Западного домена, 32 года.

– Мэй Чанг – парамедик амбулатории Юго-Западного домена, 24 года.

– Ник Кивз (Капитан Кивз) – первый модератор по незаконным проникновениям Юго-Западного домена, около 45 лет.

– Пит Дэт – напарник Алекса, 23 года.

– Редс Дихас – чиновник Городской администрации.

– Рейн Мэттон – майор полиции. Старый друг и бывший напарник Риг Ехос, 30 лет.

– Риг Ехос – симпатичная девушка, сотрудница отдела безопасности. Киберпрофайлер со степенью магистра по криминальной киберпсихологии, 27 лет.

– Скифер (сокращенно Скиф) – домашний кот Риг.

– Суин Кибат – модератор Юго-Западного домена, 26 лет.

– Тим Григ – детектив, 24 года.

– Эльви Элимс – виртуальная подруга Тима.

– Эльза Элис – доктор наук по киберпсихологии и философии, подруга Леонарда Ехоса и личный киберпсихолог Риг Ехос, 50 лет.

Глава 1. Тим Григ. Неприятности

Обычно все неприятности у меня начинались или с очередной ссоры, или с вызова к шефу. Не знаю, что из этого лучше. В тот раз поступило сообщение из секретариата с настоятельной вежливой просьбой немедленно зайти к шефу, сэру Скиннеру, – главному администратору Юго-западного домена.

Я спустился на лифте, миновал короткий коридор и вышел на цокольную автостоянку. Сел в машину и попросил отвезти в офис. Карина, искусственный интеллект автомобиля, как всегда, спросила о маршруте, и я, как обычно, велел выбрать путь, оптимальный по всем параметрам. Подъехав к нашему зданию, я вышел на подземную стоянку, успел в пустой лифт, поднялся до нужного этажа и выбрался в лифтовый холл. Потом прошел до шефской приемной, вежливо поздоровался с Изабеллой Лаунс, секретарем-референтом шефа, и получил в ответ разрешающий кивок. Направился к дверям кабинета.

Про Изабеллу рассказывали всякое, но я слышал из достоверного источника, что она всегда была лично предана шефу. По слухам, Скиннер это знал и высоко ценил. Девушку как-то оболгали и опорочили личные враги, ей даже пришлось увольняться. Но шеф быстро во всем разобрался и восстановил ее в должности. Давно было, еще до моего тут появления.

Как и во всех официальных учреждениях, двери здесь были распашные, старомодные. Никаких самозатягивающихся мембран или там электронных затворов. Обычные створки. Я постучал и, не дождавшись ответа, вошел.

Сэр Скиннер сидел за столом и увлеченно работал на своем терминале.

– Здравствуйте, сэр.

– А, Тим, – изобразил радость шеф. – Заходите, заходите. Как жизнь? Как дела? Что говорят в отделе?

– Я не прислушивался, сэр. Обычно не вникаю в чужие разговоры, а со мной последнее время мало кто ведет задушевные беседы. Сэр.

– Что так? – сегодня шеф выбрал для себя маску доброго ироничного дядюшки.

– Все винят меня в уходе Марго. Она пользовалась определенным уважением в отделе. Все любили ее.

– Да не ее они любили, а… – махнул рукой шеф. – Впрочем, неважно. Тим, вы сегодняшние новости смотрели?

– Нет, сэр. По утрам не смотрю. Не хочу портить настроение. Важная инфа и так до меня дойдет. А что до остального, то можно и вечером. Кроме того, я не люблю слушать то, что мне не нужно, неинтересно, неприятно и на что не могу повлиять.

– Убедительная позиция. Тим, сколько вам биологических лет? – ни с того ни с сего потребовал ответа шеф.

– Двадцать три.

– Двадцать три, – задумчиво повторил Скиннер. – А мудрость из вас так и прет вместе с каким-то стариковским цинизмом.

– Сэр, в восемнадцать лет я потерял родителей, остался один в чужом городе. Пришлось самому выстраивать свою судьбу. А потом еще в вашем мире оказался, где мне залили столько информации, сколько человек прилучает за целую жизнь. От такого голова дней семь потом болела, и не помогало ничего. А дальше со мной ваши медики поработали и сделали то, что вы видите перед собой. Сам себя не узнаю. Стал циничным и ворчливым, так что извините.

– Ладно. Вот взгляните сюда.

Тут шеф выдернул виртокно¹ с видео. Снимали с дрона, и явно – наше здание. Я узнал бы его даже с закрытыми глазами. Небоскреб администрации домена. Где-то на уровне двадцатого этажа, выше рекламных окон, прямо к стене был пришпилен труп. Человеческий. В том, что это именно труп, сомневаться не приходилось. Голова у него отсутствовала.

– Это что, прямо здесь?

Я так удивился, что даже забыл добавить «сэр».

– Вы же видите. Чуть выше моего кабинета.

– А на чем он держится?

– Вы должны знать, там имеются такие стержни из стали. Фута на полтора перпендикулярно стене торчат. Толстые, около двух дюймов шириной. Это для показа рекламных виртокон. Труп на такой и насадили. Штырь пробил позвоночник и грудную клетку. Вот настолько из груди торчал. – Шеф показал пальцами, на какую длину выходил штырь.

– А кто это был, сэр?

– Хороший вопрос, – усмехнулся сэр Скиннер. – Я бы тоже хотел узнать кто. Этот сюжет уже по всем новостям прошел. Ему, этому безголовому парню, уже и кличку придумали – Мистер Доу. Люди пришли в офис на работу, а за окном ноги торчат. Вернее – свисают. Женщина, которая увидела это первой, закричала сразу. За ней все остальные. Даже некоторые мужчины. Со мной уже несколько раз из городской администрации связывались. Знаете что сказали? Много разного. Вы таких слов и не слышали, наверное.

– Но зачем?

– Вы меня спрашиваете? Вероятно, или угроза-предупреждение, или чья-то идиотская шутка. Если честно, я ничего не понимаю.

– Так что теперь делать, сэр? – глупо спросил я.

– Работать и выявить правду. Мы создали группу, куда вошли и вы. Инструктаж уже провел, ребята работают.

– А-а-а… Но, сэр, мне бы не хотелось сейчас этим заниматься. Дело в том, что я сильно загружен, и мои дела никто за меня не сделает.

– Стоп. Как вы полагаете, почему не пригласили вас на этот инструктаж? Потому что вам будет отдельное поручение. Пока отдельное. Вот вы – руфер. Экстремал. На всякие здания и сооружения залезать любите. На наше здание тоже забирались, и не раз.

– Сэр?..

– Что – «сэр»? Если я чего-то не говорю, это не значит, что я этого не вижу, – припечатал шеф. – Например, я же не сообщал вам, что та зеленая девушка, которую вы недавно искали, вовсе не погибла, как вы мне написали в отчете? Молчите? Она сбежала в другой мир, и вы это отлично знали. Из-за того, что вы сами попали к нам из другого мира, она воспользовалась данным обстоятельством и сбежала именно в ваш. Более того, примерно в то место, откуда вы и попали к нам. С точностью в несколько миль. Так уж это работает, не знаю почему.

– А-а-а… – снова протянул я, но шеф перебил.

– Но сейчас речь не об этом. Главное – вы солгали мне. Должностное преступление, вообще-то. Давать этому ход я не буду, пусть все остается как есть, но имейте в виду, что я в курсе событий.

Я сидел молча и тер кулаки. Последнее время из-за имплантов они стали болеть, и врач рекомендовал почаще двигать пальцами, массировать их и сжимать так, будто хочу удавить кого-нибудь. Благодаря этим имплантам, которые уже не извлечь, у меня теперь очень сильные кисти рук. Я вдруг подумал, что если сейчас начну душить Скиннера, то легко сломаю ему шейные позвонки. Интересно, через сколько минут после этого меня схватят?

– Молчите? – продолжил шеф. – Сидите напротив меня и думаете, что я самодур? А я вижу перед собой молодого тренированного парня, который сжимает кулаки, будто хочет кого-то убить. Не без странностей, но вполне перспективного сотрудника. Думаю, справитесь, тем более что вы по делу работать будете не в одиночестве. Поэтому занимайтесь тем, что я приказываю.

– Слушаюсь, сэр.

– Как полагаете, каким образом туда насадили этот труп?

– Явно не сам залез, – буркнул я. – Затащить с земли тоже сложно. Неосуществимо, я бы сказал.

– Это точно, – ухмыльнулся начальник. Смеялся он как-то странно и неприятно. – Экспертиза показала, что насадили уже труп, причем не очень свежий. Сразу, одним махом. Вопрос – как? Около трех ночи камеры зафиксировали подлет флаера² без опознавательных знаков и без огней. Что там делалось, кем – осталось невидимым. Откуда взялся и куда потом делся этот летун, тоже неизвестно. Когда неопознанный флаер отошел, труп уже висел. Почему-то система оповещения не сработала сразу. Она вообще не сработала. Лишь утром робот-доставщик заметил эту вывеску.

– Это же невозможно, – пробормотал я. – Городской искин³ контролирует весь транспорт, независимо от размера и назначения. О появлении мертвого тела обязан сразу же оповестить соответствующие службы.

– Знаю, – недовольно буркнул шеф. – Более того, каждый неизвестный летающий объект должен немедленно сбиваться, согласно закону. Любой предмет, любого размера. Будь он хоть с муху, хоть с вагон величиной. Надеюсь, вам это известно?

– Известно, сэр.

– А тут – тишина.

– Не могу понять, как…

– Это вам и предстоит выяснить, – заключил Скиннер и хлопнул ладонью по столу. Была у него такая привычка.

– Но, сэр, личность трупа уже должна быть установлена.

– Нет. В том-то все и дело. В теле не обнаружено ни одного чипа, ни единого импланта. Даже социального нет. Более того – его ДНК не определяется по Городской базе. Этого человека вообще не могло существовать. А он был. Имплантов нет. Зато имеются шрамы. То есть импланты когда-то имелись, а потом их извлекли, все зажило и этот Мистер Доу некоторое время ходил без них. Только не говорите опять, что такое невозможно.

– Но… но как, сэр?

– Вот как раз в вашу задачу и входит узнать как. Заодно выясните, кто такой этот Мистер Доу на самом деле. Ясно излагаю мысль?

– Ясно, сэр. А как же группа, которую вы создали?

– Группа решает свои задачи, – туманно пояснил шеф. – С ними, по возможности, будете взаимодействовать.

– А полиция?

– И полиция, разумеется. Они тоже землю роют. Такой скандал. Труп на здании администрации. Первый раз на моей памяти, – пафосно высказался шеф.

– Теперь о группе, – продолжал Скиннер. – В нее вошли Ник Кивз – первый модератор; Пит Дэт – наш детектив; Суин Кибат – третий модератор и Риг Ехос – профайлер. Хорошо бы подругу вашу привлечь, но она в полиции работает, а там не очень любят с нами сотрудничать. Так что на ее усмотрение. Всех этих людей вы прекрасно знаете. Ну, может, с мисс Ехос мало знакомы, но ничего. Познакомитесь еще. Вот еще Алекса Крейтона и мисс Чжуан пригласить планирую. Хоть они у нас уже не числятся, но могут быть полезны. На этом пока все. Вопросы?

– Если разрешите, сэр. Это правда, что существует примета, будто привлекать бывших сотрудников не к добру?

– Нет, неправда. Бывших сотрудников не бывает. Бывают выбывшие. Но практика такая имеется. Не то чтобы это такая примета, скорее неписаное правило. Только вот из всяких правил имеются исключения. Еще вопросы будут?

– Никак нет, сэр. Надо с делом ознакомиться. Возможно, потом что-то придется уточнять по ходу изучения материала. Разрешите к вам обращаться, сэр?

Тут мне поступило уведомление о получении информационного пакета.

– Дело вы уже получили, – шеф опять шлепнул ладонью по столу. – Так что знакомьтесь. Если возникнут дополнительные вопросы ко мне, обращайтесь в установленном порядке. Кстати, ваши текущие дела за вами. Их никто кроме вас вести не будет.

На этом аудиенция завершилась.

Я вышел от шефа, поблагодарил секретаршу и отправился на рабочее место. Пока у меня отдельный кабинет. Вообще-то он мне по статусу не положен, это вышло случайно. Первоначально там был кабинет сэра Крейтона. Потом ему навязали молодого напарника – меня – и подсадили к нему. Я тогда ничего не умел и мало что знал. Сэр Крейтон многому успел научить, но потом в силу ряда причин чуть ли не со скандалом покинул Администрацию. Вместе с ним написала рапорт об увольнении мисс Чжуан – его верная подруга, спутница и коллега. Она ушла в гостиничный бизнес, а сэр Крейтон – в службу безопасности корпорации «Бэлла». Ну а я так и остался в кабинете Крейтона.

С моей девушкой, Вик, стало все сложно, и мы едва не расстались. Правда, удержались в самый последний момент. Можно сказать, на краю. Нашли в себе силы. Поэтому я совсем не обрадовался установке шефа, что она может работать вместе с нами по этому делу. Я жил, как и раньше, в служебных апартаментах бытового сектора административного небоскреба. А Вик осталась у себя дома. Мы иногда ходили друг к другу в гости. Мои попытки склеить наши развалившиеся отношения хоть и дали некие результаты, но что-то настораживало. Той легкости, что раньше, уже не было. Как говорил бывший патрон, «однажды разбитая ваза никогда не станет прежней». Под воздействием алкоголя он иногда любил изрекать банальные мудрости в чужой адрес.

Глава 2. Риг Ехос. Киберпрофайлер из Бочиан-Сити⁴

Конечно, я привыкла работать одна. Обычно киберпрофайлеров⁵, точнее верификаторов, ментальных и криминальных прогнозистов, таких как я, подключают неохотно, но без нас нельзя. В моем личном деле, созданном спецами Служб безопасности разных мегаполисов, так и написано: «Риг Ехос, 27 лет, родилась в Бочиан-Сити, магистр по криминальной киберпсихологии, киберпсихотерапевт. Левел 80».

Внештатным должности не положены, но в душе я не меньше майора. Ранее довелось поработать на администрацию Юго-западного домена Города⁶.

Если бы в личном деле была графа «Внешность и характер», то описание было бы таким: волосы светлые, желто-зеленые глаза, спортивное телосложение. И еще кое-что о новомодных имплантах.

Кстати, имплантов не очень много: так, пара усилителей для бега и мышечных рефлексов на икрах, кое-какие – на руках для боксирования и в мозг имплантированы искусственные нейромедиаторы, разработанные специально для военных. Чтобы совсем не выглядеть киборгом после такого апгрейда, я поставила на левый висок функциональное украшение – анимированную татуировку в виде цветка лилии пурпурного неона. Эта хитромодная штука сейчас самая передовая и модная у заказчиков и мастеров тату, те даже рекомендуют ее как «бомбическую новинку».

Я же поняла, что эта татушка то, что надо, когда в каталоге салона среди разновидностей флоры и фауны мне бросился в глаза этот яркий фиолетовый цветок и его сверкающие кислотно-желтым плотно закрытые геометрические лепестки.

До того как встроился в тело, цветок был наглухо закрыт, а уже взаимодействуя с мозгом и нейронами, он эффектно распустился, показав свое желто-фиолетовое лоно с белоснежными лучиками, идущими к подвижным, окрашенным в оранжевый пестику и тычинкам. А уж ее модификация и возможности просто не оставили шансов другим рисункам. Лилию вписали симметрично с социальным биочипом, настроили, и мои мозговые способности усилились раза в три, стала быстрее соображать. По крайней мере, я иногда обыгрываю искинов в шахматы, а это уже признак развитого интеллекта.

Помимо этого, я поместила в татушку записывающий чип, который достала у знакомых журналистов, и все мои мысли теперь сохранялись там, но об этом никто не знал. Со временем у моего цветка, как и у всех кибердевайсов, появилась дополнительная функция – она эффектно и быстро меняла мою внешность. Как-то имплант мог взаимодействовать с моей ДНК и с ее помощью генерировать любой облик для меня, не изменяя черт, иначе пришлось бы каждый день подтверждать социальный статус во всех структурах бочианской Администрации.

Тату могла мне сделать волосы любой длины, любую прическу и цвет, перекрасить брови или изменить их форму, в некоторых случаях для работы под прикрытием я с ее помощью меняла голос. Это в любых других случаях было запрещено на территории многих мегаполисов, поэтому часто такая функция блокировалась при активации. Но в моем родном мегаполисе было все строже: если не сдашь вовремя профессиональную карточку и тесты, например по болезни, тебе блокируют все профимпланты и сажают на неделю в карантин, пока там те же самые тесты ты не сдашь на сто баллов.

Вообще, у людей моей сферы, особенно у молодого поколения, как я, с официальной медициной все же бывают проблемы. Один раз на очередном расследовании и поимке очередного бочианского преступника, прямо на месте еще не совершенного преступления, мне вдруг заблокировали все профессиональные импланты и пришлось вызывать подмогу.

Все потому, что я, как сотрудник особого отдела научной корпорации «Университет»⁷, контролирующей местную Администрацию и все компании на территории родного мегаполиса, должна была вовремя пройти медицинское обследование, но просрочила поход к врачам на полтора дня, хотя уже сподобилась записаться на прием. Обычно я прохожу все тесты на физическое, психологическое и ментальное здоровье в своем корпусе, но в этот раз увлеклась расследованием. Естественно, потом была комиссия, по результатам которой меня временно отстранили от работы и отправили на полное обследование в загородный санаторий.

По мнению отца, этот санаторий – место, где возвращают в дисциплину, поскольку моя оплошность могла стоить жизни нескольких людей, а с демографией у нас туго. В других мегаполисах получше со статистикой – там рождение превышает смертность, но в Бочиан-Сити хуже всех, хотя наш город считается самым цивилизованным в мире и готовит в основном созидательных людей.

Бочиан-Сити – это вообще центр сосредоточения всех научных сил, и правят здесь, в отличие от других мегаполисов, только выдающиеся ученые, как минимум профессора. У нас даже нет полиции – наверное, потому, что долгое время все маргиналы и банды сосредоточивались в других мегаполисах, а корректировкой психологического состояния жителей занимались киберпсихологи.

Да и основан мегаполис был учеными, в частности моим дедом, профессором политемпоральной механики.

В других местах, я знаю, устроено по-другому, но везде все работает по принципу, какой силы скопится больше, то и станет развиваться.

Вот у нас когда-то скопилась интеллектуальная и созидательная сила, поэтому наш мегаполис не имеет никакой промышленности, и все работает и держится на проектах инженеров, биоинженеров, политемпоральных физиков и архитекторов. Успешно налажен экспорт всех синтезированных продуктов и разработок в другие мегаполисы, плюс популяризация науки от бочианских ученых в разных уголках нашей цивилизации.

Ну а я – тоже проект родного мегаполиса. Кто-то скажет, что Риг Ехос карьеристка и для меня кроме работы больше ничего не существует, и где-то будет прав. Но не во всем: философы Бочиан-Сити считают, что человек полноценен, если у него есть слабость. Моя слабость меня уравновешивает – животные. Поэтому когда-то биоинженеры нашей компании «Биотех⁸» вырастили для меня обалденное существо по кличке Скифер (сокращенно Скиф) – громадного, огненно-рыжего котяру с глубокими сканирующими бирюзовыми глазами. При моем росте пять футов, девять дюймов он мне где-то по колени. При передаче мне покупки инженеры не пошутили, что встроили в кота микрочип, передающий мысли. Короче, мой кот – телепат, чему я иногда завидую не по-человечески.

Нравится, что Скиф часто ест то же, что я, – это было обязательное условие для биоинженеров, чтобы потом у животного не было проблем со здоровьем. Так что утром и вечерами мы питаемся вместе, а вот днем он охотится на змееподобных полупрозрачных рыбок в специальном аквариуме. Они обладали безумной регенерацией и возможностью мутировать, менять размер под любую емкость.

Рыбок я тоже заказала в «Биотехе» – на гонорар от хобби. Так я называю свою подработку. Когда-то давно мне пришло в голову создать фейковый ресурс от лица киллеров, где можно заказать кого угодно. Потом из-за занятости про этот ресурс лжекиллера благополучно забыла, пока однажды вечером Скиф не забрался на мой стол и не включил компьютерную панель, где высветилось около пятисот писем с просьбами убрать нежелательных лиц.

Писали родственники, коллеги, конкуренты, бандиты, наркодилеры, подростки… Бабушки заказывали дедушек, дедушки – бабушек, неверные любовники – неверных любовниц. Половина жителей других мегаполисов, кроме моего, он там не засветился, там прописали свои чаяния и стремления избавиться от ближнего, и заказов прибывало с каждым часом. Любой бы киллер обалдел от такой востребованности и изничтожил город.

Жителям здорово повезло, что я не киллер и у меня есть коммерческая жилка. Поэтому я стала сливать заказчиков полиции и Администрации мегаполисов и получать всевозможные комплименты за активную гражданскую позицию, а также награды и дополнительные красивые строчки в резюме за профессиональную деятельность, поскольку могла составить психологический портрет любого потенциального преступника.

В свою очередь, потенциальных жертв я честно предупреждала об опасности и коварстве ближних, за что получала немалые гонорары. Помню, что один из заказчиков, которых я слила Администрации и особому отделу, оказался шпионом, вознамерившимся убрать моими, так сказать, руками директора одной корпорации из соседнего мегаполиса под названием Город. А потом шеф администрации Службы безопасности, расследовавший это дело, Майк Скиннер, обратился ко мне. Я по письму составила психологический портрет заказчика, его люди пробили домен и вышли на нерадивого помощника, а меня наградили почетным значком Администрации и пригласили в спецотдел консультантом-модератором.

Что-то у них там опять затевается, если их шеф, Скиннер, попросил составить на каждого сотрудника, даже на номенклатурных, психологические портреты. Сказал, что какая-то Марго его подвела и не хотелось бы повторений.

Понимаю его. Как-то полиция привлекла меня к поиску одного серийного убийцы – хакера, который взламывал социальные чипы и ставил их уличным роботам, чтобы те заманивали людей для его экспериментов. Эксперименты у маньяка были разные – мне присылали жуткие фотографии с места преступлений: своих жертв маньяк расчленял, части тел замораживал в жидком азоте. Потом испуганные горожане то тут, то там находили руки, ноги, головы – послания расчленителя, а полиция собирала всех по кускам, как пазлы.

Тогда среди полицейских тоже завелся шпион и всячески мешал расследованию. Им оказался родной брат маньяка, которого расчленитель потерял еще в детстве и теперь чувствовал непроходящую вину. Потом брат маньяка засветился в деле подростков – их похищали для участия в нелегальных гонках на пассажирских флаерах. Жертвами становились дети из Лаун Дан⁹, сбежавшие из этой зоны.

Тот полицейский ловил подростков на воровстве или распространении наркотиков и вербовал их на гонки – что-то вроде исправительных работ. Из десяти выжили только четверо. Опять же мы вычислили его, когда стали раскручивать дело пропавшего парня, оказавшегося сыном одного из боссов свободной зоны. По психологическому портрету пропавшего, созданному мной, как по карте, детективы вышли на друзей парня, состоявших в каком-то сообществе адреналинщиков и экстремалов, потом на преступного копа, а потом нашли ангар с подростками. На детей богачи устраивали тотализатор.

Так что Марго, сорвавшаяся и влюбившаяся в молодого детектива, – просто цветочки. Но если кто-то спросит о личной жизни Риг Ехос, то ее не стало после гибели моего парня, почти жениха. В нашем мире свадьба огромная редкость, но, если люди решили быть только вдвоем, не разменивая энергию и ресурсы на других, их ставят на специальный учет и проверяют на полную совместимость с моделированием будущего, при условии, что до этого у партнеров сознательно не было ни с кем интимной связи. Наша с Гаресом совместимость, как и тяга к друг другу, оказалась стопроцентной – по мнению специалистов, мы с ним входили в один процент моногамов. Конечно, в мире полигамных возможностей, где каждый день можно приходить с одним партнером, а уходить с другим, нас мало кто понимает, но не осуждают. Осуждать у нас не принято. В отличие от моногамов, все полигамы просто берут то, что рядом, поэтому и расставания в каждом мегаполисе такие быстрые и безболезненные, если нет эмоциональных привязок.

Другое дело, если кто-то из партнеров болезненно привязался к другому до такой степени, что превратился в сталкера и не дает нормально жить. Тогда таких бедолаг принудительно лечат в специальном санатории Дисциплин¹⁰, стирая привязки влюбленности, предотвращая всевозможные деструктивные последствия вплоть до убийства. Влюбленность для нашей цивилизации считается пережитком прошлого, разрушающим чувством, основанным на гиперидеализации партнера и способным привести к уничтожению психики.

Моногамы способны испытывать дружбу и любовь, основанную на полном доверии. Полигамы стремятся к мимолетным удовольствиям в моменте, ставя в приоритет физические наслаждения, от которых улучшается их самочувствие, правда, только временно. Если в санатории выясняют, что сталкеры – это просто запутавшиеся моногамы, искины ищут им пару, иначе они никому не дадут жить.

Наши биоинженеры пытаются вывести из полигамов и моногамов полиаморфов, которые контролировали бы свои привязанности, но пока у них не вышло. У полигамов проблем с привязками вовсе не существует, они быстро сходятся и быстро расходятся, не претендуя друг на друга. Хотя у них другие проблемы – все полигамы тоже стоят на особом медицинском учете, поскольку из-за частых интимных связей теряют энергию и нарушают ментальное здоровье. Раз в месяц они обнуляются в том же санатории Дисциплин, только в другом отделе. Нельзя сказать, что все моногамы – собственники, но их привязанность основывается на идеальном энергообмене, который они сознательно и тщательно берегут и поддерживают.

Все эти санаторные меры необходимы для поддержания продолжительности жизни, за процент которого борется каждый мегаполис. В Бочиан-Сити он самый высокий – 153 года для мужчин и женщин. Мне приходилось стажироваться в бочианском санатории Дисциплин и даже по обмену опытом ездить в другие мегаполисы.

В общем, два года назад, сразу после получения статуса однолюбов, мы с Гаресом заказали обручалки-кольца в фиолетовом неоне – любимом цвете Гарреса и моем. Они должны были поддерживать и корректировать нашу связь и держать ее в чистоте от других деструктивных эмоций. Мы уже планировали виртcвадьбу. Гарес был крутым райтдизайнером и разрабатывал программы для виртфильмов. Черновой драфт нашей свадьбы он показал мне за несколько дней до смерти.

Мне сказали, что в него выпалили из лазера на виртплощадке, прямо в его кабинете, когда он готовил реквизит. Какой-то сумасшедший сумел пробраться на площадку, расстрелять Гареса и провалиться как сквозь землю – до сих пор его не нашли. В то время мы с Гаресом жили в Городе и снимали студию на крыше одного небоскреба. Я работала лектором, а он рисовал локации для вирткино. Я заканчивала лекцию для студентов по кибердевиациям, как мне позвонил друг Гареса, Мик, и сказал, что его больше нет.

Как я выживала в этом горе – отдельная история. Если кто-то в моногамной паре умирает, второго на двадцать лет ставят на учет в специальный стационар в бочианском санатории Дисциплин. Трудно было не заторчать в Лаун Дауне Города, куда я еще в юности, до знакомства с Гаресом, ездила отрываться. В Бочиан-Сити запрещено проявлять маргинальное, агрессивное поведение, поэтому вся бочианская молодежь до двадцати двух лет под любыми предлогами мотается в Город. В Зоне я переключалась от психотравмы как могла. Все экстремальные виды спорта, бои без правил, даже паркур на вышках, и все только для того, чтобы забыться в физической боли или в смертельном полете.

Поскольку причину убийства Гареса никто не выяснил, я обзавелась контролирующими нейромедиаторами и блокаторами, чтобы не сойти с ума от накатывающих смешанных эмоций, и записалась к знакомому политемпоральному психологу – профессору Эльзе Элис. Вскоре я полюбила ходить к этой женщине на прием в отделение «Университета». Своим нежным теплым голосом она мне напоминала маму, погибшую при запуске космических искинов на Венеру. Один взрыв на площадке, и мамы больше нет – мне было только три года, но мамин голос я помню и сейчас. Тогда мне ужасно захотелось, чтобы мой отец, тоже моногам, соединился с Элис, все же они были знакомы и работали вместе. Но когда на сеансах я начала допытываться у Эльзы, полигамна или моногамна она, то ей пришлось пожаловаться отцу.

Чтобы меня отвлечь от маниакальных идей, мой отец, как и Эльза, профессор корпорации «Университет», заведующий кафедрой криминальной психофизики, предложил мне сотрудничать со службами безопасности соседних мегаполисов. Но если папа думал, что я забуду про поиски убийцы собственного жениха, то он ошибался. Уже два года, как я веду еще и собственное расследование. Два года. И найду, будь он хоть синтетиком, хоть геймером, хоть попаданцем из другого мирра – здесь полно таких. Перебираются сюда через порталы, сами не знают, как и зачем.

На память от Гареса мне досталась запись на суперновом личном ресурсе, где он создал собственный клон для расслабления, чтобы я не скучала, когда он пропадал на работе. Это был его свадебный подарок, мне передали флешку с клоном после смерти, и первые дни скорби я не вылезала из виртуального пространства, разговаривая с клоном возлюбленного.

Собственно, это все, что до сих пор составляет мою личную жизнь. Теперь уже адреналиновая зависимость истощила мои эстрогены почти полностью, и я чаще смотрела сеансы с копией Гареса, просто чтобы поностальгировать. Что не всегда удавалось, поскольку мой телепатический кот приглядывал за мной и смотрел так внимательно, будто пытался переместиться в мои мозги.

Скиф и правда был уникальным. Службы безопасности разных мегаполисов иногда брали его на задержание наркодилеров. Чип кота как-то так срабатывал, что он начинал шипеть на бандитов, даже если это были просто прохожие или посетители баров или кафешек. У меня знаменитый кот – о нем даже в новостях однажды написали, когда он обезвредил целую банду. Хотя мой котяра не любит журналистов и на них то и дело тоже шипит – видимо, чтобы те сбежали сразу. Кстати, статья про Скифера вышла за неделю до того, как мне позвонил Майкл Скиннер и предложил работу в команде.