Александр Ниткин
Спасут ли нас электромобили?
Через год собирается заседание комитета по загрязнению воды и воздуха, на котором снова Маски решил устроить публичный перекрёстный опрос Паттерсона и Кехо. Паттерсон с яростью разнёс службу здравоохранения, он показывал, что вместе с выхлопами в атмосферу попадают тонны свинца, и так как он людей убивает медленно, никто этого не замечает. И также он утверждал, что служба здравоохранения находится в сговоре с нефтяной промышленностью, так как он не видит другой причины, почему они не запрещают этилированный бензин. «Тетраэтилсвинец – это преступление, которое совершается против наших граждан» – вот главная мысль Паттерсона. И его наконец-то услышали. Это заседание стало поворотной точкой в вопросе со свинцовым бензином. Маски уходит готовить законодательную базу под ограничения присадок, которые можно добавлять в топливо, и через какое-то время управление по охране экологии, с подачей Маски, выходит с предложением, не с запретом, о сокращении свинца на 60%. Промышленность впадает в бешенство, считая это предложение крайне радикальным, в бешенство впадает также и Паттерсон, который считал его крайне мягким. Паттерсон в ярости понимает, что видимо нужны ещё аргументы против свинца и начинает изучать кости древних людей. И вот что он получает из разных экспонатов: сначала он взял перуанский зуб, которому было 4500 лет и вычислил, что свинца, в общей массе кальция, в этом зубе было 5,6 × 10−6, потом он взял кость египтянина, который жил 2200 лет назад, и в нём уже было 70 × 10−8, то есть в 12,5 раз больше, чем в перуанском зубе, а в скелете своего современника Паттерсон обнаружил 3500 × 10−8 свинца в общей массе кальция, то есть в человеке 70-х годов было в 50 раз больше свинца, чем в египтянине и в 600 раз больше, чем в перуанце.
После этого исследования, у учёного сообщества аргументов против Паттерсона не осталось, а промышленность, в свою очередь, защищалась тем, что свинцовый бензин – это кровь экономики, плюс все производственные заводы, которых уже было очень много – это всё рабочие места, это налоги, это деньги, и здравоохранители понимали, что пока экономическая правда на стороне производителей, люди готовы дышать грязным воздухом, если у них в карманах будут грязные деньги, а чистый воздух и пустой желудок никому не были нужны. Плюс, если отказываться от свинца, это переоборудование вообще всех заводов, это сокращение текущего штата, найм и обучение нового, это разработка новых технологий, и это всё дорого. Плюс нефтяникам подпевали автопроизводители, что устанавливать катализатор из редких металлов на все автомобили будет дорого для потребителя, и если службы и комитеты ещё хоть как-то сомневались, то Маски уже было не остановить. Он давил на нефтяников и автопроизводителей с двух сторон: у одних он ограничивал объем присадок, а у других вредные выбросы. Его новая редакция закона о загрязнении воздуха и воды – была его политическим козырем, который он очень ярко и эффектно разыгрывал перед публикой. К этому моменту он обрёл такую популярность, что собрался участвовать в президентской гонке, и в одном из своих предвыборных выступлений он сказал: «Детройт сказал нации, что американцы не могут жить без автомобилей, этот закон сообщит Детройту, что им придётся делать автомобили, с которыми американцы смогут жить». Президентскую гонку он не выиграл, но остался в высшем руководстве страны и продолжил методичную борьбу со свинцом и загрязнениями.
Совокупно война с производителями свинцового бензина продолжалась почти 25 лет. Первое заседание по поводу опасности свинца состоялось в 1965 году, а документ, полностью запрещающий использование свинцовых добавок, был подписан только в 1990 году. И по этому документу только через 5 лет, к 31 декабрю 1995 года, на всех АЗС США не должно было остаться ни капли свинцового топлива. А автопроизводителей обязали устанавливать катализаторы абсолютно во всех автомобилях. И главный герой всей этой истории и этой победы – конечно же Клэр Паттерсон, повёрнутый учёный-геолог, который хотел работать во благо людей. Под конец жизни его приняли в Национальную Академию Наук США и присудили ему премию Тайлера, самую престижную премию в область науки об окружающей среде. А все принятые им меры по стерильности лаборатории, из-за которых над ним насмехались коллеги, сейчас уже стандартные процедуры. Клэр Паттерсон родился 2 июня 1922 года: спустя год после того, как Кеттеринг запатентовал тетраэтилсвинец, и до полного запрета свинца Паттерсон не доживёт буквально 25 дней: он умрёт 5 декабря 1995 года. Всю свою вторую половину жизни до самой смерти он боролся с тем, чтобы свинец исчез навсегда из воздуха, которым мы с вами дышим, и фактически они ушли вдвоем, а корпорациям, которые нанесли колоссальный вред экологии, ничего не было, кроме того, что им запретили производить тетраэтилсвинец. Единственный, кого публично распяли и обвинили во всех бедах – был Томас Миджли, который изобрёл тетраэтилсвинец, при том, что Миджли всю свою жизнь так и оставался наёмным сотрудником на зарплате, в отличие от того же Кеттеринга, который получал дивиденды от патентов, был в доле на предприятиях «этил» и так далее. Миджли не сколотил какого-то огромного состояния на своём изобретении, не получил какое-нибудь высокое кресло в корпорации, он просто получал свой какой-то оклад, а когда началась война с тетраэтилсвинцом, получил всю ненависть от экологов и ученых в свой адрес. Хотя он предупреждал Кеттеринга и корпорацию, что свинец опасен, и он не заработал на этом ни копейки, в отличие от миллиардов, который сделал GM. Благодаря этилу, GM обогнал в прибыли Ford в середине века, и отказ от тетраэтилсвинца – был бы катастрофой для их финансовой отчетности. Не Миджли, а юристы GM и Standard Oil продавливали использование тетраэтилсвинца, даже когда у ученых появились доказательства его опасности, но всем пофиг. Миджли до сих пор считается человеком, который нанёс самый большой вред экологии планеты.
За последние 40 лет, начиная от 80-х годов, была проведена масса исследований, касающихся влияние свинца на организм. Учёные изучали детей, которые родились в 70-е и 80-е годы, следили за их жизнью, за их развитием до современного времени. Если кратко, то было выяснено, что поколение, которое росло и формировалось при использовании свинцового бензина, обладает пониженным IQ, более раздражительно, меньше концентрируется на выполнении задачи, сложнее обучаемо и так далее. В 2013 году завершилось большое исследование, которое выявило прямую взаимосвязь содержания свинца в крови людей с уровнем преступности и количеством преступлений, которые совершают эти люди: у преступников в крови свинца всегда было больше, чем у законопослушных граждан, и в том числе учёные связали тот ад, который творился в Детройте в 80-е и 90-е года, когда уровень преступности там зашкаливал, и город превратился из процветающего промышленного рая в жуткие развалины, где было очень опасно находиться. У тогдашних жителей Детройта был самый высокий уровень свинца в крови по сравнению со всей страной.
После начала ограничения свинцового топлива уровень свинца начал стремительно падать, уже в 1994 году, ещё до полного запрета свинцового бензина, уровень свинца в крови у американцев упал на 78%, по сравнению с семидесятыми, а в современном мире этот уровень уже ничтожно мал.
И тетраэтилсвинец – один из самых опасных ядов, который нам подарила промышленность и которым были отравлены миллионы людей по всему миру. Корпорации и экономики зарабатывали миллиарды, а люди зарабатывали болезни, и за то, что эта угроза больше не висит над людьми, сказать спасибо нужно одному упёртому учёному, с которым ничего не могла сделать ни одна бюрократическая машина, ни одна корпорация и даже ни государство. И хоть Клэр Паттерсон участвовал в создании атомной бомбы, которая унесла тысячи жизней, по итогам своей работы и всей своей жизни, этот учёный спас намного больше людей от медленного разрушения невидимым ядом и полностью искупил себя в глазах человечества.
Глава 8. Один за всех и все за одного
После того как в штатах была развёрнута огромная кампания Маски по противодействию загрязнению среды. Весь мир начинает присматриваться к экологии и обращать больше внимание на события, которые так или иначе с ней связаны. А обратить внимание было на что: первое большое событие, на которое все обратили внимание – это лондонский смог 1952 года, о котором уже шла речь, а через 4 года, в 1956 году, учёные в Японии обнаружили какое-то новое странное психическое расстройство у жителей, преимущественно у детей, в городе Минамата. В больницу поступали дети, которые очень вяло двигались, плохо разговаривали и периодически у детей случались припадки. Сначала учёные подумали, что это какая-то новая инфекция, так как число заболевших росло просто по экспоненте. Потом похожие симптомы обнаружили у котов, которые тоже довольно странно дёргались, падали в конвульсиях, а остальное время были очень вялыми. А когда с неба иногда стали падать мёртвые вороны, даже учёные пришли в шок. Изучив всех пострадавших, учёные выяснили, что они все жили в рыбацких деревнях на побережье залива Минамата, и коты тоже. А основной рацион питания в рыбацкой деревне – это, как ни странно, рыба, которая тоже по заливу иногда плавала брюхом кверху. А когда ребята подняли голову и посмотрели вверх по течению, они там увидели химический завод Чиссо, который выбрасывал свои отходы в воду. Химический анализ воды показал, что в воде есть всё, кроме самой воды: там был свинец, ртуть, марганец, мышьяк, селен, таллий и прочие другие элементы. Но сильнее всего на организм действовала ртуть, которой в воде было больше всего. Официальное признание болезни «минамата» случилось только через 12 лет, в 1968 году. И только тогда заводом занялись власти, чтобы хоть как-то ограничить загрязнения. Всё предыдущее время завод откупался, заставляя людей и рыболовов молчать о проблемах, и затыкал деньгами все рты, которые хотели хоть что-то возразить. А после признания загрязнения, последствия разгребали следующие 30 лет. На момент 2001 года в списках официальных жертв завода числилось 2265 человек, 174 из которых погибли. В 1957 году происходит первая радиационная чрезвычайная ситуация в СССР. Произошла она на химкомбинате «Маяк» в Челябинск-40, современное название этого городка – Озёрск, и простыми словами, там просто взорвался бак с радиоактивными отходами. Взрыв был силой в десятки тонн в тротиловом эквиваленте и накрыл радиоактивным облаком целый регион. Последствия разгребали десятки лет, а сейчас на месте взрыва находится Восточно-Уральский заповедник. Официально пострадавшими признано 80 000 человек: люди, которые жили на территории происшествия, а также ликвидаторы последствий. По масштабу радиационного заражения сильнее этой аварии были только чернобыльская и фукусимская катастрофы. А в 1963 году сошёл оползень в итальянских Альпах: за 45 секунд в местное водохранилище попало, по разным оценкам, от 200 до 300 миллионов кубических метров породы. Такая скорость и такой объём породы создали волну высотой 90 м, которая двигалась со скоростью 12 м/сек. За 7 минут волна смыла полностью 5 деревень и некоторым населённым пунктам в долине нанесла серьёзный ущерб. Итог: от 2500 до 3000 погибших, по разным оценкам. И такие события происходили по всей планете, и от этого всего, самое главное, гибли люди, а когда где-то гибнут люди, это всегда вызывает волнения и переживания в обществе. Когда появился запрос на то, чтобы кто-то занялся экологией в мировом масштабе, все сразу повернулись в сторону ООН. Эта организация же создавалась для того, чтобы не допускать мировых конфликтов, чтобы обеспечивать мировую безопасность.
В ООН взялись за организацию диалога всех стран об экологии, но довольно быстро столкнулись с проблемой – ни одна страна не хотела заниматься этим вопросом, несмотря на то, что все они поддерживали стремление избавиться от природных катаклизмов. Ещё важно уточнить момент, что OOН содержится за счёт стран участниц, то есть сама по себе организация никаких денег не зарабатывает. Поэтому, когда к какой-нибудь стране приходят представители ООН с вопросами, это значит, что после долгих объяснений и дифирамбов всё закончится банальным «дайте денег». А 70-е года, это то время, когда всем было не до ООН с их экологией: холодная война, нефтяной кризис 1973 года, вмешательство США во вьетнамскую войну, восстание исламистов в Сирии, уотергейтский скандал и отставка президента Никсона в США, свинцовые 70-е в Италии, это фактически вялотекущая гражданская война, культурная революция в Китае, военный переворот в Чили и этот список можно продолжать ещё долго. Но в ООН не сдавались, они хотели всё-таки добиться от государств какого-то вменяемого диалога. ООН собралась всем своим составом, чтобы выбрать представителя от ООН, который будет вести диалог со странами и добиваться от них ответного диалога на тему экологии. И в общей тишине лишь один человек согласился принять эту должность.
Этим человеком был Морис Стронг.
И если Эдмунда Маски можно считать отцом экологического движения в США, то Стронг – это тот человек, который дал этому движению мировой масштаб. Самое первое, что он сделал, это заказал создание отчёта о состоянии экологии на планете, который назвал «Только одна земля: уход за маленькой планетой», в котором он собрал данные 158 учёных из 58 стран мира, а сейчас этот отчёт продаётся как книга. В 1972 году, на очередном собрании ООН в Стокгольме, Стронг показывает эту книгу и результаты, которые там приводятся. И все говорили, что конечно же всё плохо, если не начать заниматься экологией прямо сейчас, то скоро всему придёт конец. С суровыми лицами все решают, что надо делать отдельную программу по окружающей среде, которая будет заниматься заботой о здоровье планеты и тому подобным. Назвали программу UNEP (United Nations Environment Programme). Назначили руководителем Стронга и отправили его покорять мир. Так как ООН – это дипломатическая организация, то у её высших членов есть возможность открывать двери посольств любых стран и назначать встречи с высшим руководством страны. А уж если цель встречи – это благие дела во имя всего хорошего, то, само собой, все рады приветствовать, чем, собственно, Стронг упорно пользовался. Он объезжал все значимые страны мира, добивался встреч со всеми лидерами и правящими элитами, показывал им результаты исследований и говорил, что надо собираться и принимать какие-то совместные решения, так как работа по одиночке ничего не даст: воздух и вода у всех общие. Параллельно с этим на свет появляется очень важное исследование: в 1975 году один американский климатолог, Уоллес Брокер, опубликовал статью «Изменения климата: находимся ли мы на пороге глобального потепления?». В этой статье Уоллес предполагал возможную смену климатической тенденции: с 1940-х по 70-е наблюдалась тенденция на общее снижение температуры, и Уоллес говорил, что в ближайшее время тенденция поменяется на повышение, и что нас ждет период «глобального потепления». И это была первая научная статья, где прозвучал этот термин. Также Уоллес утверждал, что нельзя смотреть только на какой-то один показатель, а нужно смотреть на общую систему в целом: атмосфера, ледовые щиты на полюсах, океан, биосфера. Всё это взаимосвязано и будет меняться вместе. Статья Уоллеса вызвало беспокойство среди научного сообщества, и большое количество ученых ринулось изучать глобальные процессы. Как мы с вами могли заметить, по истории со свинцом, который отменяли 20 лет, в большой политике и в больших структурах изменения быстро не происходят, и Стронг 20 лет ездил по личным встречам с различными главами государств, общался, показывал исследования, уговаривал, пугал, вдохновлял – делал что угодно, лишь бы сильные мира сего задумались об экологии. Результатом двадцатилетней работы Стронга стал саммит Земли в Рио-де-Жанейро в 1992 году, где под крышей одного здания собрались 8000 делегатов от разных стран и 3000 представителей неправительственных международных организаций. Это самое большое мероприятие за всю историю планеты, посвящённое экологии, девиз которого был «наш последний шанс спасти планету». Основной повесткой было то, что либо надо прямо сейчас начинать, что-то делать, либо планету уже будет не спасти. Самое главное, что произошло на саммите Земли, это то, что все наконец-то поняли, что с экологией надо что-то делать. И саммит Земли 1992 года – это первое масштабное мероприятие подобного рода, которое закончилось не просто улыбками и рукопожатиями, а подписаниями реальных документов. На саммите 180 стран подписали Рамочную конвенцию ООН об изменении климата. Этот документ признавал на мировом уровне климатические изменения, и что практически все страны мира будут действовать согласованно и общим фронтом. Основных направлений, в которых надо было работать, было три: первое, снижение токсичности выбросов производств и полное избавление от свинцового бензина. Второе, развитие альтернативных источников энергии, чтобы заменять ископаемое топливо: на тот момент подавляющая доля энергии вырабатывалась из ископаемого топлива: нефть, газ, уголь. Третье, надо повышать доверие к общественному транспорту, чтобы пересаживать на него людей и заставлять их отказываться от личных автомобилей в больших городах. В общем, самое важное, что путь обозначен, все руки друг другу пожали и ушли работать. А в 1997 году ещё подписывается Киотский протокол, который является следствием Рамочной конвенции. Киотский протокол – это документ, в котором написано какая страна, что конкретно должна делать. Главная задача Киотского протокола – это общее сокращение выбросов парниковых газов в атмосферу Земли. Страны договорились между собой, что главных врагов атмосферы 6 штук: углекислый газ, метан, закись азота, гидрофторуглерод, перфторуглерод и гексафторид серы. Эти 6 веществ в основном и составляют парниковые газы. На самом деле парниковые газы – это нормальная штука, благодаря им мы существуем. Эти газы, которые есть в воздухе, в том числе образуют нашу атмосферу и защищают нас от прямого воздействия солнца, если бы их не было, то и жизни на земле бы тоже не было. Но у экологов логика такая, что дополнительные выбросы, которые генерирует промышленность, увеличивают это одеяло в атмосфере, и вот в таком случае у нас будет создаваться тепличный эффект, который и будет вести к глобальному потеплению.
Фактически из этих соглашений и появились всем нам знакомые нормы Евро по выбросам. Евро норма по выхлопам – это документ, который ограничивает максимально допустимые выбросы от автомобиля на 1 км пробега. Если какой-то автомобиль не вписывается в норму, то его просто не допускают к продажам на территории государства, которое эту норму у себя приняло. Началось все с Евро-1, который приняли через год после саммита Земли в 1993 году. Фактически эта норма отменяла механические карбюраторы, так как они не могли точно дозировать топливо и могли перелить его, что уже по норме Евро-1 недопустимо, и также вводились, в обязательном порядке, датчики кислорода и системы улавливания паров топлива. Евро-2 можно было выполнить только на распределённом впрыске: моновпрыск уже не вписывался из-за своей точности. А Евро-4 можно было выполнить только с системой рециркуляции отработавших газов, это когда часть выхлопов подаётся обратно в двигатель, таким образом один и тот же воздух используется дважды, и также нужно было ещё дополнительно ставить фазорегуляторы. Сегодня в Европе действует норма Евро-6, а в разработке находится норма Евро-7, которая будет принята к исполнению уже в этом десятилетии. И в данный момент идут обсуждения и торги между автомобильными компаниями и государствами за точные параметры нормы Евро-7. Фактически вопрос стоит следующим образом: возможно ли будет в принципе выполнить норму с двигателем внутреннего сгорания или нет? При этом основная логика норм – это довести выбросы до нуля. Ребята всем составом решили, что самое главное зло – это двигатель и надо его ограничивать до упора, но физически невозможно сделать так, чтобы ДВС ничего не выделял в атмосферу.
При этом все современные двигатели, которые подходят под норму Евро-6, уже настолько чистые, что они генерируют меньше твёрдых частиц, чем истирающиеся колодки в тормозной системе и истирающиеся покрышки. Когда у вас заканчиваются колодки, тормозные диски или резина, это же не значит, что они волшебным образом испарились, вы просто равномерным слоем размазали их потому расстоянию, которое проехали на автомобиле, и вот таких частиц от резины, колодок и дисков в природу улетает намного больше, чем твёрдых частиц от работы современного двигателя внутреннего сгорания. Даже современные дизели, которые подходят под Евро-6, чище для природы, чем ваша тормозная система. А ещё помните сцены из фильмов, где какого-нибудь человека закрывали в машине, подводили ему туда выхлопную трубу, и он задыхался через какое-то время? Так вот, с современным мотором такого сделать просто невозможно. Единственное от чего может задохнуться человек в такой ситуации, это если он весь кислород в машине сам выдышит, но так можно сделать в любом закрытом и невентилируемом пространстве. И современный двигатель никого не может убить чисто физически, даже если очень сильно постараться, но логикой и здравым смыслом пользоваться всем лень, намного проще нарисовать нолики на бумажке и требовать исполнение каким-то чудесным образом. Сейчас, вместо Киотского протокола, действует новая версия, которая называется Парижские соглашения от 2015 года, где страны объявили ещё большую войну с CO2 и наметили стратегию нулевых выбросов, а автопроизводители теперь ударились в разработку новых электрических платформ, новых технологий, электромобилей, водородных автомобилей.
Вполне очевидно, что Евро-7 – это последняя норма, которую можно будет выполнить с традиционным двигателем внутреннего сгорания, а дальше будет что-то другое, что-то другое на чём мы с вами будем ездить в нашем чистом и экологичном будущем.
По сути, благодаря силе и настойчивости Мориса Стронга, благодаря ООН, благодаря учёным и всем небезразличным людям, вопрос экологии сейчас очень активно и широко обсуждается в мире. Человечество сейчас думает о том, что происходит с экологией и с нашей природой в целом. И экология – это очень праведная тема современного мира, её обсуждают, о ней спорят и её приводят, как довод в спорах. Практически на каждом собрании сильных мира сего, так или иначе, этот вопрос будут поднимать. И именно экологию приводят, в первую очередь, как аргумент в пользу того, что нам нужно в скорейшем времени выкинуть ДВС и всем пересесть на дружественный к пингвинам тип автомобилей. Да, всё верно, полностью принимаю, как думаю и другие, и поддерживаю эту точку зрения, если бы не один нюанс…
Глава 9. Последняя деталька пазла
1981 год, судебное дело против некой компании AZL Resources, которая занималась продажей нефти в Денвере, штат Колорадо. Руководство компании обвиняли в искусственном завышении цен на акции компании перед слиянием. Знакомьтесь, руководитель компании AZL Resources – Морис Стронг.
Несмотря на то, что все махинации компании и руководство стали известны, после этого провалившегося слияния, её всё-таки приобретает другая нефтяная компания «Tosco». И всё, чем отделался AZL – это штраф в 4,2 миллиона долларов. Затем был ещё один скандал: коллективный судебный иск от штата Колорадо, правозащитников и вододобывающих компаний в 1992 году против компании AWDI, которую основал Морис Стронг. После той сделки, когда AZL всё-таки получилось продать некой Tosco, Моррис уходит из руководства и покупает здоровенное ранчо в штате Колорадо, которое до него принадлежало Tosco Corporation. То есть, Стронг сначала пытался продать компанию сильно дороже, его ловят на этом, выписывают штрафы, он, несмотря на это, всё равно продаёт компанию другой корпорации, и потом, чисто случайно, выходит из этой сделки с земельным участком, который был размером в 65 000 гектаров. Изначально Стронг планировал там выращивать высокобелковое зерно для поставок в голодающие страны. Но, в процессе стройки, что-то у ребят поменялось и, чисто случайно, они начали строить вододобывающий завод, чтобы выкачивать воду и продавать её. Когда местные активисты и комитет по защите окружающей среды увидели размеры стройки и планируемые проектные мощности завода, у них волосы встали дыбом, так как если бы завод запустился, то он бы выкачивал воду в таких объёмах, что точно бы нанёс непоправимый вред всей экосистеме региона. Чтоб понимать масштаб, в регионе на тот момент было 25 предприятий, которые добывали воду, и все они вместе взятые добывали воды меньше, чем планировала компания Стронга. Одна компания просто бы высушила всю экосистему целого штата. В суд подал весь штат, и суд постановил, что компании Стронга завод открывать нельзя, и ни о какой добычи речи идти не может и обязал компанию выплатить 3 миллиона долларов на судебные издержки. Пока шел судебный процесс, Стронг благополучно ушёл из компании. Но есть ещё одно очень интересное судебное дело: дело против компании Molten Metal Technology по завышению стоимости акций и растрате грантов от правительства. Завышение цен на акции? Что-то знакомое? Всё верно, Морис Стронг стал директором этой компании в 1989 году. Компания разработала технологию утилизации отходов путём растворения их в жидком металле. 1989 год – это прямо перед саммитом Земли, и директор компании по утилизации отходов, пользуясь дипломатическим статусом миссионера ООН, разъезжает по встречам с главами государств и рассказывает им о проблемах экологии и, так абсолютно между делом, имеет решение некоторых вопросиков с отходами. И во что это выливается для компании? Естественно, в то, что только один американский департамент выделил 25 миллионов долларов в виде грантов на утилизацию всяких отходов. Сколько всего было собрано денег для компании с различных департаментов и глав государств неизвестно. Ну вроде всё нормально, выделили деньги, вывезли отходы и перерабатывай, но только компания не могла выполнить объём. Технология была, но она работала только на пробных маленьких партиях, а хоть сколько-то заметный объём технология проживать не могла чисто физически. И Морис это знал и совершенно спокойно на публичных мероприятиях рассказывал о том, что Molten Metal – это идеальная технология, и его компания сможет решить абсолютно все вопросы с утилизацией отходов. И акции компании, само собой, росли вверх, а у Стронга было во владении 40 000 акций и 262 000 акций были у компаний, в которых Стронг также был председателем. В момент, когда акции достигают своего пика в 49 долларов, Стронг резко продаёт свои личные акции Molten Metal, и контролируемые им компании тоже продают свои бумаги. И тут же, само собой, вскрывается правда. Технология есть, но ставить завод никто не собирался. И акции обвалились с 49 долларов до 13 центов, а компания тут же объявляет себя банкротом, потому что никакие деньги вернуть она не в состоянии. В итоге вот официальная формулировка по всей этой ситуации: «Дело было урегулировано на сумму 11,8 миллиона долларов без вынесения о постановлении о правонарушении». То есть, кто-то просто заплатил 11,8 миллиона долларов в бюджет США, и никто ни к кому никаких претензий не имеет. Где ещё 13 миллионов долларов с грантов и где все деньги с продажи 300 000 акций компании, а это ещё 15 миллионов долларов, не уточняется. И никто никаких проблем не видит, дело замято. Морис Стронг – это старший советник генсека ассамблеи ООН, старший советник президента Всемирного банка, основатель UNEP, директор университета Мира, руководитель программы ООН по оказанию помощи в голодной Африке и организатор саммита Земли – уважаемый человек.