Александр Островский
Козьма Захарьич Минин-Сухорук
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Марфа Борисовна, Аксенов и Поспелов.
Марфа Борисовна.
Ты, Алексей Михайлыч, на дорожку
Медку не хочешь ли?
Поспелов.
Пожалуй, выпью,
Да не об меде речь! Мне слаще меда
Твой разговор.
Марфа Борисовна.
Какой проказник! Право!
(Подносит мед.)
Поспелов пьет.
Аксенов.
Я говорил.
Поспелов.
Ну, что ж она сказала?
Аксенов.
Сказала-то? Она сказала: люб.
Поспелов.
Ну, люб, так ладно! Вот спасибо, Марфа
Борисовна! Сказал бы я словечко
Еще тебе; боюсь — не прогневить бы.
Марфа Борисовна.
Как не грешно тебе! Да чем же можешь
Ты прогневить меня!
Поспелов.
Своей любовью.
Марфа Борисовна.
Ах!.. Нет… я, право… Что тебе смотреть
На гнев мой! Что же, разве что дурное
Ты говоришь! В любви обиды нет!
Благодарить тебя за это надо.
Поспелов.
А по рукам когда?
Марфа Борисовна.
Да вот что, милый:
То нездоровится, то дела много
По дому, знаешь. Как-то все не время…
Поверишь ли, с ног сбилась от заботы.
Мы лучше уж немного подождем.
Ты не печалься, Алексей Михайлыч!
Поспелов.
Голубушка! Зачем себя ты губишь?
В твоей поре тебе бы только ласку!
Тебя бы целовать, да миловать,
Да крепко к сердцу прижимать!
Марфа Борисовна.
Ну, будет!
Мы после как-нибудь поговорим.
Не до того мне, Алексей Михайлыч!
Так голова с чего-то разболелась,
Уж и не знаю. Лучше не тревожь.
Поспелов.
Прощенья просим!
Марфа Борисовна.
И меня прости.
Аксенов.
Господь с тобой!
Поспелов.
Бог даст, коль живы будем,
Увидимся.
Марфа Борисовна.
Ну, как не увидаться!
Поспелов и Аксенов уходят.
[ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ]
Марфа Борисовна [одна].
Марфа Борисовна.
Какие речи! Господи, помилуй!
Не слушать бы! А как же их не слушать!
В миру живешь, с людями; по-мирски
И надо жить, — все видеть и все слышать.
Куда бежать от суеты мирской?
О юность, юность, молодое время!
Куда бежать мне! Господи, помилуй!
(Уходит.)
СЦЕНА ВТОРАЯ
ЛИЦА:
Биркин.
Семенов.
Минин.
Аксенов.
Несколько дворян, боярских детей и посадских.
Место в Кремле, близ воеводского дома.
Аксенов, несколько дворян, боярских детей и посадских выходят из воеводского дома.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
[Аксенов, дворяне, боярские дети и посадские.]
Аксенов.
Вот грамоту прочли от патриарха,
А толку что! О деле позабыли,
Про земскую беду помину нет,
И что у них на Минина за злоба!
Кузьме и рта разинуть не дают.
Ругательски ругали. Дьяк Семенов
Озлобился, и не уймешь, а Биркин,
Кажись, его зубами бы загрыз.
Наместо дела, ссоры да отписки:
Пошлем в Казань, казанцы к пермичам.
Гонцы гоняют, дело не спорится.
Из воеводского дома выходят Биркин, Семенов и Минин.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
[Те же, Биркин, Семенов и Минин.]
Семенов.
Наслушались мы вдоволь разговору
Сегодня. Сыт ли ты, Иван Иваныч?
Биркин.
По горло сыт. От ваших разговоров
Завяли уши.
Семенов.
Ну, Кузьма Захарьев,
Спасибо за науку! Угостил
Нас, дураков, разумными речами,
Так и сидели все, развеся уши,
Да слушали.
Биркин.
Ну, как его не слушать,
Он всех умней! Ишь краснобай какой!
Минин.
Не помню я, что говорил; быть может,
Кого обидел словом. Не вините;
Не сам я говорил, кровь говорила.
Семенов.
Обидеть не обидел, грех сказать;
А насказал довольно, не уложишь
В большой мешок.
Биркин.
Да кто же виноват?
Мы сами дали волю, так и слушай!
А он и рад.
Минин.
Да кто же запретит
Мне говорить?
Семенов.
Да всякий, кто постарше.
Минин.
За веру православную стою,
Не за дурное что. Молчать нельзя мне.
Семенов.
Ведь ты еще не воевода! Скажут,
Чтоб говорил — так говори что хочешь;
А скажут: замолчи! — так замолчишь!
Минин.
Не замолчу. На то мне дан язык,
Чтоб говорить. И говорить я буду
По улицам, на площади, в избе,
И пробуждать, как колокол воскресный,
Уснувшие сердца. Вы подождите,
Я зазвоню не так. Не хочешь слушать,
Я не неволю: не любо — не слушай;
А замолчать меня заставить трудно.
Я не свои вам речи говорил:
Великий господин наш, патриарх,
Велит нам быть в любви, соединенье
И промышлять, как душу положить
За веру. Нас с тобой Господь рассудит,
Кто прав, кто виноват. Вы не хотели
Послушаться; смотрите, не пришлось бы
Вам каяться.
Семенов.
Послушаться тебя!
Чего ты захотел! Ты будь доволен,
Что слушали, молчать не заставляли.
Биркин.
Да из избы не выгнали тебя.
Уходят, и за ними все, исключая Минина и Аксенова.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Минин и Аксенов.
Минин.
Знать, им не жаль ни крови христианской,
Ни душ своих. Какая им корысть!
Самим тепло, а братию меньшую
Пусть враг сечет и рубит, да и души
Насильным крестным целованьем губит.
Просил я их со многими слезами,
Какую ни на есть, придумать помощь, —
И слышать не хотят. Не их, вишь, дело!
Так чье же?
Аксенов.
Не надейтеся на князи!
(Уходит.)
Минин.
И вправду. Нам теперь одна надежда —
На Бога. Помощи откуда ждать!
Кто на Руси за правду ополчится?
Кто чист пред Богом? Только чистый может
Святое дело честно совершить.
Народ страдает, кровь отмщенья просит,
На небо вопиет. А кто подымет,
Кто поведет народ? Он без вождя,
Как стадо робкое, рассеян розно.
Нет помощи земной — попросим чуда;
И сотворит Господь по нашей вере.
Молиться надо! В старину бывало,
Что в годы тяжкие народных бедствий
Бог воздвигал вождей и из народа.
Возможно ли, чтоб попустил погибнуть
Такому царству праведный Господь!
Вон огоньки зажглись по берегам.
Бурлаки, труд тяжелый забывая,
Убогую себе готовят пищу.
Вон песню затянули. Нет, не радость
Сложила эту песню, а неволя,
Неволя тяжкая и труд безмерный,
Разгром войны, пожары деревень,
Житье без кровли, ночи без ночлега,
О, пойте! Громче пойте! Соберите
Все слезы с матушки широкой Руси,
Новогородские, псковские слезы,
С Оки и с Клязьмы, с Дона и с Москвы,
От Волхова и до широкой Камы.
Пусть все они в одну сольются песню
И рвут мне сердце, душу жгут огнем
И слабый дух на подвиг утверждают.
О Господи! Благослови меня!
Я чувствую неведомые силы,
Готов один поднять всю Русь на плечи,
Готов орлом лететь на супостата,
Забрать под крылья угнетенных братий
И грудью в бой кровавый и последний.
Час близок! Смерть злодеям! Трепещите!
Из дальнего Кремля грозит вам Минин.
А если Бог отступит от меня
И за гордыню покарать захочет,
Успеха гордым замыслам не даст,
Чтоб я не мнил, что я его избранник, —
Тогда я к вам приду, бурлаки-братья,
И с вами запою по Волге песню,
Печальную и длинную затянем,
И зашумят ракитовы кусты,
По берегам песчаным нагибаясь;
И позабудет бросить сеть рыбак
И в тихом плёсе на челне заплачет;
И девка с ведрами на коромысле,
Идя домой извилистой тропинкой,
Оглянется с горы и станет слушать
И, рукавами слезы утирая,
Широкие измочит рукава;
Бурлаки запоют ее под лямкой
И балахонцы за своей работой
Над новою расшивой, с топорами.
И понесется песня, и прольется
Из века в век, пока стоит земля.
О Господи! Грешу я; мал я духом,
Смел усомниться в благости твоей!
Нет, прочь сомненья! Перст твой вижу ясно.
Со всех сторон мне шепчут голоса:
«Восстань за Русь, на то есть воля Божья!»
(Уходит.)
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
(Октябрь 1611 года)
СЦЕНА ПЕРВАЯ
ЛИЦА:
Биркин.
Минин.
Поспелов.
Аксенов.
Темкин
Губанин.
Лыткин.
Нефед, сын Минина.
Павлик.
Марфа Борисовна.
Немец.
Всякие люди Нижнего Новгорода.
Небольшая площадь в Кремле, недалеко от собора. К концу, в пятом явлении, начинает смеркаться.
Выходит Лыткин; Павлик крадется к нему из-за угла.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
[Павлик и Лыткин.]
Павлик.
Спаси меня! Я влез в беду такую,
Того и жди в застенок поведут.
Ты не бывал, так страсти-то не знаешь,
Я раз висел на дыбе под кнутом
И с той поры застенок обегаю.
Не дай Господь и недругу и другу.
Лыткин.
За что ж висел?
Павлик.
За добрые дела.
Ты приюти меня к себе до ночи,
А ночью я за Волгу убегу.
О, горе мне! Велико окаянство
Беспутного Павлушки!
Лыткин.
Провинился
Ты в чем же, друг?
Павлик.
И вымолвить боюсь.
Послал меня Иван Иваныч наспех,
Куда, к кому, тебе не надо знать.
Проездил я без мала три недели
И с грамоткой вернулся нынче утром,
Да хмелен был, идти к нему боялся.
На грех стрелец-приятель подвернулся,
В царев кабак мы с ним и завернули,
Винца купили, разговор пошел.
Я хвастать-то горазд, язык мой — враг мой.
Болтаю я, что в голову придет,
И грамотку кажу — мол, вот где сила!
Откуда ни возьмись Кузьма Захарьич,
Хвать за ворот и грамотку из рук.
Ударюсь я бежать, давай Бог ноги.
Хоть в грамоте не писано, откуда,
К кому и от кого, да сам расскажешь.
Как приведут на исповедь в застенок.
Входит Биркин.
Никак, Иван Иваныч? Схорониться!
(Прячется за Лыткина.)
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же и Биркин.
Биркин (один).
Заметно мне, что в Нижнем что-то зреет.
Все замолчало, как постом великим;
На всем какое-то говенье видно;
Бледнеют лица, а глаза сияют.
Но что же может сделать этот люд?
Пойти к Москве нестройною оравой
И умирать иль разбегаться розно
От польских латников. Пускай идут,
Попробуют, а нам просторней будет.
А если здесь не тяга, я в Казань;
Там Никанор Шульгин — большой приятель.
Да что ж он держит моего холопа,
Павлушку!
(Заметив Павлика.)
Вот он! Как же ты посмел,
Не показавшись, по городу шляться?
Все пьянствуешь! Когда домой вернулся?
Павлик.
Сегодня утром.
Биркин.
Что ж ты не явился?
Об двух ты, что ли, головах, бездельник!
Ну, мы сочтемся дома. Подавай
Мне грамоту скорей.
Павлик.
Она пропала.
Биркин.
Не может быть?
Павлик.
Кузьма Захарьич отнял.
Биркин.
Повешу я тебя без разговору
Лыткин уходит.
За воровство твое! Скрывайся лучше!
Хоть Никанор и пишет осторожно,
Без имени, а приведут на пытку,
Расскажешь все, к кому и от кого.
Беги скорей, покуда не схватили,
Исчезни ты и с потрохом, бездельник!
Замешкаешь, так прикажу холопам
Поймать тебя и в Волге утопить.
Не побоюсь: своя рубашка ближе.
Тебя убить греха большого нет.
Павлик убегает за Лыткиным. Биркин уходит. Из собора проходит народ. [Входят] Марфа Борисовна и Поспелов.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
[Марфа Борисовна и Поспелов.]
Марфа Борисовна.
Давненько не видались.
Поспелов.
Шесть недель.
Марфа Борисовна.
Как время-то идет!
Поспелов.
А что?
Марфа Борисовна.
Да скоро.
Поспелов.
Не больно-то! Мне эти шесть недель
Не за год, не солгу, а за полгода
Никак не меньше показались.
Марфа Борисовна.
Что так?
Поспелов.
Да разве ты не знаешь?
Марфа Борисовна.
Ах, голубчик!
Я думала, что ты уж позабыл!
Поспелов.
А ты б и рада?
Марфа Борисовна.
Да не то что рада,
А все не время, некогда подумать.
Поспелов.
Об чем тут думать, голову ломать!
Марфа Борисовна.
Кто ж за меня подумает?
Поспелов.
Все я же,
И за себя и за тебя.
Марфа Борисовна.
Какой ты
Догадливый! Спасибо, что избавил
Меня от тяжкой думы, от заботы!
Поспелов.
Сиротским делом сходим на могилку
Родителям почившим поклониться,
А там, как водится, честным пирком
Да и за свадебку.
Марфа Борисовна.
Не долго думал,
А хорошо сказал.
Поспелов.
А нешто худо?
Марфа Борисовна.
Ты лучше знаешь.
Поспелов.
Значит, так и быть,
По-моему?
Марфа Борисовна.
Да ну уж, ладно, ладно.
Ты помолчи пока, мой друг сердечный!
Поспелов.
Зачем молчать? Кого же мы боимся!
Марфа Борисовна.
Что прежде времени молву пускать!
Не к спеху дело, погодим немного.
Поспелов.
Да я боюсь, ты спятишься назад.
Марфа Борисовна.
Зачем мне пятиться! Какая стать!
Ну, чем ты не жених? Собой красавец,
И развеселый, и такой удалый!
Других таких не сыщешь. Из-под ручки
На женихов таких невесты смотрят.
Поспелов.
Все шутки у тебя. Мне не до шуток!
Тебе забава — мне кручина злая.
Я, точно подкошенная трава,
Без ветра-вихоря, без солнца вяну.
Марфа Борисовна.
Ну что на улице за разговоры!
Немало дней у Бога; потолкуем
И после, без помехи, на досуге.
Ступай себе! Вон, видишь, из собора
Татьяна Юрьевна идет. Прощай!
(Уходит.)
Выходят Аксенов, Темкин, Губанин, Лыткин и разные торговые и посадские люди.
