Александр Понкратов
Чувство полета
Сознание украдкой возвращалось. Я посидел в позе преклонившего колено рыцаря и покрутил головой. Странные ощущения, вдыхать окружающую атмосферу в принципе не обязательно, воздух или что-то не совсем понятное проникало в мои легкие циклично и без моих усилий, а грудная клетка двигалась видимо просто по привычке. Все мое тело обволакивала похожая на кожу полупрозрачная пленка, а на подбородке торчала мягкая, черная, заостренная и закрученная к низу, как острая бородка фараона, трубка дыхательного аппарата.
Я попробовал встать, но, видимо, сделал это слишком резко или временная нехватка кислорода, с последующим его избытком подействовала на мой организм, но голова закружилась, в глазах потемнело, колени подкосились и…., я, как следует в таких случаях, рухнул на пол. Последнее, что я помню, это звук, эхом ушедший в глубины подземелья, отдаленно напоминающий звук от упавшего на пол мешка с картошкой.
ЖЕСТКОЕ ПРИЗЕМЛЕНИЕ
– Наверное, мне нужно поспать. – сказал я вселенной и направился в номер.
Но не тут-то было. Поспать мне в этот день удалось не сразу. На ресепшене меня встретила Она! Моя горничная. Я был рад ее увидеть, и улыбка растянула мои щеки. Она тоже улыбнулась мне в ответ и это была не та улыбка, которой принято встречать гостей у персонала гостиниц. Такое чувство, что она сейчас вся зацветет от счастья.
– Привет.
– Добрый вечер. – Она в смущении опустила глаза.
– Только не убегай, пожалуйста. Мне нужно всего лишь поговорить.– она умоляюще подняла на меня свои огромные глаза и непонимающе захлопала ресничками.
– Я не убегаю.
– А почему в прошлый раз … – я остановился.
– Мне нужно было работать.
– Хорошо. Когда ты сможешь уделить мне несколько минут?
– У меня смена скоро заканчивается. Я могу к вам зайти, если хотите.
– Конечно, только можешь не называть меня на Вы?
– Хорошо. Я зайду. Вам что-нибудь принести?
– Давай бутылочку шампанского и пару бокалов! – попытался пошутить я, но она, видимо, не оценила моей шутки.
– Хорошо.
– Я … – я хотел сказать, что пошутил, но осекся. Мысль о ней и ее компании в эту минуту, казалось, еще больше меня окрыляла и все мое естество говорило: «Это будет отличным продолжением сегодняшнего вечера!». – Я буду ждать. – она, ничего не сказав, кокетливо улыбнулась.
И это был действительно чудесный вечер, вернее сказать, ночь.
Несмотря на то, что она не знала обо мне ровным счетом ничего, ее компания была более, чем приятна, она унесла меня от этого мира с его головоломками, страхами и переживаниями. Веселая, страстная и в высшей степени сексуальная, эта девушка была чудесна.
– Вы мне очень понравились! С первого взгляда, Платон! Понимаете, мне нельзя заводить романы с постояльцами. Но…
– Перестань называть меня на Вы.
– Хорошо. Я просто не могла ничего с собой поделать, понимаешь?
– Ты мне тоже нравишься. Ты просто чудо. – шептал я ей на ушко, засыпая, после бурного секса.
Мне опять приснился сон, похожий на тот, что был в первую ночь здесь.
Огромные гроты, подземные улицы. Многоуровневый подземный город сверкающий огнями движущегося по всем уровням транспорта, окнами жилых помещений и витрин магазинов.
Здесь я дома, чувство полета несет меня к вершине моей карьеры. Проект, на который я потратил всю свою жизнь готов, и сегодня будет дан торжественный старт, начало нового этапа в развитии человечества. Мне предстоит презентовать свое детище верховому и рассказать, как я могу помочь им всем. Я одновременно горд и смущен своей ролью. Такого не было тысячи лет. Если он одобрит мой план, я расскажу о нем всем жителям планеты. Они соберутся в одном месте, все будут с нетерпением ждать и слушать из моих уст, как разрешиться их судьба и судьба всего этого мира.
Те, кто не сможет присутствовать лично, будут подключены по нейросвязи или, в крайнем случае, просмотрят мое выступление в записи. Но было и что-то гнетущее внутри. Я не должен был говорить об этом, но… Я-то понимаю сам, что до конца дойдут не все, возможно, только единицы. Только бы верховный и совет великих одобрил мое предложение. А если нет? Что тогда? Как я скажу об этом ей? – Стоп.– я не должен так думать, в данном случае хотя бы есть шанс.
Мне снилась выжженная дотла планета. Огромный, на все небо, алый шар умирающей звезды, пульсирующий в предсмертных конвульсиях, источающий жар и радиацию. Люди, сбежавшие с поверхности в глубокие подземелья, истощенные стихией, но сплоченные ради выживания и скованных общей целью спасения земного шара. Звезда погибает не за один день и многие поколения назад предки оставили нам память о тех безмятежных временах, когда на поверхности была атмосфера, воздух, зелень. Люди и животные свободно перемещались по планете, воздух был чистым, а свет звезды согревал и радовал своих детей изо дня в день. Тысячи космических кораблей отправились в свое последнее путешествие с тех пор как звезда начала свой смертный путь. Они улетели искать новые земли, обрекая себя на бесконечные странствия в космическом пространстве и, если даже кому-то из этих экипажей повезло и они смогли выбраться за край нашей планетной системы, мы будем и дальше просить вселенную быть к ним благосклонной, потому что провести тысячелетия в замкнутом пространстве космического корабля – дело не из легких.
И чувство скорби и тревоги только усиливалось.
С этим тревожным чувством я и проснулся. Странно, но объятия знойной красотки меня больше не радовали. Как будто я предал себя и еще что-то, что-то теплое и родное, как будто я предал часть своей души.
– Даша! – прозвучало у меня в голове, и чувство сожаления и опустошения целиком заполнили мою душу. Как я мог? Я променял ее на эту пустышку! Зачем?
В дверь тихонько постучали. На часах было десять с небольшим. В довершение моих страданий за дверью сейчас была она. Она стояла там, за разделяющей нас деревянной перегородкой и мне кажется, что я слышал ее дыхание, учащенное от волнения предстоящих событий и подъема по лестницам гостиницы. Это все! Через минуту она станет свидетелем моей слабости.
Я не хотел вставать, мне было противно от того, что произошло, а шампанское в моем организме превратилось из прекрасного расслабляющего эликсира в яд. Голова раскалывалась, а вместо чувства полета душа моя была прибита гвоздями к кресту и пыталась вырваться и повернуть время вспять, чтобы вернуться и отменить вчерашнюю встречу с этой горничной.
Стук повторился настойчивее. Девушка поднялась с моей постели и, небрежно укутавшись в одеяло, на носочках порхнула к двери и… Я не успел ничего сказать или сделать. Дверь распахнулась, и я встретился взглядом с Дашей. Она в мгновение изменилась в лице, задорный огонек в ее глазах погас, а увиденное наполнило взгляд непониманием, граничащим с отвращением.
– Если ты не передумал, я жду в машине. У тебя две минуты. – резко сказала она и каблучки звонко застучали по мрамору гостиничного коридора.
Моя горничная застыла в дверях, не зная, куда деваться. Завернутая в небрежно накинутое на голое тело одеяло, она безмолвно смотрела на меня взглядом, в котором смешались стыд, жалость и сочувствие. Глаза ее налились слезами и вот-вот готовы были вылиться водопадом эмоций. Она спокойно закрыла дверь, явно сдерживая свои движения…
– Я…
– Можете ничего не говорить, я поняла. – она начала одеваться.
– Я… Извини! Ты классная! Правда.
– Пожалуйста. – Она всхлипнула, – не нужно. Вам нужно собираться. Вас ждут. Я знаю ее. Эта женщина общается только с победителями. Наверное, это и есть то особенное, что влечет к вам таких, как я. Я буду болеть за Вас. – и она выбежала из номера, на ходу застегивая кофточку.
– Прости, – уже в пустоту сказал я.
– Видимо, я в тебе не ошиблась! – Не отрывая взгляда от дороги сухо произнесла Даша. – Ты и вправду чемпион. – я непонимающе посмотрел на нее. Мы неслись на предельной скорости по той дороге, на которой я вчера улетел в кювет и вместе со стыдом, головной болью и подкатывающей тошнотой на меня накатывала волна страха. Неет, я не боялся, что мы сейчас улетим с обрыва или врежемся в скалу. Страх был потерять ее, навсегда – Вчера ко мне клеился весь вечер, а ночью с другой красоткой развлекаешься! Ты – быстрый парень не только на треке.
– Даша! Ты…
– Я точно не хочу ничего слышать!
– Подожди! У тебя есть парень! И я же ничего не обещал, но пойми, мне тоже стыдно за этот поступок. Я даже не могу понять, почему.
– У меня есть парень, ты мне ничего не должен, ты прав. И вообще, у меня есть все, что мне нужно от этой жизни. И я больше ничего не хочу слышать и знать. С меня довольно.
Я понял, что все что я сейчас скажу, будет использовано против меня и просто начал молча обтекать от собственного дерьма. Я вляпался в это из-за моих животных порывов и сам опрокинул эту дрянь себе на голову. Да уж. То, что творилось в эту минуту внутри, невозможно описать. Страх, ненависть, почти отвращение к себе, жалость. Если бы я мог плакать, точно разрыдался бы. Но я не мог.
Вот так, с каменным лицом, упиваясь собственным ничтожеством и беспомощностью, я даже не заметил, как мы добрались до трека, не обратил внимание на метаморфозы, происшедшие с моим байком за ночь. На автомате надел комбез, боты, шлем и выкатился на трассу.
Сегодня мотоцикл отказывался меня слушаться, будто у него тоже не было настроения. Каждый поворот поддавался с такими титаническими усилиями, что через пару кругов я уже выдохся.
Я думал только о ней и о том, что нужно еще хотя бы раз попробовать объясниться. Какие слова сказать? Как себя вести?
Осознав, что больше не в силах держать эмоции в себе, я срулил на пит стоп.
Стас уже был тут как тут. Он сидел, небрежно раскинувшись в шезлонге. А Даша… она… она стояла с не знакомым мне типом и обнимала его. Видимо, это и был тот, первый, тот, с которым она была близка. «Мутила», как сказал вчера мне Стас.
Она рядом с ним вся цвела и порхала, но мне показалось, что это ее поведение неестественно, наиграно. Эта мысль меня немного успокоила, как будто она это делала, чтобы отомстить мне, уколоть мои чувства. И где-то в глубине ее души такой же магнит, как и во мне тянет ее, рвет на части, унося душу в мои объятья, а разум ведет ее тело к этому напыщенному, самодовольному утырку. Я готов был порвать его, отнять ее и унести на руках, где ни он и вообще никто в этом мире не сможет ее у меня забрать. Но я отогнал от себя эти мысли, засунул ощущения поглубже и вернулся в реальность. Меня выдернул из моего выдуманного мирка знакомый насмешливый голос:
– Привет, чувак! – Стас встал и протянул мне руку. – Уже чувствуешь горечь поражения? – ха-ха-ха
– Привет, Стас. Посмотрим. – но мне не хотелось уже ни на что смотреть.
– Готов? – Даша бросила мне сухую фразу. А я только и смог, что пожать плечами в ответ.
– Тогда на старт? – Оживленно подхватил Стас.
– Стоп! Стоооп, стоп, стоп! – Док как всегда появился ниоткуда и, нужно сказать, как обычно вовремя. – На каких условиях гонка?
– Как всегда – 45 мин, плюс два круга! – надменно кинул Первый. – Или есть возражения?
– У меня нет. – Стас развел руками
– А я думаю, парню хватит и 15 минут – без привычки слишком большая нагрузка.
– Я тоже думаю, не будем растягивать надолго. Минут 15 и все будет понятно. – сказала Даша.
– Зрители ещё не собрались. – не меняя тона скал Первый.
– Кому это было надо – уже на месте, – вырвалось у меня. А Первый хмыкнул с недовольной гримасой. – «понтовщик», скользнула у меня мысль, при виде такого поведения, «Даша, неужели это то, что тебе нужно?»
– Тогда поехали. – вынесла она свой приговор. – начнем. Я дам отмашку, Док, ты засекай.
Один поворот, второй, третий, десятый. Я откручивал газ на полную, а торможения начинал на грани, после которой оно уже будет невозможно. Переднее колесо так и норовило подняться к небесам, а заднее все время старалось выскользнуть из-под меня и в торможении, и на выходе из поворота.
Видимо, Стас не ошибся и мой байк был действительно хорош, а здешние механики превратили его в подобие реактивного истребителя. Только из-за разницы между нашими машинами я был впереди своего соперника, но Стас был фанатом и его мастерство позволяло держаться прямо у меня на хвосте. К тому же, моё внутреннее состояние тяжелым якорем впивалось в идеальное покрытие трека и оставляло на нем глубокую борозду разочарования и безысходности. Я был придавлен к земле, расплющен на асфальте трека силой гравитации моего внутреннего мира. Чувство полета? Нет, ни намека, только тяжесть никчемного существования. Злость и раздражение внутри выкручивали газ до отказа и зажимали рычаги тормозов, и байк, как необъезженный, рвался и дергался от одного виража к другому.
Скоростная змейка, затяжной вираж, колено на асфальте, тормоз, тормоз, тормоз, и газ, газ. На выходе перекладываю мот на другой бок для следующего изгиба асфальта, но переднее колесо предательски взлетает над покрытием и… баланс нарушен… Как будто со стороны я вижу бешено кувыркающийся байк, и… бездушная кукла наездника с распростертыми конечностями, безвольно вертясь, влетает в резину отбойника. Боли нет, только безмолвная, пустая темнота. Странно, нет больше разочарований, нет гнетущего чувства собственного ничтожества, нет страха, любви. Все. Все закончилось. Умиротворение и безмятежность, граничащая с полным безразличием.
Где-то вдалеке, как будто из другого измерения слышится знакомый женский голос:
– Нееет! Нет! Платон! Что же ты наделал? – голос такой родной и одновременно чужой. В нем столько скорби и отчаяния, что даже вселенная, рыдая с ней в унисон, скорбит о ее потере. Почему она так убивается? Кто эта женщина? Может мать Платона или… или его жена? Кто бы ни была Она, он был частью ее души, судя по тому, что даже меня в этом мире безразличия трогают ее страдания. А кто он сам? Какая теперь разница. Больше ничего не имеет значения. Кроме… может не все? Что тогда? Какой-то части не хватает для полного погружения в нирвану. Нет чувства завершенности. Словно из портрета души вынули несколько пазлов.
– Чего же не хватает мне, моей душе для успокоения? В чем заключается этот недостающий элемент?
– Вооот! Вот это правильный вопрос!
– Что? Кто это? – голос показался мне до боли знакомым.
– Ты никогда не научишься задавать правильные вопросы! Я – это ты. Можешь называть меня богом, голосом своей души, отцом, вечно вмешивающимся в твои переделки и направляющим тебя по жизни, мудростью, наставником. Как хочешь.
– Отец? Ты – тот старец, который разговаривает загадками? Значит, тебя на самом деле не существует?! Ну… как и меня теперь, ха ха!
Все плыло в туманной дымке, как будто меня погрузили в прохладную ласковую воду и сквозь толщу воды я видел, как подлетела машина скорой помощи. Как девушка, пытаясь сдержать эмоции, обливалась молчаливыми слезами.
– Неужели ты даже сейчас не понимаешь, что это совершенно неважно? Существую я или нет, реален ли весь этот мир, ты сам, все твои страхи и переживания? Зачем ты тратишь на это все свои силы, энергию? Ты тратишь себя самого на всякую ерунду!
– Да, действительно. Я понял, как это все неважно.
– А ты понял, что важно?
– Она?! Даша, Дерби. – Последние минуты перед аварией молнией пронеслись в моем сознании, и я увидел свое тело, лежащее в неестественной позе на земле, медиков, выскакивающих из машины, суетящийся народ, возбужденный аварией и девушку, стоявшую неподалеку, она отвернула лицо, чтобы не показывать эмоции, в ее глазах море. Но конечно, никто не должен узнать ее порывы и эти слезы… Это всего лишь очередной бедняга, который никогда не поднимется с этого трека. Но ее душа! Только мне, через туманную толщу границы между мирами было видно, как ее душа приникла к моему бездыханному телу – в ней, в этой девушке, часть меня? Осколок, которого так не хватало моей душе?
– Возможно.
– Откуда я ее знаю?
– И опять не правильный вопрос. Зачем ты даже в этот мир тащишь груз своей памяти. Какая разница? Может из прошлой жизни или из других измерений. Это твоя душа. Возможно вы не раз встречались на дорогах жизни, бесчисленных воплощений этой вселенной. Хочешь вспомнить? Вспомни свои сны – иногда во сне душа заполняет твой разум, сознание и показывает тебе, что было, что будет, или то, что могло быть.
– Мои сны? – и тут я вспомнил. Не четко какие-то образы, сцены, события. Мое сознание разбилось на миллионы осколков, всплывающих воспоминаний, но собрать их в логические цепочки я был просто не в силах.
– Ну вот, теперь ты все помнишь. Как ощущения? Стало легче? – его голос был пропитан сарказмом.
– Что ты хочешь сказать? Я же не помнил Ее и совершенно не мог предположить, насколько она важна для меня. Или…
– Вот-вот. Может, ты просто не хотел слушать свою душу? Сколько раз она тебе подсказывала?
– Я не помнил ничего, – я орал во весь голос, хотя в той реальности, в которой я находился, правильнее сказать, что мои мысли в панике бешено метались и уносились прочь, не оставляя ни следа. – зачем у меня отняли мои воспоминания? – осознав всю бесполезность своей истерики, уже спокойно подумал я.
– Ну вот представь себе – перед тобой необъятный мир, все дороги открыты, нет никаких ограничений, ты можешь лететь туда, куда зовет душа, а ты забиваешь ее в угол своими страхами, сомнениями. Твоя память, страхи, злость тянут тебя к земле. Это неподъемные якоря, которые следует удалить, и тогда душа полетит, и ты поймешь, что важно, а что пыль!
– Я думал – все наоборот… Я… Я просто хотел вспомнить, чтобы понять… что важно… и тогда идти к цели.
– Теперь ты видишь? Тебе было легче, чем многим. Даже те немногие, у которых есть душа, не слышат ее. Они думают, что знают свою цель и пытаются идти к ней, у них есть память, но она накладывает ограничения и не дает двигаться вперед. Память – это череда действий, событий, из которых складывается то, что человек воспринимает как собственное «Я», не понимая при этом, что это все просто навязаные обстоятельствами и внешним миром ограничения. Только когда все позади, когда жизненный путь пройден, приходит понимание, что все было тщетно. И все желания, цели, продиктованные ограничениями и порядком, к которому привыкает и приспосабливается душа, теперь ровным счетом ничего не стоят. Ни деньги, ни роскошь, ни слава и популярность, к которым многие стремятся, не принесут их душам умиротворение. Только стряхнув эту рутину, душа освобождается и воссоединяется с миром, с богом, со вселенной. А ты пришел в этот мир твердо стоящим на ногах, с крепкой рукой и чистой душой, был на шаг ближе к этому, но твои страхи и животные порывы оборвали твой путь, и ты только-только понял, что такое полет души, рухнул в пропасть и больше не смог подняться.
– Да! Я понимаю, мне не нужны были воспоминания, чтобы взлететь, конечно! Отец! Теперь я понимаю, что мог летать, а вместо этого тратил бесценные минуты своей жизни на сомнения и страхи.
– Да! Ты прав! Как только мы понимаем, что нет ограничений, наградой становится всемогущество. Все вокруг – ни что иное, как твой выбор. Если он идет от души, тебе не придется добиваться своей цели, преодолевая препятствия, не нужно бороться, она сама порхнет и сядет к тебе в ладони. Послушай душу, и этот мир, окружающие люди и вся вселенная станет на твою сторону, вложит в руки нужный инструмент, создаст условия, и ты полетишь, обретешь невесомость. Останется только наслаждаться процессом.
– Значит нет ограничений! – подтвердил я.
– И в твоих руках все силы этой вселенной.
– Что же тогда Бог? Ведь это в руках бога все сущее.
– Да, это так. Бог – это вселенная, весь этот мир и ты часть его. Он ветер, он звезды, солнце, он в каждой песчинке, в каждой капле воды и в то же время он все. И эта вселенная, все что ты видишь, чувствуешь – вот что такое Бог, и все это внутри тебя. Ты – бог, твоя душа. Я опять поплыл в море спокойствия, отбросив за ненадобностью осколки воспоминаний, только теперь я знал, как важен для меня весь мир. Я растворялся в нем, я чувствовал каждую его клеточку, каждый листик, каждую крупинку асфальта и каждую каплю в море. Я чувствовал все, я восторгался всем, я сам становился этим миром, и моя душа полетела, я становился богом и в то же время ничем, я исчезал.
ФАРАОН
Я очнулся, лежа на спине. Левая скула и часть лба болела. Видимо, я перевернулся пока был без сознания. Черт! Этот звук падения мешка с картошкой на пол… Видимо этим мешком и был я.
Я поднял свое потяжелевшее от отсутствия кислорода туловище на руках, с трудом водрузил его на пятой точке и потер болевшее от удара о каменный пол пещеры лицо. Смутные воспоминания осколками вплывали в мой разум: фараон, лежавший на шкурах в огромном зале с дымными лампадами, танцующие девушки, сменяющие одна другую. Что это? Сон или, может, проделки той гадалки?
Лицо одной из девушек смутно знакомо, оно притягивает все внимание. Стоп. Я вспомнил.
Нет! Воспоминания не хлынули в мое сознание волной и не захлестнули разум, я просто и ясно мог соображать и отдавать себе отчет. Без каких-либо усилий доставал из своей памяти любые воспоминания. Какие-то приходили сами, какие-то приходилось тянуть за хвост, что-то даже я не мог вспомнить совсем, но это не было проблемой.
Я четко вспомнил ее.
Фараон без видимой причины подскочил со своей ложи, застеленной многочисленными шкурами северных животных и в беспорядке разбросанных поверх бархатных подушек. Слуги попадали на колени и уткнули свои лица в пол, в ожидании гнева Фараона. Даже обычно невозмутимый Рамид припал на колено и склонил голову. Мое тело уже очень давно было неспособно на такие акробатические трюки, это ретранслятор, движимый моими эмоциями, подхватил меня и понес вверх. И, только совладав с вихрем, поднявшимся в моей душе мне удалось вернуться на пол и оглядеть окружающих.
Головы были опущены в благоговейном страхе перед той силой, мощью всей планеты, сосредоточенной сейчас в одном помещении. Она одна оставалась невозмутимой, несмотря на то, что музыка стихла и по всему помещению разнеслись звуки упавших музыкальных инструментов. Так же грациозно и в то же время вызывающе – весело она склонила свою прелестную голову, и глаза, которые не переставали улыбаться, сверкнули озорным огоньком в сторону опешившего Фараона. Она продолжала стоять молча, склонив голову и исподлобья бросая огненные взгляды. Копна каштановых волос, казалось, заполнила весь зал, а взгляд прожигал даже каменное сердце Вершителя. Немая сцена продолжалась несколько минут или часов, сложно понять, когда перед тобой то, что с таким нетерпением ожидал увидеть неисчислимое количество времени.
Это она.
– Как твое имя? – вырвалось из моих губ. Я давно отвык от своего голоса, он казался таким слабым и немощным без помощи ретранслятора
– Нефертити! – также тихо прошептала она, а звук ее голоса волной нежности прошел через каждую клетку, затронул каждый нерв и коснулся таких глубин, что, неожиданно для себя, Фараон в исступлении сжал цилиндры управления и ретранслятор поднял его тело над этим миром. Буквально метра внутри силовых линий хватило, чтобы прийти в себя.
– Остановись, мечтатель – во все горло орал мой внутренний голос. Ветер всколыхнул ее волосы, стены залы заходили ходуном, а за окнами сверкнула молния.
– Не беспокойся. О, Вершитель! Ибо твой гнев разрушит этот мир. Я пришла сюда, чтобы тебе не приходилось беспокоиться.
ДВА МЕЧТАТЕЛЯ
Мы нежились и болтали в постели с моей Дерби после секса, обнявшись и наслаждаясь телами друг друга
– Как жаль что нам нельзя иметь детей,., – сказала она в задумчивости, но вдруг подняла голову с моей груди, видимо, чтобы убедиться в том, что моя реакция на ее фразу будет соответствовать ожиданиям.
– Да, душа моя – я потянулся поцеловать ее губы, но она отстранилась, так если бы я сказал, что-то обидное.
– Ты так говоришь, как будто тебя это не касается, – выстрелила она, садясь на кровати.
– Я – я поднялся обнять ее, – ты моя женщина, и я, конечно, хотел бы воспитывать детей с тобой, но ты же понимаешь, что это нереально!
– Ты – мужчина и поэтому так говоришь, ты просто не понимаешь, как все мое естество требует, просто рвется от этой мысли.
– Дерби, наша планета погибает, ресурсы на исходе, мы все скоро умрем, зачем порождать еще больше горя?
– Я знаю. Я согласна с тобой.
– Иди ко мне, – эти женщины! Я понял, что она просто хотела от меня сопереживания и соучастия. – Наши потомки будут растить и воспитывать детей, мы приведем планету к новой звезде, восстановим атмосферу, возродим жизнь. Океаны наполнят свои русла, зелень расцветет, будет достаточно кислорода, воды, пищи. Человечество будет, как и раньше свободно перемещаться по поверхности, вместо того чтобы сидеть в подземельях.
– Но почему для этого нужно умирать? Я так хочу жить, я хочу видеть тебя, родить ребенка, смотреть как он взрослеет и влюбляется.
– Да, я тоже этого хочу. Но мы же не умрем совсем. Наши души будут жить. Душа бессмертна.
– Тебе легко говорить! Ты избран, ретранслятор уже у тебя. Ты будешь Вершителем.
– Я…я – я найду способ вернуть тебя, я обещаю. Верь мне. Ты же знаешь, что без тебя я не смогу обрести нирвану.
– Я не хочу ждать. Я боюсь, – в глазах ее были слезы и слова давались ей с трудом, в голосе уже прорывались рыдания.
– Я тоже боюсь, моя душа. Если хочешь я откажусь от своей роли, но тогда у нас не останется шанса снова быть вместе. Ты должна верить в меня.
Она собралась и уже спокойно сказала:
– Конечно, я в тебя верю, ты моя душа, я с тобой узнала, как обрести чувство полета, и ты вернешь мою душу, сознание в этот мир, и мы сможем жить и так же воспитывать детей.
Сейчас от ее доверия зависело все. Либо мы вместе перестанем дышать и доверим свои души воле вселенной и в каких-то других мирах, перерождениях будем вечно искать друг друга, либо она уйдет одна, а я при помощи ретранслятора найду ее душу там, где она будет и унесу с собой.
– Я буду ждать тебя, когда бы и где мы не встретились, я узнаю твою душу. Но…, она опять всхлипнула, – как я пойму, что это будешь именно ты? Как мне не ошибиться? Я боюсь.
– Скорее всего это будет сложно, но ты справишься. И…, – теперь я осекся, тоже преодолевая ком в горле, – я найду тебя, где бы ты ни была, и докажу всему миру, всей вселенной, что именно твоя душа – тот пазл, которого не хватает моей. Вот увидишь. Мы будем вместе во что бы то ни стало.
– Мы построим домик на берегу озера, как в том фильме?
– Да, заведем сады с цветами и деревьями, я же не простой смертный, я сделаю для нас райский уголок.
– О, вершитель, – уже с улыбкой сказала она, и притворно подняв взгляд к потолку, а руки вверх, стоя на коленях на краю кровати, и через секунду грохнулась, заразительно хохоча, ко мне в объятия.
КУКЛА
– О, вершитель! С этого места открывается такой великолепный вид! У меня дух захватывает. – мечтательно затараторила она, не поворачиваясь.
Действительно, с этой террасы, расположенной в верхней части дворца, было видно все вокруг, и пирамиды и цветущие сады по другую руку, прохладный ветер ласкал лица находившихся здесь. А сейчас нас было двое, и я мог любоваться ею.
Мы редко оставались одни, слуги вечно крутились рядом, мои обязанности не давали уединиться, да и мой изношенный организм все чаще и чаще нуждался в принудительной регенерации.
Для регенерации мне приходилось уходить в пирамиды на несколько дней и отключаться, мое тело, мозг обновлялись так, чтобы не затронуть только мыслительные процессы и двигательные функции. Но я чувствовал, что его не хватит надолго, конец близок, но мою душу грела она. Эта была маленькая копия моей Дерби.
Конечно, тело человека, выведенного искусственно, отличалось от нашего. Они были ниже почти на метр, с широкой грудной клеткой, более прочным скелетом и мощным мышечным аппаратом. Но гены атлантов проявляли себя в своих лучших качествах, так мне казалось. Особенно, когда я любовался своим произведением. Она была воплощением моего труда, тысячелетней селекции, совокупностью генной инженерии и естественных мутаций. Я любовался ею.
Она беспечно оперлась на перила прямыми руками, запрокинув голову вверх, а ножку, согнутую в колене, приподняла и встала на носочки, не страшась пропасти за перилами, вдыхая ласковый весенний ветер.
Развевающиеся на легких дуновениях ветра волосы, мягкие изгибы фигуры, изящные, почти невесомые и в то же время округлые и налитые молодостью и женственностью. Она была восхитительна. Каждый жест, взгляд, взмах пышных ресниц говорили, даже кричали, что я трудился и ждал всю эту вечность не зря.
Но я чувствовал, что это не она, это не совсем моя Дерби, хотя гены давно ушедшей в мир духов Атлантки дали о себе знать, душа моей Дерби была в другом измерении. И скоро, очень скоро я пойду на ее поиски.
– Ты – бесстрашная девушка! – она наклонилась через перила, так что обе ее ноги оторвались от пола.
– Я как птица здесь, лечу беззаботно по ветру.
– Да, летай, пока у тебя есть возможность.
– Ты заберешь у меня крылья? – она кокетливо повернула свою изящную головку в мою сторону.
– Ты будешь матерью следующего правителя Египта, птичка. Тебе придется заботиться обо всем вокруг. – Она уже носила моего собственного ребенка, возможно от этого ее женственность еще более проявлялась.
– А как же ты и твоя забота, о, Вершитель? Египет придет в упадок без тебя! Неужели ты хочешь уйти от дел?
– Да! – я в задумчивости поднял голову.
– Нет, ты не можешь!
– Мои силы и даже мое тело на исходе, мне придется уйти и это теперь единственное, чего я желаю.
– О, Всемогущий! Ты же божество, создай себе новое тело, вылечи это, сделай что-нибудь. У тебя будет сын, как он будет без тебя?
– Да, мой сын будет править этим миром после меня. Так было задумано богами, когда они передавали мне мое могущество и благословили на управление этим миром. Но всему приходит конец. Я уйду, но моя бессмертная душа будет перерождаться не один раз, пока не обретет покой. Ты воспитаешь моего сына, он воспитает своих детей и мой род будет жить. Это то, к чему я шел все то бесконечное время, которое было выделено мне.