Александр Сергеевич Харламов
Одноклассники смерти
Все ринулись из залы, толкая, и пихая друг друга в спины. Они напоминали в своем тупом стремлении убежать из этой комнаты, где еще дымился труп их товарища, испуганных зверей, которые вдруг пришли на водопой и на них напал хищный зверь.
Харламов упал на колени и расплакался. Было больно, обидно и неприятно. Сегодня, пожалуй, он сделал самое трудное, что до этого было в жизни. Он смог уничтожить большинство своих врагов, снова воскреснуть…Вообщем много чего случилось за последние несколько дней. Сил просто напросто хватило лишь на последний рывок, шажок, усилие…А потом они, как это часто бывает, иссякли. Харламов просто морально и физически устал от боли и страха. Теперь его ничего не заботило и не волновало. Нельзя сказать, что Саша сломался, но ему нужна была передышка. Сколько она продлиться, было неизвестно. Александр только точно знал, что она ему необходима. Ему нужны были силы жить….
День следующий.
Москва. Лубянка.
На входе в Комитет Харламова встретил молодой человек в дорогом твидовом костюме. Он довольно вежливо поинтересовался о самочувствие, задал пару незначительных вопросов и проводил в кабинет. Там его уже ждали. За длинным столом для совещаний сидел майор, совершенно ему незнакомый. Предложил присесть.
–Добрый день, Александр Сергеевич. Как вы себя чувствуете после воскрешения?
–Благодарю вас, все хорошо, вашими молитвами. Рад бы с вами поболтать на самые незначительные темы, но, боюсь, я пришел с конкретным делом и предложением. Думаю, к нему надо сразу переходить. Вы – не физрук, а я не пятиклассница. Раз я пришел, значит, выхода у меня нет, кроме как согласиться на все ваши условия. Осталось узнать, каковы они будут?– Харламов внимательно посмотрел на майора, ожидая, что тот ему скажет. Сопротивляться и ставить свои условия, было бы глупо.
–Вас мне правильно охарактеризовали. Вы действительно человек дела. Что ж мое предложение следующее. У нас ваша дочь. Не бойтесь, с ней все хорошо. Она на нашей конспиративной квартире в Москве. С ней занимается наш специалист психолог. Так что, за нее можете не беспокоиться. Мы предлагаем вам следующее…Государство проводит национализацию «Интеркрайт», вы подписываете все необходимые документы, и со спокойной душой едете куда-нибудь в Новой Уренгой, в колонию поселение отбывать свои пять лет. Дочь вашу мы устроим в специальный интернат и позаботимся о ней. Вот собственно и наше предложение,– офицер Комитета встал и налил себе в стакан немного водички, предложил Харламову, но тот отстранил руку.
–Скажите, а за что мне пять лет? Неужели нельзя просто отправить меня куда-нибудь заграницу, в ссылку, наконец? Почему именно колония?
Комитетчик усмехнулся, удивляясь наивности сидящего перед ним человек.
–Стране нужен громкий процесс, большей частью политический, чтобы скрыть внутренние проблемы. Вот нам и пришла в голову идея отвлечь внимание на вас. Без этого суда и вашего срока, вся наша операция по национализации вашего концерна и ломаного гроша не стоит. Так что сидеть вам в любом случае, Александр Сергеевич, придется. Все зависит от вашего срока. Если откажетесь отдать «Интеркрайт», то мало того что не увидите вообще свою милую дочурку, но и сядете качественно и надолго. Мы сможем доказать вашу причастность и к финансовым международным махинациям, торговле наркотиками, убийству Михаила Гармаша. Да мало ли что можно повесить на невиновного, знаете в милиции есть такая поговорка: «Был бы человек, а дело найдется». Так что думайте…
Харламов даже не стал думать, вопреки совету комитетчика. Толк просчитывать варианты, если их априори нет и быть не может. Создалось двойственное чувство, будто сам своими руками подписываешь себе смертный приговор. Жуть…
–Я согласен. Только, позвольте, мне тоже выставить некоторые условия. Несмотря на национализацию все работники ОАО «Интеркрайт» должны оставаться на тех же должностях, а мне вы напоследок разрешите повидаться с Варей, а ее отдадите Горбенко Андрею Григорьевичу. Он найдет, куда ее пристроить. Такие условия вас не огорчают.
Комитетчик всплеснул театрально руками и проговорил, при этом лицо у него озарилось столь естественной и добродушной улыбкой, что холодок пошел по коже.
–Полноте, вам, Александр Сергеевич, мы все обязательно выполним как вы и сказали, а теперь попрошу в камеру. Завтра к вам приведут вашу дочь. Дежурный…
Из блока новостей
Программа «Время» 16 сентября 2005 год
Сегодня Октябрьский суд города Москвы вынес решение по делу в отношении президента бывшего АО «Интеркрайт» Александра Харламова. Он обвинялся в проведении финансовых махинациях, укрывании налогов и пособничестве терроризму. Суд признал его виновным по всем статьям этого дела и приговорил к пятнадцати годам лишения свободы в колонии строго режима. Официальный Кремль от каких-либо комментариев воздержался…
На телевизионной картинке мелькнул обросший русой густой бородой человек с усталыми, потерянными глазами. Он мало чем напоминал того Харламова, который был год назад, этот был какой-то испуганный и чужой, не в дорогих шмотках от Версаче, а в потертой арестантской робе с котомкой подмышкой. Горбенко не выдержал этого зрелища и выключил телевизор, а из детской комнаты раздался веселый голосок Варвары Александровны Харламовой:
–Дядя Андрей, посмотрите, какой я дом построила…
ЧАСТЬ 1
"Это сладкое слово свобода".
Глава 1
Глухо и привычно щелкнул дверной замок. За три года в камере утреннея проверка стала делом обыденным и насквозь привычным. Сейчас всех жильцов выгонят на плац, а сами устроят шмон. Будут искать наркотики, общак, разные заначки, мобильные телефоны. Во всех ИТК такая процедура является делом обычным.
Так и есть…На пороге уже стоял веселый нагло ухмыляющийся начальник оперчасти подполковник Родзянко. Субъект препротивный и желчный. Высокого роста, почти под потолок, с зачесанными назад белесыми волосами, по своей прилизанности больше напоминающее вторую шкуру. Гнилой человек…Стукачей и крыс завел почти в каждой камере. Даже "правильные" боялись идти против этого человека. Зона была красной…
Харламов-бывший в прошлом олигарх, владелец завод, газет пароходов, сонно посмотрел на часы. Половина пятого…Что же ему сволочи не спится в такое время. До официального подъема еще уйма времени.
–Кум, тебе чего?– подал со своей шконки голос один из авторитетов с погонялом Острый, начавший свою карьеру воровскую чуть ли не с пеленок. Родился в женской колонии, мать умерла от туберкулеза. Отправили в детский дом, потом побег, разбой и первый срок, еще при незабвенном генсеке Брежневе. Потом Острый действовал согласно киношной мудрости. Украл, выпил, в тюрьму.... Со временем стал довольно авторитетным человеком. Как он попал на "красную" зону было неизвестно. Одно ясно , что при желании отсюда его дружки могли вытащить враз, но вот странно почему-то не вытягивали. Значит было какое-то тут дельце. Острый вел себя тихо. На остальных поселенцев камеры за номером 666 не бросался, не грозился убить и на куски порезать. Вообще производил впечатления довольно приличного работяги преклонных лет. Общался больше со своими двумя шестерками Шкетом и Митюшей. Держался закрыто и обособленно. Правда с Харламовым они иногда играли в морской бой на потертых листах бумаги, но разговаривали друг о друге редко. Больше перешучивались.
–А у меня, дорогие арестанты, для вас новость…-ехидно улыбнувшись Родзянко прошел в камеру, предусмотрительно оставив позади себя двух вертухаев с автоматами наперевес.-Большие люди собрались в наши маленькие угодья. В гости, так сказать…Решили проверить как вы тут перевоспитываетесь, как из уголовных элементов превращаетесь в приличную личность, достойную демократического общества. И потому…-он резко развернулся и прошелся, заложив руки за спину, из одного конца камеры в другой.– Сегодня работы отменяются. Лес валить будете после…Времени для этого у вас впереди достаточно!-он совсем уж неприлично заржал, оголив белые по-лошадиному крупные зубы.– Сегодня мы с вами займемся подготовкой к приему гостей. Есть вопросы?
На нарах тишина… все отчаянно переваривали новость. Оценивая чего от нее можно ждать. С одной стороны на улице и без того холодно, градусов тридцать семь, хороший хозяин собаку гулять не выпустит, а телогрейка не особо и греет., так что хорошо что валить лес идти не надо, а с другой, учитывая хитрый оскал Родзянко и некоторые другие симптомчики, ничего хорошего от приезда этих гостей ждать не приходилось.
–Начальник, а что за гости-то?– Шкет спрыгнул с нар, присев на краешек нижней шконки рядом со своим подельником.
–Из ФСБ,– охотно пояснил подполковник, есть тут одни личности, с которыми смежники желают поболтать по душам…
Харламов вдруг почувствовал, как острый жгучий взгляд Родзянко уперся в него и сверлит тело где-то в области глаз. Не открывая глаз, Харламов медленно повернулся к стене и стал смотреть в серый мокрый холодный кирпич.
–Вот и надзирающий прокурор с ними увязался, будь он неладен, -снова на спине взгляд отчего-то полный необъяснимой ненависти,– и поэтому сейчас выходим дружно убирать наш милый плац. Все,– теперь Родзянко посмотрел на Острого, спокойно сидящего на нарах, сжимающего в тонких холеных руках верблюжье одеяло.-И не надо меня благодарить, любимые мои засранцы…Другим камерам достались корпуса и сортиры, а вам плац очистить от снега и гуляйте дальше, исправляйтесь на здоровье.
Подполковник медленно повернулся к стоящим у дверей вертухаям, которые при виде грозного начальника оперчасти вытянулись по струнке во фронт, будто на параде в честь дня победы.
–Выведите их на плац. Дежурному по этаже передайте ключи от камеры как уберут заводите обратно. Пока их не будет, пусть этажник посмотрит чего у них тут имеется запрещенного…
С этими словами Родзянко вышел из камеры, запахнув поплотнее свой теплый овчинный тулуп. Вертухаи вывели заключенных по одному. Поставили лицом к стене. Наскоро обыскали и под прицелом двух автоматов "кипарис" вывели на плац. Хищно улыбнувшись, как стервятник нашедший умершего льва, дежурный по этажу начал зашел в камеру и начал методичный планомерный обыск.
__________________________________________________________________________________________________________________
1
На улице необычйно холодно…Пронизывающий ветер заставил сразу спрятать замерзшее лицо в поднятый воротник телогрейки, которая сразу на морозе, еще не высохшая после вчерашних работ по валке леса, стала колом. На завязках шапки-ушанки показались тонкие хрустальные льдинки. Ветер отчаянно завывал, норовя сбить с ног и толкнуть в придорожный сугроб.
Шли строем. По краям два охранника, по углам плаца, на вышках еще четыре пулеметчика, спрятавшихся в своих собачих конурах от метели. Молчали…Старый прапорщик Васильич, заведовавший хозяйственной мелочью на зоне, проведший здесь во глубине сибирских руд, чуть ли не всю сознательную жизнь, охраняя зеков, вышел отряду навстречу. Позади несли трое заключенных в темно синих телогрейках на носилках лопаты для уборки снега.
–Здравствуй, Васильич,– поздоровался один из сержантов срочников, ведущих зеков на работы.
–Здравствуй, здравствуй, соколик, пригнал народ?
–А то как же…Все как по списку!– усмехнулся солдатик. -Ровно восемь рыл. Для уборки плаца…
Прапорщик критически оглядел плац, потом посмотрел на небо, которое и не думало разъясниваться, покрытое сине черными густыми кучевыми облаками, то и дело сыплющими мокрый пушистый снег, и усмехнулся.
–Ну, разбирай, тогда орудия труда, благословясь…-он вдруг совсем по-молодому подмигнул зекам и внимательно посмотрел на Острого, который в отличии от остальных, которые пошли с неохотой разбирать лопаты, остался на месте, засунув руки в карманы брюк.-А чего же ты, соколик, стоишь? Аль стесняешься?
–Васильич,– фамильярно обратился авторитет к прапорщику,-ты же знаешь наши законы не хуже меня, вон сколько лет на зоне вертухаем оттарабанил. Зачем воздух зря волнуешь,– Острый сплюнул так и оставшись стоять на месте,– мне работать на "хозяина" западло…
Прапорщик горестно вздохнул и кивнул в сторону гаражей Острому.
–Пошли тогда что ль погутарим чуть-чуть? Соскучился я Острый по живому общению с представителями воровской интиллегенции. Хучь ты душу отведешь…
Вор бросил настороженный волчий взгляд по сторонам, будто ища на себе взгляды сокамерников, но те усиленно гребли снеговые кучи к краю плаца, чтобы потом на носилках вынести их за территорию. Никто не обращал внимания на завязавшийся разговор между охранником и заключенным. Даже шестерки Шкет и Рваный усиленно махали лопатами, чтобы побыстрее свалить из морозных колючих объятий в относительно теплую камеру с ее мокрыми стенами, легкой изморозью на треснувшем окне и удобной шконкой.
–Ну пошли, Васильич…-наконец тихо проговрил он и двинулся вслед за прапорщиком.
В каптерке копошились шныри, перебирая рваные матрас, перекладывали подушки и кое-какую одежду. Особо не церемонясь прапорщик послал их на пищеблок за чашкой кофе, а сам уселся на старый колченогий табурет в центре комнаты. Указал место напротив Острому.
–Базар есть, Острый…-он замялся, видимо не зная с чего бы начать. Снял шапку, почесал седую, почти лысую голову и достал сигареты.
–Кури…-подождал пока вор возьмет сигарету и прикурит отсыревшими спичками.
–О чем базар, Васильич?– с наслаждением Острый выпустил из тонких обветренных губ облако терпкого вкусного дыма. Даже "Бонд" после месяца одной лишь "Примы" казался верхом блаженства, потому и смаковал авторитет его чуть горьковатый, щекотавший горло вкус.
–Есть у тебя в камере человечек один…интересный очень…-начал из далека прапорщик, тоже закуривая. -Харламов…
–А..-протянул зек.– Хоккеист что ли?
–Он самый, Острый, он самый…Что ты о нем можешь сказать?
–Чего тут говорить,-пожал плечами вор,– мужик…Работяга. Не скулит, не плачит, не крысятничает, в общак кабанчика, если приходит, скидывает. В дела ничьи не лезет. Живет закрыто…Погоняло получил из-за фамилии известной. мы с ним изредка в морской бой играем,– Острый криво усмехнулся,-когда все уже зае…т…
Праппорщик и вор весело и вполне по-дружески засмеялись. Казалось что просто два хороших друга собрались поболтать и выкурить за последними новостями по сигаретке, а не два человека , готовых к броску, чтобы перегрызть друг жругу глотку.
–Вообщем ничего так мужик…Он не наш. За что сидит не интересовался. Не принято это как-то.Это все что могу о нем сказать, Васильич…А с чего бы к нему такой интерес?
–Видишь ли, Острый, им вдруг неожиданно заинтересовался и кум, и "хозяин". Про проверку уже слышал?
–А то…– вор криво усмехнулся.– Нам Родзянко уже с утра сообщил, побудил, так сказать, этой счастливой новостью.
–Это по его душу…-прапорщик выкинул окурок и затоптал тяжелым кованым кирзовым сапогом.-Хоккеиста вашего. Вот я и думаю, гадаю, что это за человек такой…Чем дышит, за что сидит… Хотел через хозяина узнать, но знаешь, что самое странное?
Острый поднял глаза на Василича, оглядывая ео с головы до ног. Его истинного хозяина зоны. Темного кардинала, работавшего на неприметной должности здесь уже больше сорока лет, у которого власти было больше чем у действительного, официального "хозяина", который имел друзей, как среди краснопогонников, так и среди авторитетных людей, который смог удержаться здесь и в застой, и в перестройку, и даже в лихие беспредельные девяностые.
–У хозяина нет его личного дела…Он его вообще в глаза не видел. С этапа два с половиной года назад он пришел один, будто нет этого человека вовсе…Странно..
–Что тут странного? Сам знаешь, как ваши на раз дела фабрикуют. Подержи дяденька минутку пистолет. Ага так это вы убили восьмидесятилетнюю старушку с ее сорокалетним внуком, коварно застрелив ее в упор из этого пистолета. Не убивали? А как же ваши пальчики на волыне? Я вам ничего подержать не давал… Может он как кому-то неугодный сюда и залетел..
Прапорщик поднялся со своего места, показывая, что разговор близится к концу. Стряхнул попавший на тулуп пепел и проговрил:
–Ты, Острый, все ж пробей его…Проверь чем дышит, чем живет, за что сел. Может что расскажет. набейся ему в кореша. Не нравится мне, когда вокруг моей зоны странности какие-то происходят. а тут как не крути…Они связаны с этим Хоккеистом, черт его побери…Проверка эта…не в службу, а в дружбу, Острый, пробьешь?
–Пробью, Васильич, только отправь нас назад в камеру? Там сподручнее в тепле перетереть с ним будет....Да и метель вон какая началась.
__________________________________________________________________________________________________________________
2
Холодок от мокрой стены неприятно морозил вспотевшую от работы спину. Немного поерзав на жесткой шконке, ставшей за два с половиной года родной, Харламов натянул посильнее одеяло на себя и поморщился. Небритая давно щетина остро кольнула шею. Сегодня прошло уже два с половиной года, ровно с того момента как он в одночасье лишился всего…Любимой семьи, престижной работы и положения в обществе, друзей и самое главное своего маленького ангелочка Варечки. Ей уже пошел десятый год. Давно в школу пошла…
Из редких писем, получаемых от Андрюхи, Саша ничего толком не понимал. Все было как-то смутно и размыто. Начальник охраны отделывался общими фразами, спрашивал про здоровье. Про дела на воле, про Варю очень мало, а то и вообще ни слова. Это не вселяло оптимизма. Единственное что слышал Харламов, это то, что "Интеркайт" продолжает работать, как государственная корпорация. Оставалось надеяться, что все одноклассники остались на своих прежних должностях и федералы хотя бы частично сдержали свое слово.
Все это долгое время Харламов детально вынашивал несбыточные планы мести, строил разные каверзы. Придумывал способы возврата компании, понимая умом, что увидет свободу в лучшем случае лет через десять. Умом понимал, а сердце отчаянно требовало возмездия, отмщения, согласно древнему как мир инстинкту: "Око за око, зуб за зуб". Но все эти мечты, фантазии, решительные действия, инстинкты в конце концов разбивались о непреодолимую преграду запретки, отмеченную шестью рядами колючки и высоким забором с вертухаями по краям.
В сон непреодолимо клонило и глаза сами собой закрывались, как Александр вдруг почувствовал, чье-то теплое дыхание совсем рядом. резко повернулся, откинув край хиленького одеяла, готовый ко всем неожиданностям. Жизнь в тюрьме увы не способствует притуплению реакции.
На крае нар примостился вор Острый-сосед по камере, которого Харламов за все это время так понять и не смог. С одной стороны у него была куча возможностей покинуть эту зону и выйти на волю, на крайняк перевестись в "черную", однако Острый терпеливо чего-то ждал. Терпел издевки начальника оперчасти Родзянко, придирки вертухаев, но при этом держался гордо и независимо. Так что в прошлом году один из молоденьких солдат срочников решил со скуки спустить на арестантов волкодавов и посмотреть что будет…Спустить то спустил, зэки даже сумели отбиться кое-как, но после этого случая на следующую же смену солдатика нашли с перерезанным горлом в каптерке, что наводило на мысли о причастности к этому эпизоду в скучной лагерной жизни вора Острого. Харламов же почему-то его не боялся. То ли сказывалось прошлое, когда он в начале своей карьеры очень плотно общался с Ромой Ростовским, качая через его связи бакинскую нефть, то ли просто чувствовал на подсознательном уровне , что Острый при всей его непонятливости и неопределнности пока ему не опасен. Чувство самосохранения в присутствии его упрямо молчало.
Даже сейчас при минусовой температуре в камере, в холодном непротопленном бараке Острый сидел в потертой выцветевшей местами от многих стирок и вытянувшейся под мышками майке. Плечи и грудь его густо были усыпаны наколками, в смысл которых Саше почему-то даже не хотелось вникать. Татуировки начинались со спины, плавно переходили на крепкие мускулистые руки и уходили куда-то на грудь, поросшую темным курчавым волосом. Пальцы, будто в действительности опоясывали темно синие перстни, оголяя бурые вены. Острый был крепкий, сухой, будто вобла, но жилистый и ловкий. Голова, уже изрядно посидевшая работала не хуже компьютера, да и сам он производил впечатление отнюдь не дурака. Наверно потому Харламов больше всех с ним сошелся, иногда даже поигрывая в морской бой, опасаясь играть с вором во что-то более азартное.
–Спишь, Хоккеист?-он весело подмигнул, усевшись поудобнее на нарах, при этом голос его звучал ровно и немного приглушенно. От чего следовало ожидать серьезного разговора не для посторонних ушей. На вопрос вора Саша лишь пожал плечами, ожидая продолжения.– Я тут покумекал на досуге…Больно странный ты человек. Неизвестно за что сидишь, сколько осталось, никто на свиданку к тебе не приезжает. На фартового ты не похож, своего брата я наверно везде срисую, на мужика и шныря тоже…
Незная что ответить ему Харламов лишь неопределенно пожал плечами. А кто он собственно? За что сидит? Это наверно еще самому ему было до конца непонятно. Жизнь уже два с половиной года напоминала какой-то сильно затянувшийся сериал с неизвестным концом.
–Да я и сам, Острый, иногда не совсем понимаю кто я. Жизнь так завертела, что и непонятно…-Саша виновато пожал плечами и хотел было повернуться к стенке, но вор его остановил, ухватив за руку. Тут же Александр почувствовал, как на сгибе локтя отчаянно сжались сильные, крепкие пальцы, будто железным обручом сдавило. Помимо воли он поморщился. Было неприятно…
–И все-таки…-настойчиво проговорил сквозь зубы Острый, чуть сильнее надавив.-Ты чей будешь?
Что ему отвечать? Где в жизни Саши была правда, а где ложь? Что теперь делать? Не идти же против воров. Кто его знает как это все может обернуться. Мысли в голове путались и старались нервно обогнать одна другую. Неожиданно для самого себя, Харламов почувствовал что хочет рассказать все этому неприятному человеку. Все выложить с того момента, как он начал свой путь бизнесмена, до того момента, как оказался напротив следователя из ФСБ. Рассказать про смехотворный суд, из которого сделали событие мирового масштаба. Захотелось все…
Александр тяжело вздохнул и снова повернулся к вору.
–Ну что ж, Острый…Узнать хочешь? Я слышал пробивать так не по понятиям…-он едко усмехнулся, глядя в глаза авторитету.
–Ты меня, сучонок, понятиям учить вздумал?-зло прошипел Острый, сильнее сжав руку. -Я тебе шнифты вырву без наркоза, гнида…
–Руку отпусти и давай поговорим…
Немного помедлив, упустив момент для того чтобы начать свару, авторитет отпустил все же руку и сел поудобнее, на всякий случай контролируя движение Харламова, исподлобья посматривая на своего сокамерника.
–Началось все в лихие девяностые,-начал Саша, присев на кровати, стараясь говорить как можно тише, чтобы не услышали другие соседи по камере,– сам знаешь как весело тогда жили. Стрельба, взрывы, дележ власти. Заводы были ничейные бери, не хочу. Я как раз университет железнодорожный закончил. В армию не пошел, получив своего законного лейтенанта, уволился в запас. Учился в Ростове – папе , там познакомился с вором по кличке Рома Ростовский. Знаешь такого?– Острый в ответ лишь кивнул, округлив от удивления глаза. про этого законника давно в воровском мире ходили легенды, тот когда-то был чемпионом по боям без правил, мастер спорта по боксу. Случайно в уличной драке убил какого-то алкоголика, напавшего на него среди ночи. И так и пошел по воровской, став в уголовной среде авторитетом.-Незнаю, что нас сблизило…Не скажу что были корешами по гроб жизни, но хорошими знакомыми это точно. Вот тогда-то Рома и решил перевести свой бизнес на законные рельсы. На мое имя мы оформили свою фирму, через азеров пробили их бакинскую нефть и закрутилось завертелось. Жизнь забила ключом. Стрелки, договора…Вообщем все бы хорошо, только через года три примерно Рому Ростовского убили какие-то отморозки. Воры включили ответку, залили Ростов-на-Дону кровью. Хотели перевести все стрелки на меня и сделать козлом отпущения, но я вовремя успел обналичть активы нашей фирмы с Ромой и свалить в столицу нашей Родины, Москву. Там отсидеться проще всего. Да меня и не искали, вскоре узнав, что косяк не за мной, а за ребятами из речпорта. Вот тогда и родилось Открытое Акционерное Общество "Интеркрайт". Через связи, которые я приобрел, общаясь с Ромой, я сумел добраться до якутских алмазов, бакинской и кавказкой нефти, торговал лесом ну и так по мелочевке. Компания разрасталась, из гадкого утенка превращаясь постепенно в нефтянного монстра. Заводы, фабрики, нетяные скважины, алмазные выработки, это все было наше, то есть "Интеркайт". Команда у меня была приотличная. Хитрый, как и положено финансовый директор, изворотливый гадюка, бывший одноклассник Михаил Гармаш, да весь совет директоров был составлен из моих одноклассников…Эх…-Харламов замолчал, что-то с грустью вспоминая.– Начальник охраны– Андрюха Горбенко, мой лучший друг, бывший офицер спецназа Альфа. По внешним связям Надя Аношкина и Аленка Севостьянова, первый помощник Андрюхи– Лёня Кравченко, начальник зондер-команды, занимались чисткой рядов, что-то типа контрразведки. Кто еще....На юге, в Крыму, Андрюха Карагодин-отставной полкан, занимался транспортировкой нелегалки с Кавказа. Бывало и оружием баловались, но редко и то, больше поначалу....Иринка Овчарова занималась бухгалтерией, девка с головой, чистила Мишины огрехи. Держала "черную" бухгалтерию. Роберт…Руководил нашей пресс-службой, новыми технологиями, ведь мы иногда работали на оборонку. Держали семь процентов поставок вооружения. Вообщем люди отобранные, хорошие, проверенные…Пока не появились большие деньги, и "Интекрайт" стал лакомым кусочком на блюдечке россиского бизнеса. Была жена и маленькая девочка Варечка, дочка…Ей уже сейчас десять лет…-снова тяжелый вздох, Саша с тоской посмотрел на старые обшарпаные стены камеры.– Вообщем в один прекрасный день Марина-жена, кстати тоже бывшая одноклассница, спуталась с моим финансовым директором Мишей, они придумали хитроумную аферу, по которой меня должны грохнуть, а Марина получит все денежки, "Интеркрайт" и они все поделят между собой. Если бы не случай…Лежать бы мне уже на Волоколамском кладбище, кости сушить…-Александр невесело усмехнулся, видимо вспоминать это все ему было очень и очень нелегко.– мы с Горбенко ушли в нелегалку. Благо у меня была еще одна фирмочка ЧОП под Волгоградом, которую возглавляли мои друзья. Они то и занялись расследованием покушения на меня. Узнав, что за неразбериха в "Интеркайте" к дележке неожиданного наследства подключились федералы и Сам…
–Кто?– впервые задал вопрос, дотоле внимательно слушавший, Острый.
–Хозяин, который в Кремле сидит и из свысока все видит. Сейчас там правда мнется его марионетка, но он рядом и скоро вернется, дайте срок. Ну да ладно…Тогда как раз пошла история с Дорковским, олигархи были не в чести. Вообщем Хозяин Кремля отдал приказ на разработку и приватизацию "Интеркрайта". Когда узнал кто в меня стрелял, точнее по чьему приказу. Решил открыться и отомстить. Убил Гармаша…Там уже столько этих трупов было намешано, что одним больше одним меньше…Маринку не смог…Отпустил. Было время когда я ее любил больше жизни.И вроде все наладилось и все хорошо, только звонят федералы и приглашают на долгую личную беседу на Лубянскую площадь. Мол, по душам поболтать…предложили мне сделку. Я сдаю компанию в руки государства. Они мне небольшой политический суд и амнистию через полгода. При этом все остаются на своих должностях , Варя в безопасности. Вообщем обманули…Компанию я сдал, мне дали пятнашку за Мишу. а Варьку успел спрятать Андрюха…Вообщем вся история если очень вкратце…Тебе решать, Острый, верит мне или нет…
Замолчали…Острый достал из кармана горсть табака. Оторвал листок старой газеты за девяносто девятый год
и скрутил самокрутку. Поделился с Харламовым.Тихо сидели пуская в камеру струйки теплого сизого терпкого дыма. Все уже давным давно спали. разговор затянулся и за маленьким зарешеченным окном камеры уже проглянулись первые звезды и бледно желтый, почти белый диск луны. На соседних нарах посапывал доктор наук Петрович, сидевший за то, что своей дочке на день рождение из магазина украл дорогую куклу. Мент-гаишник, отбывавший срок за взятку усиленно храпел, повернувшись к стене, надрывая луженую глотку. Двое шестерок Острого тихо сопели у себя на шконках. Странная компания, сброд больных и бедных…
–Слышь, Хоккеист,– наконец проговрил Острый, затушив о край железных нар окурок самокрутки, обсыпав пеплом край Сашиного матраса,– а ведь правду ты говоришь…-не зная, что на это ответить Харламов промолчал.-Развели тебя суки мусорские. Это не по понятиям.Я тебе верю, а значит мы что-нибудь придумаем.
Он устало спрыгнул с нар, потирая затекшую от долгого сидения спину, ежась от холодных юрких мурашек, бегающих по спине. Каждую ночь, камера выхолаживалась. Становилось все прохладнее и прохладнее, а к утру стены покрывались тонким слоем иссине-хрустального инея. спали чаще всего все, кроме Острого в верхней одежде, чтобы не подхватить от промерзших стен пневманию.
–Давай спать, Хоккеист, -предложил вор,– в конце концов, если следовать старой русской пословице утро вечера мудренее.
Он легко запрыгнул на свою шконку, повернулся к камере спиной, накрывшись вонючим, пропитанным вшами одеялом, больше не сказав ни слова уснул.
А на плацу все так же надрывались сторожевые овчарки. слышались веселые голоса вертухаев, перекликающихся между собой. Звук отъехавшей машины…"Хозяин уехал",-подумал Харламов, не заметив как и его самого медленно и неотвратимо в свои объятия забирает Морфей.
ГЛАВА 2
На улице пошел небольшой пушистый снег. Хлопьями он спускался на мокрую землю, смешиваясь с грязью, тая в придорожных лужах. Уж такая странная нынче зима в столице. Нормальных сугробов не увидишь. Быстро исчезая, снег пропадал оставляя на окне размытые следы снежинок. Хотелось чего-то яркого красивого, праздника хотелось…Хотя неделя отдыха уже давно прошла. Отгремели новогодние фейерверки, опали последние конфетти, хотелось чего-то яркого, доброго и веселого…
Горбенко Андрей Григорьевич с раздражением задернул штору и отошел от окна, нервно закурил, поглядывая как небесные хляби все больше и больше раздвигаются на улице. Зима совсем и не зима…Грязь одна.
В коридоре сработал звонок. В квартиру кто-то настойчиво и рьянно звонил, отчаянно давя на дверной звонок. Раздумывая по дороге кто бы это мог быть. Андрей в одном халате поплелся открывать.
