Александр Шатилов
Кастерширская осада
Туманным утром долину Кастершира наполнили прерывистые густые звуки боевого рога. С Глочерских болот поднималась белая и плотная стена вязкой дымки, вбиравшая в себя и деревья, и луга, и холмы с тем, чтобы, как казалось, не отдать никогда. На утёсе между берегом извилистой спокойной реки и краем непроходимой трясины расположилась небольшая каменная крепость. Прежде мощный форпост, приводивший врага в замешательство, теперь обветшал, став похожим на живописные развалины. Стены, хотя и были достаточно толстыми, кое-где пошли широкими трещинами. Камни обвили буйно разросшиеся травы и кустарники, ушедшие корнями глубоко в кладку. Однако неприступность и внушительный вид по-прежнему отличали это сооружение.
С востока крепость защищала трясина, в которой легко было сгинуть неопытному путнику. Местные крестьяне божились, что видели там привидений, моливших о помощи. С юга текла река, разливавшаяся до сотни футов в ширину при половодье. Но и даже в самую засушливую пору на реке встречались омуты неизмеримой глубины. С прочих же сторон штурм был весьма труден, так как более ста лет здешние коменданты постоянно укрепляли холм, делая его всё более крутым. Подъём был возможен лишь по узкой каменной дорожке, специально выстроенной до самых ворот крепости из известняка и крупного речного камня. На эту дорожку попадали лишь те, кто миновал сторожевую башню с подъёмным мостом через ров. Увы, теперь он был сухим, и лишь изредка на его дне поблескивала мутная грязная вода.
В конце зимы замок занял богатый рыцарь со своей свитой, пришедший в эти края с запада после Счетновской битвы, где, по слухам, сражался за войска Великого Совета, но не снискал особой славы. Так же с этим рыцарем было много других воинов, большинство из которых носили чёрно-красные одеяния рядовой пехоты Ордена Чёрного Креста, выступившего против объединённый войск Совета. Ещё поговаривали, что этот рыцарь убил местного лорда, разграбив и спалив дотла его имение, после чего со своими людьми занял крепость, снова превратив груду камня в цитадель.
Однако мир и спокойствие не пришли на Кастерширские земли, зажатые рукой сильного и грозного феодала, каким явил себя крестьянам сей зловещий рыцарь. Его люди обобрали местных жителей до нитки. На дорогах стало неспокойно. Любой путник, куда бы ни направлялся через эти земли, всюду рисковал быть ограбленным и даже убитым. Дорога, связывавшая Щитовец и Гродно, находилась во власти свирепых разбойников. Деньги похищали целыми сундуками, безжалостно расправляясь с охраной. Лишь люди нового владельца крепости ездили совершенно спокойно, невредимыми пересекая проклятую долину. Порой на расспросы, отчего грабители не трогают их, люди рыцаря отвечали, что достаточно хорошо владеют мечом и не боятся нападения. А разъезжали эти люди часто и в разные концы королевства. Ходили слухи, будто бы рыцарь закупает оружие и ищет наёмных солдат, чтобы силой расширять свой удел. Но людей, способных быть хоть какой-то военной силой в здешних краях, да и вообще в стране осталось мало. Особенно много полегло дворян, понимавших толк в военном деле.
Грабежи не прекращались ни на один день. Таинственную банду неоднократно пытались ловить, но тщетно. Отряды солдат прочёсывали ближайшие леса, но разбойничьего логова, или хотя бы утлой лачуги, где могли бы собраться бандиты, не было найдено. Если бы не случай, никто бы так и не узнал, что творилось в Кастершире.
***
В конце августа в Гродно ехал возвращавшийся домой молодой шляхтич Ян Стихорецкий. При себе у него не было ни денег, ни богатых одежд, ни даже сабли, так как всё своё имущество оставил он в Щитовце на попечение своего старого знакомого казацкого десятника Рубенко Василя. Этот Рубенко вместе с братом своим Димитрием обосновался в городе и занялся вместе с другими казаками строительством новых домов, так как рабочих рук было мало, а платили солидно. И вот, расставшись с добрым товарищем по Счетновскому делу, Ян вздумал явиться на родной хутор таким же как и уезжал, то есть без всего. Ежели родня примет радушно живого, но голого парня, то он перевезёт и всё своё добро. Ну а если в укор поставят то, что он, третий сын, прибыл позже всех, никакого добра не привёз, славы не добился, да ещё и живой вернулся на плечи старших братьев да отчима, то уж тут Ян совсем уйдёт. Уйдёт и купит себе деревеньку, женится на гуцулке и будет растить детишек под сенью вишнёвого сада, рассказывая озорным пострелятам о былых подвигах. «А может и ну эту гуцулку, – думал про себя Ян, – сабля остра, ноги ходят, глаза глядят, кровь горяча, вот и поеду по свету славной себе потехи искать. Али я не вольный рыцарь? Раз сам себе пан, то и найдутся ведь кое-какие приключения на долю холостого шляхтича с досугом и деньгами?»
Но по пути Ян занемог. Из-за жара и небывалого упадка сил он не мог идти далее сам. В придорожной харчевне, до которой Ян с трудом добрался, какой-то обрюзгший купчишка с лысой головой на толстой шее вызвался довезти его до Гродно, с расчётом на то, что богоугодный поступок поможет избежать беды. Приняв Яна за крестьянина, купец не был очень уж любезен, хотя и месту на телеге среди ящиков тот был рад. Правда, молодой человек очень скоро пожалел о том, что не остался в харчевне, так как купец оказался не в меру разговорчивым человеком. Он долго ехал рядом с телегой на тощей кобылке и читал нравоучения, наставляя шляхтича на праведную жизнь, которая, по словам купца, заключалась в помощи всем нуждающимся, бедным и больным. Хуже этой монотонной проповеди ничего не могло быть на свете для Яна, ведь приходилось терпеть обращение с собой как с самым последним холопом.
От всего этого горячка Стихорецкого усилилась. Все его члены ныли и болели так, что он даже не мог пошевелиться. Лишь на короткое время Ян забылся сном. Когда он очнулся, то уже не увидел слева от себя лысую голову на заплывшей жиром шее. Справа на одном из ящиков у края телеги спиной к нему сидела девушка. Она украдкой, точно невзначай повернула личико к Яну, но тут же вновь обратила свой взор на густой лес, тянувшийся вдоль дороги.
– Кто вы? – спросил Ян, чувствуя, как слабеет его голос.
– Молчите, вам нельзя утомляться, – произнесла девушка чистым и нежным голосом. – Я Ольга, племянница господина Иоганна Люгерта, который сейчас везёт вас в Гродно.
– Неужели, госпожа, вы со всеми крестьянами так учтивы, и говорите «вы»? – слегка улыбнувшись, произнёс Ян.
– Какой же вы, сударь, крестьянин! – улыбнулась Ольга. – Вы, скорее, воин, чем землепашец, уж я могу отличить. Но прошу вас, ни слова более, не надо расспросов. Если вы ослушаетесь меня, то мне придётся выдать вашу тайну дядюшке Иоганну, а уж поверьте, в гневе он страшен.
И она снова повернула своё личико прочь от Стихорецкого. Ян, хотя и хотел о многом расспросить красавицу Ольгу, но даже перестал думать об этом, так худо ему было. Перед глазами плыли тёмные круги, череда макушек пушистых елей и синее небо в кудрявых облаках сливались в одну мутную массу. Солома под головой колыхалась как мягкая перина, мягко убаюкивая шляхтича под мерный стук колёс и копыт. И проснулся Ян только, когда что-то стукнулось о доски ящика рядом с его головой. Всё его тело ныло, а сердце бешено колотилось в предчувствии чего-то страшного. Только несколько позже Ян узнал что произошло.
Навстречу повозкам господина Люгерта из-за поворота выехали пятеро всадников в чёрно-красной одежде. Они перегородили дорогу каравану, встав полукругом у передней повозки. Один из всадников подъехал прямо к возмущённому купцу и заговорил с ним твёрдым и злым голосом.
– Синьор, – сказал всадник, – вы едите по владениям моего господина и обязаны уплатить налог в пятьдесят фунтов золотом!
– Что? По какому праву вы требуете у меня оплаты налога? – воскликнул побагровевший от негодования купец, кладя руку на кинжал, висевший у пояса. – Все дороги принадлежат королю, а раз его нет, то Великому Совету! Прочь хамы!
– Заплати, толстяк! Золотом заплати! – нагло выкрикнул кто-то из остальных всадников.
– И не подумаю! Наместник ещё узнает о том, что здесь происходит! Каждый вознаграждается по заслугам! – разгорячившись, выкрикнул Иоганн Люгерт.
– Да этот бурдюк, кажется, набит золотом и спесью! – выкрикнул наглый всадник с тонким шрамом на лице. – Посмотрим, что он везёт!
С этими словами он тут же оказался у крытой повозки, выхватил палицу и с размаху ударил по ней, разворотив дверцу и часть стенки. Ещё один «сборщик податей» спешился, подошёл к разбитой повозке, ловко вытащил наружу небольшой сундук и, порывшись в нём, достал пару перстней.
– Не тронь, грабитель! – прохрипел купец, но тут же что-то тяжёлое опустилось со свистом на его затылок, и он, пошатнувшись в седле, упал мёртвым на сочную траву.
Помощники купца попытались скрыться в лесу, но сразу нескольких из них настигла смерть от ударов тяжёлых палиц, иных же убили стрелы, пущенные из арбалетов. Одна из них тяжело ранила возницу, окоченевшего от страха на козлах телеги, на которой лежал Ян. Он хотел подняться, но силы покинули тело. Однако шляхтич почувствовал, что рядом с ним кто-то лежал, притаившись среди ящиков. Это была Ольга. Но что с ней? Она была ранена?
«Не шевелись», – кто-то шепнул ему в ухо. Конечно, пока свирепые убийцы ловили и лишали жизни купеческих слуг, и думать о побеге было бессмысленно, ведь любой мог их заметить. Но вот все пятеро подошли к разбитой повозке с поклажей и стали рыться в ларцах и сундуках, которыми она была наполнена. Далее медлить было нельзя. «Сейчас!» – шепнула Ольга Яну и рванулась вниз с телеги, увлекая его за собой. «Скорее, скорее!» – торопила она его, но одеревеневшие ноги и руки плохо слушались замутнённого сознания Яна. Чудом только они ускользнули от взгляда алчных разбойников, потрошивших содержимое повозки. Но, тем не менее, один из них заметил краем глаза движение в кустах справа от себя. Сразу же все пятеро бросились к пустой телеге. Возница ещё дышал.
– Кого ты вёз? – грозно спросил разбойник со шрамом у истекавшего кровью мужичка.
– Крестьянин, больной крестьянин, – произнёс тот одними губами, и тут же глаза его помутились, смерть забрала его душу.
Несколько минут все пятеро обшаривали близлежащий лес, не догадываясь, что в кустах, буквально у их ног, прятались Ян и Ольга. Проведение спасло их от острых глаз безжалостных убийц. Прямо над ушами несчастных один из разбойников сказал другому:
– Довольно поисков, крестьянин болен, а значит, скоро сам умрёт в этих лесах. Свидетелей больше нет. Даже если где-то и объявится, то мы его тотчас повесим как вора.
– Если что, барон Лихтенштейн с нас шкуры спустит, – ответил другой.
– Ничего никто не узнает. Крестьянину не поверят, особенно если он больной.
С этими словами они ушли. В отдаленье раздался стук копыт, который вскоре стих, и из живых людей в том месте остались только Ольга и Ян. Как ни тяжело было идти перепуганной насмерть девушке и сломленному горячкой молодому человеку, они всё же отправились в путь. Шли через глухой дремучий лес, утопая покалено в болотной жиже, пробираясь через бурелом, годами слёживавшийся в дикой чащобе. Уже настала ночь, осветившаяся звёздами и луной. Хищные птицы с интересом смотрели на незваных гостей, щуря жёлтые светящиеся глаза. Травы, деревья, кустарник, ветки, липкая паутина, грязь, пот, всё это смешалось в сознании Яна и Ольги. И хотя они толком не были даже знакомы, но поддерживали и опирались друг на друга, точно всегда жили вместе, точно были одним целым. Они шли неизвестно куда, как во сне, не разбирая дороги. Шли, только что чудом избежав смерти, чтобы найти новую смерть в чаще леса среди тысяч ночных монстров. Но и на этот раз судьба сжалилась над ними.
Потеряв последнюю надежду, они вдруг увидели вдалеке слабый огонёк, похожий на мираж. Из последних сил Ольга повела уже почти бесчувственного Яна к этому крохотному призраку надежды, мерцавшему в гуще колючих ветвей. Вместе они вошли во двор, на котором копнами лежало сено и по углам торчали жутковатые чёрные шесты. У самого порога маленькой хижины они оба опустились на колени без сил, прислонились к двери, и Ольга, держась за рукав изорванной рубахи Яна, тихонько постучала в дверь и лишилась чувств.
В ту ночь у колдуньи, жившей на окраине крошечной деревушки бортников в лесу, было ведение, будто явится к ней рыцарь, и приведёт его к ней его судьба. Но даже соседи редко заходили к знахарке, страшась её таинственных сил. Когда Эделина услышала, точно кто-то царапнул дверь её лачуги, она тотчас поняла, что ведение исполнилось. Но на пороге лежали в полной темноте два тела в мешковатой грязной одежде. Это был молодой сильный парень и красивая хрупкая девушка. Крепкая, плотная Эделина, женщина лет тридцати пяти, подняла разом обоих молодых людей и внесла их в дом. Влив в рот девушки целебный отвар, она поставила её на ноги и приказала помогать её в уходе за молодым человеком, который был очень плох. Ольга послушно выполняла все указания, повторяла за колдуньей магические слова, растирала в ступке травы и коренья, следила за огнём и только под утро забылась тревожным сном. Когда он проснулась, то увидела, что колдунья стоит у огромного очага, помешивая что-то в большом котле.
Эделина повернулась к Ольге и сказала:
– Эх, сестра, мы с тобой его вчера с того света спасли.
– С того света? – переспросила Ольга, вспоминая минувшую ночь, и тут же горько и безутешно расплакалась.
Колдунья ничего не стала говорить, и когда девушка немного успокоилась, подробно разузнала у неё всё, что с ними приключилось.
Когда очнулся Ян, первым, что он увидел, была она. Губы на бледном лице розовели двумя лепестками роз, тёмно-карие большие глаза блестели под опахалом густых чёрных ресниц, чело украшали густые чуть сдвинутые брови, а на мягкие щёки, тронутые чуть заметным персиковым румянцем кудри густых каштановых волос, выбивавшиеся из-под вишнёвого платка. Ольга наклонилась к Яну и провела своей тонкой тёплой рукой по его щеке, и он слегка коснулся её устами.
***
Покуда Ян выздоравливал на окраине богом забытой деревушки, в городе Щитовце забеспокоился наместник Совета, поставленный, чтобы блюсти в округе порядок и закон. Мало того, что ходили слухи, будто злейший враг Великого Совета Норманн Сайкс, пленённый после Счетновской битвы и, как главарь заговора, приговорённый к казни, скрывался в здешних землях, собирая новые силы для возобновления восстания, так ещё и налоги перестали поступать в нужном количестве. Великий Совет мог жёстко отреагировать на недостаток налогов и на мятежный дух, воцарившийся в округе. Кроме того, говорили, что какой-то феодал не желает подчиняться законам Совета и собирает собственную армию. И наместник Ла Фунтьен, будучи человеком хоть и скаредным, но отнюдь не глупым, срочно написал в столицу королевства Сварду письмо к Совету с требованием срочно прислать в вверенные ему земли армию для наведения порядка. Гонца Ла Фунтьн отправил тайно, за свои деньги, да и не одного, а целую дюжину с одинаковыми посланиями, точно чувствовал, что вокруг не безопасно. Вообще наместник ощущал себя сидящим на бочке с порохом, ибо весь северо-запад Великой Олы готов был разразиться новыми мятежами сторонников Сайкса и другими охотниками за высшей властью. Успокаивал себя Ла Фунтьен тем, что Совет, к которому всё больше росло недоверие, скоро выберет короля, и тогда, наконец, наступит стабильность.
