Александр Щёголев
Старый пёс
© ООО «Студия РЕД КАРПЕТ», 2018
© ООО «Издательство АСТ», 2018
Вводная 1. Сентябрь 2001
Жить героем, умереть трусом, – как же это несуразно и бестолково!
С другой стороны, жить трусом, а умереть героем, – банально и пошло, скажет эстетствующий циник, и будет отчасти прав…
Однако всё это не имеет к нашему случаю никакого отношения, думает человек в свободной серой куртке, удаляясь от места бойни. Жить мразью, подохнуть мразью, – вот о чём моя история, думает он (ему бы при этом усмехнуться, да куража больше нет).
Мелькнули странные мысли и исчезли.
Он уходит по безымянной улочке – частные дома с одной стороны, редкий лесок с другой, – содрав по пути «чеченку». «Чеченка» – это вовсе не представительница братского народа, а вязаная шапочка с прорезями для рта и глаз. Для тех, кто побывал и поучаствовал, существует только такое название и никакое иное, хотя обычно эти головные уборы именуют балаклавами.
Темнота обступает. С шелестом ложится под ноги чёрный асфальт. Сзади остаётся горящий впустую свет от многочисленных фар, а также окна коттеджа. В куртке человеку жарко, осень нынче тёплая. Сентябрь 2001-го в Москве прекрасен… Свернув с асфальта в лесок, он включает фонарь и добирается до автомобиля, спрятанного на пустыре. Машина угнана несколько часов назад – видавшая виды «Нива», вряд ли кто-то станет ради неё рвать задницу, а если и станет, то поздно, ребята, дело сделано. Остался последний штрих – скинуть оружие в Бутаковский залив. Это здесь же, в Новобутаково, пара минут езды. Машину придётся сжечь. И быстро, быстро, пока менты не проснулись и не заполонили территорию… Он садится в салон, бросает сумку на переднее сиденье (там звякает АКСУ, хорошо сегодня послуживший) и переодевается. Под курткой – бронежилет. Долой! Куртку скатать и вместе с броником – в сумку. Это всё тоже придётся бросить в воду – вместе с лежащей в кармане «чеченкой», вместе с ботинками и спортивными штанами. В угнанном авто припасен комплект новой одежды…
Жить героем, умереть трусом… и наоборот…
Ну правда, какой, к свиньям, из Босса герой?! Мразь мелкая. Ну, может, не такая уж мелкая, смотря в какую оптику изучать. Лидер известной ОПГ, то есть организованной преступной группировки. Босс – официальная кликуха, во-первых, от фамилии Бассурманов, во-вторых, от неистребимого жлобства. Понты, а не кликуха. Вот и то, что этот толстяк сегодня организовал для своей братвы – опять же понты обыкновенные, практически гнилые. Понтес вульгариа.
Просто на Босса в очередной раз нашло-накатило, с ним это случается накануне дня рождения. То есть в сентябре. Весы по знаку. Устраивает он иногда необычные выезды для ближнего круга, этакие шуточные испытания, прикола ради. Так-то пахан живёт фактически в крепости, носа лишний раз на улицу не высунет, но сегодня сделал исключение.
А развлечение простое: тряхнуть стариной, вспомнить, что были и мы когда-то рысаками, вернее сказать, хищниками. Засиделись в кабинетах, животики отрастили, – бывшие волки, медведи, лисы и рыси. Докажите, что у вас по-прежнему есть зубы и когти, вот чего хотел Босс от своих остепенившихся уголовников. Сам же он в забавах не участвовал – только наблюдал, получая извращённый кайф.
Выехали на трёх машинах: два «мерса» плюс «хаммер», больше похожий на грузовик. Босс, как обычно, во главе кортежа, в первом «мерсе» (показывает крутость); его авто, разумеется, с тонированным стёклами. Но не броневик. Не броневик у него, ребята, это он прощёлкал, прокололся, лопухнулся… Во-второй машине, собственно, свита, а в джипе – охрана.
Поздний вечер, самое время для охоты.
Первая остановка неподалёку от метро «Балтийская». На дело отправляется красномордый Арбуз, весь в хаки по своему обыкновению. Бывший самбист-полутяж, промышлявший грабежом, а ныне – адъютант, наперсник и немножко телохранитель вожака. В миру бы его назвали близким другом Босса, но какие друзья у главаря ОПГ? Босс придумал ему задание по профилю. И вот Арбуз, изображая пьяного, подваливает к машине ППС. Расстегнувшись, начинает мочиться мусоровозу на колесо. Скучающие менты охреневают на секунду, потом выскакивают, налетают на оборзевшего алкаша… ну а потом – вопрос техники. Бойцовской техники Арбуза. Пара-тройка секунд, и оба правоохранителя повержены. Первый – в глубоком нокауте, второй молча извивается под ногами бойца, как червяк. Чистая победа. Арбуз подбирает их оружие, «калаш» и «макаров» (на двоих выдали только один автомат), и вскидывает вверх руки с трофеями. Зрители, вылезшие из «мерса» с «хаммером», радостным гоготом приветствуют победителя. Грабёж засчитан! Бросив оружие обратно в мусорскую машину (зачем дразнить собак), Арбуз возвращается к своим, и Босс сквозь опущенное стекло жмёт ему лапу. Не любит Босс покидать авто и ездит преимущественно в одиночестве, если не считать водителя…
Очередь Шпунтика, пожилого уже мужика, тренировавшего когда-то детишек в известном картинг-клубе.
Великолепный механик и слесарь, ставший взломщиком, когда картинг в стране накрылся. Теперь он – глава научно-технического отдела в группировке Бассурманова (да-да, есть у бандитов и такое подразделение).
Кортеж из трёх тачек останавливается на Головинском шоссе, наплевав на запрещающий знак, напротив оружейного магазина «Витязь». Магазин – это цель. Он закрыт, естественно: опущены стальные шторы на двери и окнах. После того как машина вневедомственной охраны проезжает мимо, штатно проверяя подохранный объект, Шпунтик пересекает дорогу и приступает к работе. Штору поднимает быстро, это несложно, а с дверью возится дольше. Зрители следят, позёвывая. Наконец дверь открыта, при этом сигнализация не потревожена. Мастер, что вы хотите!
В магазине Шпунтик ничего не берёт, чтоб не портить хорошую шутку уголовщиной, а только оставляет после себя большую надпись на полу, сделанную аэрозольным баллончиком с краской: «ДИНАМО – ЧЕМПИОН!». Тонкий юмор, учитывая, какую структуру олицетворяет спортклуб «Динамо». Он уходит, аккуратно закрыв дверь за собой – на оба замка, как и было изначально. Мастер…
Зачёта ожидают ещё трое: начальник службы безопасности (полковник в отставке и бывший биатлонист), советник по щекотливым вопросам (действующий спортивный функционер) и бухгалтер. Каждому из них Босс приготовил со свойственным ему юмором интересное приключение.
Бухгалтеру выпадает быть следующим.
Интересный тип этот бухгалтер! В прошлом – чемпион Украины по международным шашкам и по совместительству мошенник, разрабатывавший остроумные многоходовые схемы. Переключившись на финансовую сферу, связался не с теми, с кем можно связываться, и так бы жизнь этого умника и закончилась, если б его не взял под себя Босс.
А испытание, придуманное вожаком, было простым – пристрелить одного козла…
Сначала бухгалтер приссал, чуть не плакал:
– Босс, я не справлюсь, я ж никогда никого не убивал!
Босс был непреклонен:
– Козлов надо мочить, Вася. Мо-чить! Или ты не согласен?
Как Вася мог быть не согласен?
Таким вот образом вся описанная компания и оказалась в посёлке Новобутаково, что в Северном Тушине. На самом деле – натуральнейшая деревня: петухи кричат, козы пасутся. Это в Москве-то, внутри МКАДа! Босс, готовясь к развлечению, специально поставил задачу – найти в городе такие уголки с частными домами, где можно держать скотинку. И помощники нашли. В одном из дворов здесь жил не тужил козёл. Нормальный козёл – рогатый, бородатый, всё как у козлов. Потрахивал самочек, жевал траву и знать не знал, что его, оказывается, заказали…
Бухгалтер, вооружённый фонариком, а также «макаровым» с глушителем, крадётся к нужному дому, перелезает через забор, находит сарай, где обитает объект, несколько мгновений позорно колеблется… и всё-таки нажимает на спуск. Животное с пулей в голове рушится на солому. Бухгалтер бросает рядом с трупом пистолет (как и положено профессиональному киллеру) и летит обратно к коллегам, исполненный невероятного духовного подъёма. Приближаясь к машине Босса, он выкрикивает:
– Я замочил этого козла!
Тут-то из тёмного лесочка и выплыл человек в серой куртке…
Раскатанная «чеченка» на голове не позволяет увидеть, какое у гостя выражение лица. А жаль: возможно, это было бы пострашнее короткоствольного АКСУ в его руках, среди военных именуемого «ксюхой». Он заходит сзади, со стороны «хаммера»; всё сборище в этот момент смотрит на приближающегося бухгалтера и азартно аплодирует.
Развлечение прерывает граната, подкинутая в раскрытую дверь джипа. Старушка Ф-1, знаменитая «лимонка». Те из охранников, что сидят в салоне, с воплем пытаются выскочить, сердешные. Гигантский «хаммер» словно подпрыгивает, из дверей и окон летят какие-то ошмётки. Кого-то посекло, кого-то контузило, включая стоящих рядом с джипом, кого-то совсем и навсегда, а кому-то повезло, в больнице выживет. Гость между тем успевает отбежать и упасть на живот, слившись с асфальтом. Остальную охрану он достреливает из «трещётки» – одиночными.
Оглушённая свита быстро приходит в себя, всё-таки они профи. Верный вожаку Арбуз, а также начальник службы безопасности и даже советник по щекотливым вопросам хватаются за стволы, однако сегодня не их ночь. И дольше века длятся для них эти последние секунды, пока они дружно подыхают, получив, говоря языком протокола, ранения, несовместимые с жизнью. Бухгалтер Вася собирается дать дёру, но пуля догоняет и его. Лишь инженер Шпунтик, встав на колени и трогательно закрывшись руками, раскачивается: «Не надо, не надо, не надо…»
Не обращая ни на кого внимания, гость мчится к головному «мерседесу», водитель которого уже запустил мотор. Стальная очередь по тонированным стёклам, и блистательное авто остаётся на месте, ожидая своей участи.
Гость светит фонариком сквозь обвалившееся заднее стекло и целится в пассажира:
– Двинешься – выстрелю.
В руках у того – пижонский «файв-севен».
– Брось пистолет, говорю!
Босс разжимает руку, оружие падает куда-то вниз. Гость осторожно открывает дверцу и осматривает салон. Водитель ранен, вероятно, тяжело; впрочем, это его проблемы. Босса тоже зацепило: вместо пистолета он теперь держится за левое плечо и произносит при этом странное, истеричное:
– Вам нужен не я!
– Именно ты, – отвечает человек в серой куртке. Он видел эту рожу и на бесчисленных фото, и на видео, а главное, живьём. Целый год он видел его в поганых снах. Не ошибёшься. Он скатывает с лица «чеченку», превращая её в шапочку, и спрашивает:
– Узнаёшь меня?
– Н-нет, – трясётся Босс.
– Врёшь.
– Подождите, я всё объясню!
– Да насрать, в чистилище объясняй.
– А-а-а… – тоненько взвывает Босс.
– С наступающим тебя, мразь.
– А-а-а-а-а…
Гость стреляет ему в рот. Время не ждёт, разговоры в программу не входят. Аборигены, небось, уже все провода в милиции оборвали.
Салон загажен, долго придётся отмывать. Герой хренов, думает убийца, испытывая острое разочарование, и непонятно, о ком он так думает – об убитом или о себе. Кто здесь герой, кто трус?
Столько всего передумано за этот год, столько невидимых миру слёз выкипело, а встретились, и поговорить не о чем. Не такой он представлял эту встречу, совсем не такой.
Одолевает гостя дурацкое чувство, что слизняк недостоин был пули…
Снова раскатав шапочку, чтоб спрятать лицо, он возвращается к уцелевшим. Первый – Арбуз, почему-то ещё жив, пытается подняться, ищет оружие.
– Ну возьми, возьми, – разрешает человек, ногой подвигая пистолет.
– Гад, гад, гад… – шепчет бандит, выплёвывая слова пополам с кровью.
– Что ты больше любишь, стрелять в детей или трахать женщин?
– Я не… – произносит Арбуз.
– Ты – да, – возражает гость, уткнув ствол автомата ему в пах, и щёлкает переключателем стрельбы.
Звучит короткая очередь, отстреливая альфа-самцу гениталии. Всего три пули, а какие вселенские последствия. Арбуз опрокидывается и воет, но не долго. Добить, не добить? – размышляет стрелок. Нет, пусть живёт, если это будет для него жизнью…
Бандит в шоке, и всего дальнейшего не видит.
Шпунтик между тем всё ещё стоит на коленях.
– Вы обещали… – всхлипывает инженер-взломщик. – Я же вам всё… как на духу…
– Не бойся, не трону. Но тебе, сам понимаешь, бежать надо.
– А семья? Мои… они, это… – Шпунтик замолкает, боясь закончить фразу.
– Живы-здоровы, не психуй. Вот адрес, найдёшь их там. Хватай семью – и сегодня же ночью. Беги, мужик. Беги.
Сделав это напутствие, убийца поворачивается и уходит. По безымянной улочке, потом в лесок, к ждущей его «Ниве».
Во тьму ночного мегаполиса.
Миссия первая, провинциальная
Низкий дом без меня ссутулился,
Старый пёс мой давно издох,
На московских изогнутых улицах,
Умереть, знать, судил мне Бог.
Сергей Есенин
1
Что такое высшее счастье? Это быть дома, ходить голым и заниматься онанизмом. А почему? А потому что по сути это означает три простые вещи – быть в безопасности, быть самим собой и получать наслаждение, ни от кого не завися.
Так мне говорил один рецидивист, три четверти жизни проведший на зоне. Может, оно и правда, если ты ещё молод и не лишён оптимизма. Но когда, выползая голышом из-под простыни, кряхтишь на весь свой пустой и безопасный дом, как-то не до счастья. Не говоря уже о том, что мастурбировать в этот момент попросту глупо – особенно поутру.
В пятьдесят пять лет многое из того, на что ты тратил время по молодости, кажется глупым…
Я сел на постели, старик стариком.
Поднявшееся солнце било сквозь занавеску, намекая на то, что утро уже позднее. В деревне рано встают, стыдись, дядя. С другой стороны, с каких пор я стал деревенским? Плевать мне на их стыд и неписаные правила, на их просторы и бездонные небеса, а заодно – на их солнце, рассветы и закаты. Чем дольше спишь, тем меньше времени проводишь в этой постылой реальности.
А разбудили меня вопли, доносившиеся от соседей. Наверное, опять Глашка не пускает Фёдора домой, мельком подумал я, не собираясь вмешиваться. Глашка – баба с тяжёлым нравом, а её муж, как известно, не дурак покуролесить.
С чего вдруг эти мысли о счастье, удивился я сам себе. Да ещё о каком-то там «высшем»! Года утекают, как песок сквозь пальцы, а Вселенная стоит на паузе – вот уже шестнадцать… нет, уже семнадцать лет. С тех пор, как жизнь кончилась. Так что нет у вас для меня ни жизни, ни этого, как его, слово забыл… а-а, «счастья». Возможно, сон что-то такое навеял? Про то, как Босс отбрасывает копыта и отбывает к большому начальству, как хорошая пуля кастрирует Арбуза. Вполне, вполне… У меня в коллекции есть несколько таких повторяющихся снов, скрашивающих мои холостяцкие ночи, так вот этот – единственный, от которого по утрам подъём духа, а не привычная тоска…
Что-то соседи не на шутку разошлись. Если Глашка раньше выплёскивала от сердца «Чтоб ты сдох, скотина!», «Ах ты, тварь рогатая!», «Не трогай, убью!», то теперь – просто вопила без слов. Вдобавок собака их цепная рычала, срывая горло, и плюс ещё кто-то кричал совсем уж нечеловеческим голосом. Дикая какофония.
Я встал, подошёл к раскрытому окну и отдёрнул занавеску…
Потом я смеялся.
Громко, смачно, чуть челюсть не свело, с облегчением ощущая, как испаряется, пусть на короткое время, чёрная гниль, заполнившая голову.
Пришлось быстро надевать трусы. К трусам, наверное, полагалась майка… ладно, и так сойдёт. Погоды в этом августе жаркие, а нравы свободные. Я вылез прямо в окно, прихватил лопату, прислонённую к дому, и поскакал по грядкам к соседнему участку…
Когда страсти остыли, Глашка рассказала, как развивались события. Фёдор уехал в город ещё с первым автобусом, повёз внукам деревенские гостинцы, дары уходящего лета. Отправив мужа, Глашка вывела козу во двор и занялась делами. А собака их, злющая овчарка, страшно не любила, когда хозяин уезжал. Умудрилась сорваться с цепи и напала на козу – едва не вцепилась той в горло. Вовремя заметив это, хозяйка бросилась спасать свою скотинку. Оттащила собаку и обхватила козу, не подпуская к ней зверюгу. Собака крутилась вокруг, хватая зубами то козу, то женщину. А дальше – всё это безобразие увидел козёл. Он решил, что женщина обижает его возлюбленную, а может, приревновал, в общем, что-то нехорошее подумал. Разогнался – и рогами Глашке под зад. Снова разогнался – и снова ударил. А та не может отпустить козу из-за собаки… Вот такое кино узрел я, когда выглянул в окно. Псина страшно рычит, женщина кричит, коза тоже орет – тем самым нечеловеческим голосом (а каким ещё, не человеческим же?), и всё это нанизано на сочные звуки ударов (работает козёл). Короче, психушка.
С кого начинать, вопроса не было: черенком лопаты я отогнал собаку, после чего Глашка утащила козу в сарай. И на том бы конец истории…
Странное совпадение, думал я, возвращаясь к себе. Во сне фигурировал козёл. И здесь, наяву – козёл. Случайность или знак свыше? Не слишком ли много козлов на единицу моего многострадального мозга?
Впрочем, эти мысли, конечно, были не всерьёз. Выверты ментовского юмора, чтоб их всех.
* * *
– Митрич, тормозни! – позвал меня дядя Витя, когда я возвращался с утренней пробежки. Он стоял у себя, по ту сторону металлической оградки, лишь голова торчала над пиками. Тоже сосед, но если Глашин участок примыкает к моим четырнадцати соткам с задов, то этот симпатичный мужичок жил напротив.
– Припозднился ты сегодня, – констатировал он для затравки разговора. – Раньше по тебе можно было проверять часы.
– Не поверишь, проспал.
– Проспал – это хорошо, – произнёс он мечтательно. – Богатырский сон, целебное безделье… Я-то, грешный, бессонницей маюсь.
– А ты, дядь Вить, за мной пробегись, днём заснёшь, как младенец.
– Ну да, ну да. Убежал от бессонницы, прибежал к инфаркту, убежал от инфаркта, прибежал к инсульту…
Кокетничал сосед. Здоровяк был почище меня; врача, небось, только в кино видел. Невысокий, коренастый, этакий чурбачок на коротких ножках. С пивным животиком, но это простительно. Был он, кстати, моим ровесником, посерёдке между пятьюдесятью и шестьюдесятью, однако ж я звал его дядей Витей, – привык. Его так, впрочем, все в Озерцах звали, даже старики за семьдесят. То ли из уважения, то ли наоборот. Во всяком случае, в двухтысячном году, когда я сюда перебрался, «дядей Витей» он уже был.
– Не обижайся, Митрич, просто смотреть на тебя завидно. Волевой ты мужик.
– Какой там волевой? Армейские привычки – это наркотик. Гимнастику утром не сделал – весь день чего-то не хватает.
– А не лучше по старинке – дров наколоть, землицу вскопать? – пожурил он меня как бы в шутку.
– Дом вырастить, яблоню построить, – продолжил я мысль.
– Яблоню мою не тронь, – погрозил он пальцем.
– Боже упаси, – ужаснулся я. – Как можно!
Дружно посмотрели на его яблоню (деревце ненамного выше меня). Высадил её дядя Витя три года назад и относился, натурально, как к дочери. Говорил, редкий элитный сорт под названием «Энигма», чем страшно гордился. Ухаживал с фанатичным прилежанием: чуть не каждый день выпалывал сорняки, рыхлил землю, кормил, поил и что там ещё. И вот, в этом сезоне яблоня подарила хозяину первый и единственный плод. Дядя Витя был счастлив. С восторгом хвастал, мол, этот сорт плодоносит обычно с пяти лет, а «моя девочка» уже в три готова…
Крона деревца была накрыта сеткой – от птиц.
– А если доберутся и склюют? – предположил я.
Он посерьёзнел.
– Тьфу на тебя. Не доберутся! А доберутся… – взгляд его полыхнул. – Всей стае шею сверну. Потом найду гнёзда и разорю. Птенцов отдам кошкам.
По лицу соседа было ясно – шутки кончились. И вправду шеи свернёт, гнёзда найдёт. Нет пощады.
– Ты чего хотел-то, дядя Витя? – напомнил я ему.
– А-а! Звонил участковый, спрашивал, дома ли ты. Просил, чтоб я тебе трубку отнёс. Я ему, дескать, ты в бегах, скоро вернёшься.
– А он? Просил перезвонить?
– Сказал – нет. Сказал – сам позже заедет.
– И чего ему надо?
Дядя Витя пожал плечами и скорчил недоумённую гримасу.
«Просил отнести трубку…» Это понятно: все знают, что у Сергея Митрича, то есть у меня, нет мобильного телефона. Типа из принципа. Сергей Митрич, во-первых, не любит, чтоб его беспокоили, и в главных, до скрежета зубовного ненавидит современные технические устройства (что отчасти правда: в моём доме не водится ни компьютера, ни даже телевизора). В деревне таким вывертам не удивляются. В деревне вообще трудно чем-нибудь удивить, это самое толерантное место на свете, рай для чудиков.
На самом деле мобильник у меня есть – для связи с Мариком. Но никто из деревенских его, конечно, не видел. Я про мобильник. И не увидит.
Марика я тоже старался уберечь от любопытных глаз, запрещал мальчику сюда попусту приезжать. Он, правда, не слушался, навещал папулю.
Что касается капитана Бодало, местного участкового, то мы дружны, рыбачили вместе не раз, а бухали и того чаще. Я в своё время специально с капитаном закорешился – на всякий случай. Я с каждым из участковых, что сменились за эти семнадцать лет, корешился. Вот только сомнительно, чтобы сегодня страж закона явился ко мне просто так, от скуки. Явно по делу, звонок соседу на то указывает.
Это, если честно, напрягает…
– Пойду, – сказал я дяде Вите. – Надо успеть сполоснуться. Подмыться опять же.
– А может он к тебе из-за стрельбы на дороге? – вдруг выдал он.
– Стрельбы?
– А-а, не знаешь! – обрадовался он. – Проспал всё на свете!
– Чего не знаю?
– Говорят, напали на почтальоншу, прямо на шоссе. Целая банда! Раненько вот так вот утречком. Везла она почту из Навозца к нам, а тут они, хотели отнять у неё велосипед, а она вытащила пистолет и всех их положила, уродов.
– Кто, Полина Лукьяновна?
– Да нет же! Молодая девчонка, помнишь? Как её… забыл, как зовут…
– Марина? Что за бред!
– Сам ты бред. Там молоковозка мимо ехала, и продавщица всё видела. Одна пуля даже бочку пробила, которую к нам везли.
– Грузите трупы бочками, – сказал я ему. – Ты бы не отвлекался, у тебя вороньё, вон, уже сетку клюёт.
Дядя Витя крутанулся, едва не упав, а я уже потрусил к своей калитке. Он обиженно крикнул мне в спину:
– Иди, иди, подмойся!
* * *
Посёлок Новый Озерец – это в Тверской области, на реке Тверце. Километров двенадцать к северо-востоку от Твери. В сторону Питера, чтоб было ясно. Местные ещё называют его Навозец, приклеилось такое странноватое для посёлка имечко. Называют не со зла, конечно, а потому что на шоссе висят дорожные знаки на въезде и выезде: «НОВ. ОЗЕРЕЦ». Если бегло и не вдумываться, надпись прочитывается как «Нов. Озец». А устно, значит, получается «Навозец».
Но живу я не в новой, а в старой части посёлка, именуемой просто Озерец. Истинный Озерец когда-то и был здесь, начинался отсюда. Здесь хорошие частные дома, ухоженные участки, и стоим мы отдельно. Никаких вам навозцев. Скорее, типа Рублёвки при Москве, ну, конечно, если опуститься до наших масштабов. Нас даже на карте нет, вся цивилизация сосредоточена в основной и главной части, – там церковь, сельсовет, милиция, почта, магазин. От нас до них, до Нового Озерца, с полкилометра ходу.
Восхитительные места, можно сказать, живописные, Левитан с Шишкиным. Речка! И воздух, воздух! Мало того, хоть всё оно здесь как бы глушь с задворками, но, с другой стороны, Тверь под боком, крупный город. Да и от Москвы совсем недалеко. Вот за это ценное сочетание я в своё время и выбрал Озерец.
С годами моё временное убежище превратилось в настоящий дом…
Кстати, насчёт дома. Нарушила болтовня с дядей Витей моё равновесие, всколыхнула что-то этакое, то ли бахрому на несвежих эполетах, то ли растрепавшиеся бинты на старых ранах. И я пошёл во времянку. Дом-то мой (два этажа, высокая крыша с мансардой) – он для внешней жизни, для гостей и соседей, для того же участкового. В конце концов, для женщины, которая иногда приходила, скрашивала моё холостяцкое бытие.
А настоящая моя жизнь, маленькая и тоскливая, текла во времянке, куда я заползал время от времени, как в нору. Никто кроме меня здесь не бывал. Если б забрёл сюда кто-нибудь волей случая или по дурному любопытству, я б, наверное, его убил.
Сполоснулся под холодным душем, переоделся, присел на табурет и огляделся.
Стеллаж с книгами. Ни одного детектива, боже упаси. Много классики, но прежде всего – криминология, психология, правоведение, юриспруденция и прочие профессиональные штуки. Трудно отказаться от прошлой жизни, даже если ты собственными руками убил в себе опера.
В красном углу… не иконы, нет. Что мне ваши иконы? Фотки. Лена с маленьким Марселем на морском пляже – 1996-й, Феодосия. Я тогда уже вернулся с Первой чеченской. А вот – Лена сама по себе, беременная, Максима носит. Моя красавица… Мы вчетвером, я с женой плюс Максик с Мариком. И опять Лена, и снова она – во всех видах. Выносит Максика из роддома… Получает золотую медаль (они тогда Европу взяли), разминается на тренировке с девчонками, ведёт Марика в спортшколу… Голая в душевой – грозит мне в объектив кулаком… Красуется в моей новенькой форме – лейтенанта милиции. Форма явно мала этой очаровательной жердине…
Эх…
Под полом времянки врыт кессон, прямо у меня под ногами. Хорошо запрятан, так просто не найдёшь. Вскрыть бы его, вытащить всё, что там захоронено – и… Что «и»? Что дальше? Куда, к кому, а главное – зачем? Не сходи с ума, одёрнул я себя.
Помогло плохо. Безумие накатило волной, вызвав жар в кулаках, в сжатых до хруста кулаках.
– Родился – терпи, – строго произнёс я вслух.
Получилось не строго, а жалко. Дежурная формула покоя: («Родился – терпи») к концу жизни, увы, потеряла силу.
Неужели – к концу жизни?
Тогда я развернулся к стене напротив окна. Здесь размещалось моё фрик-шоу, как я называл эту выставку стервятников. Свет падал на фанерный стенд, высвечивая ненавистные морды и хари. Конечно, здесь были собраны фотографии далеко не всех уродов, которых я «закрыл» самолично или с которыми доработали мои ребята. Только те, чьи дела я не поленился скопировать и перевезти сюда, когда ещё была такая возможность.
Моя компания, как ни крути.
Частенько я садился здесь и заставлял этих нелюдей разыгрывать передо мною представление. Как говорил Шекспир, вся жизнь зоопарк, и звери в ней – актёры. У меня был свой маленький театр-зоопарк, умещавшийся в голове…
Кстати, а не пора ли нам замахнуться на Вильяма, понимаете ли, нашего Шекспира? В Раскольникова и Смердякова мы уже играли, руками Камышева терзали Ольгу, травили ядом Моцарта и Нину Арбенину, короче, оттоптались на страстях девятнадцатого века. Не нырнуть ли поглубже в прошлое? Возьмём, к примеру… ну, кого?.. да Гамлета, само собой.
Какой актёр не мечтает стать принцем датским?
Расклад в книге простой: принц возвращается домой из-за смерти отца, выясняет, что короля убил его родной брат Клавдий, который тут же влез на трон, а мать главного героя вышла замуж за убийцу. Гамлет пытается мстить, разработав совершенно тупую с оперативной точки зрения комбинацию, и, естественно, погибает, утащив в могилу не только злодея, но и множество невинных людей…
Скажем, если б Гамлетом был Лёня Вошь. Вон его фотка из архива. Замочил разными способами пятнадцать человек, считая только доказанные эпизоды. Недоказанных – несчитано. И всех на заказ, чрезвычайно практичный был отморозок. Вошь – не кликуха, а фамилия, парень не из блатных, и за смешки по поводу фамилии мог убить (это не фигура речи). Сейчас – на пожизненном… Итак, что бы такой индивид сделал на месте принца? Трон его вряд ли заинтересовал бы, он не дурак и понимает, что королевская власть – это куча самоограничений, необходимость заниматься всякой идиотской текучкой плюс постоянный страх покушений, в общем, сплошной геморрой. Так что перво-наперво Лёня связался бы с Фортинбрасом, принцем норвежским, и предложил свои услуги по устранению королевской четы. Гарантировал бы не только возврат норвежских земель, но и отдавал весь Эльсинор за ненадобностью. Собственные претензии на престол у него отсутствовали, о чём была бы составлена официальная бумага. Золото взял бы в разумном количестве и двумя частями: до и после выполнения заказа. Технические подробности столь щекотливого соглашения, конечно, важны, однако Вошь не пальцем деланный, опыт в таких делах огромный. Ну а дальше – просто. Вломился бы ночью в королевские покои, убив швейцарцев-охранников, зарезал Клавдия на пару с Гертрудой и покинул замок, прихватив с собой Офелию, – бабёнку, которую считал своей. А если б кто смел помешать ему, то… «видно было бы, где он шёл».
Примерно так.
Хорошо, а вот, к примеру, Арбуз… Раскормленные рожи этого урода во всех ракурсах чуть ли не четверть моей выставки занимают. Не знаю, жив он или всё-таки подох после того памятного покушения. Надеюсь, подох… Гамлет в его исполнении – проще некуда. Месть ему до лампочки, какая «месть», о чём вы? Ещё скажите – «честь», «дружба», «любовь»… тьфу! Бабло – вот смысл жития и тайна бытия. И Офелий таких в каждом городе у Арбуза пучок за пятак. Короче, быстренько разузнал бы он, где в замке, в каком из подземелий хранится королевская казна (хотя, как принц, наверное, и так знает), забрался бы в спальню Клавдия, убив охранников (эти бедолаги вообще во всех вариантах не жильцы) и нашёл ключ от сокровищницы. Если б в спальне нарвался на короля – замочил бы и его. Королеву – тоже без проблем. Дальше дело техники и профессионализма. Удрал бы из Эльсинора богатым и свободным человеком, ну а чё…
Бассурманов по кличке Босс. Мелкий гадёныш эпохи накопления капитала. Шестнадцать лет как покойник. Мелкий-то мелкий, но Гамлету до него, как до Кремля… Прежде всего он сломал и подчинил бы своих приятелей Розенкранца с Гильденстерном, предъявив им компромат, за который в те времена вешали или на кол сажали. Откуда взялся компромат? Ну а как ему не быть, если сам Босс копает? Таким образом, возникла бы банда, где принц датский – пахан. Всю грязную работу делают кореша, а сам он сидит в сторонке – как бы ни при чём. Таков его всегдашний рецепт успеха. А методы – подставы да всевозможные «прокладки». Хотя, думаю, в довольно простой ситуации, в которой оказался Гамлет, особых изысков не понадобилось бы. Розенкранц с Гильденстерном по приказу Босса насилуют Офелию у неё же в спальне (Босс предварительно отправляет ей записку, мол, приду для разговора, жди). Эту записку клевреты изымают и сжигают, а девушке сворачивают шею и выбрасывают её, полуодетую, головой в окно, во двор замка. На теле жертвы находят другую записку, сфабрикованную Боссом: дескать, король силой лишил меня чести, жить с этим позором не считаю возможным. Полонию, отцу Офелии, и Лаэрту, брату её, Розенкранц шёпотом сообщает, что видел Клавдия, выходящего из спальни их дочери и сестры. Гильденстерн распространяет слух, будто Лаэрт грозился убить короля. В этой каше, пока Клавдий не опомнился, уже сам Босс – ночью – вваливается к дяде. Швейцарцы-телохранители, естественно, убиты Розенкранцем с Гильденстерном. Босс, не чуждый эстетства, рассказывает матери, кто на самом деле отравил её предыдущего мужа (она этого не знала) и заставляет женщину вонзить мерзавцу кинжал в сердце, пока того держат. Месть свершилась. Босс приказывает Гертруде сказать всем, что короля убил Лаэрт. На следующее утро Лаэрта казнят. Полоний, точно знающий, что его сын короля не трогал, и что Гертруда врёт, на похоронах Клавдия травит королеву. Полония казнят, а Босс из принца превращается в короля по праву… В общем, что-нибудь этакое Гамлет и организовал бы, если б был гражданином Бассурмановым.
