Александр Тестов
Варяги
– Так, может, они его искали? А как нашли – убили? – предположил Андрей.
– Очень похоже на то, – согласился Вадим. – И еще одно…
– Что? – разом спросили друзья.
– Вы помните, карел этот ломанулся от нас?
– Да.
– Ну?
– Так вот, он увидел мьёльнир[1] у Сигурда на шее и испугался, приняв того за настоящего викинга.
При этих словах, реконструктор машинально потрогал висевший у него на шее серебряный «молот Тора» – символ воина и любого реконструктора по эпохе викингов.
– Бред, – тяжело выдавил Павел.
– А чего же это он тебя не испугался? – спросил Андрей.
– Так у тебя костюм-то скандинавский, с тесьмой ручной, да еще мьёльнир, а у меня рубаха со славянской вышивкой.
– Но ведь он не славянин, он – финн или карел.
– Вот именно, а финно-угорские племена тоже свою одежду расшивали, и вышивка была очень похожа на славянскую – взаимопроникновение, да и сходство языческих культур. Ну ты же должен знать.
– Да знаю, знаю, – обидчиво произнес Андрей, – просто не заметил. И потом, допустить, что мы вот так просто взяли и ни с того ни с сего оказались в другом времени – в голове не укладывается…
– Вот-вот, не заметил, а, между прочим, этот финн-карел был в вышитой рубахе, и вышивка у него была мужская. Значит, он уже взрослый – мог быть воином.
– Здорово, – подал голос Павел, – значит, они хотели нас убить или захватить и сделать «кукшами».
– Примерно так, – ответил Вадим, – и еще, этот карел говорил вроде слово «бепся», так вот, это очень похоже на «вепсы».
– Хорошо же мы вчера погуляли, – произнес вконец расстроенный Павел. – Викинги, вепсы… а у меня свадьба через месяц…
Повисло тягостное молчание. Уставившись на играющие огоньки в костре, каждый думал о своем.
– И еще, – вдруг загадочно произнес Вадим, – я тут поутру в лесу наткнулся на странного типа. С виду старичок-боровичок, да больно уж прыткий…
Вадим рассказал друзьям о своем приключении.
– Странно, – нараспев произнес реконструктор, – может, это леший был?
Вадим пожал плечами.
– Не знаю, может и так. А у вас ничего поутру такого не было?
– У меня было, – признался Андрей, – я сомневался, рассказывать или нет. Думал, мираж с похмелья у меня… или что-то типа того… Но сейчас, услышав твою историю, Вадим, я понял, что это вовсе не мираж…
Тут Андрей искренне поведал друзьям о своей встрече с кикиморой, которая запросто меняет облик.
– Она так и сказала – кикимора? – переспросил Вадим.
– Представляешь, так и сказала: «Поцелуй кикиморы забывать нельзя!»
Истории действительно получились весьма загадочными и неправдоподобными. Они долго спорили, пытаясь найти рациональное объяснение всему происходившему с ними. Верилось с трудом, но, увы, все это не было сном.
Павел же долго молчал, не решаясь рассказать про свою встречу с купальщицей.
– Ты чего напрягся, Паша? – спросил Вадим, видя мучения друга.
– Да вот, у вас все истории какие-то…
– Какие?
– Да сказочные какие-то. Лешие, кикиморы – ерунда! А я вот девушку поутру встретил. Красивая – жуть…
Мало-помалу друзья вытянули из товарища все сведения об его утреннем купании.
– Русалка! – коротко резюмировал Вадим, дослушав рассказ друга.
– Точно, русалка, к гадалке не ходи! – поддержал это мнение Андрей.
– Да ну вас, – отмахнулся Павел, – говорю вам, это обычная девушка. Вот только я не знаю, куда она так стремительно подевалась.
– Нырнула поглубже, – хихикнул реконструктор.
– Паша, ну точно это была русалка, – утвердил Вадим.
– Нет, ерунда! Они вообще существуют, эти русалки?
– В нашем положении уже нечему удивляться, – философски заметил Вадим.
– Вот и я говорю, – Павел вставил свое веское слово, – ерунда полная… хотя, надо признаться, русалочка была симпатичная….
* * *
– Ладно, допустим мы в прошлом, – предположил реконструктор, – тогда какой сейчас год и где мы вообще?
– А я откуда знаю? – ответил Вадим. – Если, конечно, судить, что тут есть вепсы и викинги, то мы, скорее всего, у Ладожского озера, а вот насчет года точно не скажу. Вот если крепость Ладога уже существует, то мы минимум во второй половине восьмого века.
– Ясно, а если Ладоги нет, тогда мы несколько раньше, – закончил за него Андрей.
– Абсолютно справедливо, – поддержал Вадим, – и надо еще подумать….
– Постой, – резко перебил его реконструктор.
Вадим умолк, сдвинув брови:
– Чего?
– Постой, постой, – продолжил Андрей, – а может ли такое быть, что Ладоги нет, а викинги уже есть?
– Сия тайна велика есть, – философски ответствовал Вадим, – кто ж его знает. Мы же по учебникам историю учим, а не вживую… Хотя вот именно сейчас у нас и будет такая потрясающая возможность изучить все на месте.
– Ага, из первоисточника, если все это вообще не сказка и не страна чудес или Зазеркалье там какое-нибудь, – весомо и многозначительно вставил Павел.
– Так точно, Павел Николаевич, так точно! – улыбнувшись, заметил ролевик.
– Вот ведь, блин, всегда хотел попасть в прошлое, – мечтательно произнес реконструктор, – увидеть настоящих викингов, а вот увидел – и еле ноги унес.
– Да, дружище, – ответил ему Вадим, – это не игра, это – жизнь.
– Реконструкция – это не игра, – обиделся Андрей, задетый за живое.
Он искренне считал реконструкцию серьезным, основательным делом, а турниры и бугурты – испытанием для настоящих мужчин.
– Не обижайся, – примирительно произнес Вадим, – но реконструкция – это все же игра, а ты такой же ролевик, как и я. А сейчас мы попали в прошлое и вот это – действительно не игра. В этом мы уже убедились, и могу поспорить, скоро убедимся еще больше.
– Да хватит вам правду искать, – сказал Павел, – давайте думать, как нам вообще быть и как домой вернуться.
– Думаю, с возвращением у нас большие трудности, – заметил Вадим.
– Это еще почему? – не поверил Павел.
– А хотя бы потому, что для того, чтобы вернуться, надо знать, как мы сюда попали, то есть знать механизм.
– И мы его не знаем, – закончил за него Андрей.
– Именно.
– Так что, нам теперь вечно тут пропадать? А как же моя свадьба?
– Зачем же пропадать, – ответил Вадим, – думаю, завтра с утра надо навестить сгоревшую деревню нашего убиенного вепса, если, конечно, там вообще горела деревня. Может, там кто-нибудь остался, попробуем что-нибудь узнать и сориентироваться на местности, так сказать.
– Точно, пойдем в деревню, – поддержал его реконструктор, – узнаем, может, кто живой остался, тогда и «пойку» пристроим.
– Видишь, как у вас обоих глаза-то загорелись, попали, блин, в прошлое, – давно мечтали, бла-бла-бла… историки хреновы! А мне нельзя в прошлое! У меня работа, свадьба!
– Да что ты заладил: свадьба, свадьба, – укоризненно произнес реконструктор.
Вадим не дал Павлу ответить.
– А со свадьбой придется подождать, Пашка, до лучших времен.
Солнце скрылось, закат погас. В лесу стало совсем темно. Они еще посидели у гаснущего костра, покурили и стали устраиваться спать. Младенца положили между Вадимом и Павлом – авось не замерзнет. Усталость первого дня, проведенного в прошлом, дала о себе знать, и друзья быстро уснули.
Вадим во сне видел горящую деревню, напавших на мирных жителей викингов и парня, уплывающего на лодке с младенцем. Видел он метавшихся среди объятых пламенем домов баб и детей, и всюду дым… кровь… грязь… и убегающий старик!
Андрею снился скользящий по волнам черный драккар с полосатым парусом и грозной звериной фигурой на носу. Он сам стоял у рулевого весла и смотрел, как бородатые викинги, разгоняя корабль, в такт сгибаются и выпрямляются, уверенно работая веслами… И сладкий поцелуй кикиморы, который почему-то нельзя забыть. Но до чего же сладкий поцелуй!
А Павел Николаевич сначала грезил о русалке, о ее прелестях… но потом, словно устыдившись, мечтал о предстоящей свадьбе, о Насте в красивом белоснежном платье и еще о большом сочном куске жареного мяса. Уже под утро ему приснилась холодная, запотевшая бутылочка пива…
Маленький вепсский «пойка» всю ночь ворочал головкой, хлюпал и водил носом – ему снилась мамкина вкусная титька. Но, что удивительно, он ни разу не проснулся, не побеспокоил своих спасителей.
Глава третья
Встреча
Радость от встречи может быть омрачена встречей не с теми, кого ты ждешь.
Народная мудрость
Ранним утром «пойка» проснулся первым и криком разбудил всю троицу. Друзья поднялись нехотя, давила вчерашняя усталость – хотелось еще поспать. Но малыш оказался настойчив, и потому пришлось вставать, поить его через платочек и кормить оставшейся черникой. Андрей и Вадим позавтракали последней сигаретой, а Павел водичкой из ручья. Стали собираться в дорогу.
– Да, вот что, – сказал Вадим, – Андрея Сигурдом не называть. Мы все – славяне, имена можно говорить свои, думаю – нормально. Вепсы должны к славянам относиться лучше, чем к викингам.
– А есть ли тут славяне? – спросил Павел.
– Должны быть, как не быть, – ответил Андрей.
Вадим взял «пойку» на руки, решив нести его первым.
– И еще, Андрюха, спрячь «молот Тора» под рубаху, а лучше вообще сними от греха.
Реконструктор хотел было возразить, но, передумав, не стал.
– А как пойдем? – спросил Павел.
Вадим махнул налево.
– Туда. За спиной у нас озеро, значит, деревня слева.
– Где-то так, – подтвердил Андрей, – судя по дыму, вчера до деревни было не больше трех-четырех километров.
– Только мы вчера еще на пару километров забрали в лес, – уточнил Вадим и махнул рукой. – Ладно, пошли.
Троица пересекла ручей и двинулась в сторону предполагаемой вепсской деревни. Шли не спеша, часа три, по просторному сосновому бору. «Пойка» всю дорогу молчал, не выказывая беспокойства – есть не просил, но если бы даже и просил, то предложить ему было нечего. Вскоре они вышли на лесную дорогу. Решили идти по ней до деревни, предположив, что викингов вряд ли встретят. Маловероятно, что они решатся далеко уходить от озера и драккара.
– Кажись, дымком потянуло, – заметил шедший впереди Вадим.
Он остановился – прислушался, принюхался. Андрей и Павел последовали его примеру.
– Точно, дымом пахнет, – подтвердил Павел, держащий ребенка – была его очередь нести.
– Ну, значит, мы рядом, – заключил Андрей.
Оглядевшись и не заметив ничего тревожного, двинулись дальше. Дорога, шириной в одну телегу, делала резкий поворот, пройдя его, друзья оказались на околице сгоревшей деревни. Судя по пепелищам, в деревне было не меньше двух десятков домов, и, наверное, какие-то хозяйственные постройки. Но сейчас об этом оставалось только догадываться. Деревня стояла на сухом ровном месте – озеро видно не было, но друзья предполагали, что оно совсем рядом. Из всех построек уцелел только небольшой сарай, стоящий вдалеке от домов, почти у самого леса – все остальное сгорело дотла. На месте бывших изб чернели груды угля и полукруглые вверху глиняные печи. Проходя по центральной улице сгоревшей деревни, друзья видели многочисленные осколки глиняной посуды – тарелок, крынок, кружек. Все говорило о тотальном уничтожении, но, как ни странно, трупов людей они не обнаружили, лишь дважды заметили обугленные останки дворовых собак.
– Ну, что будем делать? – спросил Павел, отдавая ребенка Андрею. – Кажется, тут никого нет.
В ответ на его вопрос раздалось заунывное мяуканье, и на улицу выскочили две рыжие кошки, они так обрадовались появлению людей, что кинулись к ближайшему к ним Вадиму и стали ласково тереться о его ноги. Ролевик не сопротивлялся.
– Куда же все подевались? – в раздумье спросил он.
– А может, их утопили? – предположил Павел.
Проснулся «пойка» и тут же принялся хныкать. Андрею, державшему ребенка, пришлось его качать, чтобы успокоить.
– Проснулся, оглоед, – констатировал Павел, – а кормить все равно нечем.
– Нет, не может быть, – уверенно произнес Вадим, – чтобы их всех утопили. Да и зачем? Ограбить – ограбили, но топить?
Реконструктор пожал плечами, а Павел, что-то заметив среди углей, пошел проверять.
– Ого! – воскликнул он. – Смотрите, что я нашел. – И он гордо продемонстрировал находку.
– Монета? – искренне удивился Андрей.
– А ну-ка дай посмотреть, – попросил Вадим.
Взяв монету в руки, он тщательно потер ее, очищая от копоти. Нумизматика была его вторым излюбленным хобби, которому он предавался не менее страстно, чем самой истории. Любовь к этой вспомогательной исторической дисциплине привил ему в университете профессор Кармин Александр Васильевич. И Вадим был ему за это весьма благодарен. Именно с лекций профессора и началась коллекция монет, которую он начал собирать с первого курса. И пусть его коллекция была не так велика, как у Александра Васильевича, но там было на что посмотреть.
– Арабский серебряный дирхем, – со знанием дела заявил Вадим.
– Откуда он в этой дыре, – не поверил Павел.
– Ничего удивительного, – почти равнодушно ответил ролевик, продолжая рассматривать арабскую вязь на монете, – Ладожское озеро – есть часть пути из варяг…
– В греки, и не только, – закончил за него реконструктор.
– Дирхем – это много? – не унимался обрадованный находке Павле.
– Не очень.
– А на еду хватит?
– Паша, – с улыбкой произнес Вадим, – на один хороший раз точно хватит, поэтому спрячь – пригодится.
Он протянул найденную монету другу, и тот бережно спрятал ее в карман джинсов:
– Что дальше будем делать?
– Будем ждать, рано или поздно кто-то из уцелевших обязательно вернется, – констатировал Вадим.
«Пойка», несмотря на все старания Андрея, продолжал плакать, и вскоре его голодный плач стал далеко разлетаться над округой. Солнце начало припекать. С голодным ребенком был особенно солидарен Павел, который принялся кружить вокруг сгоревших изб в поисках съестного.
Ждать им пришлось не долго. С дороги, которая привела их на пепелище, послышались голоса, конское ржание, скрип телег и звук бубна.
– Кажется, к нам гости, – предположил Вадим.
Голоса на дороге становились все отчетливее, уже можно было различить мужские голоса и женские стенания.
– Не иначе похоронная процессия, – предположил Вадим. – Пашка, – негромко позвал он, – давай, вспоминай все от бабушки, нам сейчас позарез понадобится переводчик.
– Так я же сотый раз вам говорю, все что знал – рассказал!
На споры времени не было, из-за поворота показались несколько мужчин, шедших во главе процессии. Один из них нес шест с небольшой перекладиной сверху. На перекладине друзья разглядели цветные лоскутки, трепыхающиеся на легком ветерке. Мужик, несший шест, был облачен в меховой не то жилет, не то накидку и заметно прихрамывал. Шедший рядом с ним, небольшого росточка в лохматой шапке мужичок, ударял в бубен при каждом шаге. Остальные были вооружены копьями, которые держали наизготове, кроме того, друзья разглядели длинные ножи на поясах копьеносцев.
– Так, мужики, только не дрейфить! – предупредил Вадим.
– Обижаешь, – первым ответил реконструктор.
– Нет, нет, ну что ты, как можно, – произнес Павел, делая шаг за спину Вадима.
Вепсы заметили незваных гостей и остановились. Бубен умолк. Вперед выступил широкоплечий вепс с копьем в руке. Этот был на голову выше всех, с копной черных, седеющих волос. Он поднял правую руку – все разом умолкли, и наступила тишина.
Несколько секунд вепсы рассматривали троих незнакомцев со свертком на руках. Широкоплечий поправил кожаную шапку на голове, повернул голову к остальным и что-то сказал. От процессии отделились пять копьеносцев и, во главе с широкоплечим, двинулись вперед. Друзья заметили, что еще несколько воинов с копьями стали обходить их слева и справа, а двое лучников, заняв удобные позиции, приготовились в случае необходимости поддержать разговор.
Когда до приближающихся воинов оставалось не более десяти метров, Вадим сделал шаг вперед и поднял правую руку, раскрытой ладонью к ним. По его убеждению это был межнациональный знак мирных намерений.
– Вроде поняли, – едва слышно произнес Андрей. – Похоже, этот у них главный.
Вепсы остановились. Широкоплечий сделал шаг навстречу Вадиму и произнес:
– Мика синун нимэси он?[2]
Вадим опустил руку, чуть повернул голову к Павлу и сквозь зубы спросил:
– Что он сказал?
– Спрашивает, что мы тут делаем, – ответил Павел и добавил: – Наверное…
Вадим смекнул, что его друг ничего не понял, поэтому попытался улыбнуться и, приложив руку ладонью к груди, произнес:
– Вадим. А это мои друзья.
– Мина юмарян![3]
– Это я знаю, – воскликнул Павел, – он говорит, что не понимает.
– Спасибо, – тихо поблагодарил Вадим, сам пытаясь вспомнить слышанные им когда-то финские слова.
– У нас, кажется, ваш «пойка», – произнес он после короткой паузы.
Главный вепс уловил знакомое слово, и Вадим, чтобы закрепить успех, отступил на шаг в сторону и протянул руку, указывая на реконструктора, держащего ребенка.
Малыш, словно почуяв, что разговор именно о нем, издал протяжный писк.
– Пойка? – недоверчиво спросил вепс.
– Пойка, пойка! – утвердительно закачал головой Андрей, протягивая голосящий сверток широкоплечему.
Карие глаза вепса вспыхнули, он сделал шаг вперед. Вдруг на дороге раздался протяжный бабий вой, и от застывшей в молчании процессии отделилась молодая женщина. Вепсы обернулись. Обхватив руками непокрытую голову, она с криками бросилась бежать к незнакомцам. Оказавшись рядом, что-то крикнула широкоплечему и протянула руки к свертку. Андрей осторожно передал ей ребенка. Женщина заглянула в лицо младенцу и нежно прижала его к груди. Из ее глаз катились слезы. Она щекой прильнула к головке «пойки» и сквозь слезы произнесла:
– Киитос… киитоксиа оикейн палёон![4]
Трое друзей стояли в оцепенении, наблюдая, как мать, обнимая ребенка, направилась обратно к процессии.
– Киитос, – молчание нарушил широкоплечий вепс.
Он обвел рукой сгоревшую деревню и стал что-то объяснять незнакомцам. Он говорил все быстрее, глаза блестели злостью, а его морщинистое лицо выражало ярость.
– Паша, ты что-нибудь понимаешь? – нетерпеливо спросил Вадим.
– Я понял только, что тут есть какая-то река, – ответил Павел, – не то Альда, не то Аллода.
– При чем тут река? – недоуменно спросил реконструктор.
Тем временем главный вепс умолк, а затем вплотную приблизился к Вадиму и, положив ему руку на плечо, произнес:
– Тэ юстава канза бепся! Тэ юстава Конди.[5]
Вадим смекнул, что Конди может быть именем. Он указал рукой на себя и представился:
– Вадим!
Затем он указал на широкоплечего.
– Конди?
Вепс улыбнулся и утвердительно закачал головой.
– Кюлля, Конди!
– Да, Конди, – подсказал Павел.
– Я уже понял, – ответил Вадим, – а это Андрей, – он указал на реконструктора.
Широкоплечий подошел к нему и, положив руку на плечо Андрея, произнес:
– Юстава.
Андрей шепнул Павлу:
– Что он говорит?
– Кажется, друг!
– Юстава, – ответил Андрей, улыбнувшись вепсу.
– Мина[6] Павел, – представился вдруг осмелевший турист.
Вепс подошел к нему.
– Пвел?
– Нет… мм! – Павел опять растерялся. – Я не Пвел.
– Паша, – подсказал ему Вадим.
– Мина Паша.
– Юстава Паша, – улыбнулся вепс, положив руку ему на плечо.
Затем широкоплечий развернулся к своим людям и отдал короткий приказ. Воины с копьями замахали руками, и процессия двинулась вперед. Опять послышался женский плач, ржание лошадей и скрип телег.
– Может, у них еды спросить? – предложил Паша.
Его поддержал реконструктор:
– А что, неплохо бы подкрепиться.
Вадим позвал широкоплечего по имени, раскрыл рот и указал пальцем. Затем погладил себя по животу. Вепс кивнул – мол, понял. Он распорядился, и один из воинов повел всех троих с собой. Процессия, состоящая из шести телег в окружении десятка стенающих женщин с растрепанными волосами и еще около двух десятков мужчин, свернула в сторону. Они направились к краю леса, туда, где стоял единственный, чудом уцелевший сарай. Одна из телег остановилась недалеко от гостей, и сопровождающий их воин указал на нее – мол, садитесь. Они забрались на телегу. Через несколько минут два других воина принесли им хлеб, сушеную рыбу и какой-то напиток в глиняной крынке. У телеги остался только один вепс с копьем, остальные поспешили к сараю. Павел первым отхлебнул из крынки.
– Кефир.
– Ну-ка дай, – Андрей взял сосуд и приложился, – ну точно, простокваша.
– Паша, – позвал Вадим, – а как, говоришь, называется та река, про которую говорил Конди?
– Альда вроде.
– А йоки – это река?
– Ну да. Йоки – река, ярве – озеро.
Вадим откусил хлеба и вновь спросил:
– Значит по-вепсски Альдайоки?
– Ну да, – ответил Павел, – он так и сказал Альдайоки.
– А что случилось? – вмешался Андрей.
Вадим прожевал и, запив простоквашей, ответил:
– Мы теперь можем примерно предположить, в каком мы времени.
– ???
– Как?
– Очень просто. Если река по-ихнему Альдайоки, то прибавив скандинавское окончание борг,[7] получим Альдайокиборг, что очень похоже на Альдегьюборг.
– Альдегьюборг? – не поверил Андрей. – Ладога?
– Да, – ответил Вадим, – если викинги, как говорит Конди, пришли с реки Альда, а это по-нашему Волхов, то наверняка Ладога уже существует.
– Круто! – обрадовался реконструктор.
– Надо будет при случае спросить у Конди, не знает ли он о Рюрике, тогда все встанет на свои места.
– А нам этот Альдегьюборг вообще нужен? – спросил Павел.
– Конечно! Можно посмотреть на древний город викингов, – воскликнул Андрей.
Он сказал это так громко, что охранявший их вепс напрягся, услышав слово «викинг». Вепс даже перехватил копье и стал озираться. Заметив это, Вадим поднял руку – мол, все хорошо. Воин, убедившись, что поблизости нет врагов, успокоился.
– Тише ты, не ори, – цыкнул Вадим на реконструктора, – мы уже с викингами познакомились, и, кажется, это знакомство никого из нас особо не вдохновило.
– Так Альдегьюборг – это ведь чертовски любопытно, – понизив голос, продолжил восхищаться реконструктор.
– Вот знаешь, почему ваш Один одноглазый? – неожиданно спросил его Павел.
– Ну, знамо дело… – начал было Андрей, но Павел перебил его, не дав закончить:
– Потому что тоже любопытный был, и совал свои зенки куда не попадя, вот ему глазик-то один и выставили, другим в науку, а вам, викингосам, все неймется. Любопытно тебе. А мне вот нисколечко не интересен ваш этот Адельгуборг или как там его…
Павел выдал это быстро, почти скороговоркой, не дав реконструктору и слова вставить в защиту святых истин.
Вадим улыбнулся и посмотрел на разошедшегося друга.
– Павел Николаевич, ну вы жгете…..
– А я вам говорю, что если существует Альдегьюборг, то надо бы и глянуть, – не унимался реконструктор.
– Так, Вадя, и в каком мы времени, по-твоему? – явно игнорируя сказанное Андреем, нетерпеливо переспросил Павел.
– Если Ладога существует, значит, мы где-то во второй половине восьмого века.
Павел посмотрел на друга, зажмурился и резко покачал головой.
– Не-е-е, – жалобно протянул он, – мне это ни о чем не говорит, а впрочем, мне все равно.
– Не беда, разберемся, – буркнул Вадим.
– Да-а-а уж, – мечтательно протянул Андрей.
Утоляя жажду и голод, они с любопытством наблюдали за вепсами у сарая. Оказалось, за ним были сложены трупы погорельцев, и теперь их бережно грузили на телеги. Уложенные трупы, среди которых, как заметили друзья, были и мужчины, и женщины, и даже дети, вепсы накрывали серым полотном. Пока мужчины грузили трупы, женщины не переставали причитать. Некоторые падали на колени и рвали на себе волосы. Мужик с бубном кружил вокруг телег, ритмично постукивая по нему.
Пожевав немного хлеба и выпив всю простоквашу, друзья отложили еду. Печальная картина не способствовала аппетиту. Только Вадим, немного поразмыслив, принялся за рыбу. Андрей и Павел уставились на него – у них самих кусок больше не лез в горло.
– Чего вылупились? – спросил Вадим. – Ешьте, когда еще доведется.
Но друзья наотрез отказались.
– Вы что, трупов никогда не видели? – удивился Вадим.
– Столько нет! – за обоих ответил Андрей.
– А вот это, дружище, и есть реконструкция – именуемая жизнью.
– Ты опять за свое? – обиделся реконструктор.
– Я не за свое, я за твое. Ты это хотел реконструировать? – резко спросил Вадим, указывая на телеги с трупами.
– Ну елы-палы! Что вы опять завели свою пластинку, – вмешался Павел, – какая теперь разница.
Все трое умолкли. Павел и Андрей смотрели на работу вепсов, а Вадим доедал сушеную рыбину. На запах рыбы опять, невесть откуда появились две рыжие кошки. Вадим бросил им недоеденную рыбу и спрыгнул с телеги. Кошки жадно накинулись не еду.
– Ладно, не сердись, – примирительно произнес Вадим, – нашло что-то…
– Проехали, – спокойно ответил Андрей, и через секунду добавил: – Смотрите, кажется, управились.
Действительно, вепсы, погрузив все тела, стали разворачивать телеги к деревне. К друзьям подошел Конди и жестами указал на телегу – мол, поехали. Они не возражали. Воин, охранявший их, тоже сел с ними и взялся за вожжи, но трогать не торопился. Они пропустили процессию вперед. Шествие, как и прежде, возглавляли хромой с шестом и мужик с бубном. Телега друзей тронулась, замыкая шествие. Конди шел рядом с телегой. Вадим, вытянув шею, пытался разглядеть в толпе мать «пойки». Все время, пока грузили трупы, он ее не видел. И только когда процессия миновала поворот, оставив сгоревшую деревню, он наконец увидел женщину. Та сидела у дороги на поваленном дереве, тихонько покачивая сына. Поравнявшись с ней, Конди позвал ее по имени:
– Улла!
Услышав свое имя, женщина подняла голову и, увидев телегу со спасителями своего сына, улыбнулась сквозь еще не просохшие слезы. Широкоплечий подошел к Улле и, взяв ее под локоть, поддержал, чтобы она смогла подняться. Телега с друзьями остановилась. Вадим спрыгнул и помог Конди усадить женщину с ребенком. Сам же не стал садиться, а пошел рядом с вепсом.
Дорога часто петляла среди леса, то сужаясь, то немного расширяясь. Дважды вброд пересекали ручьи, трижды проезжали мимо небольших полей, на которых росли какие-то колосья, а на одном – лен. Двигались не быстро. Павел, несмотря на тряску, умудрился уснуть, завалившись поперек телеги, а Андрей сидел в задумчивости, лишь изредка поглядывая вперед на процессию. Вадим продолжал шествовать рядом с Конди, который за всю дорогу больше не пытался заговорить с ними. Лишь однажды он что-то сказал Улле, когда «пойка» проснулся и заплакал. Она сняла с малыша мокрые пеленки, бросила их на дно телеги и закутала его в понёву.[8] А затем, удобно устроив ребенка на руке, достала грудь и, никого не стесняясь, стала кормить сына. Вадим, чтобы не смущать женщину и самому не смущаться, ускорил шаг. Конди, вероятно, разгадавший смысл его маневра, тоже прибавил шагу и нагнал Вадима. Находившийся же на телеге Андрей в удивлении выгнул брови, бросил беглый взгляд на обнаженную женскую грудь и тут же благородно отвернулся.
Вывернув из-за очередного поворота, Вадим увидел впереди речку, мост через нее и за ним большую деревню. Поселение располагалось на просторном месте и было обнесено забором в виде частокола, высотой не больше человеческого роста.
– Мина ма, – сказал Конди, указывая на поселение, – мина кюла Каргийоки.
– Что, уже приехали? – проснувшись, спросил Паша.
– Да, – ответил Вадим, – Конди говорит, это Каргийоки.
– А-а-а-а, – протянул Павел, – карги – не знаю, а вот йоки это река.
– Это мы и без тебя знаем, – улыбнувшись, произнес Вадим, – мог бы бабушку и поподробнее расспросить, толмач ты наш.
Процессия, перейдя мост, свернула в сторону от ворот. Широкоплечий что-то приказал трем воинам, попрощался с гостями и удалился вслед за процессией. А телега с гостями и Уллой, в сопровождении трех вепсов, двинулась к поселению.
– Наверное, хоронить поехали, – догадался Андрей, кивая на удаляющиеся телеги.
– А нас куда? – спросил Павел.
– Вероятно, на постой, – предположил Вадим.
Двухстворчатые ворота открылись, и телега с гостями въехала внутрь поселения.
