Александр Тимофеевич Филичкин
Путь в тихую гавань
Глава I. Новый этап
При трубе
Уволившись из конторы бандитов, Верочка стала искать другую работу. В 1995 году, дела в Среднем Поволжье шли на удивление плохо. Почти все проектные организации постепенно закрылись. Найти хоть какое-то место было почти невозможно.
Однажды, летней порой, сильно уставшая девушка возвращалась домой. У неё за спиной остался ещё один день пустой беготни по огромной Самаре. Везде она слышала или отказ, или привычную фразу: – Мы вам позвоним. – причём, ни один из хозяев не спросил её телефона.
Она подходила к своему старому дому, стоящему возле дороги и мечтала о том, что скоро упадёт на диван и даст отдохнуть гудящим ногам. В этот момент, к ней подъехала большая машина.
Из огромного, чёрного, как антрацит, американского джипа выбрался достаточно пьяный молодой человек. Оказалось, что это её однокурсник по имени Стас. Когда-то он был в неё сильно влюблён.
Однокашник узнал, что девушка сейчас не удел и сказал, что найдёт ей приличную должность. Обещал позвонить, и как это ни странно, через неделю, сдержал данное слово. Благодаря помощи парня, Верочка устроилась в крупную корпорацию под названием «Перекачка Нефти и Газа».
В ходе «приХватизации» хозяева данной компании подгребли под себя всю структуру, занимавшуюся доставкой углеводородов от месторождения до потребителя. В те легендарные годы, в Среднем Поволжье имелось в избытке и того и другого.
Незадолго до этих событий, разветвлённую сеть трубопроводов построили за государственный счёт. Затем, руководство страны почти задарма, отдало её «своему человечку». Всё оборудование было с иголочки. Оно отлично работало и не требовало каких-то вложений.
Нувориши получали такую огромную прибыль, что средств хватало на всё, что только взбредёт в их «чрезвычайно умные» головы. Ведь это ж нужно суметь, отхватить себе столь жирный кусок, который тянул на сотни миллионов «зелёненьких баксов».
Денег оказалось так много, что часть из них доставалась сотрудникам, которые обслуживали большую систему.
Попав в эту контору, девушка словно вернулась в благословенный социализм конца восьмидесятых годов. Во всех помещеньях блистал прекрасный ремонт. В кабинетах сидело не очень много людей. Компьютерная техника была очень новой и мощной. Программы летали, как птицы.
Работой грузили не так, чтобы сильно. Начальство особо не гнобило инженеров проектных отделов. Люди трудились спокойно и очень размеренно. Никто никуда не спешил, как на пожар.
Всем регулярно перечисляли зарплату на карточку. Оклад у Верочки оказался чуть выше обычного. Вместе с квартальной и ежемесячной премией выходило в полтора раза больше, чем средняя цифра по городу. Девушка начала потихоньку менять гардероб. А то уж совсем обносилась.
В их замечательном здании имелась большая столовая с удивительно низкими ценами. Кормили там очень вкусно, словно в приличном кафе, стоящем где-нибудь в центре Самары.
В течение дня, разрешалось держать стакан с чаем, или же с кофе, на своём рабочем столе. По ходу дела, прихлёбывай в своё удовольствие. В 10.00 и в 15.00 можно было, слегка подзаправится. Для этого отводилось пятнадцать минут, но начальство никогда не кричало, если ты вдруг немного задержишься.
Обеденный зал открывался ровно в десять часов и работал до четырёх. Поэтому, никто не глотал сухие куски, принесённые с собою из дома. Все ходили в столовую и там перекусывали свежеприготовленной выпечкой, только что вынутой из жаркой духовки.
Например, аппетитными сдобными булочками или вкусными сырниками с жирной сметаной. Народу там было немного. Всё обходилось без нервотрёпки и шума. Минут через двадцать, люди возвращались на место и, с новыми силами, включались в работу.
Верочка не любила готовить на кухне своей большой коммуналки. Слишком там было тесно, и толпились соседи. Один из мужчин был алкашом, второй записным наркоманом и пушером. Поэтому, она покупала в столовой, что-то на завтрак и ужин. Благодаря чему сильно экономила время. Благодать, да и только.
В их корпорации даже имелся свой профсоюз, оставшийся с древнейших, советских времён. Видно, хозяева забыли его упразднить. Всем сотрудникам давали путёвки на большие турбазы, что находились под городом. Причём, совершенно бесплатно! Там можно было хорошо отдохнуть не только в тёплые месяцы, но и в дни очень длительных зимних каникул.
Если человек уезжал, куда-то ещё, например, в санаторий, то ему компенсировали половину расходов, ушедших у него на лечение. Верочка, словно попала в давнее чудесное прошлое. Туда, где не строили «дикий капитализм» на костях россиян.
Отпуск равнялся четырём рабочим неделям и давался дважды в течение года. Скажем, половина ранней весной, остальное, ближе к зиме. В марте Верочка съездила в Сочи.
Там она жила в отличном отеле, где пила минеральную воду и принимала такие же ванны. Погода на юге страны стояла по-настоящему летняя. Многие уже загорали. Правда, Чёрное море ещё не прогрелось до нужного уровня. Купаться в холодной воде Верочке совсем не хотелось. Она же не Мурманске, в конце-то концов.
В конце жаркого августа, девушка отправилась в лечебно-профилактическое учрежденье «Дубки», расположенное в соседней с Самарой, Ульяновской области. Там она слегка подлечила желудок. Еда всухомятку, которой она пробавлялась последние годы, всё же дала себя знать.
У корпорации имелось два новых иностранных автобуса с мягкими высокими креслами. Один ходил в «старый» город, второй на Безымянку. Машины ездили по длинным маршрутом утром и вечером. Они собирали сотрудников и, совершенно бесплатно, доставляли их на работу и возвращали домой.
Неудивительно, что при подобных порядках, из корпорации «Перекачка Нефти и Газа» никто не хотел уходить. Люди крепко держались за рабочее место. Всем очень нравилось, как говорилось в конторе, «сидеть при трубе».
Почему там было так хорошо, когда везде стало удивительно плохо, никто не мог себе объяснить. Скорее всего, хозяева ещё не избавились от пороков того воспитания, что получили при Советском Союзе. Тогда со всех трибун говорилось: – «Человек человеку – друг, товарищ и брат».
Видимо, нуворишей ещё мучила совесть за то, что всё «достоянье народа», вдруг оказалось в их загребущих руках. С течением времени эта дурная идея сменилось другой, более верной для нашего времени: – «Человек человеку – волк».
Впрочем, чаще всего в капиталистическом мире: – «Человек человеку, просто бревно». – то есть, если ты небогат, то с тебя него взять. Значит, всем на тебя наплевать.
Через какое-то время, Верочка с удивленьем узнала, что «особо ценным сотрудникам» давали безвозвратный кредит на покупку жилья. Она написала заявленье в профком, где попросила около миллиона рублей на приобретение комнаты в небольшой коммуналке.
Верочке быстро ответили, что контора сейчас находится в стеснённых условиях и не может дать ей такую крупную сумму. Если ей очень нужно, то она может взять кредит в «Газбанке» на общих условиях.
Нужно напомнить, что, в девяностые годы, там просили по пятнадцать процентов за год. Подобный заём, девушка никогда не смогла бы вернуть. Значит, она вообще потеряла б жильё.
По всему получалось, что она не входила в категорию «избранных». Оно и понятно, ведь у неё не имелось родственников или любовников в руководстве корпорации «Перекачка Нефти и Газа».
Верочка, конечно, сильно расстроилась, но духом, всё же, не пала. Девушка уже много лет жила достаточно скромно, ужимая себя абсолютно во всём. Поэтому, получая большую зарплату, она не принялась шиковать, и тратить её до последней копейки.
Вместо этого, Верочка продолжила жить в том же экономном режиме, как раньше. Все свободные деньги она откладывала на кредитную карточку. Благо, что кое-что, там уже набралось. Так, за два с лишним года, скопилось восемьсот с чем-то тысяч рублей.
Девушка хорошо понимала, не стоит соваться в те фирмы, что обещают построить квартиры по очень скромной цене. У неё перед глазами имелся пример её первого мужа. Лёня, вместе со своей родной мамочкой, продал приличную «трешку» и купил то жильё, которое было лишь на бумаге.
Через очень короткое время, химтромудрый застройщик пропал вместе со всеми деньгами. Ну, а бывший супруг стал одним из нескольких тысяч «обманутых дольщиков». С тех пор, он жил в съёмной комнате и судился с городскими властями. Ведь это они создали такие законы, что такая афёра стала возможной.
Верочка изучила ситуацию на рынке вторичной продажи жилья. Оказалось, что если продать её двенадцатиметровку в большой коммуналке и добавить к полученной сумме, все свои капиталы, то можно купить «малосемейку» на самой дальней окраине города.
Такие «однушки» находились в районе, уничтоженного ныне завода, где раньше делали пассажирские самолёты «Ту-134». Сейчас там остались лишь совершенно пустые цеха.
Новый хозяин снял с фундаментов всё оборудование и продал его в металлолом. Скорее всего, в соседний Китай. За это он получил много денег. Ведь станки были весьма дорогими, а многие, вообще, уникальными.
Теперь «демократическая» Россия покупала французские «Airbus» или американские «Boeing». В то время, как в Поднебесной державе делали свои аппараты, очень похожие на те самолёты, что летали в уничтоженном СССР.
К сожалению девушки, в отдалённый район не доходил конторский автобус. Значит, пришлось бы использовать общественный транспорт. Такая езда занимала полтора часа в каждую сторону, что получалось весьма утомительно.
Да и денег на билеты с двойной пересадкой уходило немало. Какое-то время назад, Верочка там проживала в квартире подруги. Так что, всё это знала не понаслышке. Проверила, так сказать, на собственной шкуре.
Оставался только один вариант, искать комнату в «двушке», в которой имелось мало соседей. Желательно, чтобы она находилась поближе к работе, а лучше всего, стояла недалеко от маршрута, по которому регулярно ходил конторский автобус.
Переезд Семёна в Германию
Весной 1996 года, начальник Верочки, архитектор – Семён Алексеевич Шнитке устроил «отвальную» в своём проектном отделе, тепло простился со всеми сотрудниками и уехал в Германию.
Причём, отправился не в турпоездку, как все остальные, он отбыл в Европу на постоянное жительство. Нужно сказать, что мужчина был родом из немцев Поволжья, поселившихся под Оренбургом ещё при великой русской императрице Екатерине II.
К концу двадцатого века, богатая, капиталистическая страна уже досыта «наелась» турецкими гастарба́йтерами. В ФРГ почему-то рассчитывали, что «рабочие, приглашённые из-за бугра», тотчас «окультурятся» и без следа растворяться среди местных жителей.
Однако, все их надежды оказались разбиты суровой реальностью. Приезжие не захотели менять свой образ жизни, не стали изучать немецкий язык и культуру страны.
Они поселились рядом друг с другом, выписали из родимых земель своих жён и десятки детей и создали настоящие турецкие гетто. Туда не то что обычные бюргеры, даже полиция и та заходила с большою опаской.
Израильтяне много веков, жили в окружении людей, имевших ярко выраженный восточный менталитет. Они поступили намного умнее германцев и принялись переманивать соотечественников из соседних держав.
Как говорил кто-то из классиков литературы: – Россия единственная в мире страна, где негры – белого цвета. Вот и стали евреи их оттуда, к себе импортировать. Пусть метут улицы и вывозят контейнеры с мусором.
Взглянув на представителей богоизбранной нации, бюргеры неожиданно вспомнили о несчастных сородичах, проживающих в далёкой России. Хоть и не немцы они уже вовсе, но всё-таки христиане и, можно сказать, почти европейцы. По крайней мере, с лица.
Переселенцам стали оплачивать проезд в Фатерлянд всей семьёй, включая стариков и детей. Им помогали обустроится на чужой территории и давали большие кредиты на строительство дома. Причём, на очень льготных условиях.
В это самое время, в СССР завершался последний(!) этап строительства социализма. По указанию сверху, его превратили в Эпоху Всеобщего Дефицита Товаров. Чтобы понять, что же тогда случилось в стране, нужно слегка углубиться в историю.
То ли в тринадцатом, то ли в четырнадцатом веке, рыцари Тевтонского ордена завоевали обширные прибалтийские земли. Некоторые из местных князей сопротивлялись нашествию немцев. Захватчики не церемонились с ними и вырезали всех до единого, вплоть до седьмого колена.
Одной небогатой семье удалось всё же спасти трехлётнего княжича. Он был единственным в его огромном роду, кто избежал лютой смерти. Воспитывали малыша с единственной целью, он должен был уничтожить всех рыцарей.
Мальчик подрос, хорошенько окреп и поступил на службу к захватчикам. Благодаря уму и старанию, он пробился на самый верх пирамиды и со временем стал главой военной компании. Затем, он начал стравливать знатных вельмож между собой. Началась кровавая междуусобица. Она скоро закончилась гибелью Тевтонского ордена.
Не знаю, чем насолила Горбачеву Советская власть, но он сделал всё точно также, как поступил древний литовец полтысячелетья назад. К тому времени большая страна очень устала от революций и войн. Она уже не поднялась бы на новую гражданскую сечу. Тогда, по совету заокеанских противников, пятнистый генсек «придумал провести перестройку».
Он принял антиалкогольный закон, вырубил почти все виноградники Молдовы и Крыма и ввёл талоны на ВСЁ! Даже на то, что имелось в избытке. Потом, вдруг объявил: – Нынче разрешено всё, что не запрещено по уголовному кодексу! Делайте, что захотите! – с этого и начался развал великой державы.
Началась вакханалия предпринимательства. Вернее сказать, спекуляция в особо крупных размерах. Те, кто имел доступ к различным ресурсам, брали их по госцене, а продавали на рынке втридорога. Это происходило со всеми продуктами и материалами.
Производство услуг и товаров немедленно встало. Начался Дефицит Всего, чего только можно. М. Горбачев радостно щерился из каждого телека и махал россиянам своими ручонками.
Когда «нужные правительству люди» сколотили большой капитал, они стали продавать сами себе не сахар, сигареты и водку, а заводы, фабрики и всё остальное, что недавно считалось достояньем народа. Все депутаты с министрами стали вдруг называть СССР «ЭТОЙ СТРАНОЙ». Словно она для них являлась чужбиной.
Архитектор Семён Алексеевич Шнитке неожиданно понял, что ему здесь ловить больше нечего. Хороших друзей среди бандитов или большого начальства у него, к сожалению, не было. Ну, а как говорится в народной среде, трудом праведным, не построишь палат себе каменных.
Он оформил вызов от родственников, уже переселившихся из России в Германию. Продал знакомому кооператору большую квартиру, которую бесплатно получил от великой страны, и немедля уехал.
Понимая, что долгое время, семье придётся экономить на всём, он взял с собой с десяток контейнеров размером с большой чемодан. В каждом таком сундуке находилось всё то, что нужно в каждодневном быту: одежда, обувь, бельё, посуда, предметы для гигиены и стирки. Были там и продукты, которые долго не портились: крупа, макароны, сахар, а так же консервы разного рода.
Конечно, они забирали и те ценные вещи, что разрешалось с собой увезти. К сожалению репатриантов, за этим строго следила таможня России. Так что, волюту, золото и драгоценные камни у них отнимали на месте.
Некоторые брали с собою изделия русского народного промысла. Мол, на западе на них имеется спрос. Жизнь показала, что такого добра там навалом. Оказалось, никому не нужны самовары, балалайки, да расписные ложки с матрёшками. Потом их просто дарили знакомым германцам.
Среди отбывающих немцев ходили предупрежденья о том, что нужно вести себя, как можно скромнее. Якобы, один человек прибыл в Германию. Он сошёл с самолётного трапа, упал на колени и поцеловал землю предков.
Потом, поднялся на ноги, вытер подошвы ботинок платком и бросил грязную ткань в ближайшую урну. Всем, кто находился поблизости, он объяснил, что отряхнул со своих башмаков прах проклятой советской отчизны.
Таким странным образом мужчина рассчитывал попасть на страницы газет и получить какую-то толику славы от бюргеров. Мол, его тогда кто-то заметит и поможет в Германии получше устроиться. Глядишь, станет большим диссидентом, как например, Солженицин с Буковским.
Человека и вправду заметили. Только не те, на кого он рассчитывал. К нему подошёл чиновник службы миграции и попросил документы. Мужчина протянул пачку бумаг. Офицер порвал их у всех на глазах и сказал: – Такие люди, как вы, нашей стране не нужны.
Мужчину отправили в отделенье полиции аэропорта. Там на него составили протокол за пересеченье границы без документов, и первым же рейсом вернули на родину, в СССР. Туда, где у него уже ничего не имелось, ни жилья, ни семьи, ни работы.
Ещё утверждали, что многие видели, как точно такая история произошла с другим. человеком. Прибыв в Германию, он достал из кармана пачку советских банкнот, изорвал их в мелкие клочья и, со словами проклятий, начал их демонстративно топтать. Его тоже отослали обратно.
Скорее всего, подобные «утки» запускали сотрудники КГБ СССР. Видимо, они очень хотели, чтобы на их большую страну лилось меньше грязи из-за бугра. К сожалению, они мало в чём преуспели.
Долгое время, Семён звонил из Германии и писал друзьям из России. В первую очередь, тем многим людям, с которыми раньше учился или работал. Среди них оказались подруга Верочки по институту, которую звали Тамара и её муж Александр. От них новости сразу доходили до девушки.
Историческая родина предков произвела на Семёна впечатление грома среди ясного неба. Гипермаркеты его потрясли до самого основанья души. В своих длинных отчётах он сообщал, что не может найти те продукты, которые похожи по вкусу на то, к чему он привык с раннего детства.
Тысячи видов пива, водки, яблок, огурцов, помидоров и прочих вещей, давили на психику поволжского немца. Количество и качество инструментов и стройматериалов повергло его в состояние шока. Он даже представить не мог, что человечество столько всего произвело и придумало.
Поселили их в Бонне, тогдашней столице Германии. Город был совсем небольшим, но чрезвычайно богатым. Оно и понятно, ведь там работала и проживала вся верхушка государственной власти.
Вокруг министров-капиталистов постоянно вилась огромная туча людей. И у всех были доходы значительно выше среднего уровня, который имелся в стране. К сожалению, это правило не распространялось на репатриантов из далёкой России.
Переселенцы жили в огромном спортзале. Его разделили на небольшие клетушки, площадью в десять метров квадратных. Перегородки были фанерные, выстой в два с чем-то метра, и не доставали до больших потолков.
В каждой комнатке имелись по две односпальной кровати. Всё остальное, находилось в раздевалках спортзала. Рядом разместилась коммунальная кухня, где можно было приготовить еду, и обеденный зал с самым примитивным убранством. Голые, светло-серые стены, пол из грубой кафельной плитки, столы и стулья из дешёвого пластика.
Каждый день, по четыре часа, вся семья изучала немецкий язык и знакомилась с теми обычаями, что царили в стране. Благодаря возрасту и образованию, все находились в разных образовательных группах.
Всё прочее время, они были предоставлены сами себе. У Семёна имелась большая семья: жена и трое малолетних детей. Оказалось, что такому числу обитателей находиться в стесненных условиях удивительно трудно. Приходилось много гулять по соседним кварталам.
В это сложное время, советские парень и девушка влюбились друг в друга и внезапно решили, что должны пожениться. Им выделили небольшую коморку, расположенную на антресолях огромного здания.
Переселенцы юного возраста расписались в магистратуре, вернулись домой, и сыграли скромную свадьбу в обеденной комнате. Они приняли поздравленья родителей, а так же соседей и все разошлись по своим спальным местам.
Молодожёны долго, крепились. Наконец, супруги решили, что все уже спят и устроили то самое действо, которое случается в брачную ночь. Послышался размеренный скрип пружин у кровати.
Наконец, новоявленный муж закончил важное дело и с измученным вздохом скатился с жены. Всё население спортивного зала разразилось аплодисментами, переходящими в бурные рукоплескания.
Люди в столице Германии жили на удивленье богатые. Они меняли предметы своего обихода достаточно часто. Считалось, что дорогущая мебель не может служить больше трёх лет. О бытовой технике и говорить не приходится. Её отправляли на свалку значительно раньше.
Меж тем, Семён подолгу гулял по улицам города. Вскоре, архитектор узнал, что раз в неделю, жители Бонна выносили на тротуар старые громоздкие вещи. Для каждого квартала был зарезервирован свой собственный день.
Согласно германским обычаям, любой человек мог подойти к этим кучам и взять себе то, что ему приглянётся. К обеду приезжал большой грузовик. Он увозил всё, что осталось на месте.
Первым делом, Семён нашёл велосипед. Машина была достаточно старой, но оказалась в полном порядке. Из древней детской коляски он сделал отличный прицеп. Потом, купил карту города и обозначил на ней маршруты мусоровозов, которые забирали весь хлам. Там же, проставил те дни недели, когда они приезжали.
Теперь, в свободное время, Семён ездил по одному из маршрутов и осматривал выброшенные немцами вещи. Скоро, в его комнатёнке появились удобные кресла, ковры из синтетики и приличного вида посуда. Плюс ко всему, телевизоры, магнитофоны, а ещё пылесосы.
Все эти, по советским понятиям, новейшие образцы импортной техники, он грузил на тележку и отправлялся домой. Оказалось, что чаще всего, ленивые немцы выбрасывали отличные вещи из-за пустяковой поломки.
Перегорел предохранитель, оторвался шнур электропитания, сломался небольшой выключатель. Часто случалось и так, что какой-то предмет просто вышел из моды.
Очень деятельный во всём человек, любитель что-нибудь мастерить и всё ремонтировать, Семён, наконец-то, нашёл себе занятье по вкусу. Он втянулся в работу и, с течением короткого времени, обеспечил соседей неплохими вещами.
Умелый механик, он собирал один велик, из двух-трёх неисправных двухколёсных машин. Скоро педальным устройством обзавелись все обитатели спортивного зала. У самого же «Кулибина» был металлический «конь» почти профессиональных кондиций.
К ежедневным поездкам Семёна присоединилось ещё несколько крепких мужчин, которые не могли обходиться без дела. Архитектор приделал к рулю аппарата планшет из фанеры и укрепил на нём карту Бонна, обёрнутую в прозрачную плёнку.
Каждое утро, из ворот пересыльного пункта выруливала кавалькада легких транспортных средств. Обычно их было штук семь или восемь. К каждой машине надёжно крепился самодельный прицеп.
Впереди ехал Семён. Он выполнял роль навигатора. Следом за ним, цепочкой мчались соседи. Они ехали к той самой улице, где сегодня выбрасывали громоздкие вещи. Местные жители шарахались в стороны от необычной процессии.
Переселенцы въезжали в нужный квартал и рассыпались вдоль богатых домов. Велосипедисты дружно осматривали кучи предметов, выставленных на тротуар. Всё мало-мальски приличное, они грузили в прицепы, и увозили домой.
Там ещё раз осматривали и пытались всё починить. Люди были разных профессий, и многое могли делать своими руками. Если вещь не подавалась ремонту, разбирали её на запчасти или тащили в мусорный бак, стоящий возле спортзала.
Через несколько месяцев, советские немцы затарились бытовой техникой, посудой, мебелью, книгами. К счастью, у всех имелись родные, недавно приехавшие в ту же Германию.
Все родственники с большим удовольствием навещали новоприбывших людей. Заодно, они получали в подарок совершенно исправную вещь: кресло, магнитофон, пылесос, телевизор.
Архитектор уже стал думать о том, как бы превратить своё хобби пусть и в небольшой, но всё-таки прибыльный бизнес. К сожаленью, Семёна адаптационный период закончился. Его с женой и детьми направили на постоянное место для жительства.
Немцы учли те уроки, что получили от переселенья в Германию турецких рабочих. Поэтому, советских людей специально рассеивали по просторам страны. Так они боролись с созданием «русских» кварталов. Им вполне хватило «турецких».
Семёна с семьёй разместили в уютном местечке, стоящем на границе с Голландией. Там архитектора ждал приятный сюрприз. В подвале квартиры, которую им отвели, обнаружился полный ящик немецкого шнапса, забытый прежним хозяином. Конечно, дешёвое пойло весьма уступало той водке, что производилась в Самаре, но, как говорится: – На холяву и уксус становится сладким.
В этом небольшом городке тоже имелись санитарные дни для каждой улицы или квартала. Только там местные жители почти ничего не выбрасывали. Это же оказалась глухая провинция, а не богатая столица Германии. Только в Бонне нувориши меняли машины и мебель по прошествии двух с чем-то лет.
К тому же, теперь Семён не должен был походить на переселенца, оторванного от родимой страны. Он не мог больше шарить по соседним помойкам. Ему приходилось выглядеть бюргером, соответствующим высоким немецким стандартам. С течением времени, он стал именно таким человеком.
