Александра Лисицина
Чёртов мост
– Что за условие? – Седрегунн непрерывно зевал и стучал зубами, но не влезть в разговор с красивой женщиной не смог.
– Ночлег за условие? Как в сказке? – Халла улыбался в предвкушении тепла и еды. – А ты случаем не Баба-яга?
– А откуда ты знаешь, что ты не в сказке? А если и Баба-яга? Дальше поедешь? – тёмная бровь задорно взлетела к цветастому платку, горой возвышающемуся над кромкой волос. – Условие моё таково – ни единой капли человеческой крови не упадёт под моей крышей.
– Добрая женщина, после такого ливня мы, вероятно, согласны и у чёрта под боком остановиться на любых условиях, – устало ответил Свен, а ему в спину утвердительно загудели остальные.
Женщина на крыльце печально покачала головой.
– Все путники давали обещание, да не все сдержали. Ох, не все… Но в одном ты прав: мы здесь действительно у чёрта под боком.
Лохматый мальчишка уводил лошадей за дом, в конюшню, тоненьким голоском заверив, что позаботится о них лучше всех. Откуда-то со двора вынырнула девчонка, его ровесница, тоже хрупкая и костлявая, с льняными пушистыми волосами, и юноша постарше. Свен вгляделся в него с ужасом, как в зеркало: жилистый, высокий, прямые суховатые чёрные волосы, острый нос, тонкие изогнутые губы… И глаза, как первый снег – белёсые, бесцветные. Островитянина передёрнуло. А юноша лишь скользнул по нему взглядом, будто не заметил. Вместе с девочкой помогал заносить под крышу снятые с лошадей вещи.
Свен последним вошёл внутрь. Оставив мокрую куртку на крючке в сенях, проследовал в залитый подрагивающим светом зал.
Подбитые металлом сапоги глухо застучали по кирпичному полу. На крупном столе уже дымилась глиняная посуда с едой. Каменная, сложенная из природного камня печь излучала расслабляющее тепло. Кромм, Баас и Халла с удовольствием развалились в широких тяжёлых креслах, закинув босые ноги на перекладины стола. Кучка сапог сохла на медном листе перед печью. Рядом на лежанке Долан укладывал сестру, избавляя её от мокрой верхней одежды. Девушка так и не пришла в себя, зависнув где-то между сном и явью.
Хозяйка появилась из низкой боковой двери в сопровождении Седрегунна. Тот будто бы обрёл второе дыхание: улыбался во весь рот и нёс какую-то бессвязную околесицу, бросая восхищённые взгляды на хозяйку. Она вынесла высокую стопку шерстяных одеял. Свен молча взял одно и укрыл босую Шайлен.
– Долан, ступай, поешь, я побуду с ней.
Брат немного помялся, затем кивнул и присоединился к сидящим за столом. Седрегунн вальяжно развалился рядом.
Хозяйка поставила рядом со Свеном табурет с подносом, ломящимся от еды, и кружку с ароматным напитком. От него пахло переспевшими яблоками, вишней, мёдом и южными травами. Сладкая густая жидкость щекотала и щипала язык. Накатила накопившаяся за день усталость, зал вместе с его белыми стенами, растрескавшимися деревянными балками поплыл и пошёл кругом…
Шайлен тихонько застонала. Свен открыл глаза – неужели уснул? Его спутники всё также сидели за столом, только посуда опустела, свечи оплыли и капали горячим воском на выскобленный стол.
– Что случилось с вашей девушкой?
Свен едва не подлетел на своём стуле – он и не заметил, что хозяйка сидит напротив всего в двух шагах. Или только что её здесь не было? Протёр глаза, пытаясь сбросить сонную одурь.
– Она упала с лошади на камни в лесу. И почти всё время вот так, – он указал рукой на неровно дышащую Шайлен. Крупные веки подрагивают, пальцы то расслабляются, то начинают теребить край одеяла.
– Я могу помочь, – тихо произнесла хозяйка. – Не здесь, конечно. Отнесите её в комнату, я взгляну.
– Ты целительница?
– Знаю немного, – уклончиво ответила хозяйка.
– Мне надо спросить её брата.
Свен встал, нетвёрдой походкой пошёл к столу, продираясь через жаркий воздух, как сквозь густое желе. «Дышать совсем нечем», – промелькнула усталая мысль.
Долана за столом не было. Не было и Халлы с Баасом.
– А где остальные?
– Свен, ты в порядке? Ты же сам им спокойного сна пожелал! – искренне удивился Седрегунн.
– Они наверху, Свен, спят. Беата показала им комнаты, – Кромм с недоверием глядел на своего предводителя.
– Да, что-то я напутал. Наверное, сам засыпаю.
Вернулся к хозяйке. Какая-то важная мысль проскочила белкой перед глазами, а он не успел её ухватить за хвост.
– Ты – Беата? – он смотрел на хозяйку сверху вниз и удивлялся увиденному. Как же он раньше этого не заметил? Таких тонкие руки с узкими ладонями ему ещё не приходилось встречать. Белая, как туман, кожа щедро усыпана веснушками цвета персика. Тёмные, болотные глаза на половину лица… Даже та, из-за которой он покинул родину, не выглядела столь нереально, хоть и вела свой род от самих богов.
Хозяйка оторвала взгляд от Шайлен, посмотрела на Свена и вдруг звонко рассмеялась – словно бубенцы просыпала.
– Мне следовало считать, сколько раз за вечер ты спросил моё имя!
Свен дотронулся тыльной стороной ладони до лба – не горячее обычного. «Устал, верно. Совсем».
– Долан спит. Давай поглядим, что с Шайлен. Куда нести её?
По широкой внушительной лестнице он поднялся с девушкой на руках: второй этаж галереей окаймлял зал. В каждой из стен виднелись двери. Он боком протиснулся в одну из них следом за хозяйкой и уложил Шайлен на высокую кровать.
Беата поставила свечу на стол в изголовье, опустила циновку на окне, задёрнула плотные тёмные шторы. Прошла вдоль всех стен, распахивая небольшие дверцы. Комнату нехотя залил ровный белый свет кристаллических орийских ламп. Не мелких, с кулачок, как его, а крупных, в форме амфоры, на бронзовых держателях.
Свен только ахнул. Он-то думал, что они теперь богачи. А оказалось, вот где настоящие сокровища!
– На спину упала?
– Я не видел.
– Помоги перевернуть.
Беата заботливо переложила голову Шайлен, откинула пепельные пряди с лица. Свободную рубашку подтянула до подмышек.
– Хреново, да? – только и нашёлся, что сказать островитянин, глядя на бесформенное чёрное пятно, размером с тарелку в самом низу спины Шайлен.
Беата, склонившись над девушкой, закрыла глаза, нежно провела тонкой, почти нечеловеческой ладонью по следу от удара.
– Скажи мне, причём здесь череп?
– Какой череп? – Свен даже сначала не понял, о чём вопрос.
– Я вижу череп, – хозяйка так и сидела с закрытыми глазами, подняв лицо к потолку. Ладонь покоилась на спине Шайлен.
Тяжело вздохнув, островитянин рассказал. И о затянувшейся переправе, и о дожде, и о жутком камне.
– Так что с ней?
– Если оставить как есть – ваша девушка не сможет ходить. А может и умереть. Я смогу ей помочь, но только завтра. Некоторые вещи нельзя делать ночью, – Беата поднялась с кровати. – С ней побудет Митта, а завтра я сделаю, что нужно. Отвернись!
– Зачем это?!
– Эта Шайлен – твоя женщина?
– Нет.
– Вот и отвернись!
Свен повиновался. Беата стянула с девушки одежду, заботливо уложила под одеяло. Снова прошла вдоль стен, закрывая светильники. Раздёрнула толстые шторы, подняла циновку. В комнату беззвучно проскользнула девочка с льняными волосами, села в изголовье, уложив на коленях вязание.
– Идём, морской человек, покажу тебе твою комнату. Остальные уже крепко спят.
С галереи он бросил взгляд вниз – зал пустовал, а из-за одной из дверей напротив раздавался басовитый храп Кромма. Ему немелодично подсвистывал кто-то ещё. В мареве гаснущих свечей Свен доплыл до своей комнаты, бросил взгляд в длинное, почти до пола, окно. За двором, через дорогу, в лунном свете мерцал горб Чёртова моста. Свен рухнул на кровать и провалился в сон. Сквозь расслабленную негу ему казалось, что тонкие пальцы расшнуровывают ворот его рубашки, ловко справляются с завязками штанов…
Он проснулся от тревожного чувства, сел на кровати. В окно лился сумеречный зеленоватый свет. От тишины зазвенело в ушах. В голове гулял ветер, не давая ни одной закрепиться там достаточно надолго. Сосредоточившись, всё-таки поймал одну – о лошадях: как там его пегий и остальные? А вдруг мальчишка не справился с шестью конями?
Вышел на залитую тем же неверным светом галерею, беззвучно спустился вниз. После тёплого дерева босые ноги холодил кирпичный пол. Не заскрипев, сама собой отворилась дверь на улицу.
Запах сырой земли и цветущей сныти ударил в нос. За забором плескалось бескрайнее море тумана. Свен обошёл крупное, с нависающим вторым этажом здание постоялого двора. Ни трава, ни песок под ногами не зашуршали.
К задней стене здания пристроилась добротная конюшня. Кони мирно спали, уютно утроившись на чистой соломенной подстилке. Вот невысокий плотный Кроммовский жеребец, рядом с ним, потемнее – Седрегунна. Кобылы Шайлен и Долана и здесь дремали рядом. Пони Халла и вредная деревенская лошадка Бааса – следом.
А вот пегого нигде не было.
Свен ещё раз обошёл конюшню: шесть лошадей на месте. Последнее стойло пустовало. Он распахнул дверь и шагнул внутрь: будто бы можно было не заметить спящего жеребца. Ещё шаг – и земля ушла из-под ног, расползлась истлевшим одеялом. Свен хотел крикнуть, но только беззвучно раскрыл рот. Спустя мгновенье он сидел на кирпичном полу, точь-в-точь как в большом зале постоялого двора. Над головой сомкнулись арочные своды. Длинная комната уходила вдаль и вся оказалась залита тем же призрачным зеленоватым светом.
Свен поднялся с пыльного пола; кирпич нещадно морозил ноги. Где же он – в подвале? А пегий? Неужели тоже здесь… Огляделся – нет, в этом помещении он один. Точнее один живой.
