Александра Лисицина
Чёртов мост
– Как ты достал её? Отда-ай! – захрипела и застонала всадница.
– Только в обмен на жизнь моих друзей, – серебро скрылось в кулаке.
– О-о… – тёмные кости затряслись, – чтобы успеть, садись мне за спину!
Свен вскочил на спину призрачного коня легко, будто бы поднятый ветром.
– Держись за меня! – прохрипело спереди. Подавив бунтующий желудок и дыша сквозь зубы, он обхватил обеими руками то, что когда-то было талией.
Конь под ними дёрнулся, припал на задние ноги и одним головокружительным прыжком преодолел расстояние до земли. Следующий прыжок, от которого из глаз посыпались искры, переместил их под дверь постоялого двора. Через два шага они стояли посреди душного зала, успев ровно за мгновение до того, что вот-вот должно было случиться.
– Останови их! – рявкнул на всадницу Свен.
– Мм-м-м… – она явно не хотела подчиняться, дрожала всем телом, потрескивая оголёнными суставами.
– Ну же! Ты же хотела избавления от мук! Ты жаждала то серебро!
– Останови-итесь!
Замерла девочка, висевшая на Кромме, как собачонка на медведе: челюсти её не успели сомкнуться на его шее. Нож выпал из рук лохматого мальчишки. Шайлен высвободилась из смертельных объятий бессловесного юноши, соскользнула на пол, размазывая кровь по щекам.
Свен, слез, наконец, со спины конского трупа. Его била крупная дрожь и немилосердно мутило.
– Ах, – нежно выдохнула не живая и не мёртвая всадница. – Я передумала! Одну жизнь я всё-таки заберу с собой. А чью – решать тебе.
Лёгкий пар поднимался из подлеска навстречу пронизанному солнцем лесному своду. Между деревьями гудели дикие пчёлы. После затянувшегося ненастья день, наконец, обещал быть жарким и безоблачным.
Выехав на луг, всадник избавился от куртки, спасавшей от сырой прохлады, затаившейся в подлеске. По открытому пространству лошадка пошла бодрее, покрутила ушами и, подняв голову, тоненько заржала. Спустя пару секунд над лугом прокатилось ответное ржание.
– Ага! Учуяла, значит. Ну поехали, поглядим, что там у нас.
Тропинка обогнула несколько отдельно стоящих высоченных сосен и уткнулась в раскрытые ворота. Аккуратный дворик с песчаными дорожками вокруг крупного строения с нависшим вторым этажом ломился от побитых вчерашним градом цветов.
Снятая с петель дверь стояла тут же рядом. На чудовищно грязных ступенях валялись обломки досок и кучка кирпичей. Откуда из-за дома снова донеслось ржание. Лошадка под всадником тут же ответила.
– Ну кто там ещё? – из дома, тяжело дыша, вышел уставший человек. Он был по пояс гол и весь перемазан кирпичной пылью и грязью. – Нужно что?
– Да вот, еду мимо, решил заглянуть.
– А… Ну тут лучше мимо, – он вытер пот со лба. – Дурное место.
– Живёшь, что ли, здесь?
– Ещё не хватало. Тут кости древние надо похоронить, чтоб не беспокоили. Пришлось задержаться.
– Древние, значит… – протянул всадник.
– А ты, значит, думаешь, я убитых закапываю? Давай, езжай тогда, пока и тебе не досталось, – он махнул рукой и скрылся в доме.
Всадник помедлил. Повертел головой. Вздохнул, слез с лошади.
– Похоже, что у тебя привал, старушка, – накинул повод на колышек забора и вошёл в дом. – Эй, показывай давай свои древние кости. Звать-то тебя как? Я вот Вотар.
– А я – Свен.
Перед закатом два всадника покинули постоялый двор.
– Ты куда едешь? Я вообще до Хальмора хотел, там счастья попытать.
– А нечего там делать. Город кишит переселенцами с островов.
– А ты же сам оттуда, да?
– Ага, с Асхе. А ты с юга?
– Ну не с самого. Тут недалеко, из Коносера. А вы куда ехали?
– Да куда-нибудь туда как раз. В города мастеров наёмничать.
– Хм. Наёмничать, – повторил Вотар, будто пробуя слово на вкус. – Я вот что спросить хотел – ты же сказал, что эта ведьма собралась с собой одну жизнь взять.
– Ну?
– И чью же ты отдал?
Свен улыбнулся, щурясь на солнце.
– Свою.
– Но ты ж…
– Ага. Живой. Призраки не любят серебро.
– Слушай, а возьми меня с собой, наёмничать. Я ж там все дороги знаю.
– Легко. Едем?
– Едем!
Они тронули коней. Свен оглянулся на безлюдный постоялый двор, на свежие холмики у опушки. «Спи спокойно, Беата».
Кони бодро зашагали под нежным солнцем, понесли своих всадников на юг. Одного – невысокого, крепкого, со светлыми вислыми усами, и второго – высокого, сухого островитянина с Асхе. В распахнутом вороте его рубашки поблёскивала начищенная подвеска в виде крылатого человека с оленьими рогами, чьи ноги – головы хищных птиц.
