Алексей Аверьянов
Девочка
Глава X
Стеклянные двери приёмной показались метрах в ста, всё тело механически выполняло одни и те же движения: левая нога вперёд, перенести вес тела на неё, правая нога вперёд, перенести вес тела теперь на неё, руки должны двигаться синхронно ногам и быть чуть согнутыми в локте. Мысли отсутствовали, на них просто не было сил, дыхание так давно сбилось, что если девушка забывала вдохнуть или выдохнуть, то тело уже не обращало внимание на такую мелочь, как приток кислорода, худо-бедно есть – «и то хлеб».
Ворвавшись внутрь, Анечка подбежала к дежурной и, еле шевеля языком, стараясь, чтобы слова хоть как-то совпадали с произвольными сокращениями лёгких, произнесла:
– Молодой человек, машина сбила, везли сюда.
– Фамилия, когда везли, подробнее, – не в меру вежливая девушка подняла глаза на Аню, и руки её повисли над клавиатурой.
– Алексей… – Аня увидела, как с другой стороны к экстренному въезду подъехала скорая и оттуда выгрузили человека, с виду молодой мужчина, весь в крови, и вокруг суетились врачи. – Автомобиль сбил… – всё внимание было отвлечено новоприбывшим, Аня замолкла, только шумно, со свистом дыша.
– Фамилия-то какая?
Аня безмолвно пошла вперёд, игнорируя всех и вся, медленно обходя стойку.
– Девушка, вы куда? – забеспокоилась дежурная.
Аня к тому времени, как дежурная заверещала «Охрана!!!», уже миновала турникет и двигалась к группе с пациентом.
– Сюда только персоналу, – здоровенный мужчина взял девушку за плечо.
Аня чуть замедлилась, но здесь больной повернул голову, и Аня узнала Алексея сквозь разбитое лицо и испачканную кровью голову, она узнала того, ради которого она проделала этот путь, и он не был лёгким. Охранник больно взял девушку под локоть, полностью остановив. Но для Анютки была только одна цель, и она чисто без раздумий, на одних рефлексах сделала то, на что способны либо спецы боевого искусства, либо матери, видя угрозу для своих детей. Охранник за доли секунды получил техничный удар в коленную чашечку, второй ногой не менее точный удар в основание таза и завершающим был вывих челюсти локтем, граничащий и с переломом носа. Ошарашенный и обездвиженный охранник упал на пол, но не коснулось ещё его тело пола, как девушка перешла на бег, благо медики с Алексеем остановились у лифта в ожидании.
Туннель был перед глазами девушки, она видела только лежащего любимого и врачей около него, всё, что выходило из этой зоны, расплывалось в её глазах. Возможно, ей попадались люди и не в чём не виноватые, но она их или сшибала, или обезвреживала, как несколько секунд назад охранника. Аня не успела, створки лифта закрылись перед ней, повернувшись, она отыскала первого же человека в белом халате, благо таких было довольно много.
– Куда его? – страшным и гневным голосом прошипела она.
Доктор кинул беглый взгляд на очухавшегося охранника, который только вставал с пола и придерживал руками всю нижнюю часть лица.
– В шестую операционную, это ведь автокатастрофа, насколько я понимаю, – охранник был далеко, а спорить он не решался, но девушка его всё ещё держала за отвороты халата. – Третий этаж, – решил добавить он, всё ещё не отпустила, – дверь на лестницу там, – он показал рукой в сторону лестницы, что была метрах в пяти от лифтов.
Аня чуть улыбнулась и ринулась к двери, в глазах стало темнеть, она отвесила себе пощёчину, и зрение стало возвращаться. Вышибив дверь ногой, она, прыгая через несколько ступеней, стала отсчитывать этажи. Поворот, мгновение, поворот, ещё один, человек, оббежать, упала, опереться и встать, поворот, дверь, пролёт назад и на стене большая цифра «3». Вылетев в коридор, она увидела, как из лифта выкатывают пациента.
– Лёшка!!! – заорала девушка и, подбежав к пациенту, вцепилась в край каталки, это был он.
– Кто вы? Не мешайте! – санитар стал отдирать девушку.
Пациент пришёл в себя, Аня встрепенулась и уже хотела ударить мешающего санитара, как Алексей чуть приподнял руку и слабым, еле слышным голосом произнёс «Анечка». Анечка передумала драться и схватила руку любимого, тот улыбнулся и снова уронил голову. Санитар, не теряющий времени, оторвал руку девушки. Алексея увезли дальше по коридору, Аня попробовала собраться с силами, но их оставалось так мало…
Аня открыла глаза, она сидела на жёстком и неудобном стуле, два охранника стояли по бокам, присев на корточки, санитар возился с Аниной ногой.
– Где Лёша? – хриплым голосом произнесла она и поняла, что говорить очень больно.
– Не волнуйтесь, его оперируют, всё будет хорошо, – он посмотрел в мутные глаза девушки и решил продолжить. – Где же вы так ногу повредили?
Аня посмотрела вниз, почти вся левая нога ниже колена была сильно рассечена.
– Пока с кладбища бежала, задела, наверно, где-то, – Аня внимательно смотрела на санитара, что её бинтовал. – Со Смоленского. Что с Лёшей?
– Всё с ним хорошо, над ним лучшие хирурги, – ответил юноша, чтобы успокоить Аню. – Так это я с вами разговаривал?
– Наверно, позвонил кто-то, сказал куда, я побежала. Насколько серьёзно он пострадал, мне нужно к нему! – Аня попробовала встать, но ноги, ноги не слушались. – Что вы сделали с моими ногами? – уже чуть испуганно добавила Аня, встрепенувшиеся охранники расслабились.
– Девушка, от Смоленского до Первого меда пятнадцать километров, я вам звонил, когда мы выезжали, а прибыли мы примерно в одно время. Я не спрашиваю, как вы за это время добежали, мне интересно, как вы живы после такой нагрузки остались, – один из охранников кашлянул, – вот именно, ещё и одного из охранников уложили.
– Может, она… это… под допингом, – предложил уложенный.
– Что с ногами сделали, я и тебя могу уложить. А потом к любимому пойду, и никто меня не остановит.
– Нагрузка очень большая была, – юноша попробовал посмотреть у Ани зрачки, та отпихнула его руку, но почувствовала, что и они очень слабы. – Зрачки в норме, пульс понижен, нет, она на адреналине бежала, ведать, действительно очень волнуется.
– Когда будут новости? – Аня уже поняла, что ей никуда не деться, сил нет, не столько, чтобы справиться с тремя мужиками, да и волноваться-то, может, и не стоит.
– Я же вам говорю, оперируют, как только что-то станет известно, я вам сообщу. Может, вам пока прилечь, легче станет, у вас действительно очень сильное перенапряжение.
Чуть успокоившаяся Аня понимала, что лучше отдаться в руки доброго врача, молодого, но опытного.
– А я вас случайно не могла где-то встречать? – Аня задумалась и повнимательнее присмотрелась. – Артём, кажется?
– Да, Артём, но я вас не помню… Извините, как вас зовут?
– Аня, если я права, то мы в поезде ехали с неделю назад, хотя то спортсмены были… – Аня всё же прилегла, и один из охранников подстелил ей под голову свою куртку.
– Я занимался спортом, но это было давно, наверно, вы ошиблись.
– Да как же, там ещё такой… – Аня стала вспоминать свою поездку в поезде. – Вадим точно был, на гитаре хорошо играет, странная такая, вся в наклейках, и если не погладишь, струны порвать может… – сознание мутнело, давая телу как можно больше энергии на восстановление.
– Есть такой Вадим, – Артём очень смутился, – это аспирант нашего главного хирурга, гитара его, да, от кого-то досталась, потёртая вся, и он просит её погладить…
– От папы, – тихо добавила Аня, очень хотелось спать.
– Что, простите?
– От папы говорю, досталась, он тоже был спортсменом, весь мир объездил, – повторила Аня чуть громче.
– Да, точно, правильно, он у него очень известный хирург был…
Один из охранников наклонился к юноше и спросил:
– Это у неё что, бред? И мы ещё нужны?
– Нет, не бред. Про гитару только коллеги да друзья знают, странно… А? Нет, не нужны, она в таком состоянии, что если и захочет, то не встанет, все мышцы отдыхают, расслаблены. Слишком большое напряжение перенесли.
Охранник пожал плечами и, махнув второму рукой, направился к двери.
– И тренер у вас такой забавный, добрый. Выпить мне предлагал, но я не взяла, не решила… – продолжала девушка чуть громче шёпота, так что Артёму пришлось наклониться поближе.
– Что не решила?
– Да фляжка такая, в виде медали, там два горлышка. Если плохо – из одного, если совсем плохо – из другого…
– А если совсем конец, тогда из двух… – продолжил за неё Артём.
– Правильно, – улыбнулась Аня.
– А откуда ты это знаешь?
– Да я в поезде с вами всеми ехала, мне плохо было совсем, а вы мне помогли, песни попели, а потом я ушла. А тренер ваш мне ещё рюкзачок дал, но я его оставила в дар нуждающимся.
В коридоре раздались шаги, и к ним подошёл ещё один молодой человек в униформе скорой помощи.
– Ну, там нормально всё, хирург трудится, хорошо, что в его смену попали. А это кто?
– Девушка или жена этого парня, со Смоленского кладбища сюда бежала, как умудрилась, ума не приложу.
– А, ну понятно. Я пойду, вызовы, – он развернулся и пошёл к лестнице.
– О, Женя, – еле шевеля губами, произнесла Анютка. – Вот и свиделись.
– Стой, она и тебя знает, – Артём остановил уходящего.
– Чего? Я-то её не знаю.
– Да стой ты, она меня знает, Вадю и даже хирурга, вот и тебя по имени назвала.
Евгений подошёл поближе.
– Может, у неё того, бред, – тихо предположил он.
– Ага, про гитару Вадькиного отца тоже бред и про флягу хирурга тоже.
– Нечего себе, а что ещё говорит? – Артём пожал плечами. – А мы где встречались? – громче, обращаясь к Ане, спросил он.
– Ты же меня подвозил на автобусе, ну в этом маленьком городке… из которого эти спортсмены ехали.
Женя встал, похлопал Артёма по плечу и вышел на лестницу.
Аня попробовала закрыть глаза, там была тьма, чёрная настолько, что ночи в саванне показались бы сумерками. Артём тронул её за плечо, она открыла глаза, из двери операционной вышел молодой человек и, подойдя к Артёму, прошептал ему на ухо, Аня смогла разобрать обрывки, получалось, что Лёша совсем плох и хирург не знает, что делать. Девушка попробовала привстать, Артём положил на неё руку, и она упала обратно.
– Что с ней? – поинтересовался молодой человек у Артёма, тот рассказал коротко, и второй, потерев подбородок, задумался. – Кто-то ещё из родни есть? Возможно, нужно будет принимать решения, – он помялся и посмотрел на девушку, та слушала, медленно моргая. Оба молодых человека отошли, что-то горячо обсуждая, потом второй посмотрел на часы и убежал обратно. Артём не успел ещё подойти, как Аня его удивила.
– Вот почему меня никто не узнаёт? Это же Вадим был.
Артём сделал вид, что не слышал, но для себя отметил удивительную способность Ани узнавать людей, хотя эти люди утверждают, что знать не знают эту девушку, а она о них такое рассказывает, что только друзья и близкие могут знать.
– Мы вас в палату положим, вот как раз идёт заведующий отделением, вам нужно отдохнуть, а в коридоре лежать не дело, – Артём как-то странно посмотрел на подходящего грузного мужчину и подозрительно глянул на Аню, как бы раздумывая, «узнает или нет».
Аня узнала, стоило только мужчине подойти, она ошарашила его фразой.
– Василий Иванович, – радостная улыбка. – А с моего положения вы выглядите забавно, о, и эти здесь, к сожалению, не узнала имён.
Василий Иванович и двое его помощников были ошарашены, и завотделением уже хотел что-то ответить и не факт, что вежливо, но Артём его чуть поманил в сторону и рассказал, что девушка сделала, почему лежит здесь, и поведал о её удивительных способностях. Заведующий четвёртым отделением в Первом меде усмехнулся и, повернувшись к помощникам, томным басом произнёс:
– Геннадий, в шестую её, если что, все вопросы ко мне, она ненадолго, а там свободно, – подошёл к девушке и присел на корточки рядом с ней.
– Вы меня тоже не узнаёте? – грустно спросила Аня.
– Вот как вам ответить… – мужчина замялся, посмотрел на Артёма и показал рукой, чтобы тот отошёл. – Что вы про меня знаете?
– Вы поваром были, а эти двое официантом, и Гена, или как вы его назвали, он был менеджером. Но, скорее всего, я брежу… – Аня начала плакать, и Василий погладил её по голове.
– Я вас тоже узнал, и поваром я был… Но это было давно, у меня тогда жизнь сложная была, я взял в больнице отпуск за свой счёт и готовил в одном из ресторанов, гадюшник, конечно, но называли себя рестораном. Вот только это было лет десять назад… если память не изменяет, там что-то вам попалось в еду.
– Кусочек газеты.
– Да, да, да. Точно. Я с тех пор готовлю только для себя, но столько времени прошло… а вы не изменились.
Подбежал молодой человек в белом халате и сообщил, что палата готова, Гена уже вёз кресло, и Аня не успела добавить, что всё это было не десять лет назад, а сегодня утром. Её бережно посадили и повезли в палату, когда они проезжали мимо короткого коридорчика, ведущего в операционные, Аня дёрнулась и попыталась встать. Артём положил ей руку на плечо, и она села обратно.
– Анна, – догнал их завотделением. – Я ведь правильно вас назвал? – девушка кивнула. – Если вы мне верите, я беру дело под свой личный контроль, как-никак вы малость изменили мою судьбу, – он чуть замялся, были сомнения, может, и не она, столько лет прошло, а она такая же, но, отбросив раздумья, уверенно продолжил. – Я вам лично обязан и уверяю, что над вашим любимым работает лучший хирург, которого сейчас возможно найти в больнице, один из профессиональнейших специалистов вообще в Санкт-Петербурге и России. – «Как-то уж слишком пафосно получилось»,– подумал Василий Иванович, они подъезжали к палате, и чтобы закончить, он положил ей руку на плечо и добавил больше для собственной уверенности: – Всё будет хорошо, уверяю.
Аню бережно уложили на кровать, и она погрузилась в сладкую пелену то ли сна, то ли забвения.
Девушка открыла глаза, всё тело невыносимо болело, она повернула голову и удивилась, там сидели родители.
– Анечка, очнулась, золотце наше, – мама подбежала и, взяв дочь за руку, прижалась к ней лицом.
– Мама, – Аня расплылась в улыбке. – Есть новости из операционной?
– Да, всё хорошо, ногу тебе зашили, всё хорошо, – мать погладила пораненную ногу дочери, но Анечка дёрнула ногой, ногу прошибла боль.
– Да не с ногой, Лёша как?
– Его прооперировали, – включился в разговор отец. – Сейчас он в реанимации, – Аня дёрнулась, вставая, папа прижал её к кровати. – Нормально всё, это в порядке вещей, что после операций в реанимацию кладут, жить будет и полноценно. Тебя когда сюда положили, над ним вся больница трудилась, пылинки сдували. Чем ты их так удивила? К нам двое подходили и спрашивали о твоих способностях, – Аня пожала плечами.
В дверь постучали, протиснулась голова врача, родители встрепенулись и, показывая рукой на молодого человека, представали его как лечащего врача Ани, он кивнул. Родители вышли, тихо притворив дверь, а молодой врач встал рядом с койкой.
– Как себя чувствуете?
– Нормально, может, хоть вы сможете нормально объяснить, что с Алексеем, – Аня попробовала привстать, но это у неё не получилось, двигать мышцами было очень больно, а про то, чтобы напрячь, речи вообще не шло.
– С ним всё хорошо, сейчас он в реанимации, завтра его переведут в общую палату. Вы-то себя как чувствуете? Как нога?
– Болит. Когда его можно будет увидеть? – врач потупил глаза, не желая отвечать на вопрос Ани. – Я понимаю, что вы лечите меня, но я здорова, – врач что-то хотел возразить, но Аня усилением голоса дала понять, что не закончила. – Со мной всё в порядке, у меня просто болят мышцы и поцарапана нога, – врач опять попробовал подать голос, но Аня подняла руку, хоть ей это и стоило больших усилий, – поцарапана, по сравнению с тем, что было с Лёшей, мне гораздо важнее знать, что с ним, чем то, что вы хотите мне сказать.
– Операция была очень тяжёлой, были осложнения, пришлось восстанавливать несколько внутренних органов и малость подрезать кишечник, сейчас состояние стабильное, врачи трудились весь вечер и ночь. Подробнее?
– Да! – с вызовом ответила Аня и приподнялась на локтях, врач удивился такому движению и продолжал.
– Стоял вопрос об удалении селезёнки и части печени, но после того как в дело вмешалось… начальство… были найдены способы, позволявшие сохранить эти органы, останется порядка сорока шрамов, от незначительных до довольно крупных, также пришлось удалить несколько рёбер, но их заменили трансплантатами. Правое лёгкое, куда пришёлся удар, зашили без особых последствий. Довольна?
– Это все осложнения?
– Нет, – с недовольством ответил врач, – за всё время операции у него трижды останавливалось сердце, и главный хирург, несмотря на убедительную просьбу Василия Ивановича, хотел прервать операцию в самых гуманных целях, но вмешался его аспирант Вадим Никифоров и, запустив сердце в четвёртый раз, собирался оперировать сам, чтобы не увольнять лучшего молодого хирурга больницы, операция перешла обратно в руки главного хирурга. Больше я ничего не знаю, я и так всю ночь бегал, как собачонка, всё это узнавал, – с раздражением закончил он.
– Простите меня, но мне действительно очень важно это знать, он дороже моего здоровья. Менее повреждённого.
– Да понимаю я всё, ведь ты меня тоже ночью узнала…
– В смысле? Да, лицо знакомое, но я сочла, что это из-за того, что мы раньше виделись, в смысле когда я бредила.
– Как сказать, с ходу назвать имя и рассказать самую большую мечту. Я был удивлён и благодарен за то, что напомнили мне, как стоит жить, а то я стал забывать.
– К сожалению, я не помню, что было ночью, всё как в тумане. Помню, привели сюда, Лёшу тогда только оперировали, положили на кровать. Потом поднимаю голову, а уже всё… Не могли бы вы мне рассказать, что я забыла, если я всё же бодрствовала…
Молодой врач поведал, и с удовольствием сам погружаясь в воспоминания, как его сонного привели к палате со словами «Главный сказал, тебе лечить, она ясновидящая, про всех всё знает, короче, тебе понравится». Он вошёл, Аня лежала на кровати в сознании и пыталась встать. Врач уложил её, осмотрел ногу и сказал, что нужно зашивать. Перевязав снова ногу, посадил её на каталку и вывез в коридор. На свету она его узнала, это был Кирилл. Он очень удивился, но потом счёл, что девушка прочитала бейджик. Когда он привёз её в комнату для перевязки, где и швы снимали, и иногда зашивали не особо важные и серьёзные раны, Аня, чуть пошатываясь, стала ему рассказывать, как они сидели в КПЗ, Кирилл слушал вполуха, но когда речь зашла о гитаре и как он пел, он стал узнавать себя, ведь он и вправду так иногда делал, последние годы редко, а вот раньше действительно вставал в переходе или на вокзале и пел. Все деньги он отдавал «соседям»: нищим и нуждающимся. Так как «отдыхал» он таким образом в одних и тех же местах, все его уже знали, и он знал, кому действительно деньги нужны, а кому прикоснуться к огненному змею: вторым от него доставалась самая мелкая монета. К концу рассказа он уже зашил ногу и хотел везти Аню обратно, но она стала с упоением рассказывать про автомобиль, здесь Кирилл решил присесть, про то, что молодой человек мечтал о такой машине, знали только друзья, но вот то, что он собирался с ней сделать, как модифицировать, об этом никто не знал и не мог знать. Аня всё рассказывала в мельчайших подробностях, услышав про песню, он встрепенулся, ведь несколько дней назад по порыву души он поставил её на звонок мобильного. Услышав историю о военном и котёнке, он повторил точно такую же реакцию, как и тогда, что вызвало робкий смех Ани. Она напомнила ему про гуны, и он стал вспоминать, как ещё в медучилище увлекался ведической культурой на примере индуизма, но спустя пусть и немного лет, но бурных и насыщенных он стал забывать и отходить от догм ведизма. После разговора с Аней он позвонил своей матери и попросил найти его Бхагавад-гиту. Уложив Аню обратно, она быстро заснула от обезболивающего и усталости, он прыгнул в свою старенькую «Ладу» и, примчавшись домой, расцеловал всех домочадцев, схватил книгу и уехал обратно. Ночью, перечитывая закладки, он ходил по коридору, и стоило только кому-то выйти из операционной с Алексеем, он педантично выпрашивал всё, что там происходит. Так и не сомкнув глаз, но прочитав больше половины излюбленных мест в Священном Писании, он ждал, пока проснётся Аня.
Девушка смотрела на Кирилла, и из глаз её текли крупные слёзы, он вытер их своим платком, она попробовала его обнять, но руки всё же были слишком тяжелы, а удержать тело на одном прессе она ещё не могла. Положив девушку на кровать, он скромно и быстро поцеловал её в щёчку, прошептал «Спасибо, что ты попалась в моей судьбе» и вышел из палаты.
