Алекс Энкиду
Раб
В городе люди окончательно устали от очередного неурожая и с надеждой ждали возвращение своих правителей.
Раббэ шел по городу медленно, ни на кого не обращая внимания. Голова его была опущена, он был сгорблен. Люди видели, с каким трудом он передвигает ноги. Левая рука висела как высохшая от засухи ветвь винограда. Выделялся только сжатый до белизны кулак. Он зашел в царское помещение. Посередине стояла в длинной накидке эскомиде Эрида. В слабом огне масляной лампы Раббэ увидел с каким напряжением поднималась ткань на высокой груди от ее трудного дыхания. Ее черное лицо, ее черные глаза смотрели прямо в его душу. Это был другой взгляд. Сейчас ему хотелось отвернуться, не видеть эти глаза….
– Для благословленной Эриды, своей госпожи, Аллагар, могучий царь Острона, передал этот перстень…. – он не смог больше ничего сказать. Но он направил все оставшиеся силы для того чтобы поднять висевшую как сломанная ветвь руку и разжать кулак. И ему это не удалось. Эрида заметила это движение, подошла и с силой разжала окровавленные и черные пальцы Раббэ. На ладони его лежал перстень. Изумруд под слоем засохшей крови больше не блестел. Как только она взяла перстень в свои руки, Раббэ рухнул без сознания к ногам госпожи. Его отнесли и положили на дубовый стол. Вскоре он открыл глаза, она подошла к нему. Раббэ увидел над собой уже не черное, а белое как алебастр лицо Эриды на фоне ее ярко-черных волос, и вспомнил кривую ухмылку хромого кузнеца, и его слова: «У твоего царя есть сокровище сильнее этих камней». Сквозь обморочное состояние сознания он услышал:
– Что ты хочешь в награду? Свободы?
Сил говорить уже не было, но не ответить своей госпоже он не мог. И он постарался, как мог ответить, уже как бы не своим голосом: Мы измерили с ним землю.… Я знаю, теперь, что такое любить, это лучше чем свобода, я хочу уйти за ним….
– Не умирай, ты получил свободу, у тебя новая жизнь, ты нужен нам всем.
Раббэ шепотом ответил:
– Мне не нужна свобода. Я узнал силу, про которую говорил наш царь… – его голос звучал с каждым слово все тише. Эрида наклонилась к нему совсем близко, но все равно с трудом понимала.
– Что, что он говорил, Раббэ?
Но Раббэ, казалось, уже не слышал вопроса, он произнес на выдохе: Адад… Так мое имя…
Тело его напряглось, мышцы стали крепкими, затем он сделал вздох и расслабился. Эрида смотрела в его заполненные облаками глаза и видела в них стены недостроенного города, тьмы дикарей, от которых было темно, и своего мужа – гордого царя Аллагара, который мечом яростно пролагал себе дорогу к свету. Время от времени он бросал взгляд по сторонам, словно в поисках своего охранителя: «Где ты, друг?»
«Я иду к тебе, царь» – вдруг отчетливо и громко произнес Раббэ, дернулся и после затих навсегда. Эрида, неподобающим для царицы образом заплакала….
В тот день, когда в стране Острона, хоронили начальника охраны царя Аллагара, небо внезапно разверзлось. Дождь быстро заполнял водой всю глиняную посуду, которую люди стремительно выставляли на улицы города, пропитывал одежду горожан, заполнял трещины в пересохшей земле. Люди поднимали головы, закрывали глаза и открывали рты, они с упоением ловили живительные струи…
В этот день все узнали о гибели любимого царя. И была великая скорбь. Но они чувствовали, как вода возвращала к жизни землю. И была великая радость. Люди не знали, как совместить великую скорбь и великую радость. Каким словом обозначить это странное состояние. И не было у них больше жреца, который объяснил бы им как надо. Людям теперь самим приходилось искать нужные слова для таких сложных переживаний….
