Алексей Михайлович Величко
Епистимонарх и спаситель Церкви
Более того, апостолик считал величайшей радостью, что император исследует вопросы веры. «Предвидится надежда на получение всяких благ, – писал он царю, – в виду того, что ваше императорское величество с верою исследует и с живостью желает обнять истинное исповедание Того, Которым оно венчано и поставлено над людьми для спасительного ими управления, исповедание Ему приятнее всех даров»14.
Его скорый преемник папа Лев II (682—683) излагал аналогичные по духе и букве суждения: «Соборным решением и голосом императорского эдикта, как обоюдоострым мечом духа, уничтожено вместе с древними ересями и заблуждение нового безобразия и низвергнуты виновники лжи вместе со своим богохульством». Гимном царской власти звучат слова этого апостолика, который был убежден, что «христианнейший из царей при содействии Божьей благодати», «отложивши на время свое царское достоинство, пожелал причислить себя к обществу иереев ради ревности к Богу» и обсуждать с ними богословские проблемы15.
При всем величии и значимости императорской деятельности по организации и проведению Вселенских Соборов, это, однако, лишь малая толика их заботы о Церкви. Действия императорской власти обуславливались стремлением обеспечить Церковь от посягательств как вовне, так и изнутри в текущем режиме. Для чего, как минимум, необходимо было сопрягать и другие царские акты с содержанием церковного учения, христианскими традициями и Священным Преданием. Например, когда император св. Юстиниан Великий своим законом определял иерархию церковных кафедр, он без сомнения исходил из того убеждения, что именно Римская церковь сохранила в чистоте и неизменности учение Христа и Его Апостолов. Как следствие, в 131‑й новелле (545 г.) василевс писал: «Основываясь на правилах Святых Соборов, определяем святейшему епископу древнего Рима быть первым пред всеми, а блаженнейшему епископу Константинополя, нового Рима, занимать второе место после престола древнего Рима и быть выше всех прочих». Следом по очереди шли патриархи Александрии, Антиохии и Иерусалима.
Участие царя в делах Церкви, как «власть имеющего», прекрасно иллюстрирует, например, утверждение им вновь назначенных лиц на патриаршие кафедры. Уже св. Юстиниан Великий определил, что все патриархи подлежат утверждению императором после их избрания, не исключая, конечно, и Римского понтифика. В противном случае они подлежали лишению сана, как незаконно избранные16.
Переходя от примера к примеру, обратим внимание на особенность законодательной техники времен Византийской империи. Дело в том, что практически каждый закон императора сопровождался развернутой преамбулой, в которой не только объяснились мотивы и цели его издания, но и содержались ссылки на Священное Писание и идею справедливости, содержащуюся в христианском вероучении.
Хрестоматийный пример явил, в частности, император Роман I Лакапин (919-944), принявший закон о защите бедняков против земельной аристократии («властителей»). Содержание его настолько возвышенно, что нельзя не привести его максимально полно.
«Есть люди, – повествует император, – которые заботятся только о земных благах и временном благополучии, отказываясь таким образом от прав на небесные награды и забывая о дне Судном. Такие люди – причина всех бедствий… Но за бедных вступается Сам Господь. Если же Сам Бог, возведший нас на царство, восстает на отмщение убогих, то как можем мы пренебречь своим долгом или вконец позабыть о своей обязанности, когда именно от одних очей царских бедняк ждет себе здесь утешения. Мы постановляем это не из ненависти к сильным, – продолжает василевс, – но из благорасположения к бедным, ради защиты и ради общего блага. Ибо те, которые получили от Бога власть и возвысились славою и богатством вместо того, чтобы взять на себя попечение о бедных, смотрят на них как на свою добычу»17.
Далее царь напомнил «властителям», некогда посредством спекуляции землей поднявшихся в элитарные круги византийского общества, что помимо земных благ существует еще и Суд Христов. «Есть люди, которые по рождению принадлежат к сословию бедных, но по милости Божественного Промысла из своей более скромной доли поднялись наверх и достигли лучшего положения в жизни. Мы считаем справедливым, чтобы они оставались при том наследстве и владении, которое им сначала досталось. Они не должны, преступая мерку своего первоначального состояния, являться причиной бедствий своих соседей, отнимая у них разбойнически имущество. Скорее таким беднякам, поднявшимся наверх, следовало бы, памятуя особенную к ним милость Божию, оказывать благорасположение к своим односельчанам и, имея в виду неизвестность будущего, а также неизбежность Страшного суда, не превращать имущества ближних в предмет хищничества»18.
Не менее яркий пример явил император св. Никифор Фока (963-969). В 964 г. он издал новеллу относительно монастырского имущества и констатировал многочисленные факты уклонения монахов от своего высокого духовного предназначения, которые посчитал необходимым срочно и решительно устранить.
«Не каждый ли час они (монахи. – А.В.) стараются приобретать тысячи десятин земли, строят великолепные здания, разводят бесконечные табуны лошадей, стада волов, верблюдов и другого скота, обращая на это всю заботу своей души, так что монашеский чин ничем уже не отличается от мирской жизни со всеми ее суетами? Разве Слово Божье не гласит нечто тому противоположное и не заповедует нам полную свободу от таких попечений? Разве оно не поставляет в посрамление нам беззаботность птиц? Взгляни, какой образ жизни вели святые отцы, которые просияли в Египте, Палестине, Александрии и других местах, и ты найдешь, что жизнь их была до такой степени проста, как будто они имеют лишь душу и достигли бестелесности ангелов. Христос сказал, что только усиливающийся достигает Царствия Небесного и что оно приобретается многими скорбями. Но когда я посмотрю на тех, кто дает обеты удаляться от сей жизни, и переменой одежды как бы знаменуют перемену жизни, и вижу, как они обращают в ложь свои обеты и как противоречат поведением своей наружности, то я не знаю, как назвать это, как не комедией, придуманной для посрамления имени Христова. Не апостольская эта заповедь, не отеческое предание – приобретение громадных имений и множество забот о плодах, приносимых деревьями… Кто из святых отцов учил их этому и каким внушениям следуют они, дойдя до такого излишества, до такого, по слову Давидову, суетного безумия?»19.
