Алексей Небоходов
Все дороги ведут в «нигде»
Глава 4
Кирилл посмотрел на Алину, его взгляд выражал смесь недоверия и ужаса.
– Ты сумасшедшая маньячка, – сказал он, но девушка лишь криво усмехнулась.
– Это можно сказать про любого жителя Ксенополии, – спокойно ответила она.
– Что ты имеешь в виду? – голос Кирилла дрожал. – Все вы здесь сумасшедшие?
Алина небрежно пожала плечами, её взгляд остался равнодушным.
– Безумие – это относительное понятие. В этом мире мы принимаем необычное, то, что другие могли бы счесть безумием. Здесь каждый свободен исследовать свою реальность.
– Но это… это хаос, – возразил Кирилл, его брови нахмурились. – Как общество может так существовать?
– Существовать? Кто сказал, что мы существуем? – спросила Алина с лёгкой усмешкой. – Мы создаём, разрушаем и снова создаём. Это наш путь.
Её глаза отразили мягкое свечение прикроватной лампы.
– Ты поймёшь, Кирилл. Ты увидишь красоту в нашем хаосе.
Кирилл смотрел на неё, его взгляд метался между ужасом и странным очарованием.
– Но… а как же порядок? Как же стабильность?
Алина пожала плечами, её голос стал отстранённым.
– Стабильность переоценена. Это клетка, ложь, которую рассказывают, чтобы удерживать людей в границах. Здесь мы живём в состоянии постоянного созидания и разрушения.
Она внезапно добавила, срываясь на неожиданный тон:
– Как я понимаю, сегодня у нас с тобой не будет хорошего секса.
Кирилл уставился на неё, его глаза расширились от шока.
– Что это вообще значит? Кто говорил о… таком?
Алина пожала плечами, словно её слова не имели особого значения.
– Просто констатирую факт. День был насыщенным, ты устал. Будет сложно достичь хорошего результата.
Кирилл долго смотрел на неё, пытаясь понять внезапный поворот в разговоре.
– Я думал, ты пришла, чтобы ответить на мои вопросы, а не обсуждать… мои способности.
Алина приподняла бровь, её лицо оставалось спокойным.
– Правда? Ты думаешь, что я здесь ради этого? Ладно, я ухожу. Завтра утром покажу тебе город.
Она развернулась и вышла из комнаты.
Кирилл остался один, уставившись на закрывшуюся за ней дверь. Его грудь сдавливали гнев и замешательство. Алина была непредсказуема, хитра и холодна, но при этом странно откровенна.
Он глубоко вздохнул, отвёл взгляд к голографическим звёздам на потолке и попытался упорядочить мысли.
Тишину нарушил голос Елены, появившейся в дверях.
– Я подготовила для вас тёплую ванну, сэр, – сказала она с привычным нейтральным тоном. – Это поможет вам расслабиться после долгого дня.
– Спасибо, Елена, – ответил Кирилл, направляясь в ванную.
Комната оказалась столь же футуристичной, как и остальной дом: стеклянные стены, мягкие голографические проекции на потолке и плавные линии мебели.
Погрузившись в тёплую воду, Кирилл почувствовал, как напряжение начинает спадать. Но его мысли не утихали, события дня казались ему подавляющими.
– Мистер Говоров, хотите, чтобы я присоединилась к вам? – голос Елены раздался неожиданно.
Кирилл замер, ошеломлённый её словами.
– Я не понимаю, что вы имеете в виду, – осторожно ответил он, его голос звучал с лёгким напряжением.
Елена стояла неподвижно, её выражение оставалось безэмоциональным.
– Возможно, мистер Говоров хотел бы расслабиться в компании, – предложила она с привычным спокойствием.
Кирилл закрыл глаза, чувствуя, как его усталость смешивается с недоумением.
– Нет, спасибо, Елена, – коротко сказал он, желая скорее остаться один.
Елена кивнула с понимающим видом.
– Как пожелаете, сэр. Я оставлю вас наедине с вашими мыслями.
С этими словами она мягко закрыла за собой дверь.
– Похоже, они здесь все одержимы сексом, – подумал Кирилл. Он не знал, что реальность вскоре превзойдёт его самые дикие предположения.
Несмотря на хаос в голове, ночью он спал как убитый. Его сны были яркими, хаотичными, наполненными образами из его книг, но искажёнными до неузнаваемости. Проснувшись, он чувствовал тяжесть во всём теле, словно пробежал марафон.
Голографические звёзды на потолке сменились плавными узорами из цветов и форм. Кирилл сел, потёр глаза и огляделся. Комната была пуста, за исключением фигуры, сидящей в углу.
Это была Алина. Она не сводила взгляда с голограмм, словно погружённая в их гипнотическое движение. Когда Кирилл зашевелился, она повернулась к нему, её лицо оставалось непроницаемым.
– Доброе утро, – сказала она спокойно. – Надеюсь, ты хорошо спал.
Кирилл провёл рукой по небритой щеке.
– Насколько это возможно в таких условиях, – ответил он. – Который час?
– Рано, – отозвалась она. – У нас много дел. Я хочу показать тебе город и познакомить с людьми, которые имеют значение.
Кирилл нахмурился, его тело протестовало от усталости.
– Люди? Какие люди?
Алина встала и подошла ближе.
– Люди, которые помогут тебе понять, как функционирует этот мир. Пойдём, тебе нужно привести себя в порядок.
Кирилл вздохнул, взглянув на свою мятое одеяние. Всё ещё в том же костюме, в котором его похитили.
– Хорошо, – неохотно согласился он, следуя за Алиной в ванную.
После завтрака они отправились в город. По словам Алины, столица Ксенополии, Изград, напоминала Москву по расположению и форме, но отличалась духом и масштабами.
Первым пунктом их маршрута стала Красная площадь Изграда. Широкая авеню привела их к огромному открытому пространству.
Красная площадь в Изграде была воплощением грандиозности. Вместо исторической строгости здесь доминировали современные технологии и роскошь. Чёрный отполированный камень, покрывавший площадь, отражал окружающие здания. Под ногами мерцали мягкие огоньки, создавая иллюзию звёздного неба.
– Здесь всё символично, – заметила Алина, указывая на площадь. – Это сердце нашей идеологии.
Кирилл остановился, его взгляд упал на статую в центре площади. Она напоминала памятник Минину и Пожарскому, но была совершенно другой.
Минин, всё ещё с поднятой рукой, указывал вперёд. Рядом с ним стояла фигура, которую Кирилл узнал мгновенно.
– Это… – его голос дрогнул. – Это невозможно.
Фигура была выполнена с потрясающей точностью: седые волосы, резкие черты лица, чуть высокомерное выражение. В руках статуя держала книгу, поднятую высоко, словно знамя. На постаменте было выгравировано:
«Создателю путеводной звезды: словом мы строим будущее».
Кирилл стоял неподвижно, чувствуя, как ледяной ком сжимает его сердце.
– Они заменили Пожарского на меня? – спросил он с трудом, не отрывая взгляда от статуи.
Алина спокойно кивнула.
– Да. В этом мире ты не просто писатель. Ты – символ. Для нас ты тот, кто показал новый путь. Они считают тебя идеалом, основателем.
Её слова повисли в воздухе, будто окончательный приговор.
– Но я… я ничего из этого не делал, – пробормотал Кирилл, не отрывая взгляда от надписи. – Это какая-то ошибка.
– Здесь нет ошибок, Кирилл, – спокойно ответила Алина. В её голосе было что-то пугающее, холодное. – В их глазах ты тот, кто дал им новую реальность. И неважно, согласен ты с этим или нет.
Площадь была окружена грандиозными зданиями, напоминающими московский Кремль, но изменёнными до неузнаваемости. Вместо кирпичных стен – гладкие чёрные металлические поверхности с золотыми вставками. Башни украшали голографические эмблемы, которые менялись каждую минуту. На некоторых из них Кирилл узнал свои черты, на других – символы, явно ассоциирующиеся с властью.
– Это Кремль? – спросил он, указывая на ближайшую башню.
– Его версия, – ответила Алина. – Здесь это называется Октогон. Это место силы и центр управления.
Площадь кипела жизнью. Люди двигались хаотично, но многие из них останавливались перед статуей. Кто-то делал селфи, другие снимали видео, а кто-то стоял в молчаливом восхищении.
– Они правда в это верят? – спросил Кирилл, наблюдая, как мужчина фотографировал детей на фоне его статуи.
– Для них это больше, чем вера, – ответила Алина, её тон был бесстрастным. – Это их реальность.
Слова Алины тяжело повисли в воздухе. Кирилл почувствовал, как окружающая площадь, статуя и даже сама атмосфера давят на него, словно заставляя принять роль, которую он не выбирал.
– Я не могу это принять, – прошептал он. – Это ложь. Я не герой. Всё это…
– Это теперь твоя жизнь, – прервала его Алина. – Добро пожаловать в Изград, Кирилл.
Когда они дошли до набережной реки Изград, взгляд Кирилла привлекла сцена, которая заставила его замереть.
По набережной шла эффектная блондинка в облегающем платье. Внезапно к ней подбежал молодой парень, и нагнув стянул с неё нижнее бельё, после чего начал с ней совокупляться прямо на глазах у всех.
Женщина не спешила, напротив, она довольно улыбалась и позировала как модель на радость нескольким прохожим. Вокруг пары собралась небольшая толпа, с интересом наблюдавшая за ними.
Кирилл застыл, его глаза широко раскрылись от шока.
– Что это за… – он запнулся, глядя то на пару, то на Алину.
Алина, казалось, была совершенно равнодушна к происходящему.
– Публичный секс здесь вполне обычен, – спокойно сказала она. – Его считают формой искусства, перформансом. Люди не видят в этом ничего постыдного.
Кирилл, с трудом веря своим ушам, спросил:
– Ты хочешь сказать, что любой прохожий может просто подойти и…
– Конечно, – спокойно улыбнулась Алина. – Точно так же, как и я могу подойти к любому прохожему с той же целью.
Она вытащила из кармана небольшой прибор и показала его Кириллу.
– Это карта города. Здесь указаны люди, открытые для новых знакомств.
– Но зачем? – он жестом указал на пару, вокруг которой начала собираться толпа.
– Потому что они этого хотят, – равнодушно ответила Алина. – Здесь каждый может выражать себя так, как считает нужным.
Город действительно напоминал Москву, но всё в нём казалось искажённым, перевёрнутым. Улицы сияли идеальной чистотой, небоскрёбы с зеркальными фасадами отражали свет. Огромные голографические экраны транслировали не рекламу, а лица людей, сопровождаемые загадочными цифрами.
– Что это? – спросил Кирилл, указывая на один из экранов.
– Это наш социальный рейтинг, – спокойно объяснила Алина. – Каждый житель Изграда оценивается по своей полезности для общества. Чем выше рейтинг, тем больше привилегий.
Кирилл смотрел на экраны, где мелькали лица людей с разными числами. Их улыбки казались натянутыми, искусственными, словно они знали, что за ними наблюдают. Внизу экранов мелькали надписи: «Стабильный гражданин. Надёжный член общества.» или «Проявлена недостаточная лояльность. Рейтинг снижен.»
– И как они с этим живут? – пробормотал он.
Алина слегка улыбнулась.
– У нас нет выбора. В этом мире каждый хочет быть наверху. Но цена за это – постоянный контроль.
Их машина свернула на широкую площадь, окружённую зданиями с яркими фасадами. Кирилл заметил, что здания выглядели странно, вызывая лёгкое беспокойство. Их линии и формы были неправильными: углы казались то изогнутыми, то острыми, фасады меняли цвет в зависимости от времени суток.
В центре площади возвышалась гигантская статуя женщины с весами в руках. Но вместо символа справедливости она выглядела карикатурно. Весы были перевешены на одну сторону, а на постаменте значилось:
«Справедливость принадлежит сильнейшему».
– Это ваш символ равенства? – Кирилл поднял брови.
– Именно, – ответила Алина с лёгкой иронией. – Всё здесь – игра иллюзий. Люди верят в то, что хотят видеть.
Они направились в торговый район. Это был лабиринт магазинов, киосков и развлекательных центров. Фасады зданий украшали огромные экраны, на которых транслировались сцены из жизни успешных людей. Мужчины и женщины демонстрировали свои покупки, наслаждались роскошными курортами или обнимались с идеальными партнёрами.
– Это реклама? – спросил Кирилл, указывая на один из экранов.
– Это прямые трансляции, – ответила Алина. – Люди с высоким рейтингом показывают свою жизнь, чтобы остальные могли вдохновляться. Или завидовать.
Кирилл нахмурился.
– Это контроль.
– Нет, это стимул, – поправила Алина. – Люди хотят стать лучше. Это их мотивирует.
На одном из киосков Кирилл заметил, как продавец с широкой улыбкой предлагал покупателям коробочки с надписями: «Эмоции в таблетках» и «Стань увереннее за секунду!».
– Это нормально для вас? – спросил он.
– Абсолютно, – безразлично ответила Алина. – Здесь можно купить любые эмоции. Всё ради продуктивности.
– Кстати, знаешь, в Изграде целых пять музеев, посвящённых тебе. Вот один из них, – заметила Алина, кивая на двухэтажное здание. На его фасаде крупными буквами значилось:
«Музей эротики Говорова».
Кирилл остановился, не веря своим глазам.
– Ты шутишь, да?
– Почему я должна шутить? – сухо ответила она, ведя его внутрь.
Интерьер был роскошным: мягкий свет, бархатные диваны и элегантные статуи. Однако первый зал шокировал Кирилла.
Восковые фигуры всех женщин, с которыми он когда-либо имел отношения, стояли в разных позах. Среди них он узнал Алину.
Девушки улыбались, их лица выражали разные эмоции: от нежности до страсти. Глаза восковых фигур словно следили за каждым движением Кирилла.
Алина провела его через зал.
– Видишь, здесь ты больше, чем писатель. Ты – символ, Бог, творец. Твоя жизнь и фантазии стали реальностью. Для них ты – пророк, указавший путь к счастью.
Кирилл остановился посреди зала, его взгляд метался от одной фигуры к другой. Восковые лица казались живыми, их глаза выражали смесь обожания и тоски.
– Это… безумие, – прошептал он, его голос дрожал.
– Для них это реальность, – спокойно ответила Алина.
Он закрыл глаза, пытаясь осмыслить увиденное. Восхищение, поклонение, контроль – всё это сжимало его изнутри. Он чувствовал себя не человеком, а мифом, который ему навязали.
Холод пробежал по спине Кирилла, пока он смотрел на безжизненные копии женщин, которых когда-то знал. Их лица были идеальными, но мёртвыми, а глаза – пустыми, как у кукол.
– Это… это неправильно, – пробормотал он, едва слышно.
Алина кивнула, уголки её губ изогнулись в лёгкой улыбке.
– Возможно, это так. Но теперь это твоя реальность, Кирилл. Ты должен её принять.
Кирилл подошёл ближе к одной из фигур. Это была соблазнительная брюнетка, его первая жена. Под статуей значилось: «Первая жена Говорова Наталья. Годы брака: 1998–2005».
Рядом стояла фигура его второй жены. Она была изображена с печальным выражением лица, почти обвиняющим. Казалось, здесь собрали всех, с кем он когда-либо имел связь.
Но больше всего его потрясла фигура молодой девушки в школьной форме. Под ней была надпись: «Невинная 18-летняя студентка Ольга Мотина, соблазнённая Говоровым во время командировки в Омск».
Кирилл резко вдохнул. Воспоминания нахлынули на него, как ледяная волна. Её восторженные глаза, наивная улыбка… Он был женатым мужчиной, известным писателем. Она – его юной поклонницей, готовой поверить каждому его слову. Он обещал ей целый мир, но оставил после себя лишь разбитые надежды.
– Как… как вы нашли её? – спросил он, его голос едва звучал.
Алина посмотрела на него, её глаза отражали мягкий свет комнаты.
– Здесь каждый делится своими снами, своими желаниями и страхами. Это часть нашего мира – коллективное сознание.
Кирилл замер. Его сердце было переполнено чувством вины и сожаления. Тогда он думал, что это просто мимолётное увлечение, но теперь он видел, как его поступки оставляли шрамы на других.
– Зачем вы показываете мне это? – спросил он, его голос дрожал. – Зачем заставлять меня встречаться с прошлым?
Алина повернулась к нему, её взгляд был спокойным и неумолимым.
– Потому что это твоё наследие, Кирилл. Это то, кем ты являешься для этих людей.
Они вошли в следующий зал, и Кирилл замер. Его охватил настоящий ужас.
Этот зал был посвящён интимным предпочтениям Кирилла. Восковые фигуры женщин и самого Кирилла были застывшими в откровенных позах. Под каждой композицией значились таблички: «Кирилл Говоров и его любимые позы: Крест с первой женой Натальей», «Эротический эксперимент с любовницей из Новосибирска».
– Это… это действительно я? – еле слышно спросил он, сделав шаг к одной из фигур.
– Конечно, это ты, – спокойно ответила Алина. – Этот музей посвящён твоей жизни, твоему опыту, твоим фантазиям.
На стене висел стенд с надписью: «Презервативы, использованные Говоровым». На полках стояли коробки, каждая из которых была помечена датой и именем партнёра.
Кирилл открыл одну из коробок. Внутри был презерватив в золотой упаковке с выгравированной надписью: «Кирилл Говоров. Использован 12/03/2015. Партнёр: Ирина Петрова».
Его разум захлестнули воспоминания. Санкт-Петербург, литературный фестиваль, огненно-рыжая женщина с чарующей улыбкой. Они провели ночь, полную страсти и смеха, но он никогда не считал это чем-то большим, чем случайной связью.
Он крепче сжал упаковку, его рука дрожала от эмоций.
– Зачем вы это делаете? – он повернулся к Алине, его голос был полон гнева и замешательства. – Зачем вы показываете мне всё это?
Алина не отводила взгляда. Её лицо оставалось спокойным, почти бесстрастным.
– Чтобы показать тебе правду, Кирилл. Правду о том, кем ты являешься, и кем ты был.
Её слова ударили его, как молот. Кирилл отвернулся от фигур, чувствуя, как его накрывает волна стыда и самобичевания.
Он смотрел на восковые лица, которые теперь казались живыми. Их глаза, наполненные тоской и осуждением, преследовали его.
– Они сделали из меня монстра, – прошептал он, больше самому себе, чем Алине.
Алина медленно покачала головой.
– Нет, Кирилл. Они сделали из тебя символ. Монстра ты сделал сам.
Её слова эхом отдавались в его сознании, пока он пытался осмыслить, что значат эти воплощения его прошлого для него и для мира, который он случайно создал.
Следующим пунктом их экскурсии было Министерство секса Ксенополии.
Здание представляло собой смелое сочетание футуризма и провокации. Высокий фасад, переливающийся неоновыми огнями, отражался в зеркальных панелях. Его цветовая гамма непрерывно менялась – от насыщенного красного до ярко-фиолетового и мягко-золотого. Огромные голографические сердца и абстрактные фигуры танцевали на поверхности, создавая гипнотический эффект, видимый издалека. У входа возвышались две монументальные скульптуры переплетенных фигур, символизирующих единство и освобождение. Над дверями красовалась надпись: "Удовольствие – это сила".
– Всё в порядке, Кирилл. Они все очень дружелюбные и уважительные, – прошептала Алина, подталкивая его к раздвижным дверям.
За входом открылся просторный вестибюль. Группа людей в черных костюмах и белых перчатках встретила их вежливыми улыбками. Провожатые направили их к стеклянному лифту, который стремительно поднялся, открывая впечатляющую панораму города.
Интерьер здания оказался таким же смелым, как и его внешний облик. Стены украшали гигантские фрески, изображающие сюрреалистические сцены страсти и желания. Воздух был насыщен ароматом дорогих духов, а мягкий гул эмбиентной музыки усиливал атмосферу роскоши. Кирилл нахмурился, оглядывая толпу, которая болтала и смеялась.
– Не пугайся. Это всего лишь вход. Настоящее действие происходит внизу, – заметила Алина, наклоняясь к нему.
Она повела его к парадной лестнице с перилами, выполненными в виде переплетенных влюбленных. На нижнем этаже атмосфера изменилась.
К ним подошел невысокий мужчина в очках, одетый в элегантный костюм с галстуком-бабочкой. Его лицо сияло доброжелательной улыбкой, а протянутые руки выражали теплый привет.
– Кирилл Говоров! Для нас большая честь видеть вас! – Он энергично пожал руку Кириллу.
– Спасибо, очень приятно, – отозвался Кирилл, вежливо улыбаясь. Он повернулся к Алине. – Вы знакомы с этим господином?
– Да, Кирилл, это Иван Павлович, министр сексуальной политики, – с улыбкой ответила она.
– Добро пожаловать в "сердце наслаждения", – провозгласил министр, разводя руками. – Кирилл, для нас это большая честь.
Кирилл нахмурился:
– Не уверен, зачем я здесь, но, раз уж пришел…
– О, вы не просто гость, – прервал его министр. – Вы свидетель того, как мы строим общество, свободное от ограничений.
Министр провел их в первый зал, оформленный в черно-красных тонах. Приглушенный свет добавлял пространству интимности.
– Это наша лаборатория БДСМ, – начал он, указывая на помещение. – Здесь люди учатся управлять своими желаниями и понимать динамику власти, которая играет ключевую роль в отношениях.
В центре комнаты находился крест в форме буквы "Х". К нему кожаными ремнями был привязан мужчина. Перед ним стояла женщина в обтягивающем латексном платье с длинным хлыстом в руках. Она легонько ударила его, оставляя красный след на коже.
Кирилл нахмурился:
– Разве это не одна из форм пыток?
Министр рассмеялся:
– Ах, Кирилл, ты видишь только поверхность. БДСМ – это не боль, а доверие, общение, изучение границ своего "я". Это свобода через подчинение, власть через сдержанность.
Кирилл задумчиво кивнул:
– Понимаю. И вы считаете, что это путь к лучшему обществу?
– Безусловно, – с энтузиазмом ответил министр. – Осознание своих желаний делает людей чуткими и свободными.
– И это осознание, это сопереживание – вот что приведет нас к лучшему, более справедливому обществу, – завершил министр, поднимая руку, словно ставя точку в невидимой фразе.
Кирилл задумчиво кивнул, его взгляд снова скользнул к сцене. Мужчина на кресте корчился в экстазе, его тело, покрытое блестящим потом, то напрягалось, то расслаблялось под ударами хлыста. Женщина, одетая в обтягивающее черное латексное платье, держала инструмент власти уверенной рукой. Её взгляд не отрывался от партнера, движения были отточенными, точными, словно она дирижировала сложной симфонией, в которой каждая нота рождала новый оттенок боли и наслаждения.
Кирилл повернулся к министру с вопросом в глазах: – А как насчет других комнат? Хочу увидеть больше.
Министр улыбнулся, его глаза заиграли озорным огоньком.
– Ах, но лучшее еще впереди.
Он провел их в зал, залитый мягким золотистым светом, который отражался в медных украшениях стен.
– Это наш тантрический храм, – объяснил министр, придавая голосу торжественность. – Здесь люди направляют свою сексуальную энергию, учатся обуздывать страсть, чтобы достичь более высокого уровня сознания.
В центре комнаты пара танцевала медленный чувственный танец. Их обнаженные тела блестели от пота, движениями они напоминали два идеально настроенных инструмента. Мужчина, с мускулистым телом, поддерживал женщину за бедра, её спина изогнулась дугой, словно она находилась в абсолютной гармонии с каждым его движением. Запах благовоний, лёгкий, сладковатый, смешивался с тонкими ароматами возбуждения, заполняя пространство.
Кирилл, широко раскрыв глаза, наблюдал за этим танцем. Это была не просто близость, а нечто большее – почти первобытное, грубое, и в то же время завораживающе красивое.
Следующей стала комната, оформленная в мягких розово-фиолетовых тонах. Плюшевые ткани покрывали стены, придавая пространству уютную интимность. Большие подушки были разбросаны хаотично, будто приглашая на них опуститься. В центре комнаты находилась огромная круглая кровать. На ней пара занималась любовью. Их тела двигались медленно и ритмично, как будто их движения подчинялись одной мелодии, неслышной для остальных.
Женщина, стоя сверху, двигалась плавно, её бедра описывали медленные круги. Влажные пряди волос липли к её лицу, но она не обращала на это внимания. Мужчина под ней, закрыв глаза, тихо стонал, приподнимаясь ей навстречу. Влажные звуки их соединяющихся тел смешивались с мягким светом, заполняющим комнату, создавая интимную симфонию.
Кирилл наблюдал, нахмурившись. Наконец он размахнул рукой:
– Зачем всё это?
Министр широко улыбнулся, словно предвкушал этот вопрос. Его идеально выбеленные зубы блеснули, как актёрская улыбка.
– Кирилл! Вы задаете самый важный вопрос. Но иногда лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
С этими словами он сделал театральный жест, приглашая их следовать за ним. Кирилл, сдержанно вздохнув, пошёл вперёд, а за ним тихо ступала Алина, настороженно оглядываясь.
Они вошли в огромный зал, напоминающий одновременно ночной клуб и зал презентаций. Мягкие кресла кислотных цветов были расставлены амфитеатром. Потолок переливался розовым светом, который играл на стенах. На сцене стоял мужчина в идеально сидящем костюме с галстуком в виде банана. Он выглядел как мастер церемоний в своем элементе.
– Друзья мои! – закричал он с энтузиазмом, будто комментируя футбольный матч. – Сегодня мы поговорим о великом принципе нашего общества: одного партнёра мало, а трёх – самое то!
Кирилл медленно опустился на одно из кресел, которое тут же заиграло расслабляющую мелодию, и нахмурился.
– Это что, шутка? – пробормотал он, обращаясь скорее к самому себе.
На сцене лектор продолжал размахивать руками, как дирижёр оркестра, не замечая его недовольства.
– Представьте себе общество, где каждый человек связан только с одним партнёром. Это застой, друзья! Это ревность, склоки и… скука! Но когда у нас много партнёров, мы обретаем свободу, гармонию и, самое главное, разнообразие! – возвысил голос лектор, размахивая руками, словно дирижёр перед кульминацией симфонии.
На экране за ним вспыхнула голограмма: сначала один улыбающийся человек, потом два, потом три. Затем все трое обнялись, и вокруг них засияли слова: «Больше партнёров – больше счастья!»
Кирилл нахмурился ещё сильнее, наблюдая, как на экране множились фигуры, превращаясь в целую толпу. Люди обнимались, смеялись и танцевали под ритмичную, гипнотическую музыку.
– Исследования показывают, – продолжал лектор, взмахнув лазерной указкой, – что наличие множества партнёров увеличивает продуктивность, уменьшает уровень стресса и… внимание! – даже улучшает состояние кожи!
– Серьёзно? – пробормотал Кирилл, бросив взгляд на Алину.
– Это работает, – ответила она спокойно, стоя у стены с таким видом, будто готовилась отразить невидимую угрозу.
Лектор тем временем демонстрировал на экране графики. Линии, символизирующие счастье и продуктивность, взмывали вверх, сопровождаясь яркими вспышками света.
– Посмотрите на эти данные! – кричал он, словно продавал чудо-пылесос. – У нас самые счастливые люди в мире!
– И самые глупые, – прошептал Кирилл.
Министр, стоящий рядом, услышал и рассмеялся.
– Кирилл, вы слишком серьёзны, – произнёс он с мягкой улыбкой. – Наше общество построено на гармонии. Разве это не прекрасно?
Кирилл метнул на него холодный взгляд:
– Это не гармония. Это цирк.
Тем временем лектор подошёл к кульминации своей речи.
– Итак, друзья, что же делать, если у вас пока только один партнёр? Ответ прост! – Он указал на голограмму, где большой красный знак равенства превращался в разноцветные линии. – Расширяйте свой круг удовольствия!
– Потрясающе, – саркастично бросил Кирилл, вставая с кресла.
Министр шагнул ближе, его улыбка стала ещё шире.
– Кирилл, вы видите это как чуждое, потому что вы из другого мира. Но подумайте, как это объединяет нас.
Кирилл задержался на мгновение, изучая лицо Министра. Затем тихо, но твёрдо произнёс:
– Это не объединяет. Это делает вас одинаковыми.
Министр не ответил, лишь продолжал улыбаться. Кирилл развернулся и направился к выходу.
– Позовите меня, когда начнёте рассказывать о чём-то, что имеет смысл, – бросил он через плечо.
Алина последовала за ним, но у двери остановилась. Она оглянулась, её взгляд задержался на сцене, где лектор уже воодушевлённо рассказывал о «пяти обязательных партнёрах для каждого». Её лицо оставалось бесстрастным, но в глазах мелькнуло что-то странное – то ли сомнение, то ли проблеск понимания.
Когда они вышли из здания, Кирилл ещё раз оглянулся на его сияющий фасад, переливающийся неоновыми огнями.
– Это было худшее, что я видел в своей жизни, – сказал он тихо.
– Они считают это своим достижением, – сухо отозвалась Алина.
Кирилл хмыкнул, направляясь к стоящему неподалёку летающему автомобилю.
– Если это их достижение, я боюсь представить их провалы.
Где-то в небе над Ксенополией, среди хаоса голографических реклам, будто прозвучал тихий, насмешливое хихикание.