Алексей Небоходов
Все дороги ведут в «нигде»
Глава 7
Как только Кирилл и Сабантуев покинули кабинет, их встретила Алина, всегда уверенная в своей роли проводника по этому сюрреалистическому миру. Она стояла в коридоре, словно уже знала, что мэр собирается показать Кириллу.
– Алина! – радостно воскликнул Сабантуев, раскинув руки, как будто приветствуя родственную душу. – Как раз вовремя. Мы идем в "Зону Свободы". Кириллу обязательно нужно это увидеть.
– Конечно, – ответила Алина таким спокойным голосом, будто поход в "Зону Свободы" был обычной прогулкой. – Это ведь ваша главная гордость, мэр.
Кирилл лишь вздохнул и пошел за ними, чувствуя, как абсурд происходящего достигает новых высот. Они зашли в лифт, и Сабантуев нажал кнопку с надписью "ЗС". Лифт начал спускаться, так медленно, что это напоминало какой-то ритуал.
– Мы специально замедлили лифт, – пояснил Сабантуев с улыбкой, заметив взгляд Кирилла. – Это позволяет посетителям почувствовать, что они оставляют свои повседневные заботы позади.
– Замечательно, – пробормотал Кирилл. – Попробуйте добавить музыку в следующий раз. Может, гимн свободе.
– О, отличная идея! – воскликнул мэр, будто это действительно было блестящее предложение.
Двери лифта открылись, и перед ними предстала "Зона Свободы". Первое, что бросилось Кириллу в глаза, была огромная неоновая вывеска, пульсирующая в такт медленной расслабляющей музыке: "Добро пожаловать в ЗС! Ваши желания – наша миссия!"
– Ну что? – Сабантуев развел руки в стороны. – Впечатляет, не так ли?
Кирилл не ответил, лишь медленно сделал шаг вперед, пытаясь понять, что он видит. Пространство "Зоны Свободы" было огромным – что-то среднее между торговым центром, ночным клубом и цирковой ареной. Люди ходили, смеялись, танцевали, и казалось, что здесь нет никаких правил.
– Начнем с главного, – сказал Сабантуев, указывая на первую зону, над которой висела вывеска: "Караоке Желаний".
Внутри была небольшая сцена с микрофонами, на которой люди пели такие странные песни, что Кирилл невольно остановился, чтобы послушать.
– Это гимн свободы? Что это? – спросил он, когда один из выступающих начал исполнять мелодию, состоящую из повторяющихся слов о сексе.
Кирилл вслушался в текст, его глаза расширились от удивления.
– Свобода – это когда ты трахаешься с кем хочешь в общественном туалете с незнакомцем из кофейни, а потом идешь домой к любимой жене—пел мужчина.
Кирилл посмотрел на Сабантуева с смесью недоумения и ужаса.
– И это одна из главных зон? – спросил он.
– Точно, – ответил Сабантуев с улыбкой и одобрительным кивком. – Здесь каждый может выразить свои желания, как есть, без осуждения. Это, в конце концов, Зона Свободы. Здесь нет правил, только желания.
Кирилл покачал головой в неверии, отворачиваясь от сцены. Он не мог поверить своим глазам и ушам. Это место было дурдомом, искаженным отражением мира, который он знал.
Он почувствовал руку на своем плече и обернулся, чтобы увидеть Алину. Она улыбалась, ее глаза блестели от веселья.
– Ты еще ничего не видел, – сказала она тихо, почти заговорщически. – Пойдем, я покажу тебе остальное.
Они подошли к зоне, называемой Кафе Доверия. Люди сидели за круглыми столиками, глядя друг другу в глаза, а в центре каждого стола стояли лампы, которые меняли цвет.
– Что это? – спросил Кирилл, указывая на один из столиков, за которым мужчины и женщины, казалось, соревновались, кто дольше сможет выдерживать зрительный контакт.
– Это Кафе Доверия, – объяснила Алина. – Здесь люди делятся своими самыми сокровенными секретами, мечтами, страхами. Лампы меняют цвет в зависимости от интенсивности их связи.
Кирилл наблюдал, как пара за соседним столом наклонялась ближе друг к другу, их лица были в нескольких сантиметрах друг от друга. Лампа между ними пульсировала ярко-синим цветом.
– Что означает этот цвет? – тихо спросил Кирилл.
– Синий означает глубокое доверие, – ответила Алина. – Это высший уровень связи. Большинство людей достигают лишь желтого или зеленого.
Кирилл покачал головой, на его лице мелькнула едва заметная улыбка.
– А если они не находят этой связи? – спросил он.
– Тогда проигравший должен исполнить самые темные сексуальные фантазии победителя, – ответила Алина.
Кирилл замер, ошарашенный.
– Это кажется… жестоким.
Алина пожала плечами.
– Все основано на согласии. Они сами выбирают играть, зная правила. К тому же, иногда проигравший получает от этого больше удовольствия, чем победитель.
Кирилл оглядел кафе, наблюдая за парами, напряженно смотрящими друг на друга, и за лампами, пульсирующими разными оттенками. Он почувствовал странную смесь беспокойства и очарования.
– Пойдем, – сказала Алина, взяв Кирилла за руку. – Здесь есть еще много чего посмотреть.
Они прошли мимо "Кафе Доверия" и вошли в слабо освещенный коридор, вдоль которого были двери.
За одной из них Кирилл увидел зал, где несколько человек, обвязанные яркими лентами, лежали на мягких матах и хором повторяли: "Я свободен, я расслаблен". Кирилл замедлил шаг, чтобы разглядеть происходящее, но Сабантуев потянул его дальше.
– Это наше тренинг-занятие "Абсолютное спокойствие", – пояснил он. – Люди могут буквально отдохнуть от собственных мыслей.
– А если кто-то все-таки решит подумать? – усмехнулся Кирилл.
– Это недопустимо! – с мнимой серьезностью ответил мэр. – Мы за полную прозрачность и честность.
Наконец, они пришли в центр "Зоны Свободы" – "Купол Откровенности". Это была гигантская стеклянная сфера, внутри которой сидели люди, окруженные экранами, на которых транслировались их лица и слова.
Кирилл посмотрел на экраны и увидел самых разных людей: молодых и старых, богатых и бедных, красивых и не очень. Но у всех было одно общее: они рассказывали свои жизненные истории, изливали душу, делились переживаниями и мечтами.
– И зачем они это делают? – спросил Кирилл.
– Потому что хотят быть услышанными, – ответила Алина. – Потому что хотят, чтобы их поняли. Потому что хотят почувствовать, что они не одни в своих переживаниях.
Кирилл прислушался к рассказу одной пожилой женщины, сидящей в кресле. Она подробно описывала, как и в какой форме она хотела бы заняться сексом с мэром Сабантуевым.
У Кирилла подкатила тошнота, и он отвернулся от экранов. Казалось, что в этом мире люди утратили саму концепцию интимных границ.
– Разве это не нарушение чьих-то прав? – спросил он, пытаясь подавить подступающий к горлу рвотный спазм.
– Здесь нет секретов, – ответила Алина, ее голос был спокоен и уверен. – Мы верим, что открытость – ключ к истинной свободе. Чтобы быть свободным, нужно сначала освободиться от оков собственных мыслей и страхов.
– Если гражданин хочет заняться со мной сексом, ему это не запрещено, – добавил Сабантуев. – Но, к сожалению, я – один из более чем десяти миллионов граждан нашей столицы Изгарада. Поэтому раз в год мы проводим конкурс, по результатам которого десять изградянок с самым высоким уровнем доверия получают возможность потрахаться со мной. Это великая честь для них и огромная ответственность для меня – доставить им удовольствие.
По коже Кирилла пробежал холод. Он почувствовал волну отвращения и тошноты. Это был не тот мир, который он знал, не та Россия, о которой он писал. Это была искаженная, извращенная пародия на его рассказы и мечты.
– Зачем вы меня сюда привели? Почему я часть этого? – прошептал он, с трудом сдерживая голос.
Сабантуев повернулся к нему, его светлые глаза отражали яркий неоновый свет.
– Потому что ты – наша путеводная звезда, Кирилл. Твои рассказы, твои слова – основа нашего общества. Без тебя этого ничего бы не было.
Кирилл отшатнулся, его глаза расширились от недоверия.
– Но я никогда не хотел, чтобы это произошло. Я никогда не хотел, чтобы люди жили так.
Алина подошла ближе, ее голос был мягким, но твердым.
– Намерения не важны, Кирилл. Важны только результаты. Твои рассказы дали людям надежду, видение новой жизни. Они взяли это видение и сделали его своей реальностью.
Кирилл покачал головой, его мысли метались.
– Это не реальность. Это не Россия, – прошептал он, его руки сжались в кулаки. – Это какой-то кошмар.
Лицо Алины смягчилось, в ее взгляде мелькнуло неожиданное сочувствие.
– Это может казаться тебе таким, Кирилл, но это наш мир. Наша реальность. Ты не можешь просто пожелать, чтобы этого не стало.
– Я найду выход отсюда, – заявил Кирилл, его голос дрожал от решимости. – Я не останусь здесь и не буду смотреть, как люди превращают мои рассказы в… это.
Алина тяжело вздохнула, ее плечи немного опустились.
– Кирилл, послушай меня. Ты не можешь уйти. Этот мир нуждается в тебе. Ты – их надежда, их путеводный свет.
Но ее слова не достигли его. Кирилл сжал челюсти, его глаза горели упрямством.
– Мне все равно, что они хотят или в чем нуждаются. Я не буду частью этого. Я не позволю им использовать мои слова, мои рассказы, чтобы оправдать это… это безумие.
Сабантуев тяжело вздохнул, его лицо стало задумчивым.
– Кирилл, ты не понимаешь. Это прогресс. Это эволюция. Здесь люди свободны выражать себя, жить своей правдой.
– Друзья мои. Скажите, могу ли я погулять по городу без вас? – спросил Кирилл.
– Конечно, – ответила Алина. – Вот, возьми, – она протянула устройство, напоминающее смартфон. – Если понадобится автомобиль, просто нажми кнопку с его изображением, и тебя отвезут, куда скажешь.
Кирилл с недоверием взял устройство и положил в карман.
– Но я должна предупредить, – добавила Алина. – Я не уверена, что ты захочешь увидеть то, что может предложить этот город.
– Я рискну, – ответил Кирилл, пытаясь показать уверенность, но голос его предал.
Сабантуев одобрительно кивнул:
– Очень хорошо, Кирилл. Но помни: что бы ты ни увидел, что бы ни случилось, ты всегда здесь желанный гость. Теперь это твой дом.
Кирилл поблагодарил мэра и вышел из "Зоны Свободы".
Он шел по улицам Изгарда, пытаясь осознать то, что происходило перед его глазами. Это был мир, который он, сам того не желая, создал своими словами, но с каждым шагом он все яснее понимал, что его мечты изувечили, превратив в кошмар. Город жил, гудел, дышал, но это дыхание было тяжелым, затхлым, пропитанным чем-то тревожным.
Его путь начался с центрального проспекта, который вскоре сузился в узкие улочки, словно специально созданные, чтобы давить на сознание. Свет от фонарей тускнел, превращаясь в болезненный желтоватый оттенок, отчего казалось, будто воздух становится гуще. Люди, мелькающие в тенях, больше походили на хищников, чем на жителей. Они не говорили, но их взгляды скользили по Кириллу, как ножи по шелку.
Первой его остановкой стала аллея с неоновой вывеской, на которой полустертые буквы складывались в слова: "Черный рынок желаний". Здесь торговали всем, что могло возбудить, обмануть или сломать человеческую душу. На полках стояли бутылки с этикетками: "Забвение", "Храбрость", "Вечный сон". В одном углу высокий худощавый человек предлагал поддельные воспоминания – обрывки чужих жизней, которые можно было имплантировать в сознание.
Кирилл смотрел на людей, суетящихся возле продавцов. Их глаза лихорадочно блестели, а руки нервно шарили в карманах в поисках денег или чего-то для обмена. Один мужчина кричал, что ему нужно больше боли, и бросал свои последние купюры в лицо продавцу, который лишь усмехался.
– Нужен товар, друг? – к Кириллу подошел сгорбленный человек с глазами, напоминающими глаза слепой рыбы. – У нас все настоящее. Удовольствие, отчаяние, даже чистый страх.
Кирилл отвернулся, чувствуя, как подступает тошнота.
Он вышел из аллеи и оказался в районе, который местные называли "Темные дворы". Здесь каждый дом казался умирающим, облупленные стены были покрыты граффити, в которых обещания вечного счастья перемешивались с угрозами смерти в художественном хаосе. На одной из стен он заметил надпись: "Если ты здесь, ты уже проиграл".
Под уличным фонарем неподалеку стояла женщина с пустыми глазами, ее лицо покрывали тонкие шрамы. Она держала в руках что-то, похожее на изуродованную куклу. Рядом, на крыльце разрушенного здания, сидел мужчина, нервно дрожащий, словно находящийся в ломке. Его губы шептали слова, которые не складывались в предложение.
Кирилл шел дальше, но его шаги эхом раздавались в тишине, словно сама тьма внимательно слушала.
Он дошел до места, которое позже назвал "сердцем тьмы". Это была большая площадь с огромной ямой, окруженной стальными ограждениями. Люди стояли на краю и смотрели вниз, но Кирилл не мог разглядеть, что там, только слышал едва различимый низкий гул, будто сама земля стонала.
– Что это? – спросил он женщину в черной одежде, стоявшую рядом.
Она подняла на него безразличный взгляд.
– Место, где можно сбросить груз. Больше не думать. Просто прыгнуть и стать частью чего-то… большего.
– Они выживают? – осторожно спросил Кирилл.
Женщина улыбнулась, но это была улыбка мертвеца.
– Нет. Но кого это волнует?
Кирилл застыл, глядя на людей, которые ждали своей очереди. Они молча подходили к краю и прыгали, исчезая в темноте ямы. Никаких криков, никаких звуков падения, только гул, который становился громче с каждым телом, исчезающим в пропасти.
Он поспешно ушел, чувствуя, как его сердце сжимается от ужаса. В ушах стоял шум, словно сам город дышал ему в затылок, шепча: "Ты этого хотел? Ты?"
Последним местом, куда он забрел, стал Мост Забвения, узкая металлическая конструкция, соединяющая два конца оврага. Здесь не было света, только слабое свечение снизу, где блуждали силуэты людей. Кирилл заметил, как люди медленно шли по мосту, но не доходили до другого конца. Они блуждали туда-сюда, словно потеряли чувство направления.
– Они ищут то, чего не существует, – произнес голос за его спиной.
Это была Алина. Ее лицо казалось спокойным, но в глазах было странное удовлетворение.
– Они никогда этого не найдут, – продолжила она. – Потому что путь не имеет конца.
Кирилл обернулся к ней, его голос дрожал от смеси гнева и отчаяния.
– Это то, что ты хотела показать? Это их свобода?
Алина кивнула.
– Это не свобода, Кирилл. Это ее обратная сторона. Но ты знал, что так будет. Ты сам писал, что каждый должен нести ответственность за свои желания.
– Я этого не хотел! Прекрати! – закричал он.
Алина смотрела на него с легкой улыбкой.
– Желания людей искажены, Кирилл. Но ты знал. В глубине души ты знал, что, давая им свободу, ты подарил им и эту яму.
Алина развернулась и ушла, оставив Кирилла стоять на мосту, где тени продолжали бродить в темноте. Кирилл остался один, чувствуя, как город поглощает его. Каждое его слово, когда-то написанное с надеждой, превратилось в холодное, безжалостное эхо.
Он свернул в еще более узкий переулок, куда едва пробивался свет сквозь ржавые конструкции, свисающие сверху. Тишина, нарушаемая только отдаленным гулом города, казалась зловещей. Кирилл двигался осторожно, но его внимание внезапно привлек шорох и приглушенные голоса.
Звук доносился из угла, где между грудой мусора и полуразрушенной кирпичной стеной открывалась темная ниша. Подойдя ближе, Кирилл увидел мужчину, нависающего над молодой женщиной. Ее худое тело дрожало, она отчаянно пыталась оттолкнуть его, но мужчина был сильнее. Его грубые руки сжимали ее плечи, прижимая к стене так, что ее слабые протесты звучали глухо и безнадежно.
– Хватит, пожалуйста, – прошептала девушка, ее голос дрожал от страха.
– Ты сама виновата, – прохрипел мужчина. – Ты знаешь, как здесь все устроено. Никто здесь не скажет "нет" и не уйдет.
Кирилл почувствовал, как его руки сжались в кулаки. Кровь закипела, и волна ярости затопила его, сжигая страх. Он сделал шаг вперед, его голос прозвучал неожиданно твердо.
– Отпусти ее. Сейчас же.
Мужчина обернулся, его лицо исказила злая усмешка.
– И кто ты такой, чтобы говорить мне, что делать? – бросил он, делая шаг назад, но не отпуская девушку. – Герой? Здесь таких нет.
– Это твой шанс уйти, – холодно сказал Кирилл, приближаясь. Его сердце колотилось, но он не позволил себе дрогнуть.
Мужчина усмехнулся, его рука потянулась к карману. Кирилл заметил блеск металла, когда тот вытащил нож.
– Давай, спаситель, подойди ближе. Посмотрим, на что ты способен.
Кирилл замешкался лишь на мгновение, затем ринулся вперед. Мужчина резко направил нож в сторону Кирилла, но он успел уклониться, сбив его руку. Удар пришелся точно в солнечное сплетение, заставив нападавшего выдохнуть со свистом. Нож выпал из его руки, громко звякнув о землю.
Кирилл тут же схватил его за воротник куртки и бросил на стену. Мужчина попытался подняться, но, увидев выражение Кирилла, понял, что сопротивление бессмысленно. Он поднял руки в знак сдачи и поспешно отступил, шепча ругательства.
Девушка медленно сползла по стене, обхватив себя руками. Она дрожала, будто ее тело больше не подчинялось.
– Все в порядке, – мягко сказал Кирилл, присаживаясь рядом с ней. – Он ушел. Ты в безопасности.
Ее взгляд поднялся к нему, большие глаза наполнились слезами, но в них было благодарность.
– Спасибо, – прошептала она слабым голосом.
– Как тебя зовут? – спросил он, помогая ей подняться.
– Рита, – ответила она, пытаясь перевести дух. – Я… не знаю, что бы со мной стало, если бы не вы.
Кирилл огляделся, понимая, что оставаться здесь небезопасно.
– Нам нужно уйти отсюда, – сказал он, обнимая ее за плечи. – Ты сможешь идти?
Рита кивнула, хотя ее ноги едва держали. Кирилл повел ее через запутанные улицы, интуитивно выбирая путь к своему временному убежищу. Он чувствовал, как вес ее страха перекладывался на него, но теперь это не имело значения.
Когда они наконец добрались до дома Кирилла, Рита с облегчением опустилась на мягкий диван в гостиной. Ее лицо, все еще бледное, начало понемногу приходить в норму. Кирилл налил ей воды, затем сел напротив, наблюдая за ней.
– Спасибо, – сказала она снова, ее голос звучал чуть увереннее. – Вы единственный, кто не прошел мимо.
Кирилл смотрел на нее, в его взгляде были боль и решимость.
– Здесь не место для таких, как ты, Рита, – его голос звучал хрипло. – Этот город… он пожирает людей. Тебе нельзя оставаться здесь.
– А куда идти? – спросила она, и ее глаза снова наполнились страхом. – У меня никого нет. Ничего нет.
Кирилл задумался. Он понимал, что не может просто оставить ее одну, зная, что она может снова стать жертвой этого беспощадного города.
– Мы найдем выход, – твердо сказал он.
Кирилл вызвал звонком Елену и сообщил, что Рита будет жить в его доме, приказав подготовить для нее комнату. Он также потребовал принести смену одежды.
– Да, господин, – спокойно ответила Елена, ее голос звучал уважительно, словно для нее распоряжения Кирилла не были сюрпризом.
Ожидая, пока Елена принесет вещи, Кирилл молча сидел на другом конце дивана, наблюдая за Ритой. Он понял, что никогда раньше не видел такого страха в глазах человека. И он сам удивился своим действиям. Он никогда не собирался становиться героем, защитником.
– Почему вы мне помогли? – тихо спросила Рита, не отрывая глаз от Кирилла.
– Я не мог просто стоять в стороне, – ответил Кирилл, устремив взгляд в окно.
Огни города мерцали, отбрасывая зловещие тени на стены.
– Я бы не смог жить с этим, если бы ничего не сделал.
Рита кивнула, ее глаза отражали танец огней.
– Ты не такой, как остальные здесь, – мягко сказала она. – Тебе не все равно.
Кирилл сухо усмехнулся.
– Не уверен, что это хорошее качество, – ответил он. – Этот город… он не любит тех, кто выделяется. У него есть способ заставить тебя подчиниться.
Рита посмотрела на него, в ее глазах было множество вопросов.
– Почему ты здесь, Кирилл? – спросила она.
Потом девушка осторожно всмотрелась в его лицо. Ее глаза расширились от удивления.
– Ты… ты Пророк Говоров, – прошептала она.
– Кто? – Кирилл нахмурился, застигнутый врасплох.
– Ты, Говоров! – воскликнула Рита, и в ее глазах засияли звезды. – Ты тот, кто написал о свободе, кто говорил, что не нужно бояться своих желаний и нужно следовать им!
– Думаю, вы меня неправильно поняли, – Кирилл почувствовал, как на него накатывает волна беспокойства. – Я никогда не имел в виду… этого. – Он жестом указал на мир за окном, на город Изград, искаженную версию его историй.
– Я писал о свободе выбора, а не о том, чтобы быть подчиненными, о том, чтобы жить жизнью, которая принадлежит им самим, а не кому-то еще. Я не писал об этом.
Рита посмотрела на него, и в ее взгляде появилась мягкость.
– Но ты писал об этом, Кирилл. Ты писал о людях, которые гнались за своими мечтами, которые освобождались от оков общества. Ты писал о людях, которые осмелились быть другими, быть свободными. Это то, что у нас здесь есть. Это то, к чему мы стремимся.
Кирилл покачал головой, ощущая нарастающее чувство беспомощности.
– Нет, Рита. Это не то, о чем я писал. Я писал о людях, которые берут контроль над своей жизнью, а не о том, чтобы их воля была подчинена чьей-то чужой.
– Ты прав, – мягко ответила Рита. – Но, возможно, мы просто зашли слишком далеко. Мы неправильно поняли.
Кирилл посмотрел на нее, его глаза были полны боли и решимости.
– Мы исправим это, – сказал он твердо. Мы найдем способ изменить все, чтобы люди получили настоящий выбор.
Рита кивнула, в ее глазах засияла надежда.
В этот момент в комнату вошла Елена со стопкой одежды.
– Вот чистая одежда для дамы, – сказала она, передавая вещи Рите. – Я также подготовила для нее комнату. Прошу за мной.
Рита поблагодарила Елену и вышла из комнаты последовав за экономкой. Кирилл смотрел им вслед, его мысли были заняты городом и его искаженным отражением его рассказов. Он ощущал нарастающее беспокойство, чувство ответственности за то, чем стал этот мир, и решимость изменить его.