Алексей Небоходов
Все дороги ведут в «нигде»
Глава 5
Вечер стелился над домом Кирилла, за окном начинал густеть декабрьский туман. В комнате царило спокойствие, которое нарушало лишь мягкое потрескивание дров в камине. Алина, расслабленно устроившись в кресле, держала бокал красного вина. Её глаза, лениво скользящие по отблескам пламени, излучали уверенность, за которой скрывалось нечто большее. Её поза говорила о готовности к разговору, но в её жестах, в том, как пальцы скользили по ножке бокала, было ощущение скрытой игры.
Кирилл стоял у окна. Его взгляд блуждал по пейзажу за высоким забором: тщательно выровненные кусты, ровные, будто начерченные циркулем, дорожки. Мягкий туман медленно полз над землёй, как будто город сам скрывал свою сущность.
– Ты знаешь, – вдруг произнесла Алина, не отрываясь от созерцания огня, – мне кажется, ты до сих пор не понимаешь, где оказался.
Её голос прозвучал неожиданно, почти резал тишину. Кирилл обернулся. В его взгляде мелькнуло напряжение, будто слова Алины задели что-то неявное.
– Почему ты так думаешь? – спросил он, продолжая стоять, но уже чуть ближе к её креслу.
Алина улыбнулась. Улыбка эта была такой же загадочной, как и её поза.
– Потому что ты ещё не задал самого главного вопроса: кто на самом деле управляет этим городом?
Кирилл нахмурился. Вопрос застал его врасплох.
– Разве это не очевидно? – сказал он, наконец, пожав плечами. – Мэр, губернатор, не знаю… какие тут ещё варианты?
– Формально – да, ты прав, – протянула Алина, откинувшись в кресле и делая глоток вина. – Но всё гораздо сложнее. Главный здесь – Сабантуев. Или, как его называют местные, мэр-оленевод.
Кирилл коротко усмехнулся, но в его взгляде промелькнуло недоумение.
– Оленевод? Ты это серьёзно? Это какое-то прозвище?
– Ни то, ни другое, – ответила она, поставив бокал на стол. – Это образ. Сабантуев – больше, чем человек. Он миф, идеология и орудие власти одновременно. Говорят, он родом из северной тундры, из тех мест, где олени – не просто животные, а часть жизни. И вроде бы в юности он действительно был пастухом. Есть легенда, что однажды он спас целое стадо от гибели в бурю. И с тех пор этот подвиг стал символом его лидерства.
Кирилл выдавил смешок, но было видно, что его это больше тревожило, чем забавляло.
– Это звучит как… как сказка для туристов.
– А ты думал, что Изград – место без сказок? – спросила Алина, её голос был холодным, но с оттенком иронии. – Весь город построен на легендах. Сабантуев – это не просто человек, он – воплощение порядка. Посмотри вокруг: каждый куст, каждый фонарь, даже эти дорожки – результат его власти. Или, если точнее, веры в его власть.
Кирилл задумался, глядя на её лицо. Оно оставалось спокойным, но её слова несли скрытую силу. Он сел напротив неё, склонившись вперёд.
– И как он добился этого?
– Начинал с малого, – ответила Алина, как будто ждала этот вопрос. – Поднимал разрушенные районы, строил дороги, парки. Люди любили его за это. Но потом всё превратилось в тотальный контроль. Теперь здесь не сделаешь шага без того, чтобы не заметить следы его "инициатив". За каждой идеальной клумбой скрывается жесткая рука.
Она замолчала, а Кирилл вдруг почувствовал, как воздух в комнате стал тяжелее.
– Ты сказала о культе? – спросил он тихо. – О каком?
– Культ личности, но оформленный как ритуал, – ответила Алина. – У нас есть танцы оленей, праздники, где все обязаны улыбаться, и штрафы за любую мелочь. Сабантуев здесь не просто человек. Он – бог в этом городе. Ты увидишь. Завтра я покажу тебе музей.
На следующий день они пересекали парк, окружавший здание, и оказались у массивного входа. На фасаде, из чёрного гранита, сияли бронзовые рога, а надпись гласила: «Музей великого Оленевода. Хранитель порядка».
– Добро пожаловать в главный храм нашего города! – провозгласила Алина с полной уверенностью в голосе.
– Это музей или цирк? – пробормотал Кирилл, разглядывая статую Сабантуева, который величественно восседал на вздыбившемся олене.
– Музей, конечно, – ответила Алина, даже не заметив его иронии. – Здесь хранится память о великих свершениях нашего мэра.
Внутри их встретил атриум с высоченным потолком. Пол был выложен мозаикой в виде карты Изграда, где все «достижения» Сабантуева подсвечивались золотыми лампочками. На стенах висели огромные экраны, где непрерывно шло видео: мэр открывает парки, мэр подписывает указы, мэр сажает деревья под аплодисменты толпы.
– Вот он, наш герой, – торжественно сказала Алина, указывая на центральную статую: Сабантуев верхом на олене, в позе полубога. На постаменте было написано: «Возвращение порядка миру хаоса».
– И это только фойе? – удивился Кирилл.
– О да, дальше только интереснее, – с энтузиазмом подтвердила Алина.
Первый зал назывался «Зал восхождения». Он был оформлен в виде диорамы. Здесь Сабантуев изображался простым оленеводом, который спас стадо оленей от снежной бури, что, как утверждала надпись, сделало его «избранным». В витринах лежали «личные вещи» мэра: меховая шапка, деревянные нарты, чашка с оленем.
– Вот это я понимаю, скромное начало, – заметил Кирилл, пряча усмешку.
– Именно с этого началась его дорога к величию, – серьёзно ответила Алина. – А теперь взгляни на «Храм порядка».
Главный зал музея поражал своим размахом. По периметру располагались гигантские портреты Сабантуева: то он в строгом костюме подписывает документы, то с лопатой открывает парк, то принимает подношения от благодарных граждан. В центре стоял трон из оленьих рогов, обитый красным бархатом.
– Символ власти и… величия, – уверенно добавила Алина.
– Величия, конечно, – сдержанно ответил Кирилл.
Следующим был «Зал ритуалов». Этот зал выглядел почти мистически: узоры на полу, видеоинсталляции с танцами в оленьих масках и подношениями «великому» мэру. В центре – экран, где голограмма Сабантуева «объясняла» посетителям важность порядка.
Одной из главных достопримечательностей зала была огромная инсталляция, расположенная у дальней стены. Это была сложная голографическая проекция, на которой Сабантуев стоял на коленях перед гигантской статуей идола Ксенополии – Кирилла Говорова. Вокруг него медленно кружились фигуры, похожие на жрецов в традиционных одеждах, их движения напоминали древний обряд. Сам Сабантуев, выполненный в реалистичных деталях, преклонялся перед статуей, сложив руки в молитвенном жесте, а его лицо выражало смесь благоговения и преданности.
Голографический голос, сопровождавший проекцию, объяснял:
– Этот момент символизирует глубокое почтение к высшим принципам порядка и гармонии, воплощённым в идеале Ксенополии.
Кирилл остановился, с явным интересом разглядывая инсталляцию.
– Это что, шутка? – наконец спросил он, обернувшись к Алине.
– Вовсе нет, – ответила та с серьёзным видом. – Это центральный элемент зала. Сабантуев сам хотел показать, что идеи Ксенополии вдохновляют его как лидера.
– Забавно, как он преклоняется перед идеалом, созданным не им, – тихо пробормотал Кирилл, качая головой.
– Здесь каждый может ощутить себя частью системы, – перебила Алина, стараясь отвлечь внимание Кирилла, и протянула ему специальные очки для виртуального тура. – Попробуй, это вдохновляет.
Кирилл снова отказался, но долго не мог оторвать взгляд от инсталляции, пытаясь понять, насколько всё это серьезно.
Последним был «Зал будущего». Здесь демонстрировались макеты новых зданий, парков и мостов. На экранах играла вдохновляющая музыка, а под каждым проектом висела подпись: «Сабантуев – архитектор нового времени».
– И вот это – наше светлое будущее, – заключила Алина с искренним восторгом. – Всё по указу мэра, всё для порядка.
Когда они выходили через сувенирный магазин, Кирилл заметил целую коллекцию товаров: миниатюрные тронные кресла, шапки с рогами, магниты с изображением Сабантуева.
– У меня нет слов, – наконец сказал он, оказавшись на свежем воздухе.
– И не нужно, – с гордостью ответила Алина. – Добро пожаловать в Изград.
Они вышли из музея, и яркое дневное солнце сразу ослепило Кирилла. Он прикрыл глаза рукой, медленно привыкая к резкому контрасту после полумрака выставочных залов. Тепло окутывало всё вокруг, воздух был тяжёлым и насыщенным ароматами – смесью пыли, нагретого асфальта и приторно-сладкого запаха, который Кирилл не мог идентифицировать.
Перед ними раскинулась площадь, залитая солнечным светом. Витрины киосков, блестящие от полировки, отражали солнечные лучи, ослепляя и одновременно притягивая взгляд. Однако вскоре Кирилл понял, что это были не обычные магазины. Откровенные изображения и кричащие вывески на каждом углу недвусмысленно указывали на то, что здесь продаётся. Слева возвышались миниатюрные здания с яркими окнами, свет которых не приглушали даже жаркие солнечные лучи. На дверях висели таблички: «Комнаты для удовольствия», «Ваш секретный отдых», «Оазис наслаждений».
Кирилл остановился, пытаясь переварить увиденное. Рядом с ним Алина выглядела совершенно невозмутимой.
– Это что такое? – произнёс он наконец, жестом указывая на ближайший киоск, над которым красовалась яркая вывеска: «Только лучшее для вашего настроения».
– Это рынок, – спокойно ответила Алина, как будто ему должно было быть всё понятно. – Добро пожаловать в реальный Изград.
– Мини-бордели? – уточнил он, прищурившись, глядя на небольшое здание с розовой неоновой полосой по периметру крыши. – Серьёзно?
– А почему бы и нет? – ответила Алина, чуть склонив голову, словно изучая его реакцию. – У нас всё под контролем, даже такое.
Кирилл перевёл взгляд на площадь. Вокруг сновали люди – одни прятали лица, быстро проходя мимо, другие, напротив, уверенно шли к входам, не заботясь о том, кто их может увидеть. Возле одного из киосков толпились покупатели, рассматривая товары, которые он предпочёл бы не замечать. Продавец в униформе, с безукоризненной вежливостью, что-то объяснял, энергично жестикулируя.
– Это часть вашего… порядка? – сдержанно спросил он.
– Именно так, – кивнула Алина. – Удовольствия – такая же необходимость, как всё остальное. Здесь это не скрывают, не стыдятся. Это просто ещё один сектор нашей системы.
Кирилл бросил взгляд на другое здание с вывеской «Моменты счастья», из которого только что вышел мужчина в светлом костюме. Он вытер лоб носовым платком, поправил галстук и зашагал дальше, словно ничего особенного не произошло. Всё происходило так буднично, что это казалось ещё более странным.
– Забавно, – пробормотал Кирилл, покачав головой. – Как можно так уверенно сочетать фасад идеала и вот это?
Алина улыбнулась, чуть склонив голову.
– Мы не лицемеры, Кирилл. Люди остаются людьми. Просто мы понимаем, что их желания – часть системы. Всё должно быть прозрачно, управляемо, под контролем.
Он замолчал, снова переводя взгляд на витрины, где всё сияло чистотой и выверенной идеальностью. Даже здесь, в хаотичном, на первый взгляд, месте, чувствовался отпечаток той самой системы, которая пронизывала каждый уголок Изграда.
– И это ваш Изград, – сказал он, глядя на Алину.
– Это наш Изград, – подтвердила она. – Порядок есть везде. Даже в удовольствиях.
Кирилл долго смотрел на экран, где его лицо, серьёзное и вдохновляющее, обращалось к толпе в старой видеозаписи. Он перевёл взгляд на Алину, его голос прозвучал резко:
– Я никогда этого не писал. Никаких идей об уголовной ответственности за ханжество, никаких борделей в центре города, никаких рынков удовольствий. Это не моё.
Алина усмехнулась, но не издевательски, а как человек, который слышит возражение, на которое у неё давно готов ответ.
– Правда? – спросила она, глядя ему прямо в глаза. – А как же твои рассказы? Ты ведь сам создал эти миры. Помнишь «Гармонию пяти солнц»? Или «Город, где сбываются желания»? В них были описаны общества со свободными нравами, с культурой, где эротика была частью жизни, а не чем-то постыдным. Ты сам говорил, что искусственные запреты губят людей. Эти идеи стали основой для нас.
Кирилл вздохнул, покачав головой.
– Это были фантастические рассказы, Алина. Придуманные миры. Это не значит, что я хотел воплотить это в реальной жизни. Это были эксперименты с идеями, с человеческой природой. Художественные исследования, не больше.
– Но они стали вдохновением, – возразила Алина. Её голос звучал твёрдо, как будто она защищала непоколебимую истину. – Твои миры показали, что люди могут жить свободно. Что можно убрать страх осуждения, убрать лицемерие, и всё равно сохранить порядок. Да, мы адаптировали твои идеи под реальность, но именно ты дал нам это направление.
– А кто решил, что это правильный путь? – Кирилл резко повернулся к ней. – Почему кто-то взял мои рассказы и превратил их в закон? Я писатель, Алина, а не законодатель.
Она не отвела взгляд, её лицо оставалось спокойным.
– Потому что ты вдохновил людей, – ответила она. – Твои идеи были радикальными, но в них была правда. Они дали нам надежду, что можно жить по-другому. И мы построили это общество. Ты стал для нас идолом, Кирилл. Ты дал нам идею нового мира.
– Я дал идею, но не систему, – парировал он. – То, что я вижу, – это не свобода. Это искажённая версия того, что я писал. Мои рассказы были об уважении к человеческой природе, а не о превращении всего в рынок.
Алина вздохнула, будто ей надоело это объяснять.
– Может быть, ты этого и не хотел, – сказала она. – Но идеи живут своей жизнью, Кирилл. Ты вдохновил мир. А как мир интерпретировал это вдохновение – уже не в твоей власти.
Кирилл отвернулся, снова оглядывая площадь. Люди смеялись, спорили, покупали товары, заходили в здания с яркими вывесками. Всё выглядело упорядоченным, как он и любил описывать, но одновременно хаотичным в своей откровенности. И где-то внутри он чувствовал, что Алине было трудно возразить.
Глава 6
Кирилл устало провёл рукой по лицу, снова оглядывая площадь, где неоновые вывески сочетались с идеально выложенной плиткой и аккуратно подстриженными деревьями. Всё это выглядело как парадоксальный хаос, закованный в строгую форму. Он посмотрел на Алину, которая с деловитым видом смотрела на часы.
– Нам пора, – сказала она, отрывисто и с таким выражением, будто только что вспомнила о пропущенном важном собрании.
– Куда? – спросил он, с трудом удерживаясь от сарказма.
Она подняла на него взгляд, в котором смешались невозмутимость и что-то вроде лёгкой гордости.
– Нас ждёт Сабантуев, – произнесла она с таким тоном, будто называла имя самого великого из ныне живущих.
– Сабантуев? – Кирилл хмыкнул. – Этот мэр-оленевод? Он-то что от меня хочет?
– Сабантуев – не просто мэр, – начала она, как будто читала заранее заученную речь. – Он – реализатор национальных проектов. Все задачи, поставленные правительством Ксенополии, проходят через него. И все они вдохновлены твоими идеями, Кирилл.
Кирилл резко повернулся к ней, пытаясь понять, шутит она или говорит серьёзно.
– Моими идеями? – переспросил он. – Какими ещё идеями? Уж точно не теми, что я вижу вокруг.
Алина всплеснула руками, словно удивляясь его невежеству.
– Конечно, твоими! Ты ведь сам писал о том, как важно учитывать человеческую природу? Про свободу, гармонию и равные возможности для всех? Сабантуев взял это за основу. Например, ты знал, что у нас теперь есть обязательный "День благодарности телу"? Каждый житель города в этот день должен посетить одно из мест для удовольствия. Это снижает стресс и укрепляет моральный дух.
Кирилл смотрел на неё, ошеломлённый, не в силах подобрать слова.
– И это называется… национальным проектом? – наконец произнёс он.
– Разумеется, – подтвердила Алина, словно речь шла о самом обыденном факте. – У нас есть ещё проекты! Например, "Эротика как культурное наследие" – это когда в школах изучают историю чувственных искусств. Или "Город желаний", где каждому гражданину раз в год гарантировано исполнение одной личной фантазии за счёт бюджета. И всё это работает, Кирилл. Это делает людей счастливыми.
Кирилл рассмеялся, но его смех был нервным.
– Счастливыми? Это вы называете счастьем? Культ удовольствий, прикрытый красивыми словами?
– Это не культ, это система! – перебила Алина, подняв палец в знак наставления. – Ты должен понимать, Сабантуев – не просто мэр, он человек действия. Он превратил Изград в витрину эпохи Говорова. Это его вклад в твой великий замысел.
– Я никогда не замышлял ничего подобного, – отрезал Кирилл. – Все эти проекты – чья-то фантазия. Причём весьма извращённая.
Алина улыбнулась, но её улыбка была хитрой.
– Может, ты и не думал, что это станет реальностью, но ведь идеи всегда живут своей жизнью. Сабантуев просто систематизировал их. Ты должен гордиться, Кирилл. Управление городом через удовольствие – это его национальный вклад.
Кирилл глубоко вдохнул, пытаясь унять растущую головную боль. Всё это звучало как абсурдный сон, но он уже перестал удивляться.
– Хорошо, – сказал он наконец. – Веди меня к этому вашему Сабантуеву. Но не рассчитывай, что я смогу воспринимать всё это всерьёз.
– О, Сабантуев ждёт с нетерпением, – заверила она. – Ему важно показать тебе, что твои идеи действительно работают. И, кстати, он очень гордится проектом "Рынки будущего". Это ведь на твоих рассказах основано!
Кирилл хотел возразить, но махнул рукой, решив, что лучше увидеть это безумие самому.
Алина и Кирилл шли по улице, которая носила его имя. Он невольно замедлил шаг, разглядывая архитектуру, пеструю рекламу и идеально выверенные тротуары. Улица писателя Кирилла Говорова была воплощением городского величия: широкая, мощёная, с шестиполосным движением и фасадами домов, выполненными в строгом классическом стиле. Но при этом чувствовался налёт футуризма – зеркальные окна, световые панели, сменяющие цвет в зависимости от времени суток.
– Улица Говорова, – пробормотал Кирилл, глядя на табличку с его именем, закреплённую на одном из зданий. – Они, кажется, решили совсем не стесняться.
– Это же символ, – ответила Алина, словно объясняя очевидное. – Ты ведь знаешь, что всё это построено благодаря твоим идеям. Улица отражает гармонию порядка и свободы. Каждый её метр пропитан духом эпохи Говорова.
Кирилл усмехнулся, но его взгляд оставался задумчивым. Они подошли к главной площади, и перед их взором предстал памятник, который невозможно было не заметить. На высоком постаменте из чёрного мрамора возвышалась статуя, которая заставила Кириллу остановиться, положив руки на грудь.
– Это что ещё за безумие? – наконец произнёс он, глядя на памятник.
На бронзовом троне-унитазе сидел он сам – Кирилл Говоров, расслабленный, с книгой в руках. Его лицо выражало философское спокойствие, а в руке застыла раскрытая книга, как будто воплощение знаний.
– Почему безумие? – удивилась Алина, ее тон был искренним. – Ты же символическая эпоха. Кирилл Говоров – вдохновитель, чьи идеи подарили Ксенополии свободу без стыда и лицемерия. Этот памятник – посмотрите на ваше движение.
Кирилл молча разглядывал статую. Бронзовый постамент был украшен цитатами из его книг, оформленными в пафосном стиле: «Свобода начинается с мысли!» , «Познай себя – и примешь мир!» . Но всё это выглядит абсурдным из-за контекста.
– На унитазе? – спросил он, покачав голову.
Алина улыбнулась, будто ее совсем не смущала абсурдность происходящего.
– У нас говорят: «Говоров дал нам свободу, даже сидя на троне». Ты стал символом откровенности, раскрепощённости, избавления от условностей.
Кирилл следом переводил взгляд с надписей на улыбающиеся лица прохожих, которые с восхищением фотографировались в подножии статуи.
– Свобода требует героев, – повторила Алина, как будто это всё объяснило.
Кирилл посмотрел на нее, а затем снова на бронзового себя, сидящего на троне.
– Свобода, говорит… – тихо сказал он, усмехаясь. – Ну, по крайней мере, смешно.
Кирилл отвернулся от памятника и посмотрел вперёд. Вдалеке уже виднелась мэрия – массивное здание из белого камня, украшенное бронзовыми оленями. Оно возвышалось над остальными постройками, символизируя мощь и порядок.
– Вот она, мэрия, – сказала Алина. – Величественное место. И здесь нас ждёт Сабантуев. Он наверняка уже готов показать тебе, как твоё наследие стало основой всего.
Кирилл не ответил. Он чувствовал себя словно в чужом сне, в котором реальность перевернули, а он сам оказался в центре событий, которые не мог контролировать. Улица Говорова, статуя, мэрия – всё это выглядело как грандиозный театр, где его роль уже написана, даже если он её не выбирал.
Массивные двери мэрии Изграда раздвинулись, и Кирилл вместе с Алиной вошли в просторную приёмную. Пол блестел так ярко, что отражал каждую деталь, включая Кирилла, выглядевшего слегка озадаченным, и Алину, шагавшую с видом человека, который тут не впервые.
Но первое, что бросалось в глаза, было вовсе не это. В центре комнаты за сияющим стеклянным столом сидела девушка в откровенном нижнем белье – кружевной комплект, больше похожий на аксессуар, чем на одежду. Она встретила их совершенно невозмутимым взглядом, словно её внешний вид был самой естественной вещью на свете.
Кирилл замер, его взгляд метался между Алиной и секретаршей.
– Это что такое? – прошептал он, слегка отстранившись от стола, словно боялся, что стол тоже может оказаться частью странного ритуала.
– Это Лана, секретарь мэра, – спокойно ответила Алина, словно всё было в порядке вещей.
Лана кивнула с профессиональной улыбкой, будто Кирилл стоял перед банальным банковским клерком.
– Добро пожаловать, – произнесла она мягким голосом. – Вам назначено на это время. Чем могу помочь?
Кирилл обернулся к Алине, нахмурившись.
– Это шутка? – спросил он.
Алина пожала плечами.
– У нас тут всё прозрачно. Лана не просто секретарь, она символ доступности власти. Каждый посетитель может получить любую услугу, если захочет. Это часть национальной программы по снятию стресса.
– Услугу? – Кирилл поднял брови, начиная понимать, что программа "прозрачности власти" была буквально воспринята Сабантуевым.
– Да, конечно, – подтвердила Лана, невозмутимо поправляя браслет на запястье. – Однако, если вы хотите только пройти к мэру, это тоже допустимо.
– Я… Я просто пройду, – поспешно ответил Кирилл, всё ещё стараясь не смотреть на секретаршу.
Лана нажала на невидимую кнопку, и одна из стен с тихим шипением раздвинулась, открывая проход.
– Мэр ждёт вас, – произнесла она с профессиональной теплотой.
Кирилл шагнул вперёд, но остановился, оглянувшись на Алину, которая уселась в кресло, явно намереваясь остаться в приёмной.
– Ты не идёшь? – спросил он.
– Сабантуев предпочитает конфиденциальные встречи, – ответила Алина, скрестив ноги. – А я тут немного расслаблюсь. Лана сделает массаж головы, она в этом профессионал.
Кирилл нахмурился, но ничего не сказал. Он развернулся и шагнул в кабинет, пытаясь понять, где заканчивается фарс и начинается реальность.
Сабантуев встретил Кирилла с бурным энтузиазмом, словно перед был ним не человек, а рок-звезда. Он встал из-за огромного стола, раскинув руки, как будто собирается обнять гостя. Его голос звучит громогласно:
– Кирилл Говоров! Тот самый! Добро пожаловать в город, построенный по вашим идеям! – Он схватил Кирилла за плечи, буквально усаживая его в кресло. – Вы не представляете, как много вы значите для нас!
Кирилл, ошеломлённый такой эмоциональной атакой, едва успевает вставить слово, пока Сабантуев с вдохновением рассказывал, как воплощал его "великие мысли".
Кирилл оказался в кресле, которое сразу же подстроилось под его фигуру, буквально обнимая его мягкими подлокотниками. Он с удивлением взглянул на Сабантуева, который, отойдя от стола, начал энергично жестикулировать, словно актёр на сцене.
– Мы называли этот проект "Город мечты"! – воскликнул мэр, взмахнув рукой в сторону огромного экрана, где замелькали кадры счастливых людей на улицах, магазины, фонтаны и, конечно, рынок с борделями. – Всё по вашим идеям, Кирилл! Всё до мельчайших деталей!
– Хочу заметить, – осторожно начал Кирилл, – что в моих рассказах не было борделей на главной площади.
– Вот именно! – Сабантуев указал на него, как будто тот сделал блестящее замечание. – Вы оставили пространство для интерпретации, и мы с удовольствием его заполнили! Это творческая адаптация. Народ в восторге!
Кирилл недоверчиво смотрел на мэра, который снова начал расписывать величие проекта.
– Ваши идеи о свободе – гениальны! – продолжал Сабантуев, шагая вокруг стола. – Мы даже ввели еженедельный праздник – День внутренней гармонии. Это когда все обязаны расслабляться. Я лично подписал указ, чтобы гражданам выдавали бесплатные ваучеры в места удовольствий!
– Ваучеры? – Кирилл чуть не подавился воздухом. – Вы хотите сказать, что вы… спонсируете это?
– Разумеется! – Сабантуев поднял палец, словно преподавая урок. – В вашей эпохе всё должно быть честно. Никакого лицемерия! Если люди хотят удовольствий, мы не просто разрешаем им – мы помогаем. Это ведь способствует их продуктивности.
– А налогоплательщики как на это реагируют? – саркастично уточнил Кирилл.
– Они счастливы, – с энтузиазмом ответил Сабантуев, глядя на экран, где мелькнул сюжет о торжественном открытии нового борделя под лозунгом "Порядок начинается с удовольствия". – Более того, мы получили премию за лучший социальный проект года!
Кирилл закрыл глаза и глубоко вдохнул, чувствуя, как реальность окончательно ускользает.
– Послушайте, – начал он с нажимом. – То, что я писал, это фантастика, это вымысел! Я не думал, что кто-то воспримет это всерьёз!
Сабантуев кивнул с видом мудреца, который уже понял всё лучше собеседника.
– Конечно, фантастика! Именно это нас вдохновило! Мы построили Изград как город, где фантазии становятся реальностью. И, позвольте, мы добились невероятного.
Он снова сел за свой огромный стол и сложил руки перед собой.
– Но я хочу услышать вас, Кирилл. Ваше мнение для нас священно. Скажите, что бы вы изменили? Может, добавить ещё одну "зону внутренней свободы"? Или, может, больше акцента на фестивалях?
Кирилл встал, ощущая, как кресло пытается удержать его, но ему удалось вырваться.
– Я… пока что просто осматриваюсь, – сказал он, стараясь не выглядеть слишком раздражённым.
– Прекрасно! – Сабантуев хлопнул в ладоши. – У нас есть время. Я организую экскурсию по нашим проектам. Вас ждёт незабываемое путешествие по городу, построенному по вашим мечтам!
Кирилл развернулся к двери, чувствуя, что ему нужно срочно выйти и вдохнуть немного свежего воздуха.
Кирилл остался на месте, устало вглядываясь в Сабантуева, который продолжал свой энтузиазм на грани театрального выступления.
– Слушайте, – наконец сказал Кирилл, его голос звучал твёрдо. – Вы, видимо, всё ещё не поняли. Всё, что вы тут создали, – это не мои идеи. Это не то, о чём я писал. Это была фантастика. Просто фантастика!
Сабантуев кивнул с понимающим видом, словно учитель, который слышит очевидный, но неверный ответ от ученика.
– Ах, Кирилл, вы скромничаете. Вы написали не просто фантастику. Вы создали миры, которые вдохновили миллионы! – Он театрально сложил руки. – Позвольте, я вам объясню.
Он подошёл к столу и активировал голографический экран. В воздухе появились изображения книг Кирилла, обложки, страницы, и… что-то странное.
– Это было в 1917 году, – начал Сабантуев с интонацией лектора. – Тогда простой человек, но гениальный мыслитель Иван Деньжин, случайно наткнулся на ваши труды.
– Подождите, – перебил его Кирилл. – 1917? Вы шутите? Я даже не родился тогда!
– Конечно, нет, – кивнул Сабантуев, как будто это только подтверждало его слова. – Мы говорим о другой эпохе, о времени, когда идеи ещё не были материалом. Иван Деньжин нашёл одну из ваших книг – "Пределы свободы". Вы описали там мир, где люди освобождаются от стыда и запретов. Деньжин понял, что это руководство к действию!
– Руководство? – Кирилл фыркнул. – Это был антиутопический рассказ!
– Именно, – согласился Сабантуев, будто слова Кирилла только подтверждали его правоту. – Но Деньжин увидел потенциал. Он систематизировал ваши идеи и написал труды, как их воплотить в жизнь. Эти труды стали основой Великой Сексуальной революции.
– Великой… чего? – переспросил Кирилл, чувствуя, как его терпение начинает сдавать.
– Великой Сексуальной революции! – с энтузиазмом повторил Сабантуев. – Это был момент, когда изголодавшиеся по удовольствиям массы пришли к власти и построили Ксенополию. Деньжин верил, что "живи за счёт других" – это ключ к гармонии.
Кирилл опустил голову, глядя на свои руки, словно хотел убедиться, что всё это не сон.
– И что, всё так прекрасно шло? – спросил он, не поднимая взгляда.
Сабантуев слегка замялся, но его улыбка не пропала.
– Были трудности, конечно. Несколько десятков лет назад страна чуть не развалилась. Но новый лидер, Генеральный директор Казявичус, нашёл решение. Он сплотил народы Ксенополии единым сексом.
– Единым сексом? – Кирилл даже не пытался скрыть сарказм. – Это что, национальный проект?
– Абсолютно верно, – гордо ответил Сабантуев. – Вся страна объединилась. Казявичус сказал: "Если мы будем наслаждаться вместе, мы будем сильны вместе".
Кирилл рассмеялся, но это был смех человека, который больше не знает, как реагировать.
– И как другие страны это восприняли? – спросил он, уже предвидя ответ.
– Они отвернулись, – тяжело вздохнул Сабантуев. – Их ханжество не позволило понять нашу революцию. Мы закрыли границы, но наша разведка успешно крадёт все их технологии, улучшает их и воплощает в жизнь.
– То есть вы буквально живёте за счёт других? – уточнил Кирилл.
– Точно! – Сабантуев сиял. – Это же ваш завет, Кирилл!
Кирилл молчал, глядя на Сабантуева. У него было только одно желание – узнать, как можно выбраться из этого фарса.