Алексей Николаевич Загуляев
Эйцехоре
1. Ваюмн, «Царь Благословляющих Крыльев» – воплощённый дух воздушного океана.
2. Эа (или Вларол), «Царь Оживляющих Вод» – хозяин и хранитель мировых вод. Вместе с братом Ваюмном они несут вечную стражу у самых истоков жизни, и в Энрофе, и во многих других сакуалах (взаимосвязанных системах слоёв). Они абсолютно безгрешны, в отличие от своего третьего брата, Повурна.
3. Повурн, «Царь Пылающего Тела» – властелин подземных магм. Хотя он не является слугой Гагтунгра (планетарного демона Шаданакара, дьявола в обыденном представлении), однако нельзя не увидеть за его разрушительными действиями причину многих земных катастроф и, как следствие, смертей и страданий для других царств природы.
4. Заранда, «Царь всех животных царств». Именно он формирует физические тела и цепи рода всех животных, кроме человека, тело и цепь рода которого формируется его сестрой, тоже Великой Стихиалью, Лилит.
5. Лилит. «Всенародная Афродита» человечеств, причина возникновения в человеческом роде того самого эйцехоре, носительницей которого она является в силу давних трагических событий космического масштаба. Она формирует физическую плоть не только всех человечеств (нашего человечества, прошлых человечеств титанов и селенитов), но и тела́ даймонов, а также демонические тела (создаваемые из карроха), тела раруггов и игв (представителей античеловечества) и тела обитателей Дуггура (лунного ада).
6. Эстира, «Царица Вечного Сада» – хозяйка растительных царств Шаданакара (не только в слое Энрофа).
7. «Мати» – это мать всех вышеперечисленных Великих Стихиалей. Она есть мать в самом глубоком смысле этого слова, без разделения на какую-либо функциональность. Она мать всему существующему в Шаданакаре – и стихиали, и ангелу, и демону, и зверю, и человеку… Её оплодотворяет Солнце, и она исполнена неистощимой и всеобъемлющей любви ко всем, даже к самым тёмным демонам, тоскуя и скорбя из-за их отступничества от Божественного плана. Благоговеет она лишь перед Христом и наивысшими иерархи́ями Шаданакара.
Как я уже сказал, носительницей и первопричиной «внутреннего» зла в человеке, является Лилит. И зло было определено Андреевым как семя дьявола в человеке, эйцехоре. Теперь нам будет вполне понятно его собственное определение из «Розы Мира»: «Некогда, в глубочайшей древности, эта стихиаль стала супругою Первоангела – того величайшего Духа, что сделался Логосом Шаданакара. Это было во времена творения ангельских слоев, и Лилит стала праматерью этого первого человечества. Но Гагтунгр сумел проникнуть в мир Лилит, и ее тончайшее материальное тело восприняло в себя некий демонический элемент. Это была катастрофа. С тех пор все цепи рода, формируемые ею, будь то в мирах титанов, даймонов или людей, воспринимают в себя нечто от этого элемента. Еврейская мистика знает термин "эйцехоре" – семя дьявола в человеке. Попробуем пользоваться им для обозначения этого проклятого семени и в человеке, и в самой Лилит, несущей его в себе по сей день, и в ее кароссах!».
В иудейской раввинистической традиции есть понятие йецер, в древних текстах ещё отдельное от характеристики «хара». Впервые оно встречается в «Танахе». Но там оно является не каким-то отдельным объектом-существительным, а скорее действием, процессом некоего творения. В книге «Бытие» (6:5) сказано следующее: «И увидел Господь, что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время». Здесь в первичном источнике на месте «мысли и помышления» стоит именно то самое йецер как действие, т. е. в точном переводе – «создание мыслей», своего рода «процесс измышления, мечтания». Важно отметить, что этот центр формирования мыслей помещается уже внутрь человека, в его сердце – «мысли и помышления сердца». Об этом подробно писал Ишай Розен-Цви в своей книге 2011-ого года «Бесовские поползновения: йецер-хара и проблема зла в поздней античности».
Со временем йецер-хара (или в другом написании йецер а-ра) перестаёт быть действием и обретает предметность. И это опредмеченное зло внутри человека начинает противостоять доброму человеческому началу (йецер а-тов). Это разделение произошло примерно в III веке, в эпоху амораев. Так или иначе, с бо́льшей или меньшей степенью абстрактности, это противостояние позднее выльется в соперничество между духом и плотью, между душой и телом, что не будет противоречить и буддийским Четырём Благородным Истинам. И связь между йецер-хара и физическим телом человека становится очевидной. То, что Андреев по-своему исказил звучание слова и вместо йецер-хара написал эйцехоре, было вполне уместным, поскольку эйцехоре стало своего рода новой ступенькой в познании этого элемента и вобрало в себя много нового, чего в изначальном йецер-хара не было (по крайней мере в открытых источниках).
Можем ли мы, пользуясь современным состоянием научной и философской мысли, попытаться определить когда впервые объявилось на Земле зло? Казалось бы, это вопрос, на который не существует ответа. Но так ли это? Если следовать логике древнейших мифов (как западных, так и восточных), то, действительно, начала этого найти невозможно. Боги, бывшие до человека, любили и ненавидели, вступали в союзы и вели беспощадные войны, были способны на подвиги и на предательство… В общем, ничем от человека, унаследовавшего такой образ действий, не отличались. Боги были в состоянии и вовсе разрушить созданный ими мир.
И всё же мы попытаемся из этой логики выйти и посмотреть на эволюцию нашей планеты несколько под иным углом. Возможно, это будет всего лишь одной из бесчисленных спекуляций на фоне не до конца изученной реальности, но попытка, как говорится, не пытка.
Предположительное начало зла в физическом слое земли (если предположить, что некие божественные и демонические существа действовали всё-таки большей частью в мире не физическом) можно обнаружить, обратившись к исследованиям современных учёных, в частности, палеонтологов.
Согласно современным данным геохронологической шкалы (шкалы истории земли в геологии и палеонтологии) возраст нашей планеты насчитывает приблизительно 4,5 миллиарда лет. Эта шкала делит историю на временны́е интервалы, границы которых определяются какими-либо важнейшими событиями, меняющими вектор земной эволюции. Вендский (эдиакарский) период, интересующий нас прежде всего, начался примерно 635 миллионов лет назад, совпав с окончанием глобального оледенения. Продлился эдиакарский период чуть больше ста миллионов лет (или, по другим источникам, чуть меньше) и закончился 541 миллион лет назад, сменившись кембрийским периодом и началом палеозойской эры и фанерозойского эона, завершившего эон докембрийский, длившийся целых четыре миллиарда лет. Именно в кембрийском периоде можно впервые явно увидеть присутствие на планете зла (если не брать в расчёт непрекращающуюся вулканическую деятельность), потому что именно в это время многоклеточные животные организмы начинают вооружаться экзо- и эндоскелетами, защищаясь от неблагоприятной среды и от первых в известной истории хищников (представителей вида радиодонтов, например, трёхглазого аномалокариса или похожего на корабль из «Звёздных войн» и названного в честь этого корабля Cambroraster falcatus («Тысячелетний сокол»). Палеозойская эра 300 миллионов лет спустя сменилась эрой мезозойской, которая большинству уже хорошо понятна хотя бы по фильмам с чудовищами юрского периода. Но истоки зла следует искать, судя по всему, именно в кембрийском периоде либо в самом конце эдиакара.
Но для того, чтобы понять, какие именно события произошли с животными, что так ясно указывало бы на проникновение в их существо зла, мы должны хотя бы на уровне эмоций окунуться в те предшествовавшие страшной трагедии сто миллионов лет, когда на Земле царила вендская (эдиакарская) биота, ещё не омрачённая тенью надвигающейся беды.
Огромные пространства суперконтинента Паннотии наконец начали избавляться от ледового панциря, сковывавшего сушу и океаны миллионы лет. Активизировалась вулканическая деятельность. Средняя температура воздуха на планете колебалась от +17 до +22 градусов Цельсия. Кислорода для нас, оказавшихся на берегу спокойной и неглубокой бухты, было бы недостаточно, чтобы мы свободно дышали. Но мы-то присутствуем там только в своём воображении и потому о дыхании даже не задумываемся. Воздух прозрачен. Вдалеке, за зелёной гладью океана, виднеется чуть дымящееся жерло вулкана. Дым почти вертикально ползёт вверх, и высоко-высоко в светло-оранжевом небе тает, сливаясь с серыми облаками. Сам берег, где мы сидим, и вся земля, которую мы можем видеть у себя за спиной, совершенно лишены растительности и чернеют на фоне зелёного и оранжевого. Вся жизнь сосредоточилась в бухте. Вот где наши глаза разбегутся от разнообразия красок и форм. Вот огромная дикинсония, плоская, похожая на лист лопуха, испещрённого бороздками, всем телом прилепилась к самому дну, которое сплошь усеяно микробными матами. Эти маты служат пищей для всех существ, живущих в океане. Вот закрапал тёплый дождь, и в томном воздухе раздался то ли рокот далёкого грома, то ли ворчание древнего вулкана. В бухте всколыхнулась вода, и в глубине вздрогнула голубая чарния, подобная гигантскому перу волшебной птицы, словно воткнутому на круглой присоске в дно. Задвигались похожие на трилобитов сприггины. Розовые свартпунтии, как игрушечные деревья в японском саду, встрепенулись четырьмя своими вертикальными плоскостями. И вслед за ними заколыхались многочисленные лепестки жёлтой эрниетты, похожей на раскрывшуюся маковую коробку. Фиолетовые инарии, видом напоминающие луковицы чеснока с трубочками вместо стрелок, выпустили в воду струйки чернильных сгустков. И только розоватый трибрахидиум, которого трудно с кем-либо перепутать из-за его трёхлучевой симметрии, остался спокоен. Многоликая жизнь бухты никуда не спешит и ни с кем не враждует, день за днём, на протяжении ста миллионов лет. Первые признаки катастрофы появляются уже на самом исходе венда, перед кембрием. Если мы оставим мирную бухту и унесёмся духом в более плотные слои Шаданакара, то в это время найдём там полчища демонических существ, вторгшихся из космоса в брамфатуру и ведущих борьбу с силами света. Мощь демонов иссякает, и им требуется источник энергии, как и любому живому существу. И в качестве такого источника они выбирают жизнь в Энрофе. Об эйцехоре тогда ещё не шло речи. Просто некоторым из животных была внедрена в их природу необходимость добывать себе пищу путём убийства более слабых. Причинённые таким образом страдания (в виде боли, болезни и страха) и стали этой самой энергией, которую Андреев обозначил термином гаввах. Пока ещё можно говорить о некоем протогаввахе, поскольку гаввах в полном своём значении станет охватывать позже намного бо́льший спектр эмоциональных и физиологических переживаний. Сами хищники, разумеется, не отдавали себе в этом отчёта, следуя обычному инстинкту самосохранения. Страдание обретало всё бо́льшие и бо́льшие масштабы. Однажды по каким-то причинам усложнявшимся демоническим мирам перестало хватать гавваха. Может быть, жертва недостаточно долго мучилась перед смертью, или страх стал привычным, лишённым внутреннего переживания инстинктом. Потребовалось зло иного свойства, зло, которому не нужны были оправдания в виде голода или инстинктов. Потребовалось зло ради самого зла. А для этого со стороны животного необходимы были осмысленные действия. Это животное должно было понимать в приемлемой полноте ЧТО именно оно совершает, должно само получать от совершаемых действий эквивалент удовольствия, не основанного на рациональной потребности, а, может быть, на простой химии дофаминовой подпитки. В общем, из толщи животного мира необходимо было выделить человека разумного. А тем зерном, становящимся источником распространения страданий и помещённым в самую суть человека, в его сердце, в его генетическую структуру, и стало то самое эйцехоре.
