Алексей Сухаров
Призрак
Я резко встаю. Ориентируюсь на кулон. Хватаю воздух там, где должна быть Вика. Горячо касаюсь губами пустоту. Похоже, что это ее нос. Вино в голове приказывает не сдаваться так просто и не дать загубить момент собственным смущением. Полшага уже сделано. Отступать будет еще сложнее.
Опускаюсь чуть ниже. Похоже, что это ее губы. Да, точно губы. Спустя несколько неловких касаний, они начинают двигаться в такт моим. Двигаются долго, нежно и сладко.
Отскакиваю в сторону, как будто меня ударило током. Кровь кипит, а сердце стремится наружу. Я не выдержу. Я так не могу.
– Я так не могу.
Я представил, что сегодня ночью, всего через пару часов после этого замечательного ужина, вина-обольстителя и чудесного поцелуя, мне предстоит, как и в предыдущие дни, лечь с Викой, этой девушкой, которую, черт подери, угораздило быть не человеком, а призраком, в одну кровать – и я знаю, что не сдержусь. Я не могу этого допустить. Я очень хочу. Но не могу.
– Извини.
Мне нельзя здесь оставаться.
– Я пойду.
Хлопаю дверью. Одеваюсь на ходу. Бегу по лестнице вниз. Возможно, Вика что-то кричит мне вдогонку – но я не могу этого слышать.
Остыв, я замечаю себя, уныло скитающегося в ночи по улицам города. Метель обвивает меня подобно белой, пушистой змее. Ветер меланхолично завывает и прерывисто обжигает мое лицо. Вокзал тихо спит, проводив в дальний путь последний на сегодня состав.
На площади никого. Присаживаюсь на запорошенную снегом скамейку. Ратуша привлекательно горит красными, желтыми и зелеными огоньками. Неоновые вывески магазинов, кинотеатров и музеев отражаются в мелких, парящих снежинках и слепят глаза.
Я совсем не чувствую холода.
5
Один, два, три, четыре пролета наверх. Аккуратно протискиваюсь в свою крохотную квартирку. Нарастающее гудение закипающего чайника. Дверь в ванную нараспашку открыта.
Она уже проснулась.
Я медленно, будто нехотя, подхожу к кухне. Вижу, как кулон наливает кипяток в кружку.
– Доброе утро.
Без ответа.
– Вика?
Кулон заваривает чай и садится за стол.
– Вика, ты меня слышишь?
Чай в кружке обдувается ее дыханием, а затем небольшой теплой порцией заползает в рот.
– Я понимаю, у тебя есть причины так себя вести, но все же, ответь мне.
Кусок бутерброда скользит по омытой чаем пустоте сверху вниз.
– Пожалуйста.
Абсолютное, жестокое игнорирование.
– Вика?
Беспечный, тихий завтрак девушки-призрака.
– ВИКА!
Ноль реакции. Я начинаю выходить из себя.
Бросаюсь к выходу. Хлопаю дверью. Несусь сквозь метель кипящим фонтаном злости прямиком на работу. Вино. Чертово вино все испортило. Рассекаю сыплющийся снег жаром негодования. Влетаю в офис и грузно падаю на диван напротив кулера, закрываю лицо руками. Мысли смерчем кружатся в голове.
Надо как следует отдышаться. Наливаю воду в пластиковый стаканчик и залпом ее выпиваю. Слышу под ногами подозрительный плеск. Двое проходящих мимо коллег в недоумении смотрят на лужу под моими ботинками.
– Все в порядке, парни. Просто не выспался.
Коллеги расходятся по кабинетам, тревожно оглядываясь.
Усаживаюсь на свое рабочее место. Не могу сконцентрироваться на простейших задачах. Смерч в голове усиливается. Пространство вокруг плывет и сжимается. Гул в ушах нарастает и становится невыносимым. Похоже, что сегодня – тот самый день, когда нужно обмолвиться с коллегами хотя бы единой фразой.
Подхожу к заму. Прошу отгул. Он, не замечая меня, продолжает что-то печатать.
– Эй, шеф?
Он отвечает на звонок и упрямо делает вид, что меня здесь нет.
– Алло? Да, все готово. Занесу после обеда. Давай.
Да что с вами такое???!
Плевать. Быстрым шагом двигаюсь к выходу. Свежий воздух не приносит облегчения, смерч не утихает, и меня по-прежнему сильно кружит. Рябь в глазах захламляет обзор. Сквозь смерч я слышу странные, перебивающие друг друга голоса; они вперемешку шепчут, кричат и смеются. Сквозь рябь я замечаю идущих вдоль улиц и левитирующих в небе антропоморфных существ; они спешат, шумят и ведут себя так, будто попали на какой-то дикий, бессовестный балаган. Срочно домой. На тяжелых, свинцовых ногах я пересекаю площадь: призрачные пары в дорогих нарядах танцуют вальс меж торопящихся на обед горожан, молочного цвета моряки дерутся друг с другом на ножах и заливают в глотки смердящие спиртом напитки, прозрачные, искаженные горем лица молодых девушек пронзительно визжат и отчаянно мечутся в хаосе метели. Я сжимаю череп обеими руками как можно сильнее, чтоб не слышать, не видеть, не чувствовать, и как могу быстро, метр за метром, квартал за кварталом ковыляю к родному подъезду.
Один, два, три, четыре пролета наверх. Изможденный, я прислоняюсь к стене у открытой нараспашку двери ванной комнаты. До моих ушей доносится веселая перекличка ведущих по телевизору. Кулон направлен в сторону окна. Девушка-призрак наблюдает за разыгравшейся по ту сторону стекла пургой.
– Вика?
Я становлюсь свидетелем совершенно невероятной картины. На моих глазах пространство вокруг кулона начинает материализовываться. Русые вьющиеся локоны, прямая спина, пышные бедра – поначалу такие бледные и едва уловимые, они все больше формируются, оживают, обрастают плотью. Я впервые вижу Вику, как я вижу любого другого человека, и это приводит меня в ревущий, злобный восторг.
– Вика!
Я не могу просить ни о чем ином. Просто ответь мне.
– Ответь же мне наконец!
Бросаюсь к ней вперед, чтобы схватить, привести в чувство, заставить заметить себя – и с силой падаю на пол прямо сквозь сформировавшееся тело своей юной сожительницы.
