Алексей Юрьевич Булатов
Мир Магии
Глава 20. Революция
– Это революция, Трим, переворот. Наш мир уже никогда не будет прежним.
– А что хорошего вы добились?
– Справедливости.
В моей голове шумело, организм окончательно обалдел от такого количества еды и информации, которое на него свалилось в последние несколько часов, после полного отсутствия и первого и второго. Мы сидели в зале главного здания. Я изо всех сил старался сфокусировать внимание на разговоре Комта и Трима, но сознание фокусировалось плохо. Они спорили о произошедших событиях, о которых, как я понял, Трим был в курсе, в отличие от меня. Давая совершенно разные оценки происходящим событиям.
– Да, справедливости, по-твоему, справедливо, что вся власть в руках магов?
– А как может быть по-другому? Отдать власть техникам?
– Теперь уже придется отдать, а раньше могли бы и договориться.
Триму этот разговор был явно неприятен, он с трудом сдерживался, чтобы не высказывать Комту, кто он такой есть и где его место. Но обстановка и ситуация не позволяли ему этого сделать. Вся предыдущая жизнь Трима, все его воспитание сейчас боролись в нем, разрывая его голову на две части. «Как же так, – думал он, – мы – маги, прошедшие ритуал Ванги, дважды рожденные, и мы равны этому сброду? Да что они себе возомнили?» Но оружие, которое держали два охранника в руках, стоя у двери, уводили его мысли в другую сторону: «Но блин, это все Парк, он подсказал им про этот порох, теперь каждая свинья может убить мага, не подходя к нему».
Комт, казалось бы, прочитал мысли Трима, потому что спокойно продолжил:
– Я понимаю, о чем ты думаешь, Трим, что это вот Парк во всем виноват? Нет, он не виноват, он послужил, конечно, спусковым крючком, но если бы не он, все произошло бы и так, не в этом году, так в следующем, не через год, так через десять лет. Вы, маги, деградировали, а мы развивались. Ты же следил за нами через свои тайные службы. Ты видел масштабы?
– Да, я читал донесения и даже пытался на тайном совете города доложить, что я нашел. Но меня не послушались и высмеяли, это и была одна из причин, почему я улетел в горы.
– В других городах приблизительно было так же. За нами следили, но не придавали значения.
Тут я решил подать голос:
– Значит, я ни при чем?
– Да еще как при чем. Но и без тебя все бы то же произошло. Ты ешь, Парк, кушай. Может, пойдешь отдыхать?
– Нет, я нормально. Мне нужно привыкать к нормальной еде и жизни. Все-таки последнее время я был лишен всего, кроме стенки напротив, на которой я изучил все трещинки.
– Главное, что мы тебя нашли.
– Спасибо вам, что нашли. Так что, теперь вы убиваете всех магов?
– Не всех, только тех, кто не хочет подчиняться.
– А многие подчиняются? – с ехидной улыбкой спросил Трим.
– Немногие, слишком велика гордыня. Но есть те, у кого желание жить выше. Ты, Трим, ведь присоединишься?
– Я своей жизнью теперь не распоряжаюсь, вот как он скажет, так и будет, – сказал Трим, кивнув головой на меня.
– А ты, Парк?
– В моей голове сейчас каша еще больше той, которая была в тот момент, когда я впервые прибыл в Табул. Я бы хотел изучать магию дальше, особенно магию воздуха. Я хочу вспомнить, кто я и откуда…
– А магию огня? – спросил меня Трим.
– Магия огня прекрасна, Трим, но я хочу летать, не знаю почему, но меня тянет в небо.
– Так давай построим теплолет и будем летать, – сказал Комт.
– Теплолет – это замечательно, я помогу вам построить самый современный теплолет, Комт. Но летать самому – это ни с чем не сравнится. Чувство свободного полета, когда только ветер держит тебя в своих руках. Это то, что не дало мне свихнуться в камере.
Комту не были интересны мои воздыхания насчет свободного полета, но вот мое обещание помочь ему построить современный теплолет его тут же заинтересовало. Он тут же залез куда-то под стол и достал оттуда чертеж, на котором была схема нового дирижабля, с учетом всех тонкостей, которые я показывал ему при нашей последней беседе. Трамп сморщил лицо в такую мину, что я подумал, что он сейчас выплеснет на чертеж содержимое своего желудка.
– Вот смотри, Парк, я тут проработал чертеж нового теплолета, с учетом всех тех недостатков, что ты указал, ну и кое-чего нового. Мы построили серию машин по этой схеме, но у них выявился целый ряд недостатков.
Моя голова уже привычно загудела, глядя на схему, которая лежала передо мной.
– Какой же это все-таки анахронизм, – опять привычно ляпнул я. – Давайте, может, все-таки сразу рассмотрим аппараты тяжелее воздуха? Я тебе давал схему двигателя внутреннего сгорания. Вы смогли его собрать?
– Да, смогли, но он не запустился.
– А есть чертеж?
– Да, вот.
Комт достал из-под стола еще один чертеж. Я с удивлением взглянул на выложенную схему.
– Ничего ж себе, вы почти все правильно сделали, только вот тут нужно сделать испаритель, есть чем писать?
У Комта под столом явно все было заготовлено для меня, так как он мгновенно достал лист чистой бумаги и карандаш. На котором я схематично нарисовал схему самого простого однокамерного карбюратора, с жиклером.
– Вот это устройство должно быть вот тут.
– А почему ты переключился с теплолета на этот двигатель?
– Если этот двигатель будет достаточной мощности, он сможет поднять аппарат при помощи крыла. Скорость такого аппарата и маневренность будет несравнима с дирижаблем. Хотя у дирижабля есть ряд неоспоримых преимуществ, таких как энергоэффективность. Но он все равно очень зависим от погоды. А аппараты на ДВС менее прихотливы, а главное –скорость.
Комт задумчиво посмотрел на меня и произнес:
– Чтобы реализовать все, что ты так легко вот накидываешь, уйдет не один десяток лет.
– Почему?
За Комта ответил Трим:
– Там, откуда ты прибыл, на то, что ты говоришь, ушло не меньше 300 лет, на что ушли эти года? На создание самой инфраструктуры, способной производить и использовать эти машиномеханизмы. Прав Комт, когда говорит, что инженерия – это вид магии, теперь я с этим согласен.
– Да? Ты правда понял это, Трим? – восторженно спросил Комт.
– Да, я это понял еще до того, как встретил Парка, когда читал отчеты разведки. Но все-таки так тяжело пойти на изменение существующей системы, к которой привык с детства. Если бы не Тилена, я бы приложил все усилия, чтобы уничтожить вас.
– Тилена? А как она тебя оставила? – удивленно спросил Комт.
Трим смутился и даже покраснел.
– Ну, прямого воздействия она на меня не оказывала, но она выбила меня из равновесия. После чего я стал халатно относиться к своим обязанностям.
– Вот оно что. А я удивился, твоя Тилена – большая заноза в моей заднице, не знаю, что с ней и делать.
Голос Трима изменился и задрожал:
– Она что, здесь?
– Здесь, Трим, в соседнем здании, мы взяли ее в плен неделю назад. Большей гордячки я не встречал. Если бы она была мужчиной, уже бы болталась на веревке на площади. Ты хочешь ее увидеть?
– Д-д-да. Это возможно?
– Возможно, только что с ней делать? Сезар и Трамп хотят ее повесить.
– Трамп? Он тоже с вами? – удивленно спросил я.
– Да, он сейчас в Табуле, должен вернуться завтра.
– Я так и знал, что он один из лидеров технарей.
– Нет, он не был лидером, ты ошибаешься, Трим. Он, как бы это сказать, сочувствующий. Он неплохо себя чувствовал при вашей власти. Не мешал, но и не помогал особенно. Но когда Табул перешел под нашу власть, он принес клятву верности. Его талант руководителя оказался очень востребованным.
Триму уже было неинтересно слушать про своего бывшего слугу, его теперь интересовал один вопрос. И этот вопрос был в соседнем здании. Лицо Трима было красным и взволнованным. Он не мог уже сидеть спокойно на месте.
– Комт, я тебя прошу пустить меня к Тилене.
– Подожди, Трим, она никуда не убежит, у нас тоже есть еще много вопросов, которые мы должны сегодня обсудить.
Но Триму уже было не до вопросов, он уже весь был в мыслях о своей возлюбленной. Тут, правда, и меня осенила одна мысль.
–Так если Трамп тут тоже, может, и дочь его где-то рядом? – спросил я, краснея вслед за Тримом, стыдясь своих собственных мыслей.
– Мила? Да, она тут с сыном. Ждет тебя.
– С сыном? С каким сыном, у нее ребенок?
– А, да, прости, Парк, я и забыл, где ты был в последнее время. Тебя ведь надо поздравить, ты стал отцом, у тебя родился сын.
– Как?
– Как это обычно бывает? С Милой было много неприятностей после твоего ареста. Но хорошо то, что хорошо заканчивается. Так, я понял, что сегодня уже, видимо, с вами нормально не поговоришь. – Комт повернулся в сторону коридора и заорал: – Сезар!
Сезар, видимо, был рядом с дверью, так как появился спустя всего несколько мгновений.
– Да, мой генерал.
– Проводи мастера Трима в тюрьму к Тилене, но как нашего почетного гостя. После того как он закончит, отведи его в комнату номер три в этом доме, охрана ему не нужна. Парка проводи в дом к Миле.
– Будет сделано.
– Вот и хорошо, сегодня отдыхайте, завтра я вас жду на завтрак, у нас очень много вопросов.
Я уже встал, чтобы пойти с Сезаром, как вдруг Трим схватил меня за руку.
– Парк, ты можешь чуть повременить с походом к себе и помочь мне?
– Чем я могу помочь тебе, Трим?
– Сходи со мной к Тилене.
Я хотел было отказаться, так как сил уже не осталось совсем, но Трим смотрел на меня таким взглядом. Да и вообще выглядел таким несчастным, что язык не повернулся ответить ему «нет».
– А чем я тебе смогу помочь, Трим? Я в делах сердечных-то сам не большой мастак.
– Ты просто побудь рядом, Парк, ты придашь мне уверенности.
– Хорошо, мастер Трим, я пойду с тобой, правда, не понимаю, зачем тебе это нужно.
Как же тяжело понять чувства другого человека! Когда смотришь на влюбленного и думаешь: «Ну какого хрена, вроде здоровый человек, что он творит такую хрень, так нелогично поступает?» Но стоит влюбиться самому – и куда девается собственная логика? Был ли я влюблен в Милу, как был влюблен Трим в Тилену? Сложно сказать, между нами была одна маленькая разница, моя любовь была взаимной, а у Трима – несчастной. Она ждала меня сейчас с сыном, а его любовь сидела в темнице в ожидании приговора.
Тилена
Тюрьма, в которой содержал пленных и просто заключенных Комт, была намного комфортней и приятней той тюрьмы, в которой содержали меня. Светлое здание, которое никак с виду не напоминало тюрьму, выходило главным фасадом на улицу. Когда мы зашли внутрь, нас встретил улыбающийся на всю длину лица пожилой человек.
– О, Сезар, давно ты к нам не заходил, кто это с тобой?
Сезар явно не любил этого милого на вид человека, ответ его был холодный и сухой:
– Не твоего ума дела, Влас, веди нас к Тилене.
– К Тилене? Что это к ней?
– Какая тебе разница, Влас? Выполняй приказ, веди. Не задавай вопросов.
– Слушаюсь.
Власу явно не нравилась немногословность Сезара, он явно был настроен поговорить да посудачить. Но Сезар был строг и даже груб. Видимо, Влас смирился, что поболтать ему не удастся, и он повел нас коридором внутрь здания.
Здание оказалось сильно вытянутым вглубь строением. Камеры шли по обе стороны от длинного коридора, который был плохо освещен. Но камеры оказались, наоборот, светлыми и просторными. Двери в большинство были открыты, и я смог рассмотреть их устройство. Окно в каждой камере было достаточно большим, даже закрытое решеткой, оно пропускало много света внутрь. Внутри камеры была кровать и умывальник с туалетом. Стены обшиты деревянными панелями, а на полу лежало даже что-то вроде ковра.
– Да тут просто по-королевски у вас! – не выдержал молчания я.
Влас, явно польщенный моей похвалой, тут же затараторил:
– Да уж, мы тут все же не дикари, даже если у нас тут заключенные и даже приговоренные к смерти, то они имеют право на достойное обращение.
– Заткнись, Влас! – рявкнул на разболтавшегося охранника Сезар. Тот обиженно замолчал.
Мы подошли к дальней камере, Влас снял связку ключей, которая висела у него на поясе, и перед тем, как отпереть дверь, произнес:
– Будьте осторожны, из этой камеры мы вынесли все, что может гореть, но, тем не менее, она очень опасна.
– Тилена – маг огня? – спросил я.
– Да, и очень сильный, – ответил мне Трим. – Непонятно, как вообще ее взяли живой.
– Мне тоже непонятно, как, а главное зачем? – зло ответил Сезар.
– Я открываю, – прервал неначавшийся спор Влас.
За дверью оказалась камера, которая была просторнее камер, которые я видел до этого, но с голыми стенами, железной кроватью, с железным столом. На кровати лежала фигура, которая даже не пошевелилась, после того как открылась дверь. Мы зашли вдвоем в камеру, Сезар и Влас остались за дверью.
– Когда закончите, постучите, – сказал Влас и закрыл за нами дверь.
Я зашел в камеру и прислонился к стенке, наблюдая за Тримом. Пожалуй, таким я его не видел еще ни разу в жизни. Обычно уверенный в себе, надменный, Трим сейчас выглядел побитым мальчиком или щенком, который только что наложил кучку.
Женщина лежала лицом вниз и не подавала никаких признаков жизни. Трим осторожно подошел к железной кровати и позвал:
– Тилена, привет, это я, Трим.
Все тело Тилены вздрогнуло, когда он произнес свое имя, она резко села на кровати и ошарашенно взглянула на него.
– Трим?! Ты живой? Что ты тут делаешь? А это кто, Парк?! Тоже живой? Как вы тут? Какого черта в моей камере?
– Тихо, тихо, Тилена, давай по порядку.
Видимо, наш приход был для Тилены полной неожиданностью, в ее голове сейчас была прямо буря из мыслей и вопросов.
Тилена была красивой и роскошной женщиной, и даже тут, в камере, без возможности ухода за собой, она выглядела такой же. Ярко-синие пристальные глаза на остром, словно точеном из чистого мрамора, лице пронизывали и ощупывали насквозь. Сейчас, когда первая эмоция у нее прошла, я понял, что она не просто красивая, но и очень умная женщина. Она быстро оценила обстановку и успокоилась.
– Так вас, значит, освободили из замка над пропастью?
– Да, как видишь.
– Все-таки трусливый совет, не решился вас убить. Ну что ж, тем хуже для совета. Надеюсь, вороны уже выклевали им глаза.
– Я думаю, что выклевали. Судя по тому, что Табул уже под властью механиков.
– Кто бы мог подумать, что они так смогут организоваться?
– Я.
– Что ты?
– Я докладывал совету об этом, ты первая высмеяла меня. Сказав, что моя трусость недостойна моей должности.
– Ты пришел, чтобы упрекать меня?
– Нет.
– Ты с ними теперь заодно?
– Мне сложно ответить на твой вопрос, Тилена, волею судеб я оказался втянут в очень странный круговорот событий. Теперь да, я вроде как с ними, хоть моей воли в этом нет.
– А он? Он тот самый великий маг, о котором все так много говорят?
Она махнула на меня своей головой.
– Да, это он, только он еще не маг. Вместо того, чтобы сделать его великим магом, совет предпочел бросить его в темницу.
– Так вот из-за него все и произошло, его нужно было убить. Ты должен был его убить там, где ты его встретил, а не тащить его в город.
– Может быть, ты и права, но я тогда сам искал смерти и не мог мыслить логично.
– Да, только не обвиняй меня, ради бога, в своих страданиях. Ты идиот, Трим, идиотом жил, идиотом и умрешь.
Тилена была прекрасной, холодной и безжалостной. Она смотрела на Трима так, что тот все больше и больше терял свою уверенность. Мне стало его невыносимо жалко, так как я понял, что, выйдя из этой камеры, он опять рванет в горы искать смерти.
– Вот ты коза бешеная, – сказал я зло, не выдержав открывшейся картины.
– Что??? Да как ты смеешь?
– Да, а чего мне бояться? Что ты испепелишь меня? Ты дура, сидишь тут в камере и критикуешь его? Он тебе слова сказать не может, потому что влюблен в тебя по уши и от каждого твоего слова уходит в депрессию.
– А кто его заставляет меня любить? Я его, что, об этом прошу?
– А кто заставляет любить вообще? Я не так давно пришел в себя в этом мире, но уже понял, что эта любовь не особенно-то поддается контролю.
– Так и что мне теперь делать? Побежать и отдаться ему, чтобы он лучше управлял городом и выполнял свои обязанности?
– Вот тут я, конечно, советов, как лучше, давать не могу. Город, да и страну, вы уже потеряли, правда, не из-за любви, а из-за глупости и гордыни своей. Мое появление особенно тут ничего бы уже не изменило. Прав Комт, маги – жирные, одуревшие от собственного могущества старые никчемные пердуны. И место им на свалке истории.
Два взгляда уставились на меня с таким удивлением, что я сбился от своего разговора. Трим и Тилена смотрели на меня так, как будто оба желали просверлить во мне дырки своими взглядами. Причем во взгляде Трима еще читалось нескрываемое удивление. Первой молчание нарушила Тилена, громко рассмеявшись:
– Ха-ха-ха, кто же ты такой, Парк? Откуда ты взялся? Ха-ха-ха. Жирные никчемные пердуны! Ха-ха-ха. А он мне нравится, Трим. Ой, как смешно, я начинаю понимать, почему ты сохранил ему жизнь.
– Мне бы тоже это понять. А то я вот хочу его убить прямо тут, в камере.
– Постой, это мы всегда можем успеть. Так что ты хочешь этим сказать? Что эта революция бы все равно произошла? – спросила Тилена, когда насмеялась.
– Да, вы же улетели в своей гордости, а страна деградировала. Я, конечно, не очень, может быть, много понимаю, я не помню толком, кто я и откуда. Но то, что вы тут, грубо говоря, зажрались, это без сомнения. Ты, Трим, сам вспомни свою реакцию, когда я тебе говорил про техников и инженерию в целом. Да, можно летать без магии, можно рыть тоннели, можно стрелять на огромные расстояния, с огромной убийственной силой. Все это возможно.
Тут, видимо, настало время классическому удивлению Тилены.
– ЧТО-О-О?!
– Вот я ждал этого вашего «что-о-о?». Вы не можете поверить уже очевидному? Вы живете в домах, которые отапливают инженерные системы, вы летаете на теплолетах, которые построены техниками. И вы считали, что эти самые техники не смогут обойтись без вас?
– А что, смогут?
– Конечно смогут, паровые двигатели, электричество, капсюли, карбюраторы – все это будет изобретено, с моей ли помощью или без.
– И что, по-твоему, я теперь должна делать?
– У тебя есть выбор, на самом деле он есть. Так как Трим за тебя по любому положит свою жизнь, а я не дам погибнуть Триму. Ты можешь уйти отсюда, а дальше либо ты останешься с нами, либо пойдешь, куда тебе хочется.
– Что, вот так возьму и уйду?
– Я думаю, что мы сможем это устроить.
– А если я останусь?
– Ты будешь с Тримом, под его покровительством и под его ответственностью.
– Может, мы и жить должны будем вместе?
– Ну а почему бы вам и не пожить вместе? Трим мужчина достойный и статный, да и ты, я смотрю, тоже ничего, вполне себе красивая пара.
Если бы кто мог сейчас видеть лицо Трима! Он превратился в мага огня, огонь в котором готов был сжечь его лицо. Он уже был не просто щенком, который наложил небольшую кучку, он был гусеницей, которую раздавили сапогом. А вот Тилена почему-то была спокойной и уверенной в себе, несмотря на мое хамство и грубость.
– Да, пара бы из нас давно могла бы получиться хорошая, если бы этот болван не был таким трусом.
– ЧТО-О-О-О???!!! – удивленно произнес Трим.
– Почему твой Парк может это сказать, а ты нет? Что ты чтокаешь теперь? Я тебе хоть раз отказала? Ты ведь ни разу не спросил, как я к тебе отношусь. Ходишь как дурак, красный, глаза отводишь. Ты вообще мужчина?
– Я?
– Да, ты! Не Парк же? Он, как я поняла, долго-то не терялся, внука Трампу быстро заделал. Хороший, смелый, решительный, а ты, Трим? Что ты? Почему ни разу не признался мне в своей любви?
– А ты бы что ответила?
– Какая разница, что бы я ответила? Может, я бы ответила «нет», что бы это для тебя изменило? А может быть, я ответила «да»? В конце концов, я женщина, я имею право отвечать так, как мне вздумается. А ты три года ходишь, но не подходишь. Ты мужчина, Трим?
– Я мужчина. – Слова Тилены что-то сделали с Тримом, он вдруг как будто проснулся после долгой спячки.
– Так сделай хоть раз мужской поступок, признайся, скажи, ты любишь меня, Трим?
– Да, больше жизни, Тилена.
– Тогда забери меня из этой камеры, и мы поговорим с тобой об этом. Я решу, остаться мне с тобой, или, как сказал Парк, уйду куда глаза глядят.
– Правда?
Тут уже не выдержал я.
– Заткнись уже, Трим, пошли дела делать.
Я повернулся и постучал в дверь что было сил.
Дверь открылась не сразу, а через пару минут. Молчание, которое повисло в камере в этот момент, показалось невыносимым. Но дверь открылась, за ней показались лица Власа и Сезара.
Когда мы вышли из тюрьмы, Трим нарушил молчание.
– Я ничего не понимаю в женщинах, она сейчас что сказала, что тоже любит меня?
– Нет, она не сказала, что тебя любит, она сказала, что у тебя есть шанс, если ты будешь шевелить своей филейной частью, как это подобает мужчине.
– Но как же так, Парк? Я чуть не покончил с собой от безраздельной любви, а нужно было, значит, просто подойти и взять ее силой?
– Я понятия не имею, что нужно было сделать, Трим, но, видимо, что-то нужно было сделать.
– А что мне теперь делать?
– Забрать ее из камеры, иди к Комту и скажи, чтобы он ее отпустил к тебе, а дальше пусть оно все будет, как будет.
