Алексей Зимнегорский
Путь инноватора
14. Муза 1
После триумфа нашего проекта мы долго не могли успокоиться. Обсуждали наш успех. Особенно возбужден был я после встречи с Машей. Музой 3.
Я так и сказал Вахтангу Схематозу. И Мраморному Биткоину. И старшему прапорщику Булыжнику:
– Нам, инноваторам, без музы никак ведь. Без нее ты не так дерзок и смел. И когда она есть, ты готов к тому, чтобы сделать главное дело своей жизни. Готов по-настоящему.
На этом я решил остановиться. Время делиться мечтой явно не пришло. Тем более не на шутку разошелся Мраморный Биткоин. Ему не давали покоя рыбаки с их Сидельцем 21. Он продолжал генерировать идеи:
– Я знаю, как приспособить этот костюм. Он может работать на энергии тела.
Это было всем не так интересно. Хотелось поговорить о музах. Вахтанг их уже 3 года не видел. Поэтому он спросил:
– Слушай, если сегодня третья, вторая – это Эльмира, то первая – кто?
Биткоин романтизма был лишен вовсе. Он продолжал модернизировать Сидельца 21:
– При изучении процесса диффузий с противотоком наиболее интересны аналогичные тем, что устанавливаются в области торможения двух встречных газовых потоков. Течение в них характеризуется наличием градиента скорости, а сами они весьма удобны для изучения аэродинамического явления распространения тепла внутри замкнутой системы. Актуальным представляется диффузионное распространение тепла с противотоком в зоне торможения в замкнутых системах. В набегающий воздушный поток могут входить газы естественным образом отводящиеся от организма, который одет в костюм, таким образом, что его образующая тепло энергия была параллельна свободной линии торможения вблизи поверхности тела. Зона выделения тепла располагается внутри пограничного слоя перед точкой торможения, поэтому существует обратный поток продуктов выделения тепла в точку, богатую отходящими газами.
Я не ожидал от Биткоина такого. Как быстро он поднаторел в изобретательстве. Читать стал много.
Вахтанг, поняв, что энергия в теории Биткоина возникает через метеоризм, попытался остановить его шуткой:
– Получается, зимой на рыбалке не рыбу нужно подкармливать, а рыбака, чтоб не замерз. Для этого лобио подойдет. Сулугуни. Грецкие орехи. Или хачапури. И много чеснока. Лук. Такие газы, что все горит.
Я попытался технично снова вывести разговор на музу:
– Ты, Биткоин, Сальвадора Дали почитай. У него целая книжка про твои газовые диффузии есть. Это справочник для твоего стартапа. "Искусство пука" называется. Между прочим, у него тоже муза была. Русская. Гала. Поэтому столько и картин у него. И крутой реально.
Все засмеялись. А Биткоин почему-то совсем загрустил:
– Мне почти тридцать . А у меня не то, что музы – и жены нет. А у тебя вот третья уже.
Я захотел успокоить Биткоина и немного приврал:
– Ты знаешь, я после первой вообще в них разочаровался.
Вахтанг вспомнил свой опыт, связанный с музами:
– А у меня так было. Много схем – много денег. Много денег – много муз. Потом все исчезают одновременно. Девушки фули любят. Деньги это по-грузински. Ангелов нет. А у тебя не так, скажешь? Музы… Фули!
– Моя муза 1 и была ангелом. Я каждый день за ней наблюдал. Она жила неподалеку. И каждое утро по дороге в институт я сталкивался с девушкой, похожей на ангела. Светлые волосы, голубые глаза, легкая походка. Так, наверное, ангелы и перемещаются. И вот как-то раз я набрался смелости. Купил огромную охапку цветов. Розы. Иду утром и думаю, что встречу и признаюсь в любви. Или просто хотя бы скажу, что она ангел. Так я и сделал. Подошел к ней, вручил цветы. «Вам это!»,– говорю. –«Не могу просто так смотреть на вас! Ангел вы на земле!» А она, представляете… Берет цветы, вдыхает так трепетно. Как ангел в раю! И говорит мне:
– П… ец. Спасибо. Это так ох.. но трогательно. Бл.. ь. Как зае.. сь-то.
Вот как-то так. Я после этого несколько лет опомниться не мог. Много изучал теории. Теоретически у каждого есть своя половина на земле. И если вы подходите друг другу, то и температура тела совпадает. В общем, мерить нужно. У меня и для этого приспособа имеется.
– А у нас в деревне все музы так разговаривают. До свадьбы. А после тем более. Я и биткоины предлагал. Никто ни в меня, ни в них не верил. Вся деревня понимала, что биткоин афера и вот-вот рухнет. Никто не повелся. Может к лучшему. Зачем ждать парня из тюрьмы…
Судя по этим биткоинским словам, моя история его, видимо, немного успокоила. Он понял, что мир заполнен музами. И неважно, похожи они на ангелов или нет. Моя вот совершенно не похожа. Больше на пришельца с другой планеты.
Вахтанг резюмировал нашу дискуссию:
– Ну и фули!
15. Прорывные технологии
Нам была выделено специальное помещение, мы имели доступ ко всем чертежам и схемам колонии. Работа закипела. Мраморный Биткоин и Схематоз Вахтанг, казалось, были готовы трудиться без выходных. Мы разделили работу. Биткоин занимался тяжёлым физическим трудом: сборкой основных узлов и деталей. Просил, конечно, чтоб электрику ему доверили, но, памятуя о том, что его лишило свободы, я решил сделать это сам. Плёвое же дело. По чертежам-то. Схематоз работал над схемами вентиляции, вакуумной системой и интеграцией их в коммуникации нашего корпуса колони. А Булыжник – старший прапорщик, как обычно, философствовал, глядя на какой-то очередной камень, о смысле жизни, счастье и охранял нас. Не доверял. Вот-вот должны были привезти в колонию вакуумно-гравитационную установку. С финансированием у нас проблем не было. Полковник нашёл спонсоров среди бывших рецидивистов, легализовавшихся с 90-х до вполне приличных размеров капиталистов и предпринимателей. Матросов продвинул в центральном аппарате идею бенчмаркинга, лучших мировых практик исправительной системы и прорывных технологий. Ему это не составило особого труда. Он лихо выступил на каком-то промышленном форуме. Я представляю, как он вещал с трибуны, держа руки за спиной, чтоб не поднять их вверх с торчащими и увеличившимися средними пальцами, в очках-хамелеонах, чтоб никто не заметил, как он подмаргивает. Просто Уго Чавес, упокой Господи душу его. Чавеса, в смысле…
«…Тюремная индустрия США, где преступность падает, а тюремное население растёт, производит 100% всех военных касок, ремней, бронежилетов, обмундирования и фляжек. В американских тюрьмах производят 98% от рынка монтажных инструментов, половину пуленепробиваемых жилетов, треть бытовой техники и наушников, мегафонов, каждый пятый офисный стул, даже авиационное и медицинское оборудование».
Такие индикаторы и призывы к их достижению не остались незамеченными. Пилотный проект решили поручить именно Матросову. Сначала, конечно, хотели, как в Америке, доверить только дрессировку собак-поводырей, но решили не мелочиться, потому что Матросов сделал главный призыв, сняв очки и, подняв, не выдержав, правую руку вверх. К счастью, в виде кулака, отчего стал похож на очередного лидера какой-нибудь латиноамериканской революции:
– Я предлагаю увеличить потенциальный доход тем, кто хочет вкладывать деньги в тюремный индустриальный комплекс для того, чтоб не отставать от ведущих тюремных экономик мира. Я гарантирую самую высокую производительность труда в отрасли!
Аплодисменты, по словам Булыжника, были такие, как будто весь мир погрузился в мрак энергосбережения от зависших датчиков движения. Пока вся колония занималась индустриальным прорывом, клепая бронежилеты, каски и какие-то приборы для авиации, мы проектировали и строили камеру 21 века. И тут, буквально за считанные дни до тестирования камеры, начали происходить совсем интересные события. Во-первых, ко мне на свидание попросилась Эльмира, а во-вторых, меня вызывали к прокурору.
16. Свидание с инноватором
Эльмира была чудно хороша. Она ни капли не изменилась. Привезла мне огромное количество курятины из KFC. Правда попросила, чтоб я съел все это позже. У неё всегда была аллергия на нагетсы и крылья.
Я грыз яблоки, пока она говорила:
– Олег, Олежек, Олененок!
Так она меня называла в приливе нежности, или когда ей было что-нибудь нужно. Сейчас, кажется, была версия нежности.
– Милый, прости, что я ни разу не появилась. Это мама была против. Она прочитала Бредбери, про эти одуванчики, и выяснила, что Клара там у него – это ведьма. Она сильно обиделась на тебя. Олененок, я так скучала. Никто не знает, что я здесь.
С яблок я перешёл на орехи, а она продолжала:
– Оленек, я так скучала по тебе. И не я одна, наш сын тоже.
Мой набитый кешью и миндалём рот не смог выдержать неожиданной новости. и изо рта орехи вылетели наружу, как слюна у верблюда. Освободившись, мой рот начал с ней тоже разговаривать:
– Подожди, постой, как так? Мы не виделись с тобой сколько? Да не может быть! Смотри, ну мышки, тушканчики, сурки, свинки там, месяц плюс минус.
Эльмира меня перебила:
– Вот и папа так говорит, и обещает найти отца.
Я подумал, что было бы хорошей идеей создать устройство по поиску настоящих отцов, но был слишком увлечён новостью:
– Я в Сизо шесть месяцев отсидел. И здесь почти год. И еще в Америке сколько был. Ну ладно, ты же не слониха, которой почти два года нужно, не верблюда женщина – ей год и месяц носить нужно. Я Оленек в конце концов, а не олень.
Последнюю фразу я почему-то произнес неуверенно. Эльмира засмеялась сначала, потом заплакала, потом снова стала смеяться.
– Прости… – сказала она сквозь смех и слезы, – Это нервное. Ты ешь своё KFC, ешь… Олег! Конечно, я не невеста слона, или верблюда, или буйвола. Я невеста инноватора. А вдруг какая-нибудь аномалия, и любовь делает чудеса? Революционные! Настоящие чувства – настоящие чудеса! Подумай об этом!
– Подожди, постой, – я отвлёкся от стрипсов с сырным соусом,– мы же с тобой ни-ни вот. Полный ни-ни. Ниней не куда. Как Клара просила – до свадьбы.
Эльмира не унималась:
– Смотри, у меня фотография есть, ему недавно годик исполнился. Видишь, уже проще. На один годик.
Она открыла фотографии на телефоне и протянула его мне. На меня огромными глазами смотрел обычный лысый и милый карапуз.
– Смотри, на тебя разве не похож? – не переставала биться за прорыв в репродукции человека Эльмира.
Конечно, в чертах лица что-то очень знакомое угадывалось, но не настолько. Нет, точно, не совсем мои. Себя-то я хорошо помню. Для верности я подошёл к зеркалу, приставив сбоку телефон.
«Да не, ну точно не я!» -подумал я про себя, но Эльмиру расстраивать не стал.
– Что, тоже не веришь в то, что такое возможно? Ты, прям, на маму мою похож. Она тоже не верит, что от тебя. Говорит, слишком нормальный ребёнок растёт. Любит его и называет внуком инноватора. Полковник Бредбери – инноватор. Очень смешно. Вообще все помешались на этом тоже. Олег, ну я буду все равно тебя ждать . Ты подумай, может приспособишь теорию под факт наличия у тебя сына от меня. Хотя бы теоретически.
Мне было сейчас не до этого. Ребята заканчивали подключение кислородных систем. Я был благодарен Эльмире за курицу и за ее надежду на чудесные счастливые чудеса. Я торопился закончить быстрее работу. И мое сердце было не здесь и не с ней, а там. И душа. В камере будущего. Тем более, я однажды уломал Эльмиру померить по– настоящему температуру тела. Конечно, все было невинно. Я все приспособил. Градусник я заменил на термопары. Она их сама ректально вводила. Датчик дистанционный был у меняв соседней комнате. Так 35,591 оказалось. Так что не совсем совпали. Ну, не моя температура. А этот метод считается самым точным. Точнее некуда. Ведь прямая кишка – это замкнутая полость с устойчивой температурой. Все знают. У нас вообще это был единственный момент близости, не считая поцелуев, да и то в щечку. Все вполне вписывалось в концепцию «НИ-НИ» имени Клары. Я торопился вернуться к работе, и Эльмира тоже торопилась куда-то, но на прощание сказала:
– Папа уже год в поиске отца и пообещал, что обязательно найдёт. И без всякого устройства. А в бутылке с минералкой есть встроенная капсула с шишечно-одуванчиковым самогоном. Папа лично изобрёл. Капсульный тайник. А в ней самогоночка-фреш. Этого года урожай. Олежек, Оленек, Оленик…
Я поймал себя на мысли, что мне впервые не понравилось, что меня назвали Оленем. Так нежность или все-таки что-то ей было нужно? Не понимаю…
Мы с Эльмирой попрощались. Я пообещал подумать надо всем, что она говорила. А своё главное изобретение назвать в честь пока ещё только ее сына – Дугласом. Ну и дали же имечко. Клары рук дело. Теперь осталось только с отчеством определиться. Олегович точно не вариант.
