Алина Есенина
Элизабет. Тень света. Книга первая
Пролог.
Этот мир… он – осколок зеркала, отражающий не тусклую реальность, а искривленную гримасу правды. Не та благостная ложь, которой ты упиваешься, словно сладким ядом. За выцветшим полотном будней клубится хаос невообразимого, порой леденящий кровь до мурашек. Что, если за каждым поворотом тени скрываются вампиры, чья жажда – бездонный колодец отчаяния? Примешь ли ты этот дар, как запретный плод, или отшатнешься, как от лика Медузы Горгоны? В любом случае, у тебя есть выбор – роскошь, подобная миражу в пустыне, недоступная мне. Меня никто не спрашивал, жажду ли я познать мир, где в каждом шорохе таится сверхъестественное, мир, чья мощь – словно ураган, готовый смести все на своем пути. И уж тем более никто не поинтересовался, хочу ли я превратиться в одну из этих теней, стать частью ночного кошмара. С семнадцати лет моя жизнь – это поле битвы, где каждое утро – это новая атака, а каждый вечер – поражение. Это отчаянная попытка удержать ускользающую надежду, словно песок сквозь пальцы. Но к двадцати двум годам я осознала тщетность борьбы, поняла, что "жизнь – это то, что с тобой происходит, пока ты строишь планы о будущем". Зачем мне вырывать каждый глоток воздуха, когда всегда найдется тот, кто с дьявольским хохотом захлопнет дверь в кислород, превратив жизнь в агонию?
Семь лет назад.
Пробуждение в то утро словно предвещало бурю. Каждая клеточка моего тела ощущала тяжесть грядущего дня. Знай я тогда, что эта дата станет роковым рубежом, беспощадно повернувшим мою жизнь на триста шестьдесят градусов, я бы отчаянно боролась, чтобы предотвратить надвигающуюся катастрофу…
Поначалу все было ладно, и даже привычно. Чтобы успеть все дела и не опоздать в школу, я решила пожертвовать завтраком и занялась собой. И вот, уже кузнечиком скача по комнате, отчаянно пыталась обуздать колготки. Наконец, смирив непокорную ткань, перешла к следующему этапу: надела юбку, предусмотрительно оставленную на стуле, и аккуратно разгладила слегка помятую рубашку.
Часы показывали шесть утра. До уроков оставалось целых два часа. Почти что, целая пропасть времени. Завтракать не хотелось, и я присела за свой скромный письменный столик, открыв тетрадь с черновиками своих стихов.
Редкие солнечные лучи робко просачивались сквозь окно, но в целом день обещал быть серым. Все-таки середина сентября.
Пролистав несколько страниц, я остановилась на незаконченном стихотворении, начатом пару дней назад.
"Его глаза – отражение старинных звезд,
Блестящие, как лунный свет над озером.
Своей улыбкой – он лицо моё сожжёт,
И мое сердце, снова станет брошенным.
И в каждом взгляде, в каждой сладкой речи,
В намёках, словно ангельский узор,
Я видела лицо его – такое нежное,
И помню голос страстный, до сих пор".
Уже несколько лет я занимаюсь писательством и стихами. Это – моя страсть, мой способ выразить свои эмоции и мысли. Весь этот период я писала стихи, но никто, даже я сама, не представляла, кому они были посвящены. Это оставалось загадкой, которую я временами пыталась разгадать. Все что я помню, лишь то, что однажды, все изменилось. Неожиданно, я начала видеть в своих снах образ незнакомого темноволосого мужчины. Никогда не разговаривая со мной, он просто молча смотрел. А после некоторого времени, исчезал, будто бы его и вовсе не существовало. С тех пор, такие сны не переставали посещать меня.
И вот, после одной из таких ночей, что-то во мне поменялось. Когда я проснулась, стихотворение словно уже сформировалось в моей голове и буквально сбросилось на бумагу. Оно было наполнено эмоциями, описывало мои чувства и переживания так точно, словно кто-то направлял мою руку. Завороженная этим явлением, я поняла, что этот незнакомец во сне – вдохновляет меня на создание. Он стал источником моего творчества.
С тех пор, я исписала уже третью тетрадь. Каждый раз, когда я видела его во сне, новые стихи были созданы под утро.
Он был музой, безмолвным и загадочным, но, несомненно, ярко влияющим на мое творчество. Хотя я никогда не узнаю, кто на самом деле этот человек и почему он появляется только во снах, я благодарна ему за то, что он помогает мне выразить саму себя через стихи. Этот таинственный образ темноволосого мужчины – мое личное вдохновение.
– Шестнадцать лет, а в голове будто кавардак из детских сказок, – пробормотала я, задумчиво крутя карандаш между пальцами. Мысли роились, никак не желая складываться в стройный ряд. Внезапно тишину комнаты прорезала короткая вибрация телефона, лежащего на столе. Экран вспыхнул, высвечивая знакомое имя: Ренат. Сообщение было кратким:
– "Иду к твоему дому, собирайся".
Ренат был моим одноклассником, и вместе мы учились с самого первого класса. У него удивительный склад ума, и несмотря на юный возраст, он уже вовсю занимается программированием с большим энтузиазмом. В мире компьютеров он чувствует себя как рыба в воде, словно он и сам был одним сплошным, ходячим компьютером. Его знания в этой области просто поражают. Правда, у этого гения была одна ма-а-аленькая слабость – иногда в нем просыпается трусишка-зайчишка. Он, именно тот самый человек, который часто боится выходить из своей зоны комфорта но, однако, это не делает его плохим другом.
У Рената есть старший брат, Дмитрий, которому сейчас двадцать один год. И хотя я встречалась с ним всего несколько раз, когда он подвозил нас с Ренатом со школы, я не могла не заметить его привлекательность и харизму. Он очень красивый молодой человек, высокий, темноволосый, и с яркими зелёными глазами, которые привлекают все внимание окружающих. Вопреки тому, что я не проводила с ним много времени, даже за эти короткие встречи я постоянно была под его особым очарованием…
Написав Ренату короткий ответ, я закинула тетрадь со стихами в школьную сумку, и спешно накинув на себя куртку, покрутилась перед зеркалом.
– Просто жутко, до экзаменов еще полгода, а я уже выгляжу так, словно ночами грызу гранит науки, не смыкая глаз, – печально вздохнула я. И словно этого мало, мама запрещает краситься, а темные круги под глазами и россыпь прыщей на лице, кажется, только и ждут этой свободы. Полный беспросвет.
Снова вздохнув, я еще раз бросила взгляд на свое отражение и, погасив свет в прихожей, вышла из квартиры, утопая в надвигающихся сумерках будней.
Волнуясь и ожидая Рената возле подъезда, я провела там десять долгих минут. Спешно достала мобильный, потому что мои пальцы начинали мёрзнуть от неожиданных порывов ветра. Однако на мое разочарование, экран моего телефона показывал полное отсутствие как связи, так и интернета. Я попыталась исправить ситуацию, спустилась по ступенькам для лучшего приема, но это не увенчалось успехом, и я возмутившись, злобно спрятала свой телефон обратно, в карман куртки. Нахмурив брови и ощущая легкое давление от сумки на моем плече, я решительно повернула за угол дома и направилась по привычной дороге в сторону школы.
Эта дорога, словно старый друг, вела через знакомый город Снежногорск, где проживало всего восемнадцать тысяч жителей, включая меня. Город был моим родным местом, которое я знала наизусть, пусть и такой небольшой, но я всегда восхищалась его пейзажами и уникальной архитектурой. Мне часто думалось, что я еще совсем не готова расстаться с ним и оставлять за спиной мои воспоминания.
Ветер начал усиливаться, поднимаясь с каждой секундой. Чувствовалось, что он проникает сквозь каждую щель, пронизывая мою кожу. Подняв голову, я слегка прищурилась от небольшого сияющего солнца, которое по-прежнему выглядывало сквозь облака, но уже не так сильно, как раньше. Взглянув вперед, я увидела, как начали появляться крупные белые хлопья снега, которые плавно кружились в воздухе и, наконец, падали на асфальт, покрывая улицы белым ковром. Я остановилась, прислушиваясь к новым звукам окружающей меня тишины, и только сейчас заметила, что на улице, кроме меня, никого нет. Обычно в это время здесь всегда ходит как минимум несколько человек, но сейчас она казалась пустынной и заброшенной.
Внезапно, откуда-то издалека, донесся женский крик, полный отчаяния, пронзивший тишину, словно осколок стекла. Сердце бешено заколотилось, а вокруг меня, словно повинуясь невидимой команде, начал клубиться густой, зловещий туман, заставив замереть в нерешительности. Никогда прежде я не видела ничего подобного – эта внезапная смена погоды и зловещие звуки, казалось, источали мистическую ауру, сковывая сознание ледяным ужасом.
Заметив впереди неясный силуэт, я вздрогнула всем телом, словно от безжизненного прикосновения, и инстинктивно попятилась, не отрывая взгляда от фигуры, чьи движения казались пугающе неестественными. Она, словно призрак, скользила прямо ко мне, и я, кинув последний, полный ужаса взгляд, развернулась и бросилась бежать обратно, в сторону своего дома. Мое сердце бешено колотилось в груди, отбивая панический ритм.
Еще мгновение назад дороги были укрыты пушистым ковром свежего снега, но теперь под ногами хлюпала предательская жижа. Туман сгустился, словно живое существо, окутывая все вокруг своим зловещим, непроницаемым покрывалом. Обернувшись в панике, я споткнулась о собственный шнурок и рухнула на колени, чувствуя, как холод пронизывает меня до костей.
– Нет, нет… – мой голос, сорвавшийся в панический шепот, казался чужим, пока я, словно выброшенная на берег рыба, беспомощно барахталась на скользком асфальте. Медленно, с трудом поднимая взгляд, я ощутила укол страха, пронзившего мой позвоночник, будто бы кто-то проткнул его насквозь, тонкой, металлической спицей. Передо мной, в нескольких шагах, застыла призрачная фигура. Сердце, казалось, замерло в предчувствии неминуемого, когда я осознала, что это девушка. Но ее облик был настолько нереальным, настолько далек от всего, что я знала, что мои глаза отказывались верить увиденному.
Кровь багряной маской частично скрывала ее лицо, словно она только что вырвалась из объятий смертельной схватки. Мой взгляд застыл в оцепенении, когда я увидела ее глаза – пустые, словно отполированное стекло, отражающее лишь холодный свет. Казалось, душа покинула тело, оставив лишь безжизненную оболочку. Белая пелена застила все пространство, поглотив зрачки, словно их никогда и не было.
Ее поза была неестественной, сломанной. Голова слегка наклонена, будто она пыталась прочесть мои мысли, проникнуть в самую суть. Взгляд цепкий, всепоглощающий, не дающий отвести глаз. Все в ней – от кончиков пальцев до застывшего выражения лица – кричало о неправильности, о жуткой, противоестественной аномалии.
Паника в моем сердце достигла апогея, а девушка тем временем уже приоткрыла рот, готовясь извергнуть не то странный, не то ужасающий вой. Я содрогнулась от мысли, как звук ее голоса, подобно ядовитой змее, проникнет в самые сокровенные уголки души, оставив там неизгладимый, кровоточащий след. Мне отчаянно хотелось закричать, но голосовые связки будто сковал лед, и я, немая от ужаса, застыла на месте, наблюдая за дьявольским представлением.
Последнее, что врезалось в память, это то, что девушка, вновь запевшая своим необычным, протяжным и мучительно звонким голосом, приближалась все ближе, словно хищник к добыче. Ее голос, волнующий до дрожи, пленил меня с первой ноты, окутывая гипнотическим мороком. Он, как манящий магнит, против моей воли притягивал все ближе к пропасти. Но вместе с тем стало твориться нечто необъяснимое и пугающее. В глазах ее заплясал странный, недобрый огонь. Свет этот казался чуждым, словно разжигал дремлющую внутри демоническую сущность. С каждой нотой, сорвавшейся с губ, зубы в приоткрытом рту предательски удлинялись, превращаясь в зловещие орудия нечеловеческой силы, искривляясь, словно клыки хищника, готового разорвать добычу.
В какой-то момент я совершила непроизвольное движение и коснулась кончиками пальцев чего-то горячего, влажного. Кровь. Недоуменно, словно чужим, взглядом я опустила глаза на свои руки. Да, это кровь, ее алые капли, словно роса, покрывали мочки моих ушей. Понимание обрушилось внезапно: это эхо безжалостной звуковой атаки, обрушившейся на мои барабанные перепонки. Нежданный шквал звука, словно удар хлыстом, пронзил насквозь, и нежные мембраны не выдержали чудовищного давления. Страх сковал тело ледяной хваткой, но острая боль и предательская слабость, пронзившая меня, заставили отступить, отпрянуть в слепой панике. Ужас, холодными пальцами, намертво вцепившийся в мою шею, заставил содрогнуться всем телом. Девушка стояла настолько близко, что не успев осознать случившееся, я ощутила, как оглушительная волна ее звука вновь опалила мое ухо. Секунда застыла на острие ножа, а затем мой мир рухнул в бездонную пропасть тьмы. Я скользила в зыбком мареве полузабытья. Во мне билось отчаянное желание выжить, вернуть ускользающее время, но я чувствовала, как силы покидают меня, и в одиночку мне не справиться. Одно мгновение – и все вокруг замерло в немом оцепенении.
Глаза жгло нестерпимой болью, будто я смотрела в осколок кривого зеркала. Голова кружилась, даже когда я лежала, и от этого меня мутило. С трудом разомкнув веки, я обнаружила себя в мрачной темноте узкого подвального помещения. Руки нащупали холодную, шершавую поверхность хлипкой кровати, ставшей моим ложем.
Рядом, на тумбочке, теплилась тусклая лампа, рождая лишь призрачную полоску света, но и этого было достаточно, чтобы рассеять густой мрак и дать мне возможность хоть немного осмотреться. В комнате помимо раскладушки и тумбы, недалеко от меня стоял стеллаж с коробками и ветхими книгами, на полу также валялось уйма каких-то старых шмоток и коробок. Пыль буквально колом стояла в воздухе, отчего я закашлялась, словно проглотив это самое пыльное облако.
Внезапно мой взгляд упал на тумбочку, где помимо лампы, кто-то заботливо оставил небольшой стакан воды. Схватив его, я почувствовала жажду, словно долгие часы не пила ни капли. Я жадно выпила воду залпом, а затем возвращая стакан на место, ударилась о тумбу. Выскользнув из рук, стакан упал на бетонный подвальный пол и с треском раскололся на несколько частей. В этот момент за массивной, железной дверью послышалась чья-то возня и приоткрыв ее, в комнату заглянула до боли знакомая мне голова.
– Ренат! – взвизгнула я, и сердце, ликуя, рванулось навстречу. Но он, словно тень, застыл в дверном проеме, преградив мне путь предостерегающим жестом.
– Погоди, Лиз, – в руках его возник поднос, источающий дразнящий аромат. Чувственный запах мгновенно пробудил голод, и мой живот отозвался тихим, виноватым урчанием. Ренат, словно ступая по минному полю, медленно поставил поднос на самый краешек тумбочки и тут же отпрянул назад, к холодной стали двери. Его взгляд, полный раскаяния и печали, скользил по полу, зарождая в моей душе тревогу. Волна воспоминаний обрушилась внезапно, и я в ужасе распахнула глаза, словно очнувшись от глубокого сна. Бессмысленно уставившись на свои руки, я маниакально рассматривала каждую линию, каждый изгиб. Затем взгляд мой встретился с настороженным взглядом парня, который, казалось, тоже искал ответы в моей растерянности.
– Лиз, прошу, не нервничай, – произнес он, по обыкновению взметнув руки в примиряющем жесте, будто готовясь отразить невидимый удар. Его чрезмерная эмоциональность всегда была его визитной карточкой, но сейчас эта жестикуляция казалась почти безумной.
– Что… происходит? – прошептала я, и собственный голос показался чужим, далеким эхом.
Ренат отважился на нелепый променад по комнате, скрестив руки за спиной, будто вынашивал план, как преподнести мне горькую пилюлю. Его широкий шаг в тесных стенах казался почти комичным, но сейчас мне было не до смеха. Я терпеливо ждала, пока парень наберется духу, чтобы заговорить.
– В городе вирус, – наконец произнес он, и взгляд его, словно прикованный, снова нашел меня. – Я пробрался в святая святых местных сайтов научного центра и их лабораторий, – он многозначительно замолчал, словно рисовал в воздухе невидимую паузу, и тут же вихрем вылетел из комнаты. Через мгновение он вернулся, захватив свой ноутбук, и опустился на пол у моей кровати, устраивая аппарат на коленях.
– Представляешь, даже сайт института вирусологии пал под моим натиском, но там творится нечто странное. Они будто в панике заметали следы, удалив все свои данные примерно за час до того, как вирус вырвался на улицы города, – он повернул ко мне экран. Я смотрела на мелькающие строки кода, но разбиралась в них не больше, чем слепой в живописи. К тому же немилосердный свет резал глаза, заставляя меня тереть виски в тщетной попытке сосредоточиться.
– На сайте лаборатории при научном центре – та же удручающая картина, однако, у них имеется хоть какая-то информация о побочных эффектах вируса, – парень поправил очки, барабаня пальцами по мышке. – Вирус нацелен преимущественно на икс-хромосомы, то есть бьет прицельно по женскому полу, – он осекся и, прихватив ноутбук, снова метнулся к двери.
– Я заражена? – мой голос дрогнул и разбился, словно тонкий хрусталь. Как это вообще возможно…
Я не чувствовала ничего странного, если не считать ноющей боли в глазах и озноба, пробиравшего до самого сердца.
– Вероятность высока, но! – парень взмахнул рукой, словно отгоняя беду. – Судя по полученным данным, вирус воздействует на тебя иначе, чем на остальных. Мы с Димой прочесывали город, и увидели не одну сотню девушек, плывущих по улицам в странном оцепенении. Парализованные ужасом, словно зомби, они сбивались в стайки и издавали нестройное, жутковатое пение. Но ты, Лиз… ты ведешь себя иначе.
Он рассуждал спокойно, с какой-то чужой, пугающей рассудительностью, совершенно не свойственной его обычному поведению. Пугливый мальчик, которого я знала, исчез, словно мираж, а на его месте вырос кто-то другой, изменившийся буквально на глазах.
– Ты сказал, действует только на женский пол, а что с мужчинами?
– Он их убивает, – эхом отозвался леденящий душу ответ, заставивший меня вздрогнуть. Голос принадлежал девушке, возникшей словно из ниоткуда в дверном проеме. В ее облике сквозила усталость прожитых лет, хотя возраст выдавали лишь едва заметные морщинки в уголках глаз. Ей было явно за тридцать, а, возможно, и больше. Волосы, цвета осеннего каштана, непокорными волнами выбивались из высокого хвоста. Строгий костюм, напоминающий одежду учительницы, лишь подчеркивал ее собранность. Она одарила меня приветливой, но немного грустной улыбкой.
– Марина.
– Да, в научном центре была указана такая же информация: любой мужчина, имевший контакт с вирусом или его носителем, обречен на заражение в течение часа. У женщин же, из-за отсутствия определенной хромосомы, вирус не размножается в крови, а словно тень, проскальзывает прямиком в мозг, повергая его в подобное галлюционное состояние. Кстати, Марина, вы ведь доктор? – спросил он, поворачиваясь к девушке с надеждой в глазах.
– Я ветеринар, – улыбнулась она в ответ, – но последние годы посвятила изучению и человеческой медицины. Только, до звания доктора мне еще ой как далеко.
Пока я переваривала поступающую в меня потоком информацию, в комнату заглянул ещё один незнакомый человек. Светловолосый, накачанный парень, в майке которая обтягивала все его мышцы, также приветливо улыбнулся и подмигнул, заметив мой взгляд на себе.
– Это Макс, мы подобрали его вместе с Мариной на дороге, – не обращая на них внимания, Ренат снова уткнулся в ноутбук, поправив очки на переносице. Кивком я поздоровались с Максом.
– Так почему со мной происходит все иначе, чем у остальных? – задав вопрос, я тут же подумала что из присутствующих вряд-ли кто-то даст мне конкретный ответ. Марина подошла ко мне ближе, в ее руках был пустой шприц и пара пробирок. Без лишних разговоров, закатив рукава, я позволила ей взять свою кровь, а она тем временем начала говорить.
– Вирус поражает не всех, полагаю, подобно обычному ОРВИ: есть зараженные, а есть носители. Тебе несказанно повезло, оставшись носителем, ты сохранишь сознание и человеческий облик. И я считаю, твое присутствие здесь безопасно для нас процентов на восемьдесят, как минимум.
Закончив забор крови, она распределила ее по двум пробиркам и приложила к месту укола спиртовую салфетку. Рана не спешила заживать, напоминая, что я не какая-нибудь сверхъестественная героиня из любимых сериалов, просмотром которых я увлекалась после школы.
– Девчонки подхватывают заразу от укусов и царапин, как эстафетную палочку безумия передают, – Ренат иногда вклинивался в беседу, но я краем глаза уловила, как его перекосило от вида моей крови. "Бедняга, видок у меня, наверное, как у ходячего кошмара," – подумала я.
– Он не развивается, Лиза, – доктор, склонившись над своим чудо-чемоданчиком, походила на помесь безумного ученого. Внутри него, словно портал в нано-мир, мерцали микроскопы и какая-то замысловатая компьютерная система.
Ренат возмущенно закашлялся, словно пытаясь откашлять собственное удивление.
– Это в каком смысле я не развиваюсь? Да я за последний месяц столько книг проглотил, что вам и не снилось! Нельзя так огульно о моей эволюции судить! – обиженно поправив очки, он стал похож на сердитого профессора. Марина с Максом прыснули со смеху.
– Эх ты, интеллектуал, я про вирус говорю, – Марина оторвалась от своих пробирок, и в ее взгляде мелькнуло что-то вроде снисходительной симпатии к парню.
Я улыбнулась. Здесь, в тесном кругу, несмотря на гнетущую атмосферу, царящую за стенами подвала, ощущалось какое-то странное, обманчивое спокойствие, почти уют. Тогда я даже не подозревала, что эти трое, чьи лица сейчас казались такими простыми и открытыми, станут для меня не просто людьми, а настоящими, верными друзьями.