Алиса Гордеева
Минуты между нами
– Ладно! – Голос мой звучит невнятно и до жути хрипло. В голове пустота, ноги ватные, а в сердце алыми розами распускается любовь, настолько отчаянная и долгожданная, что забываю про шипы. А зря…
– Ну что за детский сад?! – вздыхает классная. – Голубева, до четырёх считать умеешь? Нет? Давай к Алёне садись! Начинаем, ребята, а то не успеем!
Маша поджимает губы, отчаянно хватает рюкзак и, наградив меня ненавидящим взглядом, пересаживается. Понимаю, что так просто она своего не отдаст и на пару с Громовой ещё не раз окунёт меня в грязь с головой, но это будем потом. А пока я ловлю каждый миг, здесь и сейчас спешу надышаться моим Егором и до конца не верю, что так бывает.
Сегодня по плану у нас урок финансовой грамотности. Наши четвёрки – это банки, торговые центры, домохозяйства… Я не вникаю, от слова «совсем». Сидя рядом с Егором плечом к плечу, я растворяюсь в аромате его туалетной воды и тихо схожу с ума от желания снова переплести наши пальцы. Но в отличие от меня Лихачёв с головой уходит в игру. На пару с Кротовым они пытаются удержать на плаву нашу команду, но, когда из четверых думать способны только двое, шансов на победу остаётся немного. Вот и мы становимся банкротами и первыми вылетаем из игры.
Кротов недовольно ворчит, Егор старательно сглаживает углы, а Уля не находит ничего другого, как списать наше поражение на меня. Впрочем, мне всё равно: сегодня я и так сорвала самый большой куш.
Между тем игра подходит к концу. Голубева вместе с командой получает главный приз и на месяц освобождается от дежурства. А классная ловит последние минуты до звонка и спешит донести до нас информацию об арбузнике: турбаза далеко за городом, заказной автобус, квест… Я снова не слушаю: всё равно не поеду. Вместо этого наслаждаюсь последними мгновениями близости с Егором и вздрагиваю, когда школьный звонок ставит точку в моём безумстве.
– Не расходимся! – гремит классная. – Мне нужно точно знать, кто едет! Так, поднимаем руки.
– Кротов, не вижу!
– Я не могу на выходных.
– Ильина?
Мотаю головой: такие поездки не для меня, да и отец ждёт, что поеду с ним к деду. И все же…
– Поехали, Лер, – шёпотом на ушко просит Егор. – Будет круто!
И я киваю, а потом совершаю самую большую ошибку в своей жизни: поднимаю руку.
Глава 6. Не по плану
Даня
– Ты не можешь просто взять и всех кинуть! – бурчит Лихачёв, путаясь в пуговицах собственной сорочки.
– Это ещё почему? – усмехаюсь, натягивая спортивную футболку. Какой смысл прятать ссадины, если все вокруг поверили в мою ложь?
– Да просто потому, что ты – это ты! – злится Егор и, кажется, вот-вот с мясом вырвет несчастные пуговицы. – Ты ещё ни одной тусы не пропустил! Сейчас-то что?
– Дела, – отвечаю сухо, не вдаваясь в подробности, и со скоростью света шнурую кроссовки. Опоздание на тренировку по футболу чревато сотней отжиманий, а мне и без того всё ещё хреново. – Шевелись, Горыч!
– Ненавижу эту дурацкую форму! – психует Лихачёв и всё же отрывает пару пуговиц. – И классные часы – тоже в топку! Вечно Григорьевна нас задерживает!
– Да ладно тебе! Успеваем!
– Не день, а чёрт-те что! – продолжает ворчать Егор.
– Ну в «чёрт-те что» ты сам его превратил!
Готовый в любую секунду сорваться в зал, я ловлю последние мгновения отдыха и, вытянув ноги до середины раздевалки, с ухмылкой смотрю на Лихачёва.
– Ты с Ильиной-то на кой хрен связался?! Нормальные тёлки приелись совсем?
Сколько я ни пытался весь день уловить ход мыслей Егора, так и не смог понять, зачем тот пристал к нашей крысе. Любовь? Нет, конечно! Нужно быть на голову отмороженным, чтоб воспылать чувствами к этому невзрачному подобию девушки. Мало того, что Ильина совершенно непривлекательна внешне, так ещё и зашуганная какая-то, скучная, нудная – короче, вообще ни о чём, и уж точно не во вкусе Егора. А с последним, стоит заметить, у парня проблем никогда не было, как, впрочем, и с выбором очередной подруги. Девушки слетаются на него, как пчёлы на мёд. Смазливому, шумному, весёлому Лихачёву достаточно поманить пальчиком, и любая пойдёт за ним. Так какого дьявола он творит с Ильиной?! Неужели совсем крыша от скуки поехала?
– А-а! – стонет раненым зверем Егор. – Не напоминай мне об этой дуре! Я и сам не рад! Видел, как она поплыла?
– Да она по жизни мутная! – ржу на всю раздевалку. – Проспорил, что ли, кому?
– Ну можно и так сказать… – Лихачёв обречённо закатывает глаза к потолку, а потом внезапно поднимает указательный палец и срывается в хохот. – Ты прикинь, если Ильина реально на квест припрётся! Вот ржака-то будет!
– Ну да! – продолжаю веселиться. – Так и представляю, как она со своей кислой физиономией из подземных бункеров вылазит и за ноги всех хватать начинает!
– Дьявол, Крот! И как это теперь развидеть? Она же любого вурдалака переплюнет в своём чёрном капюшоне. – Егор в притворном ужасе округляет глаза. – Чур меня! Чур!
– Девочки, вот я не понял! – Наше веселье прерывает грубый голос физрука. – Вам особое приглашение нужно? Кротов, Лихачёв – по сотне отжиманий каждый! Бегом марш!
Мышцы неприятно гудят, а в желудке давно урчит от голода. Тренировка закончилась с полчаса назад, но я вынужден торчать во дворе школы и ждать Улю. В кои-то веки Громова задумалась об учёбе и, пока я наматывал километры под надзором Палыча, познакомилась с новым для себя словом – «читальный зал».
Стою у крыльца и, навалившись на стену, ловлю носом солнечных зайчиков. Я люблю осень, несмотря ни на что. Мне по кайфу наблюдать, как кружат в воздухе пожелтевшие листья, слушать, как они шуршат под ногами, да и вообще от осени веет спокойствием, что ли. А оно в моей жизни на вес золота.
– Кротик, заждался? – Ну вот и приехали!
Уля оставляет на моей щеке липкий след от поцелуя. Я морщусь. Сколько раз просил её не красить губы этим вонючим блеском, не называть меня Кротиком и избавить от лобызаний на виду у всей школы! Но похоже, пора смириться с тем, что Громова – это та самая рыбка Дори, у которой грандиозные проблемы с краткосрочной памятью. Ладно, зато красивая и не лезет в душу…
– Пошли уже. – Обнимаю её за талию и тащусь с ней к остановке общественного транспорта.
– Почему ты вечно на автобусе? – ворчит Громова, быстро перебирая стройными ножками, чтобы угнаться за мной, и с завистью поглядывает в сторону Егора.
Упершись взглядом в экран смартфона, Лихачёв стоит на школьной парковке и ждёт, когда за ним по обыкновению пришлют тачку. Егор, как и я, живёт на окраине города в частном доме, но в отличие от меня никогда не толкается в переполненном транспорте.
–Твой отчим куда круче, чем отец Лихачёва, – не унимается Уля. – Почему ты не можешь попросить у него личного водителя и нормальное авто?
– Ты опять начинаешь? – убираю руку со спины Громовой. Её дурацкие претензии уже сидят в печёнках! – Не хочешь со мной – не надо! Сама ж в гости напросилась!
Понимаю, что поставить точку в наших отношениях готов хоть сейчас – был бы повод. Вот только Уля держится за нашу выдуманную любовь как за соломинку, боится разрыва, точнее, потерять статус моей девушки. Громова, как и я, привыкла быть первой во всём. В этом мы с ней похожи…
– Дань, ну ты чего? Обиделся? – Уля льнёт ко мне голодной кошкой. – Я просто иногда тебя не понимаю.
Усмехаюсь: не иногда, увы.
Впрочем, я и не жду понимания. Я от Громовой вообще ничего не жду. Она – как дорогие часы или айфон последней модели. Так, безделушка для статуса.
– И чего ты не понимаешь? – Засунув руки в карманы джинсов и хмуро шаркаю ботинками по опавшей листве.
– Например, почему ты отказался ехать на квест?
– Я с Ванькой обещал посидеть на выходных, – признаюсь честно и прикрываю глаза, когда замечаю на лице Ульяны брезгливую гримасу.
Я уже сто раз пожалел, что рассказал ей о Ване. Впрочем, Уля в тот день просто не оставила мне других вариантов, без предупреждения заявившись в гости и застав меня с братом в саду.
– Этот инвалид тебе дороже меня?
– Он мой брат, не забывайся!
– Отлично! Просто замечательно! – Громова тут же перестаёт ластиться ко мне и недовольно надувает губы. – А что, сиделки вымерли все?
– Уль… – мотаю головой.
Что толку ей объяснять! Всё равно не поймёт!
– Бесит меня твой брат! – отчаянно шипит Громова. – У самого жизни нет, так ещё и нам вечно палки в колёса вставляет!
– Ты нормальная вообще?! – закипаю, позабыв, куда шёл.
– Давай, Кротик, расскажи ещё, как ты его любишь! – Уля ехидно лыбится, окончательно выводя меня из себя. – Так любишь, что скрываешь его ото всех!
– Я тебе уже объяснял, почему…
Хватаюсь за голову: я так и знал, что рано или поздно Громова использует свой главный козырь против меня.
– А я тупая, ты забыл?
– Уль, не надо!
До остановки остаётся метров десять, но я замираю на месте как вкопанный. Хочу послать Громову далеко и надолго, но понимаю, что в ответе не только за себя. Я уже всё это проходил: всеобщую жалость, чужие подколы, которые не могу пропустить мимо ушей, а значит, снова драки, звонки домой из школы, срывы отчима – я сыт этим по горло! Именно поэтому мы и переехали полтора года назад в этот городок, где никто толком ничего не знает о нашей семье и наших проблемах. Именно поэтому я молчу, скрывая Ваньку за семью печатями от злых языков.
– Мне осточертели твои проблемы, понимаешь?! – Уля хмурится и повышает на меня голос. – У тебя на всех есть время: на брата, на футбол, на друзей – только не на меня!
– Раньше тебя всё устраивало, разве нет? – Я готов рассмеяться в лицо Громовой, если только заикнётся о великой любви. Мы оба знаем: перегорело, так и не засияв.
– Раньше! – повторяет за мной Уля. – Раньше ты был намбер ван, а сейчас – так, середнячок!
– Ого! – Я всё же сгибаюсь пополам от смеха. Правда, на душе ни хрена не весело. – И кто же у нас теперь номер один, а, Уль? Поделишься?
Громова чувствует, что на эмоциях сболтнула лишнего, и начинает растерянно озираться по сторонам.
– Я жду, родная!
– Да хотя бы Лихачёв! – отчаянно бросает она, зацепившись взглядом за его одинокую фигуру на парковке.
– Ну так и вали к нему! – развожу руками. – Думаешь, зареву? Хотя стой! Жаль тебя огорчать, да только вакантное место рядом с новым лидером отошло Ильиной! Так что участь твоя, Улечка, весьма незавидная: прозябать со мной или вообще скатиться в забытье в объятиях какого-нибудь прыщавого очкарика. Выбирай!
– Кро-оти-ик, —испуганно тянет Громова. – Ну ты чего агришься?
– Да хорош уже меня Кротиком называть! Достала!
– Дань… – покачивает головой стерва и виновато опускает лживый взгляд. – Я погорячилась. Прости. Мне же никто другой не нужен, только ты!
– Ладно, проехали! – раскачиваясь на пятках, пытаюсь усмирить гнев. Только войны с Громовой мне сегодня не хватало, да и вообще я дико устал!
– Я, наверно, к себе пойду, – продолжает бубнить себе под нос Ульяна. Наверно, ждёт, что я начну её отговаривать, только сегодня в своей глупости она зашла слишком далеко. Поэтому сухо киваю и остаток пути до остановки преодолеваю в гордом одиночестве.
Домой я захожу всё в том же дрянном настроении. Мне снова хочется всё бить и крушить, но вместо этого я вынужден лицезреть, как Валера выкатывает мамин чемодан в прихожую, и битый час выслушивать наставления.
– Мы вернёмся в понедельник вечером. – Окрылённая предстоящей поездкой, мама буквально светится от счастья, а я едва сдерживаю рвотные позывы. Неужели она не боится, что однажды муженёк пришибёт её где-нибудь по дороге в аэропорт или в гостиничном номере? Чёрт! Прямо сейчас мать отчаянно напоминает мне Громову: такая же тупая приспособленка!
– За Ваню головой отвечаешь! – гремит отчим, всё ещё не решаясь посмотреть мне в глаза.
Сегодня он трезвый и одет с иголочки. Не мужчина – мечта! Кто бы только знал, что за личиной красавчика скрывается безжалостный зверь!
– Даня, телефон сиделки на холодильнике. – В ожидании авто мать беспрестанно вертится у зеркала. – Но часто её не тревожь, ладно? Сам знаешь, Ваня не подпускает к себе чужих!
«Господи, да он и тебя к себе не подпускает!»
Но вместо слов просто киваю. А когда огоньки фар такси растворяются в сентябрьском закате, выдыхаю с облегчением. Я только сейчас начинаю понимать, как сильно нуждаюсь в отдыхе от своего окружения.
Хватаю из холодильника кусок ветчины, батон и пакет молока и со всем этим добром поднимаюсь к себе. На бегу заглядываю к Ваньке – даю знать, что дома. Мелкий кивает, но тут же возвращается к монитору, на экране которого, как и всегда, бликует мессенджер. Брат с кем-то увлечённо переписывается, а я чувствую, что лишний, и ухожу. На репит ставлю любимый трек и позволяю голоду кануть в Лету, запивая свежую мякоть батона молоком. А после иду в душ. Но сколько бы ни пытался смыть с себя пакость этого дня, ни черта не выходит. И, вроде, обычный день, если не считать стычки с Громовой, но что-то тяжёлое и необъяснимое тисками сжимает сердце, словно я упускаю из вида нечто очень важное.
Стоит стрелке часов перевалить за шесть вечера, спускаюсь в столовую. Наспех жарю яичницу и нарезаю овощи, завариваю чай для Ваньки и достаю с верхней полки его нескончаемые таблетки. А потом, водрузив на поднос нехитрый ужин, снова поднимаюсь на второй. В комнату брата вхожу без стука: он всё равно не услышит. Внутри темно, и только тусклое мерцание от монитора робко освещает силуэт Ваньки.
– Ты чего без света сидишь? – бросаю в пустоту и, виляя бёдрами, как стриптизерша у шеста, умудряюсь попасть пятой точкой по выключателю. Спальня брата мгновенно заполняется желтовато-тёплым свечением люстры, а я наконец нахожу, куда поставить поднос.
Жду, что Ванька обернётся и обрадуется моему визиту, учует запах еды и, жадно потирая ладони, начнёт с интересом выглядывать, что я принёс. Но, похоже, пацану не до ужина. Он отчаянно стучит по буквам на клавиатуре и с упоением смотрит в экран.
– Мелкий, ты чего? – Осторожно, дабы не напугать, кладу ладонь на острое плечо брата, чтобы ненадолго переключить на себя его внимание. Но Ваня весь там: с виртуальным другом в виртуальном разговоре, только печаль на его лице вполне себе реальная.
– Я поем позже, – объясняет на пальцах, уделив мне не больше минуты своего времени. – Я пока занят.
– Ладно, – киваю и ухожу.
На душе неприятно свербит, но я списываю это на усталость. Спускаюсь на кухню. Остатки остывшей яичницы заглатываю, так и не ощутив её вкуса. Врубаю в гостиной «Нетфликс» и до полуночи смотрю всякую ересь. Нет, быть может, фильмы и ничего, но мысли так и вертятся вокруг брата, грубости Ули, отъезда родителей…
Перед сном я заглядываю в Ванькину комнату. Как и следовало ожидать, он опять не спит. Без устали скользит пальцами по клавишам, а сам где-то очень далеко. На столе замечаю поднос с нетронутой едой и лекарствами и не на шутку закипаю.
– Какого чёрта?! – повышаю голос, позабыв, что брат ни черта не слышит, и рывком разворачиваю его кресло к себе.
Малой морщится и всем своим видом даёт понять, что я не вовремя.
– Ты так и не поел! – демонстрирую жестами своё возмущение.
Он пожимает плечами, а сам продолжает пялиться в экран. Что там такого важного?
– Ты даже таблетки не выпил! – продолжаю возмущаться.
– Позже! – отмахивается от меня брат. – Иди спать!
– А ты?
– Я потом сам лягу! Я могу. Ты знаешь.
– Ладно, – соглашаюсь. В конце концов он, как и я, имеет право на отдых от всех нас.
Я долго ворочаюсь в кровати и не могу заснуть. Раз двести проверяю сообщения в соцсетях, но всё тихо: Уля не скулит, моля о прощении, Лихачёв не мелет всякую чушь, даже пацаны, и те не спросят, как дела, и не поделятся очередным тупым сторисом. Непривычная тишина возвращает меня к словам Громовой, что я давно перестал пользоваться авторитетом среди своих. И, вроде, понимаю, что чушь – меня по-прежнему боятся и уважают, но неприятный осадок на дне души всё же остаётся.
Я засыпаю с восходом солнца, и стоит ли удивляться, что утром не слышу будильник. Наплевать на учёбу и весь день проваляться в кровати – тот ещё соблазн, но начавшие желтеть синяки под рёбрами – лучшее напоминание о том, что прогулы – это зло. Я резко вскакиваю с постели, наспех чищу зубы и одеваюсь. На лету заглядываю к Ваньке, но тот дрыхнет без задних ног, и я решаю в очередной раз его не трогать. Срываю с холодильника листок с номером сиделки, намереваясь вызвать несчастную, чтоб накормила малого обедом, а сам на голодный желудок несусь в школу.
Пятница – день идиотских шуток и бесконечных уроков. Алгебра, геометрия, химия сменяются стихами на уроке литературы и разбавляются беспрерывным бурчанием Ули. Она снова всем недовольна: я не так ем, не то пью, недостаточно часто беру её за руку, и слова мои всё не о том и не с той интонацией. Создаётся ощущение, что Громовой на завтрак подают отвар белены, а она ещё и добавки просит.
Бессонная ночь отзывается непроглядным туманом в башке и заторможенностью мыслей. Наверно, поэтому мне абсолютно наплевать, зачем Горыч снова крутится возле Ильиной, а физрук спускает на меня всех собак. Я пропускаю мимо ушей бесконечные разговоры о завтрашнем дурацком квесте и едва не забываю вызвать сиделку для Вани. Всё, чего я хочу – это выспаться. Всё, о чём думаю – о своём ускользающем из рук авторитете.
Уроки, тренировка, пятничный поход в кофейню с Улей – домой я возвращаюсь под вечер, и первым делом стремглав несусь к брату.
В его комнате убрано и проветрено, а на столе стоит поднос со свежей едой. Сам же пацан по обыкновению с кем-то чатится и почти не обращает на меня внимания.
– Вань… – Я бросаю у порога рюкзак и, опустившись на корточки рядом с креслом, перехватываю слегка озябшие ладони брата в свои.
Дежурная улыбка касается его губ, но взгляд всецело прикован к экрану и мигающему курсору в поле для ввода нового сообщения. Я отлично помню наш уговор не лезть в личную жизнь друг друга, но сейчас меня распирает от любопытства и, наверно, ревности: еще недавно центром его вселенной был я…
– С девочкой своей болтаешь? – От волнения путаю жесты, но суть вопроса мелкий улавливает на «отлично».
– Да! – кивает немного смущённо.
– Расскажи мне о ней.
– Потом.
– Давай фильм посмотрим? – Я не хочу уходить, да и Ване не помешает развеяться. Безвылазно сидеть в чатах – то ещё удовольствие! Но брат в очередной раз выбирает не меня.
– Не сегодня. – Он снова пытается мне улыбнуться, а сам изнывает от желания поскорее открыть новое сообщение от своей виртуальной девушки.
Я поднимаюсь на ноги и, привалившись спиной к шкафу, достаю мобильный. Что ж, если Ванька привык общаться с миром с помощью мессенджеров, пусть будет так!
ZipperFly[05.09 17:02]: Вань, что происходит? Ты второй день сам не свой!
Joker [05.09 17:04]: Чего тебе, Вжик?
Брат закатывает глаза, как манерная девица, и ухмыляется.
ZipperFly[05.09 17:06]: Чего?! Ты опять не поел! Опять целый день перед компом зависаешь! Так нельзя!
Joker [05.09 17:07]: Не превращайся в строгую мамочку!
ZipperFly[05.09 17:09]: Вань, я просто волнуюсь.
Joker [05.09 17:12]: А я хочу побыть в одиночестве, прикинь? А ты мне мешаешь!
ZipperFly[05.09 17:13]: Ну извини!
Я вылетаю из спальни брата неуправляемым вихрем. Раза три спускаюсь на первый и столько же возвращаюсь к дверям спальни. А потом не выдерживаю и снова беру в руки мобильный.
ZipperFly[05.09 17:48]: Я из-за тебя свернул все планы на выходные!
Joker [05.09 17:51]: Я не просил!
ZipperFly[05.09 17:52]: Как ты не понимаешь: я за тебя головой отвечаю!
Joker [05.09 17:54]: Не надо. У меня своя на плечах.
ZipperFly[05.09 17:55]: Я хочу помочь!
Joker [05.09 17:56]: Я сыт твоими советами по уши!
ZipperFly[05.09 17:56]: Да что с тобой?!
Я жду, когда Ванька ответит. Проходит минута, вторая, десять, но парень молчит. С ноги открываю его дверь – я, чёрт побери, волнуюсь за этого негодника! Но брат давно отложил в сторону мобильный и всецело поглощён общением со своей подругой.
ZipperFly[05.09 18:14]: Чем она лучше меня?
Меня раздирает немыслимая злость: как можно живому человеку предпочесть дурацкий фантом, как можно предпочесть меня левой девке?!
Ванька замечает новое сообщение на экране мобильного. Бегло читает. Оборачивается. А потом выдаёт ответ.
Joker [05.09 18:18]: Я задыхаюсь от тебя! Оставь меня в покое!
И я ухожу. Пишу сообщение сиделке, что завтра та нужна будет Ване на целый день, а потом набираю классную и, извинившись за поздний звонок, прошу записать меня на квест в «Старый химик». Мне везёт: от поездки накануне отказалась Егорова, и нас без проблем меняют местами. Что ж, если Ваньке так нужно личное пространство, он его получит сполна!
