Алиса Калинина
Тимиана. Спасти дар
С таким мыслями я дошел до домика лекарки, где оставил почти бездыханную Синеглазку. Прошелся туда- сюда. И понял, что пришел я все-таки не убедиться в коварстве братца, а увидеть ее.
Нет, я только убедиться, что она выздоровела. Не больше. Хотя сейчас даже мой конь скептично б скривился и сказал: «Ага-ага!» Но, чтобы увидеть свою подопечную, я должен попасть в дом. А для начала во двор. И тут засада. Я хоть и невидимый, но не бестелесный. И открывать калитку нельзя, потому что это сразу привлечет внимание соглядатаев.
Делать нечего. Придется вспомнить юность и перелезть через забор. Нет, определенно, надо что-то в жизни менять, потому что такие глупости до добра не доведут. Я, Первый военный министр, лезу через забор к старушке- лекарке. Но охота пуще неволи.
В доме не видно было ни малейшего движения. Уже хорошо, не придется ждать полночи, пока уснут. Я легонько подергал дверь. Предусмотрительная хозяйка ее заперла, но чтоб меня дракон поцеловал, если это запор!
Обыкновенный крючок, очевидно, накинутый на петлю. Я достал нож и просунув в щель, аккуратно поддел железку. С легким звяканьем она соскочила, открыв мне беспрепятственный путь.
Неужели не боится? Все-таки предместье – это не самая спокойная часть города. Могут залезть воры и отобрать последние крохи. Ладно сейчас стоит защита. А вот послезавтра она заканчивается. И надо до завтра обязательно что-то придумать, как быть с Синеглазкой.
И если до того, как я забрался в дом, этот вопрос был абстрактным, то когда увидел ее, понял, что абстрактность испарилась, как туман под лучами солнца. Вопрос стал первоочередным.
Синеглазку я нашел в маленькой комнатушке. Она безмятежно спала, очевидно, сновидения унесли ее куда-то далеко от тревожной действительности. Губы, наполнившиеся жизнью, были так привлекательны, что мне пришлось приложить немалое усилие, чтоб побороть соблазн и не поцеловать ее. Тихое, нежное дыхание вызвало у меня самый настоящий приступ нежности. А точеное плечико, оголившееся в вырезе просторной сорочки, разметало эту нежность в клочья.
Я стоял и пялился на спящую красавицу, не в силах отвести взгляд и уйти. Внутри разгорался вполне определенный пожар. Под ложечкой образовался тянущий, сладкий ком, который стремительно скатился к паху. И как у юнца, все мужское естество пришло в возбужденное состояние.
Теперь я понимал, почему лесные похотливые наги утаскивали в свои берлоги девушек. Потому что есть силы природы, которым противиться очень трудно.
Я тяжело сглотнул. Казалось, и звук был таким же неслышным, как и мои шаги, но девушка проснулась.
В ее глазах отразился страх, и она, резко поднявшись, забилась в угол между кроватью и стеной.
– Кто здесь? – испуганно прошептала она.
Я что, стал видимым? Пришлось оторвать взгляд от девушки и оглядеть себя. Нет, все в порядке. Тогда как она меня почувствовала?
– Уходите! Или я закричу! – так же шепотом пригрозила она. А я едва удержался от смешка. Закричит, чтоб позвать на помощь немощную старуху?! Или надеется, что соседи неведомым образом ее услышат?
Но желание смеяться быстро исчезло. Синеглазка сообразила, что спущенная рубаха оголила не только плечико, но и значительную часть прелестной округлости, и торопливо натянула ее до горла. И пусть меня разразит молния, если она не покраснела. Я явственно почувствовал, как полыхнули жаром ее щеки, вызывая во мне новую волну настоящего вожделения.
Я едва сдерживал тяжелое дыхание, поэтому, чтоб не доводить себя до греха, осторожно развернулся и вышел из комнаты. Оставался вопрос – как без помощи магии снова накинуть крючок на петлю? Не оставлять же их совсем беззащитными?
И я не придумал ничего лучшего, как негромко хлопнуть дверью. Раз такая умная, сообразит, что тот, чье присутствие она непостижимым образом почувствовала, уже вышел. А раз вышел, значит, дверь нужно запереть. Хоть и таким хлипким устройством.
Глава 8
Что это было? Вернее, кто? Волна жара перехватила горло и заставила сердце биться в сумасшедшем ритме. Кто стоял невидимый и пялился на меня? И как я его увидела, если он невидимый? Лагерд? Нет, его присутствие я бы точно распознала. От него исходит неуловимый запах похоти и агрессии. Да и кажется, печать Ингарда защищает не только меня, но и дом? Или нет?
И кто, кроме него самого мог стать невидимым и переступить через защиту? Но этого просто не может быть! Хотя щеки, которые запылали от взгляда таинственного гости, говорили сами за себя. От страха не краснеют.
Неужели это он сам? Пришел под покровом ночи проведать бездомную бродяжку? Или он все-таки почувствовал, что я тот еще цветочек?
А если так? То он первым делом должен сам оттащить меня инквизиторам. Или не может разрушить свою же защиту?
Хороший вопрос. Если маг всесилен, может ли он разрушить свое же волшебство? А если может, значит, не способен создать что-то такое, что неподвластно вообще никому?
– Тима, может, тебе заняться нечем? Открою тайну, есть в природе вопросы, на которые в принципе нет ответов. Просто нет. Ни у кого. Так что ложись спать и не морочь мне голову.
– Вообще-то я тебя не трогала. Спал бы себе, – фыркнула я.
– Ага. От твоих истеричных мыслей можно свечи зажигать, а то и огонь в очаге.
По привычно недовольному бубнежу фамильяра можно сделать вывод, что он точно в нашей семье неизвестно сколько поколений живет. Так прямо старец, умудренный опытом. Но я хотела иметь собеседника, а не зануду.
– Ты рассуждаешь так, будто всю жизнь в ученом совете заседал и все обо всем знаешь. Я тоже знаю, что на вопрос о том, что раньше появилось – яйцо или курица – ответа нет. И это известно даже детям. Умник!
– Не только. Например. Все знают, что есть предначертание. Тот путь, что заложили духи в тебе и которому ты должен следовать. Но как тогда быть с теми же колдунами, которые наводят порчу и сбивают с чистого пути. Или наоборот, дают шанс на благополучие. Получается, что Судьбу изменить можно!
– А может, это и было предначертано – что в определенный момент человек столкнется с этим колдуном? И все идет по плану?! – щелкнула я по невидимому носу умника. Он задумался. И тут же, как существо, позиционирующее себя непререкаемым авторитетом, перевел разговор на другую тему, давая понять, что с глупой девчонкой о высоких материях и говорить глупо.
– Если уж разбудила, то слушай, что я скажу. Делать ноги нужно отсюда. Если Ингард явился сюда, значит, ты его интересуешь. Обольщаться, что он пленен твоей неземной красотой, не стоит. У него красавиц во дворце пруд пруди. Скорей всего, его привлекла твоя загадочность. И как только он удовлетворит свой интерес, может произойти все, что угодно. И не факт, что хорошее.
И с этим не поспоришь. Я позволила фамильяру оставить последнее слово за собой и поплелась закрывать дверь. Не зря же невидимый намеренно ею хлопнул. Хотя закрывать – это громко сказано. Накинула крючок – вот и все. Защитились, называется…
Как только я верну себе свои владения, обязательно заберу добрую старушку к себе. А то не ровен час, с такой дверью, лихие люди проникнут в дом…
Понятное дело, что заснуть я больше не смогла, да и не пыталась. Мой умник был прав. Как только мерр Ингард узнает, что я юная преступница, ему придется меня отправить в тюрьму. Он же не сможет допустить, чтобы кто-то беспрепятственно нарушал закон.
И что делать? Странника, с которым можно было бы поменяться ролями, мы не нашли еще. А бежать нужно сейчас. Потому что ночью больше шансов оторваться от погони. К тому же, как сказала тетушка Лея, стерегут меня люди. А значит, найдем способ сбить их со следа.
– Тетушка Лея, – осторожно позвала я.
Но старушка тихо посапывала. А еще говорят, что пожилые люди плохо спят. А я не могу уйти, не попрощавшись. Это раз. И два – без мало-мальских припасов мне не прожить. Сама же, без спроса, я не возьму ничего.
– Тетушка Лея, – громче окликнула я свою благодетельницу.
– А? Что? – еще не проснувшись, резво подскочила она на кровати.
– Ой, простите! Это я, Тимиана! Не хотела вас пугать.
– Фух! Представляю, что было бы, если б хотела, – пожурила она меня, потирая глаза. – Аж сердце зашлось. А ты чего подхватилась?
– Мне нужно уходить. Самое лучшее время – это ночь. Бдительность притупляется. К тому же я решила не бежать испуганным зайцем, а дать отпор.
– Да как же ты им дашь отпор? – всплеснула руками старушка. – Это ж здесь они тебя не могут тронуть, а выйдешь за ворота? Налетят, скрутят и увезут в логово к зверю!
– У меня есть план. Дайте мне жгучего перца, только мелко смолотого.
Тетушка Лея бодренько, будто я ее не только что разбудила, пошла собирать мне котомку с обещанной провизией на первое время. Положила до кучи чистое платье и мыльный корень. И мой отдельный заказ завернула в тряпочку. Затем протянула мне небольшой кошель на веревочке, в котором позвякивали монеты.
– Вот, повесь на шею. Смотри, детка, чтоб не отобрали. Ох, знала ведь, что расставаться придется, а сейчас так больно. Детка, как все уладится, навести старушку, – голос ее дрогнул, и она потерла ладонью глаза. Мне тоже было не по себе. Потеряв своих родных, я только от Вилари слышала доброе слово. Если б не она, я бы точно превратилась в чертополох. А теперь вот эта замечательная женщина переживает за меня. И что самое паршивое – ни Вил, ни тетушке Лее я не могу сделать ничего доброго. Против воли я шмыгнула носом.
– Все будет хорошо! – глотая слезы, пообещала я. – Я вас не забуду.
– Надеюсь, знаешь, что делаешь, – приложив руки к груди, она печально посмотрела на меня. – Я буду молиться Святым Духам. Ступай.
Я быстро чмокнула старушку в морщинистую щеку и решительно шагнула за дверь. Сердце колотилось, но отчаянное желание победить этот Харротов мир придавало мне силы.
Как я и предполагала, не успела я выйти за калитку, как тут же две тени выросли передо мной. Сухощавые, крепкие, как гончие собаки. Наверно, выбирали из тех, кто может без устали много миль прошагать.
– Идем с нами, иначе хуже будет, – угрожающе произнес один. И я применила первый способ достижения победы. Дать противнику возможность расслабиться, поняв, что перед ним недоразумение.
– Ой, дяденьки! Вы чего. Мне никак нельзя. Мне нужно домой. А то мачеха заругает.
Я испуганно шмыгнула носом и крепко зажмурилась. И одновременно вытащила из кармана сверток с перцем. Мгновенно сыпанула в лицо одному и другому и что было духу помчалась в город, надеясь сбить их с толку.
– Чтоб тебя! Дьявольское отродье! – неслось мне вслед, а я уже скрылась за поворотом. Я чувствовала, что после болезни еще не совсем восстановилась. Но бег доставлял мне удовольствие. Мои мышцы, истосковавшиеся по движению, наполнялись силой. Конечно, если б не довольно тяжелая котомка за плечами, я могла бы передвигаться быстрей. Но, как говорится, имеем то, что имеем.
Как заяц, я еще немного попетляла по узким сонным улочкам, пока не выбилась из сил. Я уселась прямо на ступеньки какой-то лавчонки, чтоб перевести дух и собраться с мыслями.
– А ты весь порошок израсходовала? – отозвался Фурси.
– Весь. Ты же видел, что я тряпочкой еще одному физиономию протерла? – недоумевая, что за интерес к моему девичьему оружию, спросила я.
– Жаль, – флегматично заметил он.
– Кого жаль? Этих гадов? Ищеек Лагерда?
– Нет, жаль, что ты порошок весь израсходовала.
Меня откровенно подбешивала особенность фамильяра сообщать что-то важное после длительных рассуждений. Уставшая, пережившая жуткие минуты, я не хотела напрягать голову, чтоб пытаться догнать ход его умничанья.
– Ты можешь просто сказать? Без вот этой витиеватости?
– Могу. Порошок пригодился бы замести следы, – не проявив никаких эмоций, все таким же безразличным тоном ответил он. – Ты думаешь, Лагерд, поняв, что птичка упорхнула из клетки, не пошлет наутро по твоим следам леготтов? Зря. Я бы так и сделал.
– А я бы тебе лапы выдернула, будь моя воля! – вскипела я. – Ты не мог раньше сказать? Хранитель называется!
– Ну знаешь! Кто из нас дочь магов? – фыркнул злодей. – Я тоже, представляешь ли, сплю по ночам.
– А я тоже, знаешь ли, не потомственная беглянка!
Я схватилась за голову. Как же можно было об этом не подумать? Понятное дело, этих злобных псов с обостренным нюхом никто б не арендовал для того чтоб найти какого-нибудь беглого каторжника. Леготты – это орудие правосудия, официально. А на самом деле их используют для поимки политически неблагонадежных или тех, кто скрывается от гнева сильных мира сего. Без всякой государственной необходимости. По личной прихоти. Как сейчас я для Лагерда.
– Давай топай к реке, по воде эти ищейки не могут находить следы. И самое лучшее – это добраться до лесного домика тетушки Леи.
– Только не к реке! – на меня накатила настоящая паника. – Ты не помнишь, чем обернулся твой прошлый совет спасаться в реке? Напомню. Я чуть не умерла!
– Зато сейчас ты не в тюрьме, где оказалась бы непременно, если б не бросилась в реку. Это раз. А два. Ты познакомилась с мерром Ингардом, и похоже ты его заинтересовала.
– Стоп. А не ты ли мне говорил, что он меня первый сдаст инквизиторам?
– Я? – изумленно переспросил Фурси.
– Эээ, прости, ошибочка вышла. Это я сама думала.
– Но в твоих словах истина есть. Не факт, что личный интерес пересилит чувство долга. Ой, так-то непонятно сказал, что в итоге пересилит, – отвлекся фамильяр от насущной темы.
– Во-о-о-т! Поэтому мне нужно и от него спрятаться.
– Так я и говорю – прячься. Ты же тогда в реку свалилась практически без сил. А сейчас вон округлилась, сытенькая и здоровенькая. Переплывешь реку, ничего с тобой не случится.
– Ночью? – мне чуть не стало дурно от одной мысли.
– Ну светляков набери пригоршню, будет не совсем ночь, – подал совет фамильяр.
– И что, мне их на голову посадить? Или в кулаке зажать их? А грести я смогу одной рукой? – меня начинал злить этот разговор.
– А грести лучше веслом. Мы же в пригороде. Здесь лодок куча на берегу. Позаимствуешь одну. К твоим прегрешениям прибавится еще одно. Подумаешь!
Святые духи! Дайте мне терпения! Иначе я точно что-нибудь выдерну этому умнику.
Глава 9
Как заяц, я еще немного попетляла по узким сонным улочкам, пока не выбилась из сил. Уселась прямо на ступеньки какой-то лавчонки, чтоб перевести дух и собраться с мыслями.
– А ты весь порошок израсходовала? – отозвался Фурси.
– Весь. Ты же видел, что я тряпочкой еще одному физиономию протерла? -спросила, недоумевая, что за интерес к моему девичьему оружию.
– Жаль, – флегматично заметил он.
– Кого жаль? Этих гадов? Ищеек Лагерда?
– Нет, жаль, что ты порошок весь израсходовала.
Меня откровенно подбешивала особенность фамильяра сообщать что-то важное после длительных рассуждений. Уставшая, пережившая жуткие минуты, я не хотела напрягать голову, чтоб пытаться догнать ход его умничанья.
– Ты можешь просто сказать? Без вот этой витиеватости?
– Могу. Порошок пригодился бы замести следы, – не проявив никаких эмоций, все таким же безразличным тоном ответил он. – Ты думаешь, Лагерд, поняв, что птичка упорхнула из клетки не пошлет наутро по твоим следам леготтов? Зря. Я бы так и сделал.
– А я бы тебе лапы выдернула, будь моя воля! – вскипела я. – Ты не мог раньше сказать? Хранитель называется!
– Ну знаешь! Кто из нас дочь магов? – фыркнул злодей. – Я тоже, знаете ли, сплю по ночам.
– А я тоже, знаешь ли, не потомственная беглянка!
Я схватилась за голову. Как же можно было об этом не подумать? Понятное дело, этих злобных псов с обостренным нюхом никто б не арендовал для того чтоб найти какого-нибудь беглого каторжника. Леготты – это орудие правосудия, официально. А на самом деле их используют для поимки политически неблагонадежных или тех, кто скрывается от гнева сильных мира сего. Без всякой государственной необходимости. По личной прихоти. Как сейчас я для Лагерда.
– Давай топай к реке, по воде эти ищейки не могут находить следы. И самое лучшее – это добраться до домика тетушки Леи.
– Только не к реке! – на меня накатила настоящая паника. – Ты не помнишь, чем обернулся твой прошлый совет спасаться в реке? Напомню. Я чуть не умерла!
– Зато сейчас ты не в тюрьме, где оказалась бы непременно, если б не бросилась в реку. Это раз. А два. Ты познакомилась с мерром Ингардом, и похоже ты его заинтересовала.
– Стоп. А не ты ли мне говорил, что он меня первый сдаст инквизиторам?
– Я? – изумленно переспросил Фурси.
– Эээ, прости, ошибочка вышла. Это я сама думала.
– Но в твоих словах истина есть. Не факт, что личный интерес пересилит чувство долга. Ой, так-то непонятно сказал, что в итоге пересилит, – отвлекся фамильяр от насущной темы.
– Во-о-о-т! Поэтому мне нужно и от него спрятаться.
– Так я и говорю – прячься. Ты же тогда в реку свалилась практически без сил. А сейчас вон округлилась, сытенькая и здоровенькая. Переплывешь реку, ничего с тобой не случится.
– Ночью? – мне чуть не стало дурно от одной мысли.
– Ну светляков набери пригоршню, будет не совсем ночь, – подал совет фамильяр.
– И что, мне их на голову посадить? Или в кулаке зажать их? А грести я смогу одной рукой? – меня начинал злить этот разговор.
– А грести лучше веслом. Мы же в пригороде. Здесь лодок куча на берегу. Позаимствуешь одну. К твоим прегрешениям прибавится еще одно. Подумаешь!
Святые духи! Дайте мне терпения! Иначе я точно что-нибудь выдерну этому умнику.
Украсть лодку! Как вам это понравится? Если поймают, то на мне будет красоваться выжженное каленым железом клеймо воровки. Или это потом? А сначала меня отдадут в лапы Лагерду. От одной мысли меня передернуло. Вспомнилась несчастная Анели, которую этот гад использовал и продал в бордель. И это при том, что она его боготворила! А что он со мной сделает? Бр-р!
Не к месту и не ко времени вспомнила взгляд Ингарда. Внимательный, пронизывающий, гипнотизирующий. И что он увидел, когда стоял возле моей кровати? Надеюсь, слюни не роняла на подушку… А вот оголенное плечо от его глаз точно не укрылось. Фух, от этих мыслей под ложечкой стало пусто, будто на ярмарочных качелях летишь вниз. Аж дух захватывает!
И если я когда-нибудь захочу его увидеть, я должна уже предстать перед ним не фудрой-замарашкой, а тем, кем я являюсь на самом деле. Наследницей знатного рода! Со своей эмерой, которую не нужно н от кого прятать!
Правда, сейчас, сидя на грязных ступенях дешевой лавчонки, такие рассуждения похожи на бред одержимой. Я вздохнула.
На глупые мечты времени нет. Я словно почувствовала затылком дыхание леготтов, и это придало мне решимости. Поднявшись, быстрым шагом направилась туда, откуда веяло прохладой. Значит, там была река.
И не ошиблась. Через пару кварталов мои глазам открылась та самая река, которая разделила мою жизнь. На то, что есть сейчас, и что было.
Тетушка Лея говорила, что домик находится вверх по реке. Значит, есть шанс, что лодка вернется к хозяину, когда я ее отпущу, и течение принесет ее на свое место. Это в идеале. Я окинула быстрым взором бедняцкую флотилию, выбрала небольшую посудину, чтоб не истереть ладони в лохмотья от тяжелых весел на громоздкой лодке.
Спасибо дедушке, он научил меня совсем не женским штучкам. А именно, открывать замки, не имея ключа. Подручными средствами. Например, красивой шпилькой, которая торчала у меня в волосах.
Щелк! И замок открылся. Я запрыгнула в лодку, и оттолкнувшись веслом, погребла вверх по течению изо всех сил. Причем, сил-то потребовалось гораздо больше, чем я предполагала. В голову вдруг стукнула неприятная мысль.
Если поймут, что лодку украли, а потом найдут ее около своего причала, то неглупые сделают вывод, что злоумышленник поплыл вверх по реке, раз течением принесло назад. А еще более умные прикинут, когда я могла попасть на берег, с какой скоростью могла двигаться, преодолевая сопротивление воды и через какое время лодку принесло обратно. Вот вам и примерное расстояние, которое преступнице, то бишь мне, удалось преодолеть.
Теперь мне ничего не остается, как стать настоящей воровкой без намерения вернуть украденное. Я выкладывалась, как те несчастные рабы, которые под кнутом надсмотрщика двигают судно по южным морям, когда нельзя пользоваться парусами.
Небо начинало сереть, и мне показалось, что вдали вижу мост.
Так или нет, проверять я не стала. Причалив к берегу, я скинула башмаки, запихнула их в котомку. Потом, задрав юбки по самое неприличие, выпрыгнула из лодки. С силой вытолкнула посудину на середину реки, молясь, чтоб ее не прибило к берегу раньше времени.
И только сейчас почувствовала, как устала. Несмотря на ночную прохладу, мое платье на спине было мокрым от пота. Нечего сказать, хороша девица! Как полковая лошадь! А расслабляться и жалеть себя вот вообще нельзя.
– И я о том же говорю. До моста, где начинается тропка в лес, надо идти по воде, чтоб на берегу твоих следов не было как можно дольше, – подал голос Фурси.
– Ах ты ж мой ненаглядный! Думаю, чего это мне не хватает! Чтобы кто-то в очередной раз сказал то, до чего моя голова не в состоянии додуматься! – фыркнула я.
Но обижать своего единственного собеседника, язык не поворачивается назвать его помощником, мне не хотелось. Просто я устала. Ну имею же право?
Хотя кто, как не он, сможет меня подпихнуть и заставить действовать.
– Фурси, прости. Умничай дальше, а то я совсем выбьюсь из сил, и с рассветом меня выловят тут из воды, как толстопузого тунца.
– Да чего там! Слабого каждый может обидеть, – ожидаемо парировал фамильяр.
– Ладно, давай ты мне что-нибудь расскажи про моих предков, чего я не знаю. И так с разговорами мы дойдем до нужного места.
– Давай лучше ты мне расскажи, что было до того, как мне пришлось появиться в твоей жизни. И лучше такое, чтоб тебя злость взяла. От злости силы прибавляются. А я так уж и быть, могу что-нибудь дополнить.
Правда в его словах была. Нельзя раскисать. Нельзя себя жалеть, хотя, пройдя несколько десятков метров по воде, я уже почувствовала, что ноги леденеют. Пришлось, как цапле, вынуть одну ногу и потереть ее, стоя на другой. Потом поменять. Река, берущая свое начало в горах, и в жаркий-прежаркий день не была теплой. Хотя это не мешало нам купаться.
Но одно дело впрыгнуть и, резвясь, поплавать, под горячим солнцем, и другое – идти по воде, когда она за ночь еще больше остыла.
А вот вариантов у меня не было. И я начала выдергивать из памяти куски прошлой жизни, чтоб как-то отвлечься…
– Тимиана, ты когда закончишь вышивку? – как обычно, недовольно поджав губы куриной попкой, спросила тетушка. Вернее, не тетушка, а жена дяди, леди Горана. – Через неделю бал дебютанток, а платье для Рамоны еще не готово!
Я почувствовала, как у меня от возмущения заполыхали уши. Пришлось задержать дыхание, потому что слезы уже подступили к глазам. Каждый раз одно и то же. Будто ей мало того, что я даже не заикаюсь про этот бал в королевском дворце! А ведь взнос не такой уж и большой! Обида, которую я нещадно давила, чтоб она сама меня не раздавила, снова подняла голову, как ядовитая змея, готовая наброситься.
– Так наймите белошвейку, она сделает быстрее, – чтоб не заплакать, я набралась наглости и посмела почти нахамить.
– А ты будешь даром свой хлеб есть? Я бы не советовала тебе дерзить. Напомнить, что мы тебя держим из жалости? – опасно сверкнула она глазами.
– Так отдайте в академию, и не надо будет тратиться на меня! – я нарывалась на наказание, но чаша терпения просто переполнилась. – Я уже готова была к тому, чтоб уйти в служанки к кому угодно, лишь бы не слышать ежедневных упреков.
– Ты не заметила, что твоя дерзость переходит все границы? В академию поедет Рамона. Это не обсуждается. Одна семья – один маг.
– Это несправедливо! – выкрикнула я. – Я не ваша семья!
– А жизнь вообще штука несправедливая, – ехидно улыбнулась она. – Кто-то рождается в королевской семье, кто-то в крестьянской. Скажи спасибо, неблагодарная, что живешь в замке, а не в жалкой лачуге! И пока ты под нашей опекой, ты член нашей семьи.
Я прикусила язык. Горана имела огромное влияние на моего дядюшку, брата моей мамы. Дядя и мама были двойняшками, и у меня есть подозрение, что на бабушку, когда она была на сносях, кто-то наложил заклятье. Сильно навредить не смогли, детишки родились здоровенькими. Но как иначе объяснить, что девочка унаследовала сильный характер своего отца, моего деда, а мальчик – мягкой и уступчивой матери, моей бабушки. И в академии училась мама, а не дядя. И возглавила войско нашего герцогства тоже она. И она, а не дядя, сражалась наравне с мужчинами.
Надо признать, если бы не это, то и меня б на свете не было. Ведь брак моих родителей случился вопреки воле деда. Несмотря на его властный характер, он ничего не мог поделать со своевольной дочерью.
Когда в наше богатое и благополучное королевство вторглись наглые соседи – захватчики, каждое герцогство отправило свое войско. Дед воевать не мог, потому что правая рука у него не работала. А мама не позволила, чтоб отряд возглавил наемник.
На войне она и познакомилась с отцом. И наш древний род Дериннов соединился с родом Арденнов. Правда, они не могли похвастаться своими глубокими корнями, так как графский титул был пожалован моему прадеду по отцу за воинскую доблесть и заслуги перед императором.
Получилась гремучая смесь. Сколько я себя помню, мама и папа безумно любили друг друга. Но это не мешало им спорить так, что стены замка дрожали. Спасибо, что они хоть магию не применяли, а то б точно камня на камне не осталось бы.
И как мне смириться с тем, что рожденная от двух родителей-магов, я никогда не смогу открыть свой дар?!
Вот что значит сила мысли! Вспомнив своих родственников, я почувствовала жар. Хвала духам, не такой, чтоб хотелось разрушить еще одну скалу, но достаточный для того, чтоб немного меня согреть.
