Аля Кьют
Цена покорности
Я отошел к стойке с плетками, уже зная, какую возьму. Я заказал ее давно и пользовался лишь один раз. Тогда у меня была постоянная покорная, которая хотела расширить границы. После пятого удара она сказала «желтый», и я прекратил. Сомнительное удовольствие для опытной рабыни легко превратить в наказание для новичка.
– Ляг на стол, – велел я, видя, как Дарина стоит и трясется голая посреди игровой.
Она проследила за моим взглядом, увидев, что я имел в виду и покорно исполнила приказ. Я объяснил:
– Это не наказание, а подготовка к нему. Без разогревающей порки можно нанести большой вред.
– Спасибо, Мастер, – пролепетала она.
Я не понял, искренняя ли ее благодарность за заботу или Дарина продолжала издеваться. В общем, это было уже не так важно.
Я наносил краткие сильные удары по ее ягодицам, заставляя всхлипывать и вздрагивать. Она все еще молчала, хотя могла попытаться хоть что-то исправить. Это меня просто убивало. Да, я купил ее тело и не имел никакого права лезть в душу. Я знал, что доверие этой девочки придется заслужить. Мне казалось, она стала открываться, но нет. Я мог засунуть ей в задницу миллион пробок, заставить ее кончить сотней разных способов, довести до экстаза со слезами и отключкой, но все еще не был достоин доверия. Это ранило едва ли не сильнее факта ее лжи и воровства. Но и не отменяло последних, конечно.
– Поднимись, вернись в центр, встань ровно.
Она стекла со стола, прошлепав босыми ногами по каменному полу. Я был рад, что Дарина сняла чулки. Это мой чертов фетиш. На ей не должно быть ничего возбуждающего. Наказание никак не соприкасается с игрой и удовольствием.
Я достал из ящика веревки.
– Руки вперед.
Я связал ее запястье, затягивая некрепко, перебросил остаток веревки через петли в потолке, потянул. Руки Дарины взлетели вверх. Она вскрикнула от неожиданности. Я зафиксировал ее в этой позе, затянув узел, взял плеть, подошел к ней.
Девочка опустила голову. Я упер рукоять ей в подбородок, заставляя поднять голову и смотреть на меня.
– Двадцать плетей, Дарина. Ты должна считать и благодарить меня за каждую. Поняла? Ответь.
– Поняла, Мастер.
– Их может быть десять, если ты скажешь мне правду. Это понятно?
– Понятно, Мастер.
Она посмотрела на меня прямо и с вызовом. Я понял, что их будет пятнадцать. Она не уступит мне, не сломается. В другой ситуации, я бы гордился, что мне досталась такая сильная девочка, но сейчас… Сейчас ее сила превратится в боль.
– Сейчас, – озвучил я свои мысли, чтобы предупредить, и замахнулся.
Плеть запела и через мгновение на попе Дарины осталась красная полоса.
– Один. Спасибо, Мастер, – проговорила она почти ровным голосом.
Я выждал несколько секунд и ударил снова.
– Два. Спасибо, Мастер.
Три, четыре, пять.
Дарина считала и терпела, но на шестом взмахе не выдержала и зажмурилась, а голос дрогнул. Она кусала губы и тихо всхлипывала, пока я наносил седьмой и восьмой удары. На девятом невольно начала выгибаться, чтобы избежать плети. Пришлось пригрозить:
– Будешь извиваться, добавлю еще пять.
– Простите, Мастер. Я не буду, – выкашляла она через стоны.
Удар.
– Десять. Спасибо, Мастер.
Я повременил лишнюю секунду. Она помнила и могла остановить, сказать правду. Но Дарина открыла глаза и взглянула на меня с пьяной, безумной решимостью. И я моментально понял: не я ее наказываю, а она саму себя. Не остановит.
Рука дрогнула, но я запретил себе слабость. Она должна получить все за проступок. Я не имею правда облегчать ее участь.
– Одиннадцать. Спасибо, Мастер.
Дарина бодрилась, но после десяти ей становилось все хуже и хуже. Я думал, сломается на тринадцатом, но она собралась, назвала цифру и поблагодарила меня. На четырнадцатом ее ноги подкосились, но губы упрямо продолжали считать.
Я ударил пятнадцатый раз.
– Прекрати, – проскулила она. – Пожалуйста.
Я крепче сжал рукоять.
Дарина висела на руках. Ее запястья будут алыми, как и задница. Я процедил сквозь зубы:
– Ты можешь это прекратить сама.
– Нет.
– Дарина!
Я замахнулся, и она еще до удара стала лепетать, сбиваясь:
– Шес… Шес… Шестнадцать. Мой брат в тюрьме. Его хотят убить. Прости меня. Адвокат сказал… Не должна была… Я воровка… Воровка… Воровка… Прости…
Я бросил плеть и подбежал к ней. Дергая путы, матерился, потому что пальцы не слушались. Дарина тихо попискивала, пока я развязывал ее, а потом упала мне в руки. Она едва ли была в сознании. Я аккуратно перехватил беспомощную дурочку и понес в свою спальню.
Глава 20. Безмолвие
Дарина
Я смутно помнила, что было после десятого удара. Только глаза Кирилла и паузу. Он давал мне несколько секунд, чтобы прекратить, но я не стала. Знала, что скажу ему правду потом, после двадцатого, но сломалась на шестнадцатом. Дело даже не в боли. Нет, было больно, но я бы вытерпела все. Просто в какой-то момент что-то треснуло, сломалось, и я поняла, что должна ему сказать. Он хотел знать. Хотел, чтобы я ему доверяла. Боль стала для меня каким-то очищение, катарсисом. Я словно прозрела.
Смешно. Мама всегда повторяла: «Не доходит по-хорошему, значит будем объяснять через задницу». Как же она оказалась права.
Только у меня уже не было сил говорить. Я кое-как выдавила из себя признание, а потом сразу оказалась в руках Кирилла, зажмурилась и позволила себе тихо плакать, пока он уносил меня из игровой. Находясь на грани сознания, я ощущала острожные прикосновения к воспалённой коже. Теплая влага, сухая мягкость, густая мазь без запаха. Кирилл, похоже, обработал повреждения: задницу и руки. Он размял мои мышцы осторожным массажем, а потом положил мне в рот таблетку и заставил запить.
Я проснулась ночью и захныкала. Салманов зашикал мне на ухо, дал еще обезболивающего. Я повернулась с живота на бок и подкатилась к нему, обнимая. Странно, но тот, кто причинил мне столько боли, был так нужен мне сейчас. Как воздух, как солнце, как глоток воды в жару.
– Прости меня, – шептала я. – Прости, пожалуйста.
Он гладил меня по голове, крепко обнимая в ответ.
– Спи, девочка. Постарайся отдохнуть, – отвечал Кирилл тихо.
Я кусала губы, чтобы снова не начать реветь, потому что знала – он не простил. От этого мне становилось еще больнее, но не саднящая кожа мучала, а что-то большое и колючее кололо грудь изнутри. Пытаясь усмирить эти странные чувства я снова заснула.
Солнечный свет едва ли освещал комнату через толстые задернутые занавески, когда я открыла глаза. Я лежала одна на широкой кровати в незнакомой комнате. Оглядевшись поняла, что это спальня Кирилла. Сердце забилось трепетным волнением. Покорные редко спали с хозяевами в одной постели, это я точно знала. Им стелили внизу на полу и приглашали на хозяйское ложе только для секса.
На тумбочке стоял стакан воды, и лежала таблетка. Я приняла ее, потому что задница и запястья горели огнем. Словно почуяв мое пробуждение, в комнату вошел Салманов. Он посмотрел на меня своим пронзительными, внимательными глазами, мазнул взглядом по тумбочке.
– Очень болит? – спросил Кирилл.
– Терпимо, – ответила я чуть хрипло после сна.
– Не пренебрегай обезболивающим. Не надо геройски терпеть.
Я покивала.
Кирилл прошел к кровати, присел, одернул одело, что бы осмотреть мои повреждения. Как ни странно, но более всего пострадали запястья. Кирилл вынул туб из ящика и обработал мои руки.
– Заживет быстрее, – объяснил он кратно.
Я кивала снова. Что я еще могла?
– Умойся. Я принес твои вещи снизу.
– Я могу вернуться к себе.
Салманов вздохнул.
– И мне придется спускаться, чтобы проверить тебя? Нет. Не пойдет. Поживёшь здесь.
– Я буду тебе мешать.
– Обязательно. Иди в ванную, Дарина, – закончил он обсуждение этого вопроса.
Я встала с кровати, морщась. Кирилл указал взглядом на дверь в углу, давая понять, что санузел там.
Когда я вернулась в комнату, на тумбочке уже стоял завтрак. Овсянка, кофе, вода, апельсин. Салманов сидел на кровати, приклеенный к своему лучшему другу планшету, но увидев меня сразу отложил работу. Я вспомнила, что сегодня будний день, а он не в офисе.
– Ешь, – велел Кирилл.
Я была не голодна, но спорить не стала, конечно. После всего, что случилось вечером отстранённая вежливость и забота Кирилла пугали меня едва ли не сильнее наказания. Боль можно стерпеть, раны затянутся, а что делать с мужчиной, который теперь на меня едва смотрит. Еще две-три недели назад я была бы в восторге от равнодушия хозяина, но сегодня меня это… ранило.
Поерзав, я уселась на кровати, взяла переносной столик для завтраков, начала есть. Кирилл терпеливо ждал, когда я закончу с кашей, а потом заговорил.
– Твоему брату ничего не угрожает…
Я поперхнулась кофе.
– Откуда ты знаешь? – спросила я, откашлявшись.
Кирилл закатил глаза.
– Дарин, может хватит уже держать меня за идиота? Ты вроде не первый день меня знаешь и понимаешь, что я ударенный на всю голову контрол-фрик. Думаешь, я бы мог жить с тобой в одном доме и не чесаться, оставаясь в неведении?
Я чуть улыбнулась.
– Да, мне следовало об этом догадаться.
Прежде, чем Кирилл предложил мне высказаться, я сама заговорила.
– Адвокат сказал, что на Женю готовят покушение в СИЗО. Вроде кого-то там к нему посадят и…
– Понятно, – кивнул Салманов.
– Чтобы за Женей присмотрели, я должна была заплатить еще пятьсот тысяч.
Кирилл потер глаза пальцами.
– Понятно. Наверно, спрошу глупость, но почему ты не взяла их из денег, которые получила за то, что продалась мне? Я абсолютно не могу понять эту жадность, Дарин. Возомнила себя Робином Гудом?
Лишь легкое дребезжание голоса выдавало его злость.
– Нет, – ответила я. – Я все отдала адвокату в первый же день. Он обещал…
– О, знаю-знаю, – издевательски продолжил Кирилл. – Обещал подмахнуть судью следаков, прочую мелочь. На это у Гараева ушло миллионов пять – не больше.
– Да.
– Что – да, Дарина?
– Это все, что мне досталось – пять миллионов.
– От пятидесяти? – рявкнул Кирилл, и я подпрыгнула от неожиданности.
Покивала.
– Оху… – он не договорил ругательство, запустил руку в волосы. – У сутенеров на Ленинградке и то более щадящие проценты.
– Знал бы прикуп, жил бы в Сочи, – буркнула я.
Кирилл обжег взглядом, и я втянула голову в плечи, но он меня даже не одернул, лишь выдохнул, смиряясь, и объяснил:
– Вадик и Сережа тебя просто надули. А Гараев продолжает это делать. Твоего брата никто не собирался убивать. Я бы знал.
Мне стало больно дышать. Я схватилась за горло, зажмурилась.
– Я что-то подобное предполагала, – промямлила еле слышно, отхлебнув воды.
– Но это тебя не остановило.
– Нет.
– Понятно.
– А если бы это было правдой?
– Да, конечно, если бы… – ехидно процедил Кирилл. – Ты предпочла поверить жулику-адвокату и украсть у меня, вместо того, чтобы прийти и попросить, рассказать… Блеск, детка.
– Прости, – промямлила я, опустив глаза.
Было так обидно и больно. Гараев врал мне, действительно врал, а я ему доверяла. И что теперь делать? Даже представить не могла. Но, оказалось, что и не нужно.
– Гараев больше не будет представлять интересы твоего брата. Я лично выберу адвоката, и он займется делом Евгения. – Кирилл чуть махнул рукой, пресекая мои попытки его перебить. – Я знаю, что это не самое простое дело, и там нужно включать все рычаги давления.
– Я не могу просить тебя об этом.
– Тебе и не нужно. Ты моя, Дарина. Я могу и буду решать твои проблемы.
– Это так не делается.
Брови Кирилла взлетели вверх.
– Ты собираешься указывать мне, девочка?
– Нет, но…
– Ничего не хочу знать. Я сообщу тебе, если будет что-то важное. – Салманов встал, подхватил столик с посудой, оставив мне кофе и апельсины. – Я буду работать дома сегодня, в кабинете. Он в конце коридора. Но если тебе что-то понадобится, лучше скинь сообщение. Постарайся поменьше двигаться. Тебе нужно восстановиться.
– Я верну тебе деньги, клянусь, – крикнула я ему в спину, чувствуя себя почему-то обделенной и обиженной.
– Разумеется, – обернулся Кирилл. – Почку продашь? Отдыхай, Дарина.
Едва его шаги стихли, я расплакалась.
До конца недели Кирилл работал дома. Он ухаживал за мной, кормил, обрабатывал повреждения. Как ни странно, но уже через два дня я почти не чувствовала дискомфорта, когда сидела, только запястья ныли ссадинами.
Я спала в постели Салманова, жила в его комнате, видела его чаще, чем когда-либо до этого, но при этом мы практически не общались. Кирилл меня не замечал, и от этого было больнее, чем от кнута. К выходным его болезненный игнор спровоцировал меня на очередное бунтарство. Я понимала, что сейчас сделаю глупость, но ничего не могла с собой поделать.
– Думаю, мне сегодня лучше спать внизу, – заявила я хозяину, когда он зашел в спальню ближе к ночи.
– Я не уверен в этом, – ответил Салманов и впервые за эти дни одарил меня внимательным взглядом. – Почему ты так решила?
– У меня почти не болит. Тебе не нужно за мной присматривать.
– Опять указываешь мне, что делать, Дарина? – проговорил он устало, присев на кровать.
– Просто я не понимаю…
– Ладно, – перебил Кирилл. – Я объясню. Меня волнует твое душевное здоровье намного больше, чем следы от порки и веревок.
– Почему?
В принципе я чувствовала себя нормально в этом плане. Разве что ранил игнор, но с этим можно жить.
Кирилл просверлил во мне две дыры своими глазами-лазерами, спросил:
– Тебе было больно во время наказания?
– Да, – пискнула я.
– Насколько? Скажем, по десятибалльной шкале. Если один – это комариный укус, а десять адский ад.
– Семь, – выдала я, почти не думая.
– Ты могла терпеть?
– Да, вполне.
– Ты знала, что виновата и хотела получить все двадцать ударов?
– Да.
– Почему же ты меня остановила, Дарина?
У меня не было ответа на этот вопрос. Я опустила глаза и промямлила:
– Я… Я не знаю.
– Вот и я не знаю, девочка, – проговорил Кирилл ласково, погладив меня по щеке.
Он словно просил поднять голову, и я, не в силах игнорировать эту нежность, посмотрела на своего хозяина.
– Я не люблю наказание, но знаю в этом толк, Дарина. Я точно понимал, сколько силы вложить в удар, чтобы не навредить. Но ты почти лишилась сознания, и я испугался. Очень. Твой эмоциональный отклик на боль… Я не сталкивался с подобным.
– Понятно, – буркнула я, хотя не особенно понимала. – Со мной все в порядке. Можешь не волноваться.
– Не могу, – признался Кирилл. – Но если ты настаиваешь, я не буду держать тебя силой у себя.
Я задрала нос.
– Да, я настаиваю.
А сама хотела, чтобы настоял он.
– Ладно, – слишком легко согласился Кирилл. – Можешь вернуться к себе и есть на кухне. И тебе не обязательно готовить. Я заказал нам обоим рацион на неделю.
– Хорошо. Спасибо. Я могу идти?
– Покажи запястья.
Я подняла руки, и Кирилл аккуратно надавил на розовые отметины.
– Больно? – спросил он.
– Немного.
– Хорошо. Думаю, уже можно отказаться от обработки. Доброй ночи.
Я покивала и встала с постели, чтобы забрать из ванной свои вещи. Взявшись за ручку двери, я не смогла игнорировать тупую боль, которая достигла апогея, когда я поняла, что больше не буду натыкаться во сне на его горячее, крепкое тело.
– Могу я спросить, Мастер?
– Спроси, – откликнулся Кирилл, который стоял у окна.
– Вы на меня еще злитесь?
– Да.
Ком встал в горле, а слезы подкатили к глазам.
– Я могу что-то сделать, чтобы… чтобы исправить это?
– Постарайся не делать глупостей, – проговорил Салманов, усмехнувшись невесело, – хотя бы до конца этого года.
Не знаю, шутил он или был серьезен, но на всякий случай я ответила:
– Я постараюсь, Мастер. Доброй ночи.
Спускаясь с лестницы, я поймала себя на абсурдном желании вытерпеть еще двадцать плетей вместо того, чтобы ждать его прощения на Новый Год, как подарок.
С каких пор мне вообще важно, обижен он на меня или нет? Это чертов абсурд.
Проходя через тускло освещённую гостиную к своей комнате, я заметила на столе конверт. Не удержалась и сунула нос внутрь. Это были паспорта и билеты в Казань. Для нас обоих. Не смотря на все случившееся, Кирилл берет меня с собой.
Словно лампочка над головой, зажглась идея. Я скинула свое барахло на диван и включила камеру на телефоне.
Весь день я металась по дому, как неприкаянная. Вообще не знала, куда себя деть от нетерпения. Не выдержала и позвонила Кириллу, спросить разрешения позаниматься в зале. Он позволил, но просил не увлекаться. Я чувствовала себя нормально, и фитнес помог убить пару часов времени.
Правда, к вечеру снова гарцевала, как пони, когда фары осветили подъездную дорожку. Я решила, что скажу ему за ужином. В других местах меня все же автоматически сковывало, а на кухне я чувствовала себя почти расслаблено и спокойно в присутствии Кирилла. Хотя сегодня вряд ли мне светит умиротворение. Я вся была, как на шарнирах от предвкушения и волнения. Как он воспримет мой подарок?
Я решила не соваться в гостиную, чтобы не выдать себя сразу. Хлопнула дверь, Кирилл разделся и прошел на кухню. Обычно он сначала поднимался к себе, чтобы переодеться, а тут… Наверно, чует задницей. Чертов демон.
– Привет, – как всегда поздоровался он и тут же добавил. – Все хорошо?
Наверно я улыбалась слишком широко.
– Да, все отлично.
Кирилл смерил меня подозрительным взглядом, попросил:
– Разогреешь ужин?
-Конечно.
– Я переоденусь и спущусь. Поешь со мной?
– С удовольствием.
Он приподнял бровь, качнулся на пятках, развернулся и ушел наверх. Я не сдержала глупого хихиканья.
Когда Салманов спустился и сел за стол, меня уже почти трясло от вибраций нетерпения. Кирилл не выдержал первый. Он с шумом бросил вилку на стол, рявкнул:
– Так, хватит. Говори, что случилось.
– С чего ты взял..?
– У тебя на лице все написано.
Я вздохнула.
– Ладно. Сейчас.
Выскочив из-за стола, я сбегала в свою комнату и принесла распечатки.
– Я решила сделать тебе подарок. Скоро ведь новый год, – начала я заученную наизусть речь. – Я купила нам билеты на поезд из Казани. Это, конечно не очень удобно, и ехать придется в ночь, а потом пересаживаться в Нижнем, но там же будет Сапсан. На нем быстро. Мы успеем к благотворительному балу. Конечно, придется переодеться в пути или попросить Колю, чтобы он привез одежду в твой офис, потому что домой заехать точно не получится. То есть можно лететь только туда, но если ты не хочешь…
Я смотрела на лицо Кирилл, которое окаменело в каком-то странном выражении без эмоций, и теряла запал энтузиазма.
– Если не хочешь, то есть билеты на самолет. И, конечно, я не навязываюсь с тобой, просто подумала…
– Где ты взяла мои паспортные данные?
– Ты оставил наши паспорта и билеты в гостиной. Я сфотографировала.
– Понятно. Как ты заплатила? – перебил мня Кирилл, взяв из рук распечатки билетов.
– У меня есть свои сбережения.
Как ни странно, Салманов не забрал у меня карту после всего, но воспользоваться ей у меня рука не поднялась.
– Ты потратила на меня свои деньги?
– Ты же тратишь на меня свои.
Он все еще никак толком не реагировал, и я старалась уговорить себя, что не стоит расстраиваться, если он все же полетит, если полетит один.
– Дарина…
– Что?
– Я в шоке, если честно, – признался Кирилл.
О, ну точно. Очень похоже на шок.
– Я не настаиваю, просто хотела… – залепетала я.
– Я с радостью воспользуюсь твоим подарком. И, разумеется, ты отправишься в Казань со мной. Я не собирался менять планы.
-Да? – я просияла. – Классно. Спасибо.
Кирилл рассмеялся расслаблено и счастливо.
– Тебе спасибо, малыш.
Я видела его улыбку впервые за много дней, а в голосе появились интонации, по которым я, оказывается, очень сильно скучала.
– Значит, я могу собрать вещи?
– Конечно. Но сначала доешь, – подмигнул Салманов, усаживая меня за стол.
Кирилл не ушел к себе после ужина, как обычно. Он сидел у меня в комнате и наблюдал, как я складываю вещи в чемодан.
– Могу я спросить? – проговорила я, набравшись смелости
– Спрашивай, детка.
– То платье. Ты его порвал или выбросил?
Он чуть нахмурился, сразу понимая, о чем я.
– Нет, оно осталось в игровой.
– Могу я получить его назад?
– Ты уверена?
– Абсолютно. Оно красивое и очень удобное. Я бы хотела сходить в нем на ужин в Казани, а потом надеть на бал. Если ты не против.
– Не против, скорее за, – ответил Кирилл. – Я принесу.
Его не было достаточно долго, и я успела приготовиться ко сну, разобрать постель. Хотелось лечь пораньше, чтобы завтрашний день скорее наступил. В обед самолет, а вечером мы уже будем ужинать с другом Кирилла.
– Дарина, платье, – оповестил Салманов, зацепив вешалку за дверцу открытого шкафа.
– Спасибо большое. Я его завтра уложу, чтобы не сильно помялось. В гостинице будет утюг?
Кирилл закатил глаза, и я еле сдержалась, чтобы не сделать ему шутливое замечание. Но мы не на кухне.
– Горничная погладит, – уверил Салманов и тут же затараторил, словно от волнения. Кирилл волнуется? Раве такое бывает? – Я благодарен тебе за подарок, Дарин, и хотел бы порадовать в ответ.
– Мне ничего не надо, – тут же выпалила я. – У меня все есть. Ты и так делаешь очень много… Много.
Я хотела сказать «лишнего», но язык не повернулся. Адвокат Кирилла отчитывался ему каждый день, а Салманов передавал его слова мне. Это было практически единственное, о чем мы говорили последнее время. Приближалось слушание о залоге, и Кирилл обещал заплатить, если судья одобрит прошение. Лишним это точно не было. Я даже не пыталась отказаться.
А он собирался подарить мне что-то еще? После всего этого?
– Я не говорю о вещах, Дарина. Ты ведь тоже ориентировалась не на материальные ценности, когда заказывала билеты. Как насчет твоей комнаты в доме?
– Что? – не поняла я. – Но у меня уже есть комната.
Почему-то подумалось, что Кирилл предложит мне вернуться в его спальню в качестве милости хозяина, и я поняла, что не откажусь. Но…
– Да, у тебя есть комната, но будет теперь и вторая, где ты сможешь быть собой, сможешь отказать мне, если я захочу секса, например.
– О! – только и выпалила я.
– Например, в моем кабинете. Там большая библиотека. Кажется, ты любишь читать книги. Там есть вай фай и проектор, который можно использовать, как кинотеатр. Без злоупотребления, конечно. Скажем, ты можешь там быть два часа в день. В любой день.
– Значит, я смогу отказаться от секса? – уточнила я, переходя на уважительный тон, потому что Кирилл говорил со мной, как Мастер.
– Да.
– То есть вы собираетесь заниматься со мной сексом? – уточнила я ехидненько.
– Чуть больше уважения, девочка, – одернул он меня.
Я тут же потупилась, а Кирилл поднял мою голову за подбородок, чтобы, глядя мне в глаза, добавить:
– Но – да, я собираюсь заниматься с тобой сексом, Дарина.
– Спасибо, Мастер, – проговорила я, ловя чертей в его взгляде?
– За что? – Кирилл хитро прищурился.
– За подарок. Это очень щедро с вашей стороны.
– Мне приятно радовать тебя, девочка.
– Но вы ведь работаете в кабинете.
– Давай ты оставишь мне стол, идет?
– Я не буду вам мешать?
– Не более, чем фактом своего существования, Дарина.
– Ладно. Я поняла. Мой диван – ваш стол.
– Договорились. Ложись спать. Завтра трудный день.
– Доброй ночи.
– Доброй, – ответил Кирилл и легонько поцеловал меня в лоб, прежде чем пойти к себе.
Я тут же легла в постель, погасила лампу и улыбалась, пока не заснула. Не скажу, что радовало меня сильнее: подарок, его намерение снова заняться со мной сексом или странное тепло, которое наконец вытеснило тревожное волнение и неутихающую зудящую боль.
Друзья, это конец первой части. Большое всем спасибо.
Я буду ждать вас во второй книге «Цена свободы».
Мы обязательно узнаем, как Кирилл перенесет полет до Казани, что скажет Артур о наказании в игровой, оправдают ли Женю и отпустит ли Салманов Дарину через год. Горячие сцены, интриги и тайны, неожиданные повороты сюжета и немного юмора я вам гарантирую.
