Алёна Моденская
Поклонники
Вцепившись в край ванны, всматривался в непроглядную черноту. Снова почувствовал себя дураком. Отдышался, подождал, пока пульс придёт в норму.
Выбравшись из ванны, Новиков пошёл на кухню, достал из холодильника бутылку, которую хранил на всякий случай, и сделал знатный глоток. Пятна перестали плыть перед глазами, тело медленно расслабилось. Загнав мысли о ванне поглубже, стал снова мерить шагами квартиру.
Значит, дело было примерно так. Джессику напоили вином с успокоительным, раздели и перенесли тело в ванную. Или она уже была раздета? Новиков задумался. Потом заметил себе ещё раз просмотреть одежду Вислогузовой на предмет повреждений.
Положили её в ванну, так чтобы ноги согнулись, а голова оказалась на дне, и налили воды. Она ещё дышала, поэтому захлебнулась.
Зачем было переносить тело? Чтобы утопить? Для гарантии? Или чтобы запутать, симулировав несчастный случай?
В истории Джессики несчастный случай отпадал. А вот в деле Миланы… почему-то Новикову казалось, что такое вполне возможно. С другой стороны, похожие обстоятельства и дата – ровно год. Серия? Валера, избавляющийся от девушек? Или кто-то другой? Мог муж макияжной домохозяйки знать Варежкину? Чего только в жизни не бывает.
Новиков пошёл в ванную, где долго лил тёплую воду на голову. Потом ещё раз приложился к бутылке и пошёл спать.
Ему снилась комната, полная сломанной мебели. Пёстрые обломки валялись на полу, повсюду высились кучи острых углов. Обрывки ткани и обёрточной бумаги, пятна краски – всё это делало мебель похожей на дешёвые декорации для театра. С потолка криво свисали портьеры. Когда-то пышные, теперь пыльные и покрытые пятнами, они держались на одном-двух крючках, собираясь крупными складками на полу, забросанном мусором. В углах слабо колыхались пыльные обрывки паутины. Сквозь мутные окна пробивался слабый свет, ничуть не рассеивающий мрак помещения.
Единственным целым предметом в комнате был большой круглый стол с фигурными массивными ножками. На нём не было ни пылинки, отполированная деревянная поверхность слабо поблёскивала в тусклом свете. Вокруг стола были расставлены стулья с резными спинками и мягкими сиденьями, обтянутыми красной тканью.
По стульям рассаживались люди в масках, появившиеся невесть откуда. Занял своё место и Новиков. Никто ни с кем не разговаривал, в мрачном свете даже трудно было рассмотреть бледные, будто восковые, маски, скрывавшие лица. Макси имели человеческие черты, только странно искажённые.
Пока Новиков пытался рассмотреть соседей по столу, силуэты которых расплывались в тусклом мрачном свете, зазвучала музыка. Хотя музыкой этот набор звуков назвать было трудно. Что-то вроде монофонической мелодии для старого мобильного телефона – повторяющиеся ноты, жутко неприятные для слуха.
Под музыку на столе танцевала обнажённая женщина. Новиков не заметил, как она появилась, но сразу узнал, даже несмотря на то, что её лицо тоже скрывалось под маской. Изящные, будоражащие движения на столе выполняла Жанна.
Несмотря на жуткую музыку, танец был грациозным, взывающим к инстинктам. В воображении проплывали самые потаённые фантазии, причём не только у Новикова. Эти мысли струились в воздухе, обволакивая стол и собравшихся людей, как лёгкий дым с приятным запахом.
Жанна повернулась спиной, и Новикова чуть не вырвало – её изящная спина продолжалась длинным хвостом, будто крысиным. Достающий аж до гладких пяток, хвост покачивался в разные стороны и извивался, тоже участвуя в танце.
Сидевшие за столом стали высыпать под ноги танцовщице что-то тёмное. Присмотревшись, Новиков понял, что это пепел и зола. Жанна наступала на тёмные частицы, и они налипали на бледную кожу. Стопы её ног и хвост стали чёрными. Она легла на стол и начла извиваться, изгибы её прекрасного тела вытягивали из памяти то, что было скрыто под пластами многих лет. Клубящийся вокруг сладкий туман становился всё гуще, пепел размазывался по бледной коже.
Наконец Жанна вытянула невероятно длинную, но оттого не менее изящную руку и ухватила одного из сидящих за галстук. Это был тучный гость в строгом костюме, явно тесном для его комплекции. Он взобрался на стол и стал высыпать на Жанну горы пепла, что заставляло её звонко смеяться.
Размазывая друг по другу чёрную золу, они сплетались в единый клубок. У Жанны оказались на удивление длинные и гибкие конечности, походившие на щупальца, да ещё хвост, которыми она обвивала своего партнёра, его конечности тоже удлинились, сам он как-то изгибался, производя странные звуки, вроде похрюкивания.
Даже иссиня-чёрные блестящие волосы Жанны, будто живые, извивались, и окутали пару тёмным облаком. Маски гостей, одобрительно наблюдавших за тем, что происходило на столе, стали прирастать к лицам. Соединяясь с кожей, они становились частью людей, натура их не отвергала, хотя очевидно было, что лица не настоящие. Они даже двигались, но топорно, либо совсем не выразительно, либо чересчур экспрессивно.
Сладкого тумана становилось всё больше, к паре на столе присоединился ещё один гость, тело которого тоже неестественно трансформировалось. От приторного запаха Новикова затошнило. Чувствуя, что задыхается, он вскочил, опрокинув стул, и в панике стал искать выход. Троица на столе обратила внимание на его движения и стала громко хохотать, не отвлекаясь, впрочем, от своего занятия. Другие гости тоже покатывались со смеху, глядя, как Новиков метался по комнате в поисках выхода.
Сладкий туман заполнял сознание, Новиков схватил первый попавшиёся обломок мебели и швырнул в грязное окно. Стекло пошло трещинами, но не разбилось. Тогда Новиков, пытаясь закрыть рукавом рот и нос, стал бить в окно чем-то тяжёлым, что подобрал на полу. Наконец стекло разлетелось на кусочки, и в комнату хлынул яркий свет.
Новиков разлепил глаза. В воздухе явно чувствовался запах дыма.
Глава 10. Дым и унитаз
Новиков вскочил, споткнулся о журнальный столик и запрыгал в прихожую на одной ноге. Откуда дым? Кажется, в подъезде кто-то надрывно кричал. Новиков рывком открыл входную дверь, и горло резко засаднило от вони. Свет от новой лампочки стал мутным, всё вокруг тонуло в сизой мгле.
Из-за дверей высовывались заспанные соседи и спрашивали друг друга, что случилось. В общей кутерьме кто-то предлагал вызвать пожарных, но откуда-то донеслось, что это лишнее, потому что всё уже потушили.
Кажется, в сплошном потоке голосов Новиков расслышал Иваныча. Быстро сгоняв в ванную, Новиков намочил полотенце и снова вышел в подъезд. Закрывая лицо, спустился на площадку между этажами, открыл окно. И увидел на стене, вместо приклеенного пазла, огромное чёрное пятно. Нога что-то задела, оно звонко покатилось по полу. Точно, новый пластиковый горшок, принесённый соседкой со скандинавскими палками.
– Безобразие какое, а! – рядом оказалась та самая соседка. Кажется, Даниловна. Недурно бы узнать её имя-фамилию. – Только горшки вынесла, а!
– Так они вообще всё расколошматили! – это с нижнего этажа поднялся молодой парень в респираторе, пижаме и тапочках. В руках держал огнетушитель. – Все цветы валяются, и даже растоптаны. И пазлы подожгли! – Дальше парень крепко выругался.
Новиков спустился до первого этажа. Действительно, все площадки темнели от рассыпанной земли, а стены – от подпаленных пазлов. Герани превратились в помятые маленькие комочки, раскиданные по ступенькам.
Иваныч стоял между этажами, тоже с огнетушителем, и матерился, глядя на остатки кактуса, влажно размазанного по полу.
– Вот и правильно! – Это откуда-то материализовалась отравительница голубей в шёлковом халате. – А нечего по стенам фигню развешивать и всякие веники тут расставлять! Это не оранжерея!
– Уйди от греха! – завопил Иваныч, замахнувшись огнетушителем.
– Что?!
Новиков перехватил руку соседа и забрал огнетушитель. Соседка, матерясь и обещая накатать кучу жалоб, скрылась.
– Унитаз видал? – вдруг спросил Иваныч.
– Что? Какой унитаз? – не понял Новиков.
– Между вторым и первым этажами, за мусоропроводом. Эт ейный, – Иваныч кивнул за плечо. Видимо, имел в виду скандалистку в халате. – Полгода уже как стоит тут. Ремонт делала, а унитаз просто в подъезде оставила.
Новиков не успел ответить, потому что подошёл парень с огнетушителем.
– Наверное, заявление надо написать. Поджог всё-таки. – Он подтянул штаны.
– Можно и написать, – вздохнул Новиков, встряхивая влажное полотенце. Он-то знал, что толку не будет. А ещё знал, кто и почему поджог пазлы и растоптал цветы. Те подростки, которых он шуганул, не иначе.
– Ничего им не будет. – Это спустилась Даниловна во фланелевом халате и остановилась на лестнице. – Этождети.
– А вы откуда знаете? – посмотрел вверх парень.
– Дык вона, приложение. – И она показала смартфон, на экране которого прокручивалась видеозапись с камеры домофона. Точно, три пацана, даже лиц не прикрыли. Лыбились прямо в камеру, тыкая в кнопки. Потом сбежали.
– Кто их впустил, интересно? – процедил молодой сосед.
– Тут не написано. – Даниловна убрала телефон. – Ладно, пошли по домам спать. Утром почистим тут всё.
Новиков вернулся к себе. Открыл все окна, чтобы проветрить – в квартиру натянуло дыма. Ну что за люди? Почему им чужие попытки хоть чуть-чуть облагородить пространство вокруг себя поперёк горла-то встают? Дети. Ремня для таких деточек нет.
Новиков открыл холодильник, достал бутылку. Нет, как-то уж чересчур часто он стал прикладываться. Нехорошо. Бутылку вернул на место и достал коробку с молоком. Хорошо, что не забыл купить. Подогрел молока, сделал пару тостов из батона и умял всё с мёдом. Закрыл окна и лёг в постель. Как же иногда тошно спать одному.
Щурясь от яркого света, Новиков понял, что проспал. А день предстоял долгий и непростой.
Новиков поднялся и, шаркая тапочками, подошёл к окну. Вот почему стало так светло – на улице сияло яркое зимнее солнце. Теплее, правда, не стало – термометр в виде весёлой пластиковой пчелы за окном показывал минус пятнадцать.
Есть отчего-то не хотелось. Против воли Новиков впихнул в себя чашку растворимого кофе и пару бутербродов.
В подъезде копошилась Даниловна – уже собрала землю, а теперь оттирала стены. Когда Новиков спускался, она только вяло махнула рукой в знак приветствия.
Между вторым и первым этажами Новиков специально заглянул за мусоропровод – действительно, там стоял старый расколотый унитаз. Вот, значит, как. Когда кто-то пытается устроить в подъезде что-то более или менее симпатичное – так эта дама орёт и возмущается. А как старый хлам оставлять – так пожалуйста. А ведь хорошо Василиса тогда придумала – тушки голубей к ней под дверь подсунуть. Может, и этого фаянсового товарища туда отправить? Чтобы при открытии двери он упал и окончательно разбился? По осколкам-то она не пойдёт. Эх, жаль, времени сейчас нет. Но идею надо запомнить.
Отлично, майор уже скатился до мелких пакостей соседям. А что, собственно, такого? Как она с окружающими, так и они с ней. Всё справедливо.
Выйдя на улицу, Новиков запрокинул голову и долго щурился, пока лучи яркого солнца проникали сквозь ресницы и рисовали разноцветные круги перед глазами. Это он уж точно видел наяву, а не в кошмарных снах. Новиков встряхнулся. Кажется, он переутомился. Как иначе объяснить все эти шаги, стуки в дверь… А никак. Нечисть – она не всегда мистика в книжках и фильмах. Бывает, и по подъездам ночами шарится.
В ясную погоду перемещаться по городу стало легче. Вернее, стало бы, если бы не ударивший мороз и автолюбители, к нему не готовые. Тут и там на обочинах (а иногда и прямо посреди дороги) мешали движению заглохшие автомобили. Про себя Новиков порадовался, что в своё время, несмотря на отчаянные протесты жены, выбрал всё-таки отечественную машину, приспособленную для местных дорог и низких температур.
Припарковавшись недалеко от дома Джессики Вислогузовой, Новиков по морозцу пробежался до подъезда. В квартире уже работали ребята под командой Старова. Наскоро повторив для него формальные инструкции, Новиков снова вышел на улицу, где заметил одну из соседок Вислогузовой, с которой успел обмолвиться парой слов ещё в прошлый раз. Это была девушка с диной фиолетовой чёлкой и пирсингом в брови и носу.
Сразу после происшествия нормального разговора не получилось – её отец всё ходил рядом и громко хмыкал, а потом и вовсе позвал домой «обедать». Теперь же представлялся ещё один шанс поговорить, уже без ненужных ушей рядом. Новиков чувствовал, что девица знала куда больше, чем рассказала в прошлый раз.
Теперь она приплясывала на улице, за оградой элитного дома, одетая в длинный дутый пуховик грязного цвета, узкие джинсы и высокие замшевые ботинки на толстой платформе. И без шапки, так что короткие сине-фиолетовые волосы торчали в разные стороны. Словом, по погоде, видимо, одеваться не умела. Это с нынешней молодёжью случается.
Покуривая тонкую сигаретку, девчонка с любопытством наблюдала за снующими по двору людьми.
– День добрый, – приветливо улыбнулся Новиков, пытаясь не морщиться от сладковатого дыма сигареты.
– Здрасьте, – кивнула девушка. – Что, ещё кого-то укокошили?
– Нет, мы всё по тому же делу. – Не вдыхать эту гадость было непросто.
– А-а, – чуть разочарованно протянула девица.
– Вы Лиза, верно?
– Ага, – сказала девушка, цыкая зубом. – Хотите что-то спросить, пока моего папаши нет рядом?
– Верно. – Новиков понял, что его догадки относительно её проницательности были не далеки от истины. – Вы живёте рядом с квартирой Джессики, да?
– Угу. – Лиза выпустила струю дыма. – Так себе соседство. Хотя теперь получше стало.
– Она вам сильно досаждала? – Новиков задержал дыхание, пока облако сладкого дыма рассеивалось.
– Угу. У меня младший брат, мелкий совсем, так он по ночам из-за шума просыпался и орал. Тогда предки меня переселили в его комнату, так что я имела сомнительное удовольствие наслаждаться их воплями чуть ли не каждый день. – Лиза состроила гримасу. – Знаете, они могли ржать и орать по несколько часов подряд, иногда до самого утра. Это что ж надо сожрать, чтобы так долго колобродить?
– Не знаю, – улыбнулся Новиков.
– А ещё эта мерзкая псина. – Лиза снова выпустила струю дыма. – Вечно выла и тявкала. Ненавижу таких собак. Лучше им сразу шеи сворачивать, как цыплятам. Чтоб не мучились и других не мучили.
– Больше она не будет тявкать, – сказал Новиков, наблюдая за реакцией собеседницы.
– Это почему?
– На днях собаке свернули шею.
– Какое совпадение. Вот и хорошо, – равнодушно сказала Лиза, почёсывая бровь длинным фиолетовым ногтем. – Двумя шавками меньше.
– Вы это про Джессику? – медленно спросил Новиков.
– А почему нет? – с вызовом сказала Лиза. – Эта тварь своё заслужила. Давно надо было её прибить. Вислогузова, – эту фамилию девушка будто выплюнула. – Знаете, что это означает? Отвисший зад. Так у этой задницы давно корона отросла, причём огромного размера, и я удивляюсь, как ей раньше кто-нибудь лопатой для навоза не урегулировал такое недоразумение.
– Вы настолько её не любили? – Новиков решил обойти пока слово «ненависть» стороной.
– А с чего это мне её любить? С того, что она смотрела на всех, как на мусор? Аристократка, тоже мне. – Лиза сплюнула в снег. – Знаете, к чему сводился смысл её никчёмной жизни? К тому, чтобы гадить окружающим.
– Сильное заявление.
– Зато правда. – Лиза бросила окурок в сугроб и достала ещё одну сигарету. – Вот например: как-то раз пришли рабочие поправить лампы в подъезде. Так она высунулась из квартиры и начала орать на них матом, чтобы они не шумели. Спать ей, видите ли, мешали. И это в двенадцать часов дня! Само её существование было оскорблением. Она умела только жрать и гадить. Как и все её друзья.
– Поэтому вы их так… презираете? – Новиков всё-таки нашёл ещё одно слово.
– Так заслужили, – пожала плечами Лиза. Она говорила как о чём-то, абсолютно естественном. – Они же не только гадили себе под ноги, они ещё и провоцировали всех соседей. Уроды. Думаете, я одна их ненавижу?
– А что, есть и другие? – Новиков никак не мог пробиться сквозь стену озлобленности и начать задавать важные вопросы.
– Да её все терпеть не могли. Думаете, кто-то расстроился, когда её укокошили? Ни капельки.
– Соседка сверху, кажется, была опечалена, – приврал Новиков.
– Ага, конечно! – хохотнула Лиза. – Да она станцует тверк на могиле этой вислой задницы. Самка. Из тех, кто готовы бесконечно рожать, лишь бы не работать. А детей пусть государство воспитывает, ага. Села на шею мужику и тянет из него жилы, а он ей изменяет.
– Откуда вы знаете? – заинтересованно спросил Новиков. Кажется, разговор всё же поворачивался в нужную сторону.
– Видела, как он баб водит, когда её и спиногрызов дома нет. – Лиза снова мелко сплюнула в снег.
– А Джессика?
– Что – Джессика? – непонимающе переспросила Лиза.
– К ней помимо друзей и отца приходил кто-нибудь? Мужчина?
– Угу. – Кивок с затяжкой.
– Этот? – Новиков показал ей на смартфоне фотографию Валеры, взятую из социальной сети.
– Этот был, но только когда стадо собиралось. А так она с другим кувыркалась. – Лиза выразительно повела бровями и даже чуть улыбнулась: – Орали они зажигательно. Он, кстати, обычно днём приходил. Ночью вообще редко.
– Как он выглядел?
– Ну… – Лиза наморщила лоб и покрутила рукой. – Такой, ну… в общем, вшивый интеллигент.
– Детально описать можете? – Новикову всё труднее становилось скрывать раздражение. Лиза никак не могла внятно рассказать то, что нужно, да ещё сладковатый сигаретный дым мешал сосредоточиться.
– Эм-м… Довольно высокий. Я из окна видела, как они ходили. Он её повыше, но она и сама-то была как каланча.
– Ещё? – Новиков даже сделал подбадривающее движение рукой. – Блондин? Брюнет?
– Брюнет, точно. – Лиза щёлкнула пальцами. – Такой, знаете, вроде кудрявый, волосы такие, чуть длинноватые. Это, тощий ещё. И такой весь интеллигентный-интеллигентный. В шарфике. Типа романтик. Из тех, кто называет феей, чтобы в койку затащить. Дуры таких любят.
– Понятно. – Новиков уже собрался попрощаться, но решил задать ещё один вопрос. – Лиза, скажите, вы что-нибудь знаете о так называемом Братстве?
– Это о секте? Конечно, знаю. – Лиза снова говорила так, будто в обсуждаемом вопросе не было ничего необычного. – Но если вы думаете, что задница была из их числа, то ошибаетесь.
– Почему? – спросил Новиков.
– Они бы её не приняли, – хихикнула Лиза. – Не их формат.
– То есть?
– Им девственниц подавай. А ваша Джесси была шлюха ещё та. – Лиза неприятно улыбнулась, Новиков в который раз поборол желание поморщиться. – Чтобы туда попасть, надо быть девственницей и выйти замуж за одного из этих «братьев». Сами кобели кобелями, а туда же – только чистеньких берут. И всё про семьи, про верность лопочут. Лицемеры.
– А откуда вам это известно? – спросил Новиков, прищурившись.
– Эм-м… – взгляд Лизы блуждал по сторонам.
– Ладно, не отвечайте. Спасибо, что уделили время.
– Пожалуйста, кушайте на здоровье. Только я ещё кое-что знаю. – Лиза самодовольно улыбнулась. Новиков изобразил заинтересованность. – В тот день, перед тем, как ваши набежали, что-то пролетело мимо окна. Как будто что-то выбросили. Я тогда подумала – может, снег с крыши свалился, но оттепели-то не было.
– Что именно пролетело? – спросил Новиков, не понимая пока, важно это, или нет.
– Ну, типа какой-то огромный комок. Я потом высунулась – он валялся под окнами. А потом его уже не было.
– То есть, кто именно и когда его забрал, вы не видели.
– Не-а.
– А на что похоже?
– Ну, такой, – протянула Лиза, глядя по сторонам и обводя руками круг. – Вроде мешка. Или подушки.
Подушка. Наволочка. И остальное пропавшее постельное бельё, которого ни в одном мусорном контейнере так и не нашли. Жаль, у неё окна смотрят не в сторону подъезда, и она не видела, кто выходил. С другой стороны, внимательная девушка. Пожалуй, даже слишком. Как бы убийцу это не насторожило.
– А домработницу Вислогузовой вы знаете?
– Ную? Знаю, – закивала Лиза. – Нормальная такая тётка. В теме всяких там этих… – Она опять покрутила рукой, но как-то вяло. Как будто передумала рассказывать.
– Всяких чего? – вопросительно поднял брови Новиков.
– Ну, это, как бы там… как сказать… – Лиза блуждала взглядом по сторонам. – Ну, там, как порчу снять и всё такое.
В памяти промелькнули знаки, которыми были исписаны зеркала и окна в квартире Джессики. Защита от порчи? В общем, неудивительно. А с этой Нуей обязательно надо переговорить. И вот ещё что. Надо бы пересмотреть материалы дела Варежкиной. Там, кажется, тоже были какие-то знаки нарисованы. И у неё тоже работала эта загадочная Нуя.
Кто она вообще? Мошенница? Шарлатанка? Уборщица или колдунья? Или и то, и другое? Свидетель или подозреваемая? Ну, придёт время, и всё выяснится. Наверное. Только бы его за инквизитора не приняли.
Новиков открыл было рот, чтобы спросить, с чем сама Лиза обращалась к этой Нуе, но передумал. Всё равно правду не выдаст. Вместо этого сказал:
– Ещё раз спасибо.
Новиков уже повернулся, чтобы уйти, но Лиза его остановила и почти шёпотом сказала:
– Вы, это, можете отцу не говорить…
– Разумеется, – твёрдо пообещал Новиков.
Лиза широко улыбнулась и вытащила следующую сигарету, а Новиков направился к дому. На ходу поднял голову и нашёл взглядом окна Джессики. Да, похоже, кто-то выбросил из окна постельное бельё, а потом подобрал. Спрятал или, что вероятнее, сразу сжёг. Умно.
У подъезда Новиков встретился с Вислогузовым, который только что приехал. Откуда он узнал, что именно сейчас проводился ещё один осмотр, Новиков предпочитал не думать.
