Алёна Моденская
Поклонники
Но он ли её утопил? За что? Поссорились? Но это явно не тот случай, когда убивают случайно в порыве гнева. Тот, кто это сделал, скорее всего, подготовился, а потом ещё тщательно заметал следы. Допустим. Но если это был не он? На записи лица спутника Джессики не видно.
Или… Новиков задумался. Или он искал оправдания для Матвеева, потому что Николайчук уверенно заявил, что с Джессикой расправился кто-то другой?
Поразмыслив, Новиков понял, что и его интуиция подсказывала, что это был не Матвеев. Слишком хлипкий. Кто тогда? Мог у Джессики быть ещё один роман? А почему нет? В среде её друзей это вполне распространённое явление.
Милана и Валера играли в семью, самозабвенно изменяя друг другу. Жанна, как выяснилось, вообще была труженицей профессии с сомнительной планкой социальной ответственности.
Жанна. А ведь что-то было, что-то Новиков упустил. Мелькнуло и исчезло. Что-то не клеилось.
Размышления о Жанне и деталях, которые не складывались, Новиков решил оставить до дома.
Новиков уже подъехал к супермаркету рядом с домом и припарковался. Только хотел выйти из машины, как зазвонил телефон. Когда Новиков увидел кто именно звонил, то здорово удивился.
– Покорнейше прощу простить, что беспокою вас в нерабочее время, – нараспев проговорил Николайчук. – Но информация, которую мне удалось добыть, заслуживает внимания, поэтому я позволил себе набрать ваш номер. Удобно ли вам меня сейчас выслушать?
– Да, конечно, – просто ответил Новиков, вернувшись на сиденье и захлопнув открытую настежь дверь. Если эксперт звонил сам, да ещё после окончания рабочего дня, его определённо стоило выслушать.
– Как и обещал, я проверил отпечаток, найденный на внешней стороне оконного стекла мадмуазели Вислогузовой. Так, вот в наших базах обнаружился его обладатель. – Николайчук замолчал.
– И кто это? – спросил Новиков после паузы, которые для усиления эффекта так любил делать эксперт.
– Это некий Аверкий Торопкин. – Николайчук снова сделал паузу. Когда Новиков не отреагировал, он спросил: – Вы меня хорошо слышите?
– Угу, – сказал Новиков. Знакомое чудно́е имя, только вот вспомнить, кто это, не получалось. А ведь оно точно мелькало, и к тому же, совсем недавно.
Новиков почти увидел, как Николайчук снисходительно посмеивается.
– Вы уже ознакомились с материалами по наезду мадмуазели Вислогузовой на человека? – спросил эксперт.
– Причём тут… – Новиков замолчал. Точно, этот Аверкий проходил как жертва. Это его сшибла Джессика год назад. И он погиб на месте. Год назад. – Отпечаток свежий?
– Вполне. Хотя потожировых следов нет. Но все линии чёткие. Их не заносило снегом и не смывало дождём.
– Откуда…
– Правильный вопрос, – проговорил эксперт, теперь его голос уже звучал не так театрально. Как будто он сбросил маску и разговаривал с тем, кому нельзя лгать. – Уверен, вы найдёте ответ. Всего доброго.
Новиков убрал телефон. Откинулся на спинку сиденья. Свежий отпечаток руки. На внешней стороне оконного стекла. Обладатель отпечатка погиб год назад. По вине хозяйки квартиры.
Глава 13. Детали пазла
Новиков зашёл в супермаркет и накидал в корзинку классический холостяцкий «наборчик» – пельмени, колбасу, консервы, кефир, батон. Уже привык к тому, что женщины, видя такую корзинку, начинают поглядывать на него с интересом.
Ещё забрал пазлы в постамате. Отличный магазин – доставляют заказ в этот же день.
В очереди к кассе перед ним оказалась старушка, одетая в старое пальто и поношенные валенки. Новиков думал о своих делах и не сразу заметил, что процесс «пробивания» продуктов застопорился. Оказалось, у бабушки не хватало нескольких рублей для оплаты кошачьего корма. Новиков добавил к мятым бабушкиным деньгам свои монетки. Растрогавшись чуть не до слёз, бабушка стала благодарить Новикова, у которого не было ни малейшего настроения слушать эти излияния. Буркнув что-то в знак того, что благодарности получены, он стал складывать свой «холостяцкий набор женатого мужика» в пакет.
Выйдя из магазина, Новиков даже замедлил шаг – такой красивый был закат. Бледно-золотое солнце и вокруг розовые лучи в фиолетовых разводах. Лиловые перьевые облака расчерчивали небо, переливающееся цветами от голубого до тёмно-синего.
На фоне такой красоты чернели переплетающиеся кружева ветвей липы.
В лучах заходящего солнца дома светились разными оттенками розового и оранжевого, отражающие закат стёкла как будто горели и плавились, превращаясь в фонари.
На крыше одного из домов Новиков заметил нечто странное. Присмотревшись, он понял, что все антенны и провода заняты чёрными птицами. Их было так много, что на фоне закатного неба они превратились в мрачные тяжёлые гроздья.
Новиков передёрнул плечами и пошёл дальше.
За угол его дома, шаркая большими валенками, заворачивала та самая бабушка из магазина. Теперь Новиков вспомнил – она покупала самый дешёвый кошачий корм, и даже на него у неё не хватало денег. Сама одета кое-как, видно, что живёт ну совсем небогато, но ещё умудряется делиться с кошкой.
Новиков вспомнил фигурантов дела, и его затошнило. Бабулька, собирающая копейки от пенсии для кошачьего корма, и расфуфыренные девочки и мальчики, считающие, что все вокруг им должны и обязаны. И всего им мало.
Новиков силой воли выкинул эти мысли из головы. Так до нервного срыва недалеко.
У подъезда копошились дети в разноцветных костюмчиках. Они налепили снеговиков, и теперь раскрашивали их красками, разведёнными в пластиковых баночках. А их отец, тот самый парень, что в одной пижаме тушил возгорание в подъезде, заливал водой очередную фигуру. Кажется, собаку.
– А, привет, – помахал Новикову сосед. Как бы поаккуратнее выяснить, как его зовут.
Дети хором повернулись и вразнобой поздоровались.
– А мы вот решили двор маленько украсить, – сказал сосед.
– Хорошо, – кивнул Новиков. Ему в общем-то и просто заснеженные палисадники нравились. Но и так неплохо.
– Пап, а каким цветом собачку красить? – спросила девочка в розовом костюмчике.
– А каким хочешь, – ответил папаша и зашагал через глубокий снег к Новикову. Подойдя ближе, понизил голос: – Терпеть не могу, когда гадят в чужих домах. К себе бы шли.
– Ну да, – кивнул Новиков, мечтая оказаться дома в кресле с книжкой или пазлом.
– Мне раньше пофигу было, а теперь нет, – продолжал бубнить сосед. – Чтобы всякая шваль мой дом поганила. Пусть только попробуют снеговиков тронуть – руки повыдёргиваю.
Новиков даже не кивнул в ответ. Он таращился на снежную собаку, которую соседская дочка выкрасила в синий цвет. Её отец проследил взгляд Новикова и рассмеялся:
– Эй, разве бывают синие собаки?
Другие дети тоже подхватили насмешливый тон, а вот девчонка в розовом комбинезончике стояла на своём:
– А вот и бывают! Бывают! – голосила девочка. – Я сама видела!
– Да ладно-ка! – крикнул её папаша.
– Я тоже видел, – вдруг сказал Новиков, и довольно громко, так что остальные дети разом повернулись к нему.
– Вот, я же говорила! – победно заявила соседская дочка.
– Синюю собаку? – недоверчиво спросил её папаша и криво усмехнулся. Видимо, подумал, что Новиков и сам в тот момент был немножко «синим».
– Да, из промзоны, наверное прибежала, – промямлил Новиков, кляня себя за слишком длинный язык. – Там же всякая химия, красители…
– А, ну это может быть, – протянул сосед. – Там чего только не бегает. Говорят, даже мутанты есть.
Новиков кивнул соседу и направился в подъезд. Внутри пол и стены уже сияли чистотой. Только в тех местах, где сгорели пазлы, теперь чернели подпалины. Ну, ничего, скоро тут будут новые картинки.
Поднимаясь по ступенькам и предвкушая вечер с мозаиками, Новиков вдруг увидел, как Даниловна, стоя коленями на подоконнике, что-то делала с оконным стеклом.
– Добрый вечер, – громко сказал Новиков.
– Охтыжбожемой! – вскрикнула Даниловна, резко оборачиваясь. Неловко дёрнулась и чуть не упала.
Новиков бросился было на помощь, но соседка самостоятельно обрела равновесие и шумно выдохнула.
– Кто ж тебя научил так подкрадываться?
– А что вы делаете? – прямо спросил Новиков, рассматривая углы окна, в которых темнели какие-то знаки.
– Дык это, – забегала глазами соседка. – Вроде как защиту ставлю, чтобы всякая шелупонь тута не безобразничала.
Новиков подошёл к окну почти вплотную. Знаки, нарисованные Даниловной, ну очень сильно напоминали те, что он видел на окнах в квартире Джессики Вислогузовой и в материалах по делу Миланы Варежкиной. Что-то среднее между рунами, иероглифами и чудны́ми рисунками, которые приписывают инопланетянам.
– Защита? – переспросил Новиков.
– Вроде того, – буркнула соседка. – Помогает от нечисти.
– А где вы этому научились?
– Где-где… – дальше Даниловна пробормотала что-то неразборчивое.
Поняв, что толку от расспросов ждать не стоит, Новиков попрощался со спиной Даниловны и пошёл домой. Если эта «защита» сработает – хорошо. Хоть в подъезде будет чисто.
Придя домой и поставив на плиту кастрюлю с водой для пельменей, Новиков раскинул на журнальном столе пазл с маяком и мысленно вернулся к несостыковкам.
Жанна. Вытаскивая из общей пёстрой кучи крайние детальки, Новиков пытался восстановить в памяти известные факты. Даже раскрыл свой скетчбук (вообще-то он редко пользовался записями, просто при письменной фиксации информация лучше отпечатывалась в памяти).
Что-то в истории Жанны не клеилось. Первым, кто её упомянул, был Вислогузов. Что он сказал? Новиков перелистнул пару страниц. Эзотерика, здоровый образ жизни, веганство. Точно, Новиков встречался с Жанной в вегетарианском кафе. Сама она сказала, что атеистка. Но дело не в этом, тут нечто другое.
Левый край пазла почти сложился.
Так, она рассказала, что учится дистанционно и работает. Тоже удалённо. А почему? А потому, что нет денег на платное обучение. Почему именно платное? В Добромыслове вполне можно поступить и на бюджетное отделение некоторых вузов. Правда, вузы специфические. Город-то раньше считался центром нижегородской промышленности, да и до сих пор некоторые предприятия работали, отравляя воздух и воду. Видимо, Жанне было интересно нечто другое, не химия и не инженерия.
Светлые элементы с маяком отправляются в одну кучку, синие с небом и морем – в другую.
Но в академию, где учились подружки, Жанна тоже поступать не стала. Правильно, потому что это вообще не образование. Покупка диплома в рассрочку. Значит, хотела получить качественное высшее образование, пусть и заочно.
Причём здесь образование? При том, что это характер человека. Ей в отличие от Джессики и Миланы, никто материальных благ на блюдечке с каёмочкой не приносил, самой приходилось трудиться. Хотя она выбрала странное поле деятельности. Как это получилось? Ведь явно не глупая девушка. Хотя не все жрицы любви так уж глупы, некоторые намного сообразительнее псевдоинтеллигентов вроде Вислогузовой. Вот уж у кого ума было не больше, чем у её мерзкой собачонки.
Но ведь дружили, причём с детства. Хотя Жанна не скрывала своего равнодушия по поводу гибели Джессики. Да, вобщем-то, его никто из свидетелей не скрывал. Злорадства, впрочем, тоже. Надо же – погибла девушка, а никому и дела нет. Всем или наплевать, или любопытно, или весело. А ведь это всё-таки был человек.
Новиков передёрнул плечами. Что-то его снова стало куда-то уносить. А при его профессии чем меньше эмоций – тем лучше.
Вернёмся к Жанне. Скорее всего, так называемая «дружба» с Джессикой была ей нужна. Зачем? Выгодные связи? А сама Джессика? У этой, скорее всего, просто ума не хватало разобраться, кто находился вокруг. Она же привыкла считать себя если не королевой, то принцессой. Есть свита – и хорошо.
Спина затекла, снова появилась тупая боль в старой ране. Новиков потянулся. Потом встал и начал разминку – наклоны, махи руками, дальше натянул ремень над головой и стал делать выпады, сгибая колени одной ноги, а другую держа прямой. Вроде полегчало. Сходил на кухню, запустил пельмени в наполовину выкипевшую воду и вернулся за столик.
Он сидел на специально сколоченной табуретке, так чтобы спина оставалась прямой – иначе мышечный корсет расслабится, и его потом трудно будет собрать. Тот гопник знал, куда бить заточкой. Гад. Ладно, хоть спинной мозг не задел, а то бы заново пришлось учиться ходить. Хотя Новиков тогда немножко попритворялся сильно раненым, но это чтобы молоденькую медичку-практикантку разжалобить, то бишь закадрить. И вот – они уже пятнадцать лет женаты.
Маяк сложился, и в голове снова завертелось дело Джессики.
Вислогузов сказал, он выдвинул Жанне ультиматум. Ну конечно. Вот оно. Вот что не состыковывалось. Вислогузов поставил Жанне условие, что она не станет втягивать Джессику в свою… хм… деятельность. Но ведь она и не стала бы втягивать. Какой смысл? Что в этом «ремесле» могло привлечь мажорку Вислогузову? У Жанны, допустим, не было денег (сколько ей хотелось или было необходимо), но у Джессики-то были. У неё вообще было всё, чего бы она ни пожелала.
Значит, требование, поставленное Вислогузовым Жанне, не выдерживает критики. Выходит, он солгал? Пожалуй, что так. Для чего?
Что он там ещё рассказывал? Новиков зашуршал страницами скетчбука. Вот. Было что-то вроде праздника, они решили вызвать «девочек», и он случайно увидел анкету Жанны на сайте. А может, всё происходило несколько иначе, чем он преподнёс?
Ну, допустим. Зачем тогда он вообще рассказал всё это Новикову? Какое отношение занятие Жанны имело к делу Джессики? Или в том-то весь и фокус, что никакого? Тогда какую цель преследовал Вислогузов? Отвлечь внимание? От чего?
В памяти всплыла коробка с «игрушками», которую Новиков вытащил из-за окна спальни Джессики. Николайчук правильно заметил, Вислогузов был зол, а удивление разыграл специально для них. От этого он уводил внимание? Как бы намёк на то, что бывают занятия и похуже, чем игры с этими штуками? Да какое вообще следователю дело до увлечений потерпевшей? Это же не полиция нравов.
Ерунда какая-то.
Новиков почувствовал странный запах и вскочил, опрокинув табуретку. Побежал на кухню. Оказалось, пельмени уже начали запекаться. Пришлось отскребать их от дна кастрюли. Ну, ничего – обуглиться они всё равно не успели, а саму посудину надо просто замочить в воде с содой.
Засыпав кастрюлю содой и залив водой, Новиков вернулся к тарелке. А вообще-то, запечённые пельмени вполне приятно пахнут. Обильно намазав их сметаной с хреном, Новиков вернулся в комнату и снова устроился за журнальным столиком.
Да это блюдо и на вкус очень даже ничего. Куда лучше, чем просто отварное. В следующий раз пельмени надо будет сразу запечь. И сразу под сметаной с хреном. Или хотя бы под майонезом.
Вот сейчас Новиков даже чуть порадовался, что жена с дочкой гостили у тёщи, а то бы ему устроили нагоняй за то, что ел не на кухне, как положено, а в комнате. Ещё и две грязные кружки из-под чая, куча фантиков, крошки от бутербродов. Не забыть бы прибраться, когда жена и дочка засобираются домой. А то криков будет.
Пережёвывая пельмень, Новиков стал подбирать детальки с облаками. В памяти всплыли знаки. Мелкие простоватые рисунки, что были на зеркалах и окнах Джессики, в квартире Миланы Варежкиной и на плитках капища в эко-деревне. Как там сказала Даниловна? Защита. От кого?
Новиков собрал небо и стал выискивать пазлинки с кронами деревьев. От кого искала защиты Джессика? Детали ни в какую не хотели состыковываться. Да и зачем ей какая-то эзотерика, если у её папаши такой ресурс, что обеспечить безопасность дочки ему было раз плюнуть? Он мог бы даже нанять телохранителей. А что, если…
Верхушка сосны наконец-то встала на своё место. Не от всего могут защитить телохранители. Новиков подумал об отпечатке на окне. Свежем отпечатке давно умершего человека. Это он пришёл за ней? Чтобы отомстить?
Новиков перестал жевать и встряхнулся. Теперь его понесло в мистику. Этого не хватало. Но факт оставался фактом – Джессика чего-то боялась, и даже отцу об этом не говорила. Видимо, стыдилась. Наверное, страх наводила не просто месть, а мысль о том, что убитый Аверкий утянет её за собой на тот свет.
И вот однажды он постучал в её окно.
Новиков закрыл глаза и запрокинул голову. Зажмурился. Наблюдал, как вспыхивали и таяли разноцветные круги и пятна. А сколько времени?
Доходило десять. Не так уж поздно для чая с конфетами.
Наполнив конфетницу и заварив чаю, Новиков вернулся к пазлу. Допустим. Допустим, Джессика пыталась защититься от погибшего под её колёсами Аверкия. А Милана? За ней разве было что-то подобное? Новиков, к своему стыду, почему-то не удосужился это проверить. Но и Женя ничего такого не упоминала. Предположим, Милана никого не убила и не покалечила. Чего ей тогда бояться?
Жуя мягкий грильяж из лесных орехов, Новиков собирал море. Милана. Мажорка, увлекающаяся… Ну точно. Вот оно. Психотропы. У неё, наверное, от этих веществ просто начались изменения сознания. Скорее всего, сама не до конца понимала, чего боялась. И ведь никто ей не помог. А могли бы, наверное, спасти девчонку.
Теперь капище. Язычникам чего опасаться? Хотя, в их случае это, наверное, просто универсальный обряд для защиты, вроде крепостной стены.
Следующий вопрос. Кто помог девицам нарисовать эти защитные знаки? Домработница Нуя? Судя по словам Лизы, эта дама явно в теме всякой мистики и магии.
Новиков снова выпрямился. Вот это, пожалуй, скверно. Дело, и так явно отдающее всякими гнусностями, теперь ещё и поворачивало в сторону колдовства. Этого не хватало.
Пазл полностью собрался. Доходило одиннадцать. Пора бы ложиться, завтра полно дел.
Новиков выключил свет, сходил в ванную. Расстелил постель и натянул пижаму. Только собрался лечь, как с улицы донёсся противный подростковый смех. Против воли сжав зубы, новиков подошёл к окну. Точно – в их палисаднике топталось несколько фигур. Старшие школьники. И что-то подсказывало, что это именно их шуганул в тот раз Новиков, а ещё – именно они устроили пожар. Вернулись, стало быть.
Ну всё, хватит. Любому терпению есть предел. Впервые в жизни Новиков решился воспользоваться своими связями. Взял телефон, чтобы попросить знакомого прислать наряд к дому.
Но тут один из пацанов под гогот остальных залез на синюю собаку. Стал делать вид, что по́шло скачет на ней. Спина собаки разломилась, и пацан с клёкотом провалился. А в следующий миг заорал так, что Новиков едва не выронил телефон. Держась за промежность, парень стал скакать по палисаднику и реветь во весь голос. Из развалившейся спины синей снежной собаки торчали собранные конусом острые колья. А ведь и правда, новиков только сейчас вспомнил – там же соседка осенью сделала шалашик для розы. А сосед с детьми, видимо, использовал его как каркас для снежной скульптуры.
Другой пацан в это время выругался матом, замахнулся и попытался ногой «с вертушки» снести голову одного из снеговиков. Голова снежной фигуры хрустнула и развалилась. А пацан жутко взвыл, скрючился и повалился на снег. Внутри снеговика тоже оказался каркас, только металлический – обрезок старой трубы, торчащий прямо из земли.
Новиков убрал телефон и некоторое время наблюдал, как подростки скакали по палисаднику, орали, матерились, пытались ломать другие фигуры. Только вот сосед хорошенько залил их водой, так что они превратились в ледяных истуканов. Девица в коротенькой курточке явно сломала руку, со всей силы ударив конусообразную снегурочку.
Новиков лёг в кровать и некоторое время прислушивался к матерным крикам, визгу и хнычущему плачу.
Выходит, защита-то сработала.
Глава 14. Гори-гори ясно
С серого неба медленно падали снежинки. Не такой густой снегопад, как недавно, а редкий, кружащийся на слабом ветру. Высокие сосны, почти чёрные в матовом свете, замерли, снег так и лежал на ветвях, не спадая.
Холмы и пригорки затянуты густым едким дымом. На его мутно-сером фоне снегопад казался успокаивающим. Тишина.
Ближе к городу справляли Масленицу. Не так, как раньше – с самоваром, песнями, плясками, блинами и баранками. А на современный лад: пройти негде, кругом машины, из открытых дверей которых разносится «музыка». Какой-то нелепый «тынц-тынц», да погромче, чтобы надёжно заглушить случайно зашедшие в голову мысли.
И обжираловка. Да чтобы обязательно с водкой. Кругом душный дым от шашлыков, мусор, брань, визг и пьяные вопли. Странные люди, как будто век не ели. Когда вы нажрётесь-то уже?
В центре одной из полян торчала высокая лубочная кукла Масленицы – статная фигура, одетая в красный расшитый сарафан, белые рукава с цветными манжетами и большой расписной платок с длинной бахромой. Явно дороговатый гардероб для сожжения на потеху пьяной публики. Фигура возвышалась над отдыхающими, расставив деревянные руки. У основания лежала охапка старых газет для розжига, чуть подальше стояла пара канистр.
К полудню, который из-за погоды и затягивающего лес душного шашлычного дыма и определить-то было трудно, народ начал подтягиваться к яркому чучелу. Вдрызг пьяные люди с блуждающими глазами, пошатываясь, подходили к Масленице. Кто-то отрыгивал ругательства, кто-то блевал прямо под ноги. Растрёпанные женщины с визгливыми голосами, тянули к центру лоснящихся от обжорства капризных детей. Подростки, до этого занимавшиеся спариванием в машинах, тоже подползали ближе к фигуре, доставая дорогие телефоны. Правильно, такое событие, как сжигание чучела, надо запечатлеть. Чтобы было что вспомнить.
Заплетающиеся языки спрашивали друг у друга, кто сделал чучело и откуда оно вообще взялось, но ни одного более или менее внятного ответа не прозвучало.
Пошатываясь и грязно ругаясь, несколько празднующих подошли поближе к Масленице, чтобы её поджечь. Но в канистре оказалась обычная вода. Тогда один из «активистов» крикнул, чтобы принесли жидкость для розжига мангалов.
Пока собирали горючее, подростки с пьяными воплями выливали друг на друга воду из канистр.
Через десять минут чучело наконец окатили едко пахнущей жидкостью и в очередной раз попытались поджечь. Но пламя всё никак не разгоралось. По толпе пронёсся недовольный пьяный ропот. Поджигатели разъярились, кто-то придумал забаву – помочиться на основу нарядной куклы. Идея понравилась, и почти все существа мужского пола так и поступили, впрочем, и женщины тоже не отставали.
Вперемежку с изощрёнными ругательствами повторялся недоумённый вопрос: почему же пламя всё никак не разгоралось. Поляна наполнилась гневными матерными криками и воплями, разносившимися по лесу. Неподалёку в небо взлетела стая огромных ворон и пронеслась над поляной, где всё никак не могли поджечь Масленицу.
Гвалт криков прошил негромкий ритмичный напев. Из тихого он, наполняясь звуками целого хора голосов, превратился в довольно громкую песню. Пьяные празднующие не сразу его расслышали, только когда напев набрал силу, стали прислушиваться внимательней.
– Гори-гори ясно, чтобы не погасло! – разносилось над поляной.
Никто даже не пытался подпевать, максимум, на что были способны празднующие – ржать и выкрикивать оскорбления.
– Гори-гори ясно, чтобы не погасло! – звучало всё громче, не останавливаясь. – Гори-гори ясно, чтобы не погасло, гори-гори ясно, чтобы не погасло!
Когда напев стал таким громким, что полностью заглушил пьяные выкрики и «музыку» из авто, пламя, наконец, разошлось. Только загорелось не чучело, а одна из машин, стоявшая на окраине поляны. От неё зажглась другая, потом третья. Быстро протрезвевшие отмечатели масленицы бросились спасать свои драгоценные автомобили, только поздно – одна из них оглушительно взорвалась, опрокинулась и придавила бегущих к ней владельцев, оставив их с воплями валяться по снегу.
Оказалось, что вся поляна была окружена машинами, превратившимися теперь в огненный хоровод. Внутри горящего круга, над которым разносилась песня, в панике с криками метались тени.
Чёрный дым огромным столбом поднимался в серое небо.
– А что происходит? – спросил Новиков у кого-то.
– Масленицу отмечают.
Новиков понимающие кивнул и проснулся. За окном с серого неба летели редкие снежинки. Некоторое время Новиков лежал на спине и думал, как не хочется подниматься и идти на работу. Потом вспомнил, что у него выходной. Повернулся на другой бок и снова заснул.
Два дня Новиков усиленно сопротивлялся мыслям о работе и делах. Он собрал с пола все фантики от конфет, пропылесосил квартиру, чего раньше никогда не делал, вытер пыль (это вообще за гранью) и даже постирал одежду. И приклеил к подпалённой стене в подъезде новый пазл с маяком.
К вечеру субботы позвонила жена, чтобы сказать, что они с дочкой решили остаться в Растяпинске ещё на неделю – карантин в школе, позволивший устроить дополнительные каникулы, продлили. Эта новость порадовала.
Возвращение домашних лучше бы пока отложить. Новиков чувствовал, что дело Вислогузовой странным образом влияло на него, и не хотел, чтобы это влияние распространилось на семью. Кроме того, где-то на задворках сознания постоянно маячило невольное сравнение фигуранток дела с дочкой Новикова. Василисе исполнилось всего четырнадцать, и Новиков постоянно старался её побаловать. Строгой в семье была мама, а папа регулярно разрешал дочке по-тихому нарушать запреты.
Теперь же он в рабочем порядке сталкивался с детьми, которым всё всегда разрешали. И мог видеть, во что они со временем превращались. И возможные подобные «перспективы» для собственной дочки его угнетали.
Вечером Новиков провёл ревизию размороженного холодильника и обнаружил, что продукты заканчивались. Ни пельменей, ни котлет, ни конфет. Пришлось одеться и выйти в магазин.
Во дворе снова копошился молодой сосед со своими шумными детьми. Они уже отремонтировали снеговиков и теперь пристраивали кормушки на кусты палисадника. Вот и правильно, пусть лучше тут шумят местные дети, чем шныряют всякие… нехорошие персонажи.
В супермаркете Новиков накидал обычную корзину продуктов и направился к кассе. Пока ему пробивали покупки, в мыслях замаячила одна интересная идея. Странно, что он раньше до этого не додумался.
Новиков подхватил свои пакеты и быстро пошёл к дому, на ходу доставая телефон. Но за те десять минут, что он провёл в магазине, проход к подъезду успела перегородить отравительница голубей. Мимо её машины, утопая по колено в снегу, ковыляла Даниловна, с другой стороны своей очереди ждала молодая мамаша с первого этажа. Даниловну переправил на расчищенную дорожку молодой сосед, а коляску перенёс туда же Новиков.
– Спасибо, – выдохнула мамаша, устраивая своё чадо в коляске. Пока детский транспорт телепортировали через снежные завалы, ребёнка она держала на руках. – Есть же парковка за домом, так нет – ей надо своё корыто именно тут ставить.
– И чё? Может, мне теперь за квартал от дома парковаться? – надменно спросила хозяйка авто, вывалившаяся из подъезда. Судя по нетвёрдой поступи, она была навеселе. – Почему это я должна жертвовать своим комфортом ради ваших спиногрызов?
– На себя посмотри, мымра! – гаркнула мамаша.
– Рожают и рожают, как кошки!
– Слушайте, прекратите, – поморщился сосед с детьми, которые лепили горку и не слушали препирательств взрослых.
– И чё я такого сказала, а? – Распущенность и наглость, видимо, составляли основу характера молодящейся особы. – У этой спиногрыз, у этого, – она кивнула на Новикова, – вообще отшибленная девка, а ты сам-то сколько пособий на своих получаешь, а?
– А вот это не твоё дело, – резко сказал парень.
– Вам сейчас нельзя садиться за руль, – встрял Новиков.
– Чего? – заржала дамочка. – И чё ты мне сделаешь, а? Дружкам своим позвонишь? У меня, кстати, тоже друзья в полиции есть, и повыше тебя будут, ясно? И не таких обламывали!
Она всё-таки села в машину и дала задний ход.
– Какова хамка, а, – пробубнила Даниловна, невесть как оказавшаяся рядом. – Ну ничего, найдётся и на неё управа.
– Хорошо бы, – буркнул молодой сосед и пошёл к детям заливать горку водой.
А Новиков поднялся к себе, перекрыл воду, отключил электричество и снова спустился вниз. Сел в свою машину, и пока она прогревалась, набрал номер отца. Оказалось, тот только что вернулся с рыбалки.
– Конечно, приезжай, – говорил отец на фоне маминого голоса. – И девчонок бери!
– Они у тёщи в Растяпинске.
– Ну, тогда сам давай к нам! Ждём!
Новиков завёл мотор. И всё-таки не смог отказать себе в удовольствии – скинул другу из дорожной полиции номер машины хамоватой соседки. Оказалось, попал точно в цель – в городе как раз проводился рейд по выявлению пьяных водителей.
Всё-таки хорошо, что ему пришло в голову навестить родителей. Во-первых, живут они за городом, а ему как раз неплохо бы проветриться. Во-вторых, одному всё-таки скучновато. В-третьих…
Новиков притормозил у автобусной остановки и чуть сдал назад. Мигнул фарами, но Женя Батенко его никак не замечала. Тогда Новиков высунулся через пассажирскую дверь и позвал:
– Жень, садись, подвезу!
Женя наконец обернулась и засеменила к машине.
– Спасибо, – выдохнула Женя, подтягивая ноги и закрывая дверь. – А то в городе почти коллапс – ни троллейбусов, ни автобусов. Снегопад, что поделать.
– Домой? – спросил Новиков.
– Да, в бассейне была. А теперь хоть пешком иди. Через полгорода. На каблуках.
– Одна ходишь? – снова задал глупый вопрос Новиков, когда молчание затянулось.
– Да, Слава не любитель, а Светка вообще плавать не умеет.
– Как она?
– Да ничего, учится в музучилище.
– А Славик?
Женя только поморщилась и отмахнулась. Потом спросила:
– А ты куда едешь? Тебе вообще по пути?
– Да, я к родителям. Мои-то в Растяпинске.
Женя только молча кивнула. Вслух они об этом больше не говорили, но много лет назад родители Новикова перебрались за город, чтобы освободить квартиру для него и Жени, с которой он дружил со школы. Но не сложилось – она по уши втрескалась в однокурсника, который потом бросил её с ребёнком. А Новиков к тому времени уже сам был плотно женат.
С тех пор общение у них почти не клеилось, нормально разговаривали только на рабочие темы. Потому что все вокруг откуда-то всё знали.
– А старшая дочь как?
– Ничего, – проговорила Женя.
Оба смотрели прямо на дорогу. Вдруг слева выскочила красная машина и на огромной скорости помчалась вперёд.
– Вот хам! – возмутилась Женя. – Ну ничего, сегодня рейд… эй, ты чего?!
Не слушая Жениных возгласов, Новиков прибавил скорость. Красная машина петляла по улицам, играла с остальными в «шашечки» и постоянно терялась в снегопаде. Рассмотреть номер всё не получалось.
– Ты что, с ума сошёл?! – прокричала Женя прямо в ухо Новикову.
– Кажется, это машина Вислогузовой, – процедил Новиков, делая опасный поворот с заносом.
– Что? Даже если так… – Дальше Женя замолчала, сжавшись в комок.
Красная машина выскочила на тротуар и дала по газам. Кто-то вскрикнул, Женя взвизгнула. Тень вылетела из-за капота красной машины, перевернулась в воздухе и шлёпнулась прямо под колёса Новикову. Он резко затормозил, крутанул руль, его занесло, Женя с воплем ткнулась ему в плечо. Наконец ночной город перестал вращаться.
