Амина Асхадова
Любовь по-немецки
Глава 5
– Потанцуем…
Катя аккуратно вложила свою ладонь в руку мужчины. Нойманн не желал упускать возможности коснуться девушки, и едва они вышли в гостиную, как мужчина увел Катю в танце.
Поначалу ей было некомфортно находиться так близко с Максом, но затем, едва музыка проникла в сознание Кати, как она тут же перестала бояться его глубокого взгляда и теплого дыхания в то время, как большие, несомненно сильные руки Макса, удерживали девушку за талию, словно она была чем-то хрупким и недосягаемым для него.
Возможно, так оно и было.
А Нойманн просто сходил с ума. От прикосновений, от ее тепла, от улыбки Эриха, так несвоевременно подмигнувшего Максу.
А Эрих, этот весельчак и лучший друг, тем временем уже все понял. И медленную музыку включил, зная способность и влечение Макса к танцам. Нужно отдать должное: Нойманн умел и любил танцевать, он мог увлечь в танце сотни девушек за один вечер, но никогда ранее он не испытывал такие чувства, как сегодня – в танце с Катей.
Страсть или влечение – да, но вот когда челюсти сводит от желания сжать девушку в своих объятиях и никуда не отпускать… Черт!
– Мне пора уходить, Макс. Спасибо тебе… – в голову Нойманна проникает звонкий голос Кати, а немец даже не заметил, что все вокруг затихло.
Музыка закончилась. Эрих издалека неоднозначно ухмыляется, а Катя отходит от Макса.
– Я провожу тебя домой, – решительно произнес Макс, стряхивая с себя туманный дурман.
Не слушая и не принимая отказов, Нойманн решил предупредить Эриха, что он проводит Катю.
– Уже поздно своим ходом добираться, – хмурится Эрих, – я выпил, поэтому не подвезу. Возьми мою машину, Макс, там есть навигатор.
– Думаешь, это хорошая идея? – с сомнением спрашивает мужчина, поглядывая на приближающуюся к нему девушку.
– Так будет безопаснее. Если нарветесь на власти и возникнут проблемы, позвонишь мне.
Макс ухмыльнулся, но по-дружески хлопнул Эриха по плечу.
– Настрой навигатор на немецкий, – сказал Макс с улыбкой, – иначе я случайно уеду в Германию.
– У тебя одна дорога, Нойманн, но девушку-то зачем похищать? – рассмеялся в ответ Эрих и встретил хмурый взгляд Кати, выглянувшей из-за спины Макса.
– Что я прослушала?
Катя услышала последнее предложение, но вот шутки не поняла. Какое похищение?
Эрих объяснил:
– Я пошутил, прекрасная Катя. Я был рад знакомству с тобой, и надеюсь, что это не последняя наша встреча. Ну а тебя, друг мой, – повернулся он к Нойманну, – я жду через час, будем продолжать банкет.
Обменявшись улыбками, вскоре Катя попрощалась со всеми. Порядка трех часов пролетели слишком незаметно.
…Макс направился к машине Эриха, на что Катя только прищурилась и одарила его непонимающим взглядом.
– Ты в своем уме? А если остановят?
– У меня все под контролем. Садись, Катья, – с улыбкой отвечает Макс, встречая сопротивление.
Смерив недолгим взглядом Макса, Катя садится в иномарку, которую уже видела у своего дома, когда Эрих приезжал за другом. Она решила не спорить с Максом, а довериться ему, и поэтому вскоре машина плавно затормозила у ее подъезда. Как и обещал, Нойманн довез Катю до дома.
Макс направлялся к подъезду как можно медленнее, чтобы еще немного побыть рядом с нею. Подольше. Катя прислонила ключ к домофону, он запиликал в ответ, но никто так и не зашел в подъезд – Катя ждала, пока Макс откроет для нее дверь, однако, вместо этого мужчина посмотрел на Катю с непониманием.
– Что такое? – не понял Макс, – дверь не открывается?
Не выдержав, Катя произнесла:
– Дверь-то открывается, а твоя галантность оставляет желать лучшего, – тихо рассмеялась Катя, но взгляд ее был серьезен.
Нойманн перевел взгляд на серую подъездную дверь, а затем снова на Катю:
– Но ведь ты стоишь рядом. Тебе удобнее самой открыть ее. Я не хочу обидеть тебя тем, что открою перед тобой дверь.
– Я заметила странности еще раньше, но не думала, что для тебя это является оскорблением. Мужчины всегда открывают дверь перед девушками, помогают донести тяжелые сумки, да и вообще…
– Постой. То есть мне можно открыть тебе дверь? – удивляется немец, мягко перебивая Катю, – и ты будешь этому рада? Тебя это не оскорбит?
– А почему я могу быть не рада? Это очень приятно, – убеждает Катя, удивляясь проскользнувшему опасению в глазах немца.
Больше не задавая вопросов, мужчина с легкостью распахнул перед Катей подъездную дверь, но так, словно для него это было в новинку. И это поразило девушку.
– Спасибо большое, – нежно улыбнулась Катя, и ей было действительно приятно, что он сделал для нее это.
Позже немец объяснил:
– Что у вас считается проявлением галантности, то у нас считается проявлением неуважения. Точнее, наших женщин оскорбляет это. Таким образом они делают вывод, что мы видим их несамостоятельными, считаем обузой и неспособными на что-либо. Признаться честно, ты – первая девушка в этой жизни, от которой я услышал в ответ слова благодарности, – рассказал немец в подъезде, и рассказывал он это с удивлением. Искренним.
Кате показалось, что ему было приятно сделать это – открыть для нее дверь. Это было точно в новинку.
– Макс?.. – еле заметно позвала Катя, едва они вошли в лифт. Нойманн настоял на том, чтобы проводить Катю до двери.
– Что?
– С днем рождения, Макс, – вымолвила Катя на прощание.
Нойманн улыбнулся концами губ – вот оно, самое лучшее для него поздравление. Катя искренне сказала это. И он был рад. Мужчина увидел, как красный оттенок прилил к ее щекам, и от трепета и нежности к этой девушке все внутри у него перевернулось.
«Если бы она только знала, как она меняет меня… Разве когда-нибудь я хотел закинуть девушку себе на плечо и увезти ее отсюда подальше, забрать в свою берлогу ото всех?!», – с недовольством заметил Макс. Вот только увезти подальше, в понимании Нойманна, была другая страна. Была Германия.
– Прости, я не успела подготовить для тебя подарок, – с грустью пожала плечами Катя, по-своему расценив молчание немца.
А еще Катя не знала, будет ли уместным дарить подарок человеку, которого она знала без году неделю.
– Твое присутствие в этот день было моим подарком, – уверенно отчеканил Макс, собравшись и совладав со своим разумом.
А разум хотел прижать эту девушку к себе и не отпускать. Пальцы, черт возьми, сводило от безумного притяжения к ней.
А Катя, вновь чувствуя его проницательный взгляд на своем лице, в ответ начала крутить ключи в руках. Она вставила их в замочную скважину.
– Тебе пора, – проговорила девушка, распахивая входную дверь и намереваясь уйти в темноту.
Но Макс не уходил, и тогда Катя нерешительно тронула его за руку, привлекая в квартиру. Она зажгла свет и закрыла следом за ним дверь. Катя боялась того, что кто-то из любопытных соседей услышит немецкую речь и непременно выглянет в глазок, где в свете подъезда увидит Катю с мужчиной. Тогда ей не жить, ведь это сразу доложат ее родным…
– У тебя кто-то есть? – Макс задает вопрос, а Катя нерешительно замирает возле немца.
– В квартире пусто, о чем ты? – непонимающе спрашивает Катя, облизывая вмиг пересохшие губы от того взгляда, которым ее одаривает Макс.
Но немец даже не собирается уходить, пока не услышит ответ на свой вопрос. Если Катя ответит, что есть, то Макс непременно исчезнет из ее жизни… Исчезнет ведь?
Поэтому его очень волновал этот вопрос.
– У тебя есть кто-то? Не в квартире, – спрашивает Макс, опираясь рукой в стену на уровне шеи Кати.
– Нет, ты неправильно понял. Просто у меня очень проницательные соседи и строгие родственники, а между ними взаимовыгодное сотрудничество, – честно отвечает Катя, не понимая, куда приведет их диалог, – в общем, мне было приятно с тобой познакомиться, Макс. Я усовершенствовала свои навыки в знании языка, но, боюсь, они мне более не пригодятся.
Макс молчит, переваривая информацию. У нее никого нет, и эта девушка чиста подобно утренней расе. Ее губы не целует мужчина, а сердце еще не познало чувств. Макс, словно глупый подросток, очень надеялся на это.
– Разве что с Александром теперь будем пересекаться в стенах университета, – неуверенно добавляет Катя, едва улыбнувшись.
Она не понимала молчания Макса, его вопросов и не понимала, почему он не уходит. Ей было страшно привязываться к тому, кто на днях улетит в свою родную страну.
– Прощай, Макс, – решительно произнесла девушка, намереваясь закрыть за бывшим незнакомцем дверь, – я желаю хорошего продолжения вечера. Запомни этот день рождения.
Она нашла силы сказать «прощай», так было нужно. Она сильная девочка и не будет горевать по чувствам, которые едва задели ее душу. Пока что – едва.
– Спасибо за этот вечер, – наконец, произнес Макс, обводя ее взволнованное лицо глазами, – и за то, что пришла, спасибо. Это лучший подарок, я тебе не лгу.
Нойманн раньше думал, что причина ее волнения – парень или жених, а, может, и вовсе муж, ведь чего бы иначе ей переживать за то, что их кто-то увидит? Но теперь, после ее ответа, Макс не понимал, почему глаза Кати все равно тревожно блестят.
Она боялась, что их кто-нибудь заметит, это было явно.
Макс развернулся к двери, но затем сдался своему внутреннему голосу и оглянулся на несколько секунд. Еще чуть-чуть посмотреть на нее – русую девочку.
– Я еще вернусь, Катья, – в его голосе лед, в его голосе – обещание.
Глава 6
Сентябрь
– И что, ты подошла к взрослому мужчине и спросила, не нужна ли ему помощь? – улыбнулась Марина, заинтересованно оглядев Катю после ее рассказа.
Закончилась последняя пара по истории, и они с одногруппницей двинулись к выходу из университета. Марина была погружена в себя, Катю тоже не покидали мысли о немце, с которым она попрощалась пять дней назад.
– У меня сестра ведь замужем за немцем. Вроде, у них все хорошо… – напомнила Марина с намеком, но Катя было глубоко в своих мыслях.
Девушка не знала, уехал ли Максимилиан в Германию или еще нет, и этот вопрос мучил ее время от времени.
– А что такого? Судя по нему, он был интеллигентным мужчиной, ему явно была нужна моя помощь. Оказалось, что он просто…
– Что просто? – недоуменно спрашивает Марина, а затем переводит взгляд туда, куда смотрит Катя.
А Морозова уже и забыла, о чем рассказывала подруге – совсем рядом, у ворот университета стоял Макс, поджидавший Катю.
– Это он, – тихо прошептала Катя, а затем вспомнила, что немец все равно не понимает русский язык.
Непослушные ноги замерли на месте, но затем сами же понесли ее к мужчине, к Нойманну. Марина двинулась следом, а что делать?
– Здравствуй, Катья, – протянул Макс на немецком, и вскоре в его руках возник большой букет цветов, – я же сказал, что я еще вернусь.
Прохладная улыбка тронула губы голубоглазого мужчины, а Марина тут же испарилась из виденья этих двоих. Все равно ни черта не понимала немецкий, да еще и звучит он пугающе.
– Здравствуй. Спасибо за цветы… Но разве ты уже не должен был улететь?
Макс опустил руку на плечо девушки, но все лишь на секунду – он хотел подтолкнуть ее к выходу. Кате тоже не понравились чересчур любопытные взгляды идущих мимо одногруппниц, и она двинулась следом за Максом.
– Мне пришлось задержаться в Москве, Катья. К тому же, я обещал тебе вернуться.
А Катя совсем ничего не понимала. Зачем он пришел? К чему эти цветы? И что делать, что говорить? Разве не из-за чувства благодарности Макс позвал Катю на свой день рождения? Разве не должны были закончиться их приятельские отношения, даже не начавшись?
– Зачем ты пришел?
– Ты мне не рада?
Вопросом на вопрос. Пересечение взглядов, которое Катя не выдержала. Она опустила взгляд первой.
Может быть, в глубине души она и рада их встрече. Только не рада Катя привязываться к тому, кто скоро покинет ее страну. Она совсем не рада тем чувствам, что пока легонько стучатся в ее сердце.
Пока – стучатся, но вскоре, когда Катя пошлет их куда подальше и решительно не откроет дверь, чувства назло ворвутся внутрь, устроив там вихрь и ураган. Она этого боялась.
А еще внутри нее почему-то все расцветало от знакомого немецкого акцента «Катья», который она не слышала уже пять дней. Преподаватели немецкого языка – не в счет.
– Я счастлив, что ты знаешь немецкий. Между нами нет барьера, и это прекрасно, Катья.
Прижимая немаленький букет к груди, Катя взглянула на задумчивого Макса. До дома оставалось идти порядка часа, ведь навряд ли Макс хочет испытать на себе все прелести московского метро в самый час пик.
– Да… Учила ради того, чтобы спасти незнакомца на периферии Москвы, – усмехнулась девушка.
Он посмотрел на Катю, улыбчивую и красивую девушку в чуть обтягивающем платье до колен, и совсем сошел с ума. Макс чувствовал, как ее улыбка затягивает его в омут, как закрывается сеть, в которой Макс остался лежать пойманным, но ничего не мог с этим поделать. Его руки, конечно, были развязаны, в них даже был нож – Макс, черт возьми, был способен разрезать эту сеть и выплыть на свободу из оков этой девушки, но было одно большое НО: Макс не хотел.
– Учила, чтобы со мной говорить, – поправил Макс после продолжительной паузы.
– Еще с Эрихом и Александром, а также с другими твоими друзьями. Только я забыла их имена, если честно, – призналась Катя, и они ступили на аллейку.
– Их имена тебе ни к чему. Я приехал сюда только из-за Эриха, остальные – мои приятели. У меня мало друзей, больше товарищей и приятелей, Катья.
– Почему? – немного удивилась девушка, приноравливаясь к широким шагам Макса.
– Я работаю там, где нельзя заводить друзей. Только товарищи, – уголки губ Макса приподнялись.
«Вот же, проболтался…», – чертыхнулся немец.
– Где ты работаешь? – Катя умело подхватила тонкую нить.
– Я расскажу. Чуть позже, – коротко и прохладно осведомил Макс, давая понять, что разговор на эту тему окончен.
Катя отвела взгляд, больше не став задавать вопросы. Конечно, ей стало не по себе от его холодного тона, и Макс это понял. А еще Макс понял, что он не расскажет: ни завтра, ни сегодня, и даже чуть позже Макс не сможет рассказать, где он работает. Катя не станет его, она не улетит с ним в Германию – точно не улетит, а это значит, что он ей не расскажет.
– Жизнь не знает языковых барьеров, – задумчиво протянул Макс, направляясь рядом с Катей по аллее, где встречалось множество людей.
Уже вечерело, все шли с работы.
– Если бы ты не знала, я бы научил.
Катя только рассмеялась, и Макс улыбнулся в ответ. Еле заметно. Она перевела в шутку его слова, но Нойманн был серьезен. Он подозревал, что, если бы им пришлось встретиться в иных условиях, он бы непременно обучил ее немецкому языку. И Катя бы так же сильно завлекла его и в других условиях. Как девушка. Непременно.
– Я уезжаю двадцать пятого сентября, – внезапно произносит Макс.
«Как же ничтожно мало времени осталось, она точно не уедет со мной. Домашняя девочка, с ними не все так просто», – подумал Нойманн.
«Как же чертовски много времени осталось. Он не оставит меня в покое, а затем просто уедет», – подумалось Морозовой с сожалением.
– Что ж, – Катя подняла на мужчину свои глаза, – приезжай почаще.
– В Германии вся моя семья, – слышит Катя в ответ и замедляет шаг.
Они преодолели уже половину пути к ее дому, когда он заявил о семье. Открыто. Честно.
«Женат», – удостоверилась Катя.
Девушкам простительно делать поспешные выводы, и Катя их сделала.
– Наверное, твоя семья очень скучает по тебе, Макс. Не оставляй их надолго, – с улыбкой произносит девушка, чувствуя на себе внимательный взгляд Нойманна.
Она чувствовала этот холодный взгляд, даже когда его не было рядом. Двадцать четыре часа в сутках Катя ощущала его…
– Я не женат, если ты об этом, – догадывается Макс, усмехаясь.
Мужчина достал смартфон из кармана своих брюк, проверил время, а Катя думала о его словах. Она ошиблась – он не женат, и почему-то Катя была этому рада.
– Мои родители живут в Лейпциге, там мама с папой познакомились и оттуда они не желают перебираться ко мне в Берлин. Хотя одно время я очень настаивал на этом. Вообще им очень сложно путешествовать и именно не из-за физического состояния. Просто там их малая Родина, там их дом. Но я спокоен за них, ведь в Лейпциге живет мой младший брат с женой, они рядом с родителями и довольно часто видятся.
– У тебя есть брат? – приятно удивляется девушка.
– У меня их два, – улыбнулся Нойманн, и в уголках его глаз показались морщинки.
Они придавали ему мужественность и зрелость.
– Старший тоже живет в Берлине, мы вместе работаем. А у тебя? У тебя есть кто-то?
– Да, – взгляд Кати немного потух, – у меня есть старший брат, его зовут Вадим и он – надежда моего отца, – с печальной улыбкой произносит девушка, – однажды мой отец признался, что сожалеет о втором ребенке. Обо мне.
– Что? – не понял Макс.
Он не понял, как можно было сказать такие слова своей дочери. Как можно было вообще подумать об этом?
–Да. Он хотел второго мальчика, но родилась я… Мой отец желал больше преемников, девочек он не берет в расчет.
Катя не заметила, как Нойманн презрительно поджал губы и сощурился, посмотрев куда-то в даль. Он не понимал, он не мог понять такого отношения к своей родной крови! Нойманн понимал желание родителей привить самостоятельность своему чаду и отправить куда-то подальше от дома, Макс и сам придерживался такого мнения, но чтобы не любить ребенка – такое он вообразить себе не мог.
– Ты знаешь… Нас трое в семье, и все трое – мальчики. Но мой отец очень хотел девочку. Он хотел, чтобы у него была одна дочка, вот только не сложилось. Но, несмотря на это, он никогда не ругал мою маму, да и в чем она виновата? Он хотел дочку, но не до такой степени, чтобы когда-то посметь упрекнуть в этом своих сыновей. К сожалению, последние роды у моей мамы были тяжелыми, и после рождения моего младшего брата они перестали пробовать. И отец не видит в этом трагедии, он всегда благодарит судьбу за нас, сыновей.
Макс немного помолчал. Катя тоже притихла, ей была приятна поддержка мужчины.
– Давай остановимся здесь. Не нужно меня провожать, – шепотом попросила Катя, когда они приблизились к ее дому, – мой брат… Он не потерпит, если узнает о тебе. Я хочу тебе сказать, что у тебя прекрасные родители, Макс. И твоя братья, я уверена, тоже.
Нойманн понимал, что девушка собирается вновь с ним проститься, и он сразу же заметил поползновения Кати к подъезду. Он боялся не увидеть ее больше, а потому несильно, но крепко сжал ее руку повыше локтя и приблизил растерянную девушку к себе.
Никогда в своей жизни он не позволял себе принимать решения, которые не были обдуманы на все сто процентов. Никогда. Но здесь, в сердце России и рядом с этой девушкой, все полетело к чертям.
– Что тебя держит здесь, Катья? – с искренним удивлением спросил Макс, все еще удерживая удивленную девушку рядом с собой.
Немец нутром чувствовал, что она собирается сбежать от него, заведомо попрощавшись.
– Если я правильно понял, то ты одинока. Со стороны друзей, – Катя медленно кивнула, – со стороны мужчины… И, к сожалению, со стороны родителей. Что тебя держит здесь, скажи?
Катя не понимала, куда ведет этот разговор и к чему немец задает эти до боли странные вопросы, а еще она была удивлена тому, какая крепкая хватка была у Нойманна. Она, и правда, собиралась сбежать, не позволив им как следует проститься, но Катя не успела.
Она положила свою ладонь поверх его длинных пальцев и мягко освободила себя из захвата мужчины. Пока Нойманн не понял ее задумки, Катя осторожно вложила свои пальцы в его широкую ладонь и, прошептав возле его губ всего лишь слово «Москва», убежала с букетом цветов в раскрытый подъезд.
Нойманн остался стоять, провожая улыбчивую девушку цепким, пристальным взглядом.
Сбежала. Окутала его, Максимилиана Нойманна, одарила его теплым дыханием и сбежала. Катя не поняла, не разглядела в спокойном мужчине хищника, и откровенно сбежала, тем самым распалив собственнический и разбудив охотничий инстинкты в немце.
Глава 7
А затем Нойманн встретил Катю еще раз. Это была просто очередная прогулка по городу, когда Кате пришла идея посетить парк аттракционов, и вскоре они двинулись в нужном направлении. Успешно добравшись до парка, вскоре они сели на их первый аттракцион под названием «Вальс».
Только вот взгляд у немца уже не был столь уверенным. Макс с сомнением посмотрел на Катю, потому что он, в отличие от Эриха, совсем не любил подобные приключения.
– Это совсем не страшно! Держись, будет очень круто! – хохоча от адреналина, произнесла Катя.
Их и остальных людей пристегнули. Работница ракушек направилась запускать механизм.
– Катья, эти металлические ракушки обладают достаточной безопасностью? – спросил Макс, сидя совсем рядом с Катей.
Макс никогда не был на аттракционах. Его просто не интересовали такие развлечения, а вместо адреналина он предпочитал тихую езду за собственной баварке, ожидающей его в Берлине. А еще лучшим времяпрепровождением он считал встречу с друзьями в боулинге.
Эта дьявольская машина начала свое движение, а Максу уже поплохело. Неосознанно мужчина схватил Катю за руку, она же в ответ широко улыбнулась и подвинулась ближе к Максу, чтобы немного успокоить его. Вид у Нойманна был напряженный, но после прикосновения к девушке Макс действительно почувствовал себя лучше, однако… ее руку он не отпускал. Пока ракушка с бешеной скоростью крутилась по этому кругу ада, Макс сильно сжимал Катины пальцы, но иногда одумывался и начинал нежно поглаживать их, как бы извиняясь за причиненную боль. Но Кате было по-прежнему радостно, и когда Макс смотрел на нее, ему становилось даже легче.
Но после «Вальса» мужчина наотрез отказался от других видов подобных развлечений. С немца, пожалуй, хватило.
– Спасибо тебе за билеты и за то, что отважился пойти на «Вальс», – искренне поблагодарила Катя, – ты меня удивил…
Нойманн подарил ей билеты на этот вечер, и он был счастлив, когда девушка приняла его подарок. Хотя и было видно, что Кате неудобно принимать деньги из рук мужчины, но Макс был очень рад поухаживать за ней. Для него это было в новинку. Немец почти успокоился, присев на лавочку напротив большого аттракциона, который, подобно поезду, поднимался ввысь, постепенно набирая обороты. Но вскоре Макс напрягся, увидев Катю возле кассы в окружении двоих парней. Она стояла в очереди за билетом, но после его покупки она явно намеревалась отойти от кассы, только эти двое перегородили ей путь.
Нойманн резко поднялся с лавочки и поблагодарил бога за то, что заметил ситуацию вовремя. Больше никто не собирался вступаться за девушку, которой не давали прохода. Катя выглядела взволнованной.
Макс не знал, что говорить и как вступиться на девушку в чужой стране. На немецком языке? Едва ли они поймут его намерения. А русский он не знал за исключением нескольких слов, которые он выучил благодаря Кате. Но и они здесь не помощники.
Нойманн оказался рядом, решив действовать по мере развития событий. В нескольких метрах от него стояла Катя, а рядом с ней несколько довольно щуплых парней. По сравнению с Максом они выглядели совсем хилыми.
– Катья, все в порядке? – Макс надвинулся на парней, а от громкости и резкости немецкого языка (Макс уж постарался) незнакомцы непроизвольно расступились и оглянулись.
Макс оценил произошедшую ситуацию: парни оттеснили Катю от кассы после покупки билетов, и ни один работник или прохожий не вызвался помочь ей за то время, что немец рассекал расстояние между ними. Незнакомцы не трогали ее, но по лицу Кати было понятно, что они говорили ей нелицеприятные вещи. Она точно не знала этих парней.
Катя тут же бросилась к Максу, едва незнакомцы расступились. Он прижал девушку к себе, а затем быстро спрятал ее за спину, кинув взгляд на парней лет двадцати-двадцати трех. Что им было нужно? Он не знал, а Катя молчала.
Вдруг они начали что-то говорить в его адрес, и в этот момент Макс проклял все на свете из-за того, что не понимает русский язык. Как ему вступиться за девушку в данном случае? Кулаками помахать он всегда успеет, но только в чужой стране это должно произойти лишь в крайнем случае.
Особенно в случае Макса и его места работы в Германии.
– Катья, что они говорят? – нахмурился Макс, выходя из себя.
Если бы эти двое начали буянить, Нойманну бы пришлось вступиться. Макс никому не позволит обидеть Катю – он это четко понимал.
– Они, вроде, извиняются, – ответила Катя, – пойдем отсюда. Я не хочу находиться здесь.
Макс вновь перевел взгляд на этих двоих и произнес на своем языке несколько простых предложений. Может быть, они знают немецкий? Мужчина предпочел не молчать, однако его тело в случае чего было готово к ответной реакции, и, к счастью, оба разгильдяя заметили это. Ощутили, что лучше не связываться с иностранцем, и через несколько секунд их и след пропал.
Макс не понял, что произошло. Пока Катя не сказала правду.
Все оставшееся время она выглядела подавленной. Катя с Максом двигались к выходу из парка, больше кататься на аттракционах никому из них не хотелось, хотя один билет был куплен. Когда они сели в такси, Катя стала нервно теребить ткань платья, и от взгляда Нойманна не укрылось состояние Морозовой.
Не сразу, но Макс понял в чем было дело:
– Что они сказали тебе, Катья?
Катя покачала головой и не произнесла ни слова. Ей было не по себе от слов, что сказали подростки в ее адрес. Это было ужасно.
Нойманн ощутимо сжал руку Кати, привлекая к себе внимание:
– Ты обидишь меня, не сказав правду. Я хочу знать, где я допустил ошибку и нужно ли было заставлять их извиняться!
– А они и извинились, увидев тебя, Максимилиан. Обидели, но извинились. Спасибо тебе, – Катя посмотрела в голубые глаза Нойманна, а затем отвернулась.
– Что они тебе сказали? – настойчиво повторил вопрос Нойманн, предчувствуя неладное, – ладно, тогда по-другому спрошу. Это связано с тем, что я немец?
– Связано, – ответила Катя, хотя у самой ком в горле стоял, – но это не стоило того, чтобы связываться с нашей полицией, поверь мне.
Макс резко замолчал. Он все понял, а затем отчитал ее за то, что укрыла от него правду, и произнес:
– Такие слова позволяли себе немногие. В те годы так, не разбираясь ни в чем, люди прозывали девушек, так или иначе связанных с немцами во времена войны. Даже если это не девушка, а немец проявил симпатию – было неважно. Это уже считалось клеймом. Сейчас же такие слова – признак недалекости, максимализма и ужасной глупости.
Макс притянул к себе Катю. Водитель был увлечен дорогой, за сидением пару не было видно, и Макс позволил себе вольность – он обнял Катю за плечи и заставил положить ее голову себе на плечо.
С этой девушкой он был сам не свой.
