Ана Адари
Изумруды леди Марисоль
Лю нарядили в белоснежную короткую тунику, а сложен он был прекрасно. Одни только ноги чего стоили! Изящные, как у истинного аристократа, но в то же время сильные. Талия тонкая, плечи для юноши достаточно широкие. Лицо ну просто ангельское! Хотя в душе у сэра Лю все кипело. Но смотрел он при этом на своего командира, которого и в самом деле мечтал чем-нибудь острым проткнуть за позор, то бишь на Демона. А дамы сочли этот пламенный, полный ненависти взгляд неподражаемой актерской игрой.
Короче, дамы дружно онемели. Другие герои этой славной битвы у Белой скалы как-то потускнели. Хотя и сэр Загис с виконтом Беранером выглядели внушительно в роли лордов-воинов. А герцог Калныш был истинным лордом-магом. Особенно когда решил помочь святому Герлиону в его нелегкой миссии и тоже зажег в своей руке золотой шар.
Ну как шар. Шарик. Но маги уже не просто напряглись, а стали смыкать кольцо. Их ноздри хищно зашевелились. Запахло чужеродной магией. А скорее, первородной. Которой обладали только истинные лорды, лорды по рождению.
Но Демон сжал руку, словно подавая сигнал, так что сияющий шар исчез. Довольно, мол. И театрально закрылся огромной ладонью от золотоволосого святого Герлиона. Который нацелил в него… копье?
– А говорили стрелы, – выдохнул кто-то.
– Это вольная интерпретация, – подал голос Демон. И все невольно вздрогнули. Голос был низкий, как из преисподней, но в то же время вкрадчивый. Коварный, короче голос. – А магия ненастоящая. Фокусы. Мы актеры.
Маги все еще стояли с напряженными лицами, готовые замкнуть цепь.
– Хочу его! – встала маркиза Траут. Указывая при этом на Демона.
«А Сирил пари проиграл», – злорадно подумал Эдж, разглядывая даму. Ничего так. В возрасте, но ухоженная. Зато жениться не придется.
– А я его, – палец, украшенный перстнем с огромным рубином, указывал на Лю.
– И я! – вмешалась лимонная булочка.
– А почему это ты?!
– Мне он тоже приглянулся!
Лю попятился за спину командира. Эдж невозмутимо протянул свою длинную руку и вытащил красавчика обратно на авансцену. Намечался аукцион, и Эдж решил подогреть и без того заинтересованных леди.
– Стесняется, – подмигнул он дамам. – Он ведь еще девственник.
– Кто?! Я?! – сэр Кемптон, всеобщий любимчик, от которого что благородные дамы, что крестьянки, снабжающие заговорщиков провизией, приходили в экстаз, возмутился из-за очередной гнуснейшей лжи.
Лю лишился невинности в шестнадцать и имел уже солидный стаж авантюрных любовных похождений. Сирил не зря тогда подколол сэра Кемптона. Малыш и в самом деле находил развлечения даже в глухом лесу.
Но что тут началось!
Высокая статная леди, чью шею украшало сверкающее колье с бесчисленным количеством драгоценных камней, решительно вынула из уха серьгу-каскад. Нижний ярус этого шедевра ювелирного искусства аж касался ключицы, когда серьга висела на положенном ей месте.
– Это тебе, мой мальчик, – серьга упала к ногам сэра Лю.
Жест дамы оценили. С какой небрежностью баронесса метнула к ногам красивого мальчишки целое состояние! И под ноги святого Герлиона упал сверкающий перстень с рубином. А потом колье…
– Что стоишь? – Эдж толкнул локтем в бок сэра Загиса, который аж рот открыл от удивления: вот это аплодисменты! – Собирай!
Щеки Лю пылали от гнева. Благородный сэр Кемтон – предмет позорного аукциона! А дамы все не унимались!
Эдж нагнулся к самому уху Лю и шепнул:
– Ты бы не ломался, парень. Они тебе уже полфлота подарили. За один только вечер. Сами все отдают. Ты ведь не хотел никого грабить.
И Лю, наконец-то, сдался. Ну, если это нужно для дела…
Святой Герлион спустился со сцены, изящно поклонившись баронессе, взял ее руку и картинно поднес к своим губам. Белоснежная кожа запястья благородной дамы окрасилась кармином: Лю прекрасно знал, куда и как целовать.
– Шедеврально! – простонали в зале.
– Какие манеры!
– Это настоящее сокровище!
– А теперь займемся Демоном, – напомнила Карин, когда баронесса утащила в логово свою законную добычу.
Герцогиня Террийская очнулась. Нет, она не принимала участие в аукционе. Все изумруды роскошной парюры остались на своих местах: украшать шею, руки, уши и прочие открытые части тела Марисоль. Гребень в форме короны все с теми же изумрудами венчал рыжеватые волосы герцогини.
Торговать человека?! Да, парень несказанно красив, прямо картина, но видно, что ему все это не по душе. Они-то как не понимают? Все эти леди.
Графиня Левадовски, кстати, тоже не торговала святого Герлиона. Марисоль отметила, что когда убрали занавес, Карин как-то странно притихла. А еще смертельно побледнела. Вот кого уж точно ударило молнией, так это графиню Левадовски!
Которая очнулась только сейчас. Словно вспомнила что-то крайне для себя важное.
– Я уже сказала: он мой, – напомнила маркиза Траут.
– Я бы тоже за него поторговалась, – раздался голос из зала.
– И я.
«Ого! Вот это успех! У меня еще и выбор будет!» – мысленно ухмыльнулся Эдж.
– Дамы, я предлагаю пожертвовать столь редкий экземпляр нашей почетной гостье, – перекрыл поднявшийся гвалт голос Карин. – Герцогиня с нами впервые, и ей нужен кто-то решительный. И брутальный.
– В конце концов, будут еще две ночи, – тонко улыбнулась маркиза. – Уступаю. Забирайте его себе, дорогая. Но только сегодня.
– А я ведь говорила, что проигрыш в карты означает сумасшедшую ночь любви, – напомнила дама, выигравшая вчера у Марисоль огромную сумму, причем золотом.
– Ночь? Какая ночь?! – герцогиня невольно вздрогнула.
– Эй, Демон! – скомандовала Карин. – Бери ее на руки и неси в спальню! Демон ты или нет?
Эдж ухмыльнулся: а эта зеленоглазая дамочка в изумрудах совсем уж красавица. Лучший выбор. Он бы и сам положил на нее глаз. Граф Варни ловко спрыгнул со сцены и схватил Марисоль в охапку. Она протестующе пискнула:
– Не надо…
Но ее уже уносили из зрительного зала. Вынырнувший как из-под земли белокурый паж указывал дорогу.
Демон шагал широко, уверенно, но Марисоль держал бережно. Она забилась, было, в этих железных руках, но почувствовала себе маленькой птичкой в силках. Ее даже не сжимали, но вырваться оказалось невозможно.
– Я сделал вам больно, леди? – жарко шепнул ей на ухо Демон. – Не бойтесь. Я умею быть ласковым.
Его взгляд скользнул по длинной нежной шее: «Какие изумруды! Вот она, моя армия!»
У Марисоль же пропал дар речи. Она не собиралась этого делать. Приглашать кого-то в свою спальню. И надо бы это бесчестье остановить. Но мелькнула мысль: «Тогда он пойдет к маркизе Траут».
Почему-то Марисоль это было неприятно. Демон казался гордым. Он явно был в этой пятерке главным. Остальные его слушались беспрекословно. Властный взгляд, повелительный голос.
– Сюда, мистер, – пискнул маленький паж.
Мистером Эджа еще ни разу не называли. И женщина, которую он нес на руках, казалась какой-то странной. Все происходящее ее, похоже, не радует. А чего тогда приехала на эту оргию в Стертонхолл? Ломака!
Или это он ей не нравится? Но она не торговалась за Лю. Выходит, юнцы тоже не в ее вкусе. Чего же ей надо тогда?
– Да отпусти же меня, наконец! – они стояли на пороге спальни.
Огромная кровать была убрана цветами. Полог откинут и привязан к столбикам из розового мрамора витыми золотыми шнурами. В изголовье, на изящном столике, инкрустированном полудрагоценным розонитом, манили взор напитки и фрукты. На обеденном столе в эркере был накрыт полноценный ужин, чтобы любовники могли, утомившись, подкрепиться. Эдж и отнес свою пташку на кровать. Точнее понес.
И вдруг ему влепили пощечину! Марисоль смогла частично вырваться из кольца железных рук и поступила как истинная леди: ударила наглеца по лицу. И тут же оказалась на полу. Нет, ее не бросили, а поставили, и довольно бережно.
– Ого! – озадаченно сказал Эдж, потирая щеку. – Как я понял: спектакль продолжается?
… В это время в зрительном зале происходило следующее. Дамы разбирали остальных актеров, поскольку представление закончилось.
Сэра Загиса увела миловидная леди в голубом платье, причем без лишних слов. Уже за дверью она шепнула:
– Вы мне кажетесь порядочным человеком.
Лейтон был озадачен. Это не похоже на любовную прелюдию.
Виконт Беранер и вовсе остался без приглашения. И к его удивлению почувствовал разочарование. Похоже, что в крайнем павильоне ночевать придется одному. Хотя, почему это одному? С наглой полосатой кошкой.
Потому что на герцога Калвиша у одной из дам были виды. Графиня Левадовски подошла к нему со словами:
– Я хочу провести эту ночь с тобой.
При этом голос у графини дрогнул. Герцог и вовсе выглядел потерянным. На руки он ее не взял. Молча, шел рядом. Слуги несли перед ними светильники, сзади тоже следовала свита леди. Оба молчали, и герцог, и его дама.
Они старались друг друга не касаться. Карин едва держалась: ее трясло. А коридор казался бесконечным. Жемчужный коридор. Она шла, вся в белом. Как в свадебном платье. Стены и полоток отливали перламутром. Ее спутник упрямо молчал.
Наконец, процессия добралась до покоев графини Левадовски. Лакей в ливрее ее цветов откинул тяжелую портьеру. Они, не останавливаясь, прошли одну комнату, вторую… Часть слуг осталась там.
Потом еще одни покои. У Карин уже и дыхание почти остановилось. Мужская рука откинула полупрозрачный полог перед несчастной женщиной. Это был ее спутник. Который замер в ожидании.
– Останьтесь все здесь, – велела графиня Левадовски своим слугам.
В следующие покои они вошли только вдвоем. Но и тут не задержались. Только когда Карин убедилась, что по близости нет любопытных ушей, она остановилась. И обернулась к сопровождающему ее мужчине.
Герцог жадно разглядывал ее лицо. И ждал.
Графиня жалко улыбнулась. Ее голос почти сорвался, когда она сказала:
– Ну, здравствуй, Фелис…
Глава 5
– Ты меня сразу узнала? Как-никак десять лет прошло.
– Я была твоей невестой, – Карин почувствовала, как горло перехватило. Герцог Калвиш был здесь! Всего в шаге от нее! Достаточно протянуть руку, и Карин почувствует, насколько осязаема эта близость. – Как я могла тебя забыть?!
Да уж, нечаянная встреча! Он едва смог дождаться окончания торгов! Позовет или нет? Она позвала.
– Напомни, Карин, из-за чего мы поссорились?
– Сущие пустяки. Потом мне было стыдно… Фелис, ты женат? – решилась спросить графиня Левадовски. Пусть будет больно, но она должна знать.
– Все еще нет.
– А у меня уже двое детей, – жалко улыбнулась Карин.
– Ты сделала правильный выбор, – с усмешкой сказал герцог Калвиш. – Я стал изгоем, бунтовщиком. А твой муж – лорд из первого десятка. Я вижу, ты процветаешь, – кивнул он на сверкающее колье, украшавшее шею Карин.
– О, Боже! Зачем ты здесь?! – простонала графиня. – Именно ты!
– А кого ты ожидала увидеть? – насторожился Фелис.
Она поняла, что сказала лишнее:
– Это не моя тайна.
– Значит, тайна все-таки есть?
– Если я правильно поняла, Демон – это ваш предводитель, граф Варни? Я никогда его раньше не видела.
– Скажи прямо – нас здесь ждали?
– Фелис, я тебя умоляю – уходи! Тебя я могу спасти!
– Значит, мои друзья обречены?
Он прошел к столу с напитками и легкими закусками, налил вина в два бокала, один протянул графине:
– За встречу. Пей.
Она послушалась. Карин пила жадно, ее все еще била дрожь. Графиня не знала, как поступить? Выдать его? Но она все еще его любила. А та пустяковая ссора была лишь капризом взбалмошной девчонки. О, как же Карин об этом пожалела!
Даже когда отец сказал:
– Хорошо, что ты отказала герцогу Калвишу. Он примкнул к сторонникам бастарда и теперь – государственный преступник. На все его имущество наложен арест. Имения герцога, его земли и замки поделят меж собой лорды сотни.
Отказала?! Да кто у девушки спрашивает! Наговорила сгоряча лишнего, приревновав к другой, и Фелис больше не посещал балы, прервав сезон на половине. Господи, Карин тогда было семнадцать лет! Вчерашняя пансионерка, которая впервые встретила любовь! Поначалу для Карин все это было лишь игрой, она и ссору их не восприняла всерьез. Ждала, что Фелис на следующий день подойдет с извинениями, и она великодушно простит и разрешит ему поговорить с отцом.
А потом в доме у Карин появился граф Левадовски, и отец благосклонно принял его предложение.
Готовясь к свадьбе, Карин узнала, что герцог Калвиш из столицы уехал. Подумала: и пусть! Решила сделать ему назло, и голос ее был тверд, когда Карин давала брачные обеты у алтаря в Храме.
Они не виделись десять лет! Но когда откинулся занавес, и зрительницы смогли оценить «Гнев святого Герлиона», у Карин даже сомнения не возникло: это он! Фелис Калвиш! Выходит, никакие они не актеры?! А заговорщики…
Она попыталась унять волнение. Допила вино и уже совсем другим тоном сказала:
– В замке Стертонхолл полно охраны и магов, Фелис. Вам не вырваться отсюда. Скажи: зачем вы пришли? Зачем переоделись актерами?
– Нам нужны деньги, – поколебавшись, сказал герцог. – Ваши мужья отобрали у наших семей абсолютно все. Вот мы и решили вернуть хотя бы часть.
– Ах, вот оно что… – и графиня торопливо расстегнула секретный замочек на украшающем ее шею бриллиантовом колье. – Возьми, – просто сказала Карин и протянула драгоценность Фелису. – Там среди моих вещей лежит шкатулка, – кивнула графиня на неприметную дверь в гардеробную. – Ты можешь взять все. Я сниму магическую печать.
– Ну, печать я и сам могу снять. Ваши маги, конечно, сильны, но ты ведь знаешь силу первородных. Я лорд по рождению, и заблокировать мою силу совсем уж невозможно.
– Но их много, Фелис! И они для этого обучены! Умоляю, уходи!
– Из замка или из твоей спальни?
– Конечно из замка! Я тебе помогу!
– Мы не виделись десять лет… – Он подошел и положил руки ей на плечи. – И кроме двух невинных поцелуев я тогда ничего не получил. Рассчитывая на брачную ночь. Которой не случилось. Неужели ты думаешь, что я сейчас так просто уйду?
Она невольно вспыхнула. Он больше не юноша. Мужчина. Заматерел, одет он достаточно откровенно, хоть и не обнажен до пояса, как Демон. Но туника без рукавов полностью открывает широкие плечи и мускулистые руки, видно густую бронзовую поросль волос на груди, Карин хотелось бы не смотреть, но взгляд так и тянется, да еще этот запах… Возбуждение, жадность зверя, оголодавшего без женской ласки, лесной чащи, запретных ласк…
Эти десять лет Фелис прожил, отнюдь не нежась где-нибудь в имении, окруженный заботливыми слугами. Он бежал из-под ареста, воевал, объявлен в розыск как государственный преступник вместе с графом Варни.
Жизнь в походах и боях, постоянный риск, игра в прятки со смертью… Нет, он не уйдет. Не из таких. Карин невольно подалась навстречу. Рука, в которой графиня держала колье, сама собой разжалась. Их губы встретились.
– Это подождет, – шепнул Фелис, подхватывая женщину на руки и переступая через валяющуюся на ковре дорогую побрякушку.
Опасность добавляла в их страсть обжигающую огненную специю, репутация рокового Стертонхолла коричную пряность, десять лет разлуки на небывалую высоту подняли градус, а романтика юности, когда они влюбились друг в друга, стала пузырьками волшебного игристого.
Они вкушали этот напиток, сначала захлебываясь от жадности, потом глотками, уже никуда не спеша, и все никак не могли утолить жажду…
***
… Марисоль попятилась к двери, но громила, похитивший герцогиню Террийскую из зрительного зала, сделал всего один шаг и снова оказался в опасной близости.
– Уходи! – велела она.
– Я вам не нравлюсь? Предпочли бы видеть здесь кого-нибудь другого? Пониже ростом и с румяными щечками? Что ж… Мы и на конюшне переночуем. Не привыкать. Я кликну Келла. Он покрасивше и любит целовать дамам ручки. Если его кто-то из леди еще не подобрал.
– Вот и иди!
– Так вы мне дверь заслоняете. Одной рукой отталкиваете, а другой маните. Я слыхал, вы герцогиня? Они в кровать с разбега не прыгают, да? Хорошо. Поиграем.
Эдж отошел от Марисоль в эркер и нагло развалился в кресле. Она оторопела.
– Ну? Что дальше? – он взял с позолоченного блюда жареного фазана, прямо руками, целиком. Раздался хруст костей. Крепкие белые зубы впились в фазанью ножку. – С таким же аппетитом я занялся бы и вами, леди, – сказал этот дикарь с набитым ртом, раздевая Марисоль глазами.
Боже! Как его отсюда выгнать?!
– Это не игра! Я вообще никого не хочу! Ни вас, ни…
– Келла, – невозмутимо подсказал Демон. – В картине он представлял лорда-воина. Понимаю, леди, что вы его не заметили, поскольку пожирали глазами меня. А теперь ломаетесь. Это нечестно.
– Я… я… я не такая!
– Не такая не притащилась бы в Стертонхолл на оргию, – он отложил фазанью ножку и посмотрел на Марисоль в упор. – Вы нагнали мужиков, заставили их раздеться, устроили на красивого мальчишку аукцион и это лишь благотворительность?! Вам деньги некуда девать, всего лишь. Нет, это не похоть, куда там! Вы просто любовались красотой, – издевательски хмыкнул Демон.
– Вы ничего обо мне не знаете!
Она и сама не поняла, почему вдруг перешла на вы. Его тон, лексикон, то как он сидит в кресле, как смотрит… Да какой он актер?! За милю видно аристократа!
– Так расскажите мне. Утром. Я не люблю десерт, и на сладкое готов употребить вашу трогательную историю. Девочку насильно выдали замуж? Она рыдала, умоляла, но в первую брачную ночь даже не сопротивлялась. Покорно раздвинула ноги. Или свершилось? Вы его тоже ударили по щеке, вашего мужа-герцога? И сказали: убирайся!
Марисоль растерялась. Все что он говорит – правда.
– Я всего лишь слабая женщина.
– А я всего лишь сильный мужчина. И советую этот спектакль прекратить. Вы играли убедительно. А теперь пожалуйте в кровать.
– Да как вы смете! Кто вы?!
– Демон, – он вновь занялся фазаном. К счастью для Марисоль, которая совсем уж растерялась.
– Вы никакой не актер. Вы… лорд. Барон? Или виконт?
– Бери выше, – он вытер масленые пальцы скатертью и потянулся к графину с вином.
– Герцог?!
– Я император.
– Но… я знаю императора… Я его видела.
– И он не я? Ты шутки понимаешь?
– А почему вы разговариваете со мной таким тоном? И так непочтительно?
– Почтения хотите, ваша светлость? Хорошо. У вас тут хватает комнат, я лягу в соседней. А завтра послушаю, как вы станете врать подругам. Вы же не осмелитесь им сказать, что такой жеребец всю ночь простоял к вашей конюшне без дела. Когда было столько желающих.
– Хорошо. Давайте придумаем, как нам врать. Чтобы мы говорили одно и то же.
– Не надо ничего придумывать, – насмешливо сказал этот мнимый актер. – После ночи со мной все нужные слова вы сами найдете.
Он стремительно встал. Марисоль даже не успела отследить это движение. Шаг – и Демон рядом. Смотрит на нее в упор. Причем, уже не на лицо. Она вспыхнула и закрылась руками. Этот взгляд прожигал, было и стыдно, и сладко.
– А ты красивая, – сказал он с растяжкой. – Глаза волшебные, невольно вспомнил пруд с лягушками. Пошутил. Ты русалка. Как тебя зовут?
– М-Марисоль.
– Эджен.
– А титул?
– Можешь называть меня «ваша неутомимость». Я готов.
Она и опомниться не успела, как ее губы смяли, платье тоже, треснул корсаж, которому также как и жареному фазану, откровенно не повезло. И нежным косточкам Марисоль тоже, потому что аппетит у набросившегося на них чудовища был, как у оголодавшего дикого зверя.
Игра окончилась. Марисоль понимала, что отбиваться бесполезно. Он прав – не хотела бы, не поехала сюда. Будь на его месте и в самом деле актер, обошлось бы. Они не смеют прикоснуться к леди без дозволения.
Но Эдж понятия не имел, как в таких случаях ведут себя актеры. Для него все было предельно ясно: его позвали в спальню. Леди приехала развлечься. Ну, поломалась малость. Ночевать в соседней комнате он и не собирался. Так, подыграл.
Еще чего! Когда досталась такая аппетитная крошка, похожая на зеленоглазую сердитую кошечку, они в ее спальне и одни. Не идиот же он. Марисоль и опомниться не успела, как оказалась в кровати. И здесь вдруг грубость сменилась нежностью. Зверь вовсе не собирался Марисоль терзать.
Отпустил и даже немного отодвинулся.
«Как и герцог, вежливо попросит раздеться?» – она замерла.
– Твои изумруды… Они красивые, но слишком уж тяжелые. Они нам будут мешать…
Зверь бережно снял с нее ожерелье. Потом вынул тяжелые серьги из ушей. Освободил запястья от браслетов. Последним вынул гребень из прически. Поиграл с распустившими волосами. Зверь никуда не спешил.
– Ваша милость, пощадите, – взмолилась Марисоль.
Он точно лорд. Актер бы не посмел… сделать все это…
– Сладкая…
Она даже не поняла, что случилось. Накрыло так, что Марисоль опомнилась, только когда услышала стон. И даже не осознала, что это она. Ее голос. Она перестала что-либо соображать. Хотелось только одного: чтобы мужчина не останавливался. Да он и не собирался.
Оба напрочь потеряли голову. И когда Эджен, наконец, разжал руки и перекатился с распластанной его огромным телом Марисоль на кровать, в спальне наступила тишина.
Заговорил он:
– Простите леди, я немного увлекся.
– Я тоже… не осознавала, что делаю.
И тут Эдж не выдержал. Навис над ней, и глядя прямо в русалочьи загадочные глаза, со злостью сказал:
– Ты можешь быть нормальной? Не куклой. Или для этого я все время тебя целовать и… – он руками досказал остальное.
Марисоль почувствовала, как ее ласкают там, где до сегодняшнего дня она кроме боли ничего не чувствовала. А теперь внизу живота, словно сияние разливалось.
– Не надо… – тем не менее, простонала она. Было стыдно за недавнюю поистине животную вспышку страсти. Марисоль сама была не лучше этого несносного дикаря.
– Хорошо. Я тебя отпущу. Но скажи: мне показалось или…
– Со мной еще никогда такого не было, – призналась она.
– Со мной тоже… Не в смысле, что я не знал раньше женщин. Но я всегда себя контролировал и помнил, что леди надо пропустить вперед. Но как я понял, леди к финишу понеслась довольно резво… – Эдж наконец-то пришел в себя и взял прежний язвительный тон. Но Марисоль мгновенно осадила:
– Прекрати! Не хватало еще это обсуждать!
– Все еще герцогиня, – с досадой сказал он. – Что ж, полежи в одиночестве малость. Дозрей. Где здесь ванная комната? Мне необходимо остыть.
Он встал. Марисоль вспыхнула и торопливо отвела глаза. Какой же он огромный, причем везде! И это недавно было в ней?! А она не то, что не сопротивлялась, просила, умоляла, требовала: еще…
Пока Эджена не было, она дозрела лишь до одного: сказать ему, что подобного не повторится. Но едва он лег рядом, как Марисоль забыла подготовленную речь. Ну не словечка из нее не смогла вспомнить! Да и рот у нее был занят чужим языком.
Кто там пообещал ей сумасшедшую ночь? Карты? Надо было проиграть больше…
… Поговорить они смогли только утром. Марисоль наконец-то почувствовала боль. Но это была приятная боль. Ее нежные косточки болели, измятые безжалостными руками этого дикаря, кожа местами покраснела. Имелись на теле и синяки. Странно: момент, когда они появились, Марисоль пропустила. Ну ничегошеньки не почувствовала, кроме наслаждения. Как не в себе была.
– Кто ты? – спросила она, глядя как Эджен набрасывается на холодное мясо. И взялась за шнур сонетки: – Я позову своих слуг.
– Не надо. Они могут услышать то, что их убьет.
– Кто ты?!
– Гм-м-м… После того, что между нами было этой ночью, ты имеешь право знать. Эджен Варни.
– Императорский бастард?! Заговорщик?!
– Приговоренный заочно к смертной казни через повешение палатой ста лордов, – он с отменным аппетитом прикончил огромный кусок мяса и принялся за хлеб с маслом.
– И ты здесь?! В замке Стертонхолл, где полно солдат империи и магов, которые состоят на службе у ста лордов?!
– Один из этих лордов твой муж, – напомнил Эдж. – Третий человек в государстве, и то, если считать моего дядю-императора. Который, по сути, марионетка. Так что второй.
– Безумец! – ахнула Марисоль. – Тебя же убьют!
– Тебе будет жаль? – внимательно посмотрел на нее Эдж. – Это потому, что я неподражаемый любовник?
– Я других не знала. Откровенность за откровенность: я не люблю своего мужа.
– Открытие!
– Но я ему никогда не изменяла! Я поехала в Стертенхолл в отместку. Когда узнала, что герцог взял на содержание юную певичку. Но изменять не собиралась. Просто хотела… ну, скажем…
– Заставить мужа задуматься. Боюсь, что ты перестаралась.
– Я же не приняла меры предосторожности! – ахнула Марисоль. – Карин дала мне настойку. От нежелательной беременности. Но я не собиралась, и… Где же она?!
И Марисоль вскочила. Взгляд Эджа потяжелел, пока граф Варни наблюдал, как она мечется по комнате.
– Не хочешь этого ребенка? – тихо спросил он.
– От заговорщика?!
– Понятно. Ты можешь меня выдать, – равнодушно сказал он. – Меня повесят, и твой позор будет похоронен вместе со мной.
Марисоль опомнилась. Какая настойка?! Времени нет!
– Твои друзья… Они что, тоже…?
– Заговорщики? Неужели ты полагаешь, что я привел сюда неподготовленных людей? Все они лорды, – жестко сказал Эдж. – Маги по рождению.
– Но здесь ваша сила блокируется!
– Почти. Ты же видела: вчера мы кое-что смогли.
– Так это были не фокусы?!
– Ты бы оделась, – попросил Эдж. – Тебе наверняка ждут на завтрак. А я за себя не ручаюсь…
Она сразу поняла, о чем это он. Сидит тут, практически голая! Но это сногсшибательная новость. В замке заговорщики!
– Ты должен немедленно бежать, – сказала Марисоль, накидывая пеньюар. Немногим лучше, но все же. – Надо опасаться графиню Левадовски. Она умна и проницательна. Если она тебя разоблачит…
– Я никуда не уйду без… – он взглядом указал на изумруды.
Вчера, раздевая Марисоль, граф Варни сложил ее драгоценность на столик в изголовье кровати.
– Парюра? Забирай.
– Так просто?
– Я ими не дорожу, этими изумрудами.
– Но это состояние, причем огромное!
– Парюру подарил мне муж. Он же настоял, чтобы я ее сюда взяла.
– Интересно, – задумчиво сказал Эдж. – Давай так: я пока оставлю изумруды тебе. На хранение. Потому что собираюсь провести здесь еще две ночи…
– Нет! – вздрогнула она.
– Тебе не понравилось?!
– Тебя могут схватить!
– Значит, понравилось, – удовлетворенно кивнул Эжд. – Милая, это не так-то просто. Я даже из крепости сбежал. А там были надежные замки.
– Это Стертенхолл, Эжден.
– Еще раз скажи.
– Это…
– Нет. Вторую часть, ту, где прозвучало мое имя…
– Ваша светлость! – раздалось под дверью.
– Прячься! – велела графу Марисоль.
– С какой стати? Все знают, что я здесь.
Он неторопливо оделся. То есть, почти оделся. Вчера Эдж явился сюда полуголым, в образе Демона.
– Войдите, – сказал он за Марисоль.
Вошедшая в спальню герцогини горничная бросила любопытный взгляд сначала на мужчину, потом на растерзанную постель. Похоже, горячая была ночка у хозяйки!
– Ваша светлость, маркиза Траут просила передать, что завтрак накрыт, и почти все уже собрались. Не хватает только вас и графини Левадовски.
– Карин этой ночью была не одна?! – вырвалось у Марисоль.
– Она увела с собой вашего друга, – горничная кокетливо улыбнулась могучему Демону. Хорош!
– Кого именно?
– У него красивые глаза, довольно необычные. Почти как у ее светлости.
– Калвиш?! Боюсь, моя светлость, случилось худшее. Если, как вы говорите, графиня Левадовски проницательна.
– Иди, приготовь мне ванну, – Марисоль намеренно удалила из спальни горничную. Слишком уж любопытная. – Что же делать, Эджен?!
– Тебе придется пойти на разведку. На завтрак с высокородными леди. Чтобы узнать, что еще случилось этой ночью. Кроме того, что я теперь жить без тебя не смогу. Не знаю, как ты…
– И я не смогу, – невольно вырвалось у нее. – Но ты прав: об этом потом. Помоги мне одеться.
– С удовольствием.
– Или нет… Лучше иди. Отыщи своих друзей. Предупреди их.
Эдж кивнул. Вот уж не думал, что этим закончится. Леди не придется грабить, леди сама все отдает. Да еще и пытается спасти.
Интересно, а как там дела у других?
Глава 6
Марисоль по розовому коридору шла в обеденный зал, когда на выходе из жемчужного показалась Карин. Они встретились глазами и обе смутились. Ну, герцогиня понятно, испытывала неловкость из-за вчерашнего. Когда все видели, как Демон подхватил ее на руки и понес в спальню.
А вот что случилось с Карин?
– Как спалось, дорогая? – голос графини был немного хриплым.
– Прекрасно, – хотя, какое там спалось!
– В Стертонхолле царит особая атмосфера. Замок прямо располагает к… романтике.
– Да, мне всю ночь читали стихи.
– А на шее, как я понимаю, чернила, – усмехнулась Карин. – Ты старательно все записывала.
Марисоль невольно вспыхнула. Надо было позвать мага-целителя. Убрать все нежелательные отметины с тела. Но вдруг заметила такие же «чернила» над губой у графини. Видать, ей тоже было не до сокрытия следов бурной ночи, так увлеклась «чтением». Потому и опоздали обе к завтраку.
Разговор прервался, потому что слуги распахнули перед благородными дамами двери в столовую.
– Наконец-то! – с чувством сказала маркиза Траут. И когда обе сели, нетерпеливо подалась вперед: – Ну, рассказывайте!
В огромном зале наступила тишина. Слышно было, как ходят лакеи, разнося блюда с пирожными и другими десертами. Хотя слуг чуть ли не с рождения учили двигаться бесшумно. Также как и в семье герцогов Террийских высшая знать никого не брала со стороны. Все домашние слуги росли в покоях своих хозяев.
– А остальные леди уже поделились впечатлениями? – спросила Марисоль, принимая из рук лакея дымящуюся чашку кофе. Потом взяла серебряными щипчиками воздушное пирожное и положила к себе на блюдце. Безумно хотелось сладкого.
– В основном мы слушали Эстер, – кивнула хозяйка замка на баронессу, утащившую вчера к себе в спальню бесценный трофей: святого Герлиона.
– Юноша и в самом деле был девственником? – равнодушно спросила Карин, которая заметно нервничала. И даже проигнорировала пирожные.
«Да что с ней такое?!» – с удивлением подумала Марисоль.
– Скорее я до встречи с ним была невинна, – хихикнула баронесса. – Лю это нечто! – с чувством сказала она.
– Вот и делись, – ворчливо сказала вчерашняя лимонная булочка, которая сегодня превратилась в малиновое желе: сменила платье.
– Но ваши впечатления должны быть интереснее, – маркиза выжидательно посмотрела сначала на Марисоль, потом на Карин. – Особенно у герцогини. Но и твой мужчина, Карин, произвел впечатление. Какие необычные глаза! А манеры? В нем определенно чувствуется порода.
– Э-э-э… – замялась графиня Левадовски, лицо которой стало бледным, как мел. – Ничего такого особенного.
– Ничего особенного?! А проспала ты тогда почему?!
– Мы… читали стихи. – Марисоль не смогла сдержать улыбку. Графиня, похоже, тоже все старательно записывала. Каждый сонет. – У мужчины красивый голос.
– А вам, герцогиня что, всю ночь пели? – ехидно спросила маркиза Траут.
– Нет, мне показывали фокусы, – вырвалось у Марисоль.
Фраза прозвучала довольно двусмысленно. Дамы засмеялись.
