Анастасия Долганова
Повседневные психические расстройства; Мир нарциссической жертвы
Глава 3. Тревога. Тревожные расстройства
В этой главе описаны разница между нормальной и патологической тревогой, причины и симптомы патологической тревоги, рассмотрены генерализованное тревожное расстройство, фобические проявления, панические атаки, обсессии и компульсии, самоповреждения, проявления сепарационной тревоги и феномен психических убежищ. Рассмотрен тревожный тип привязанности, его формирование и проявления. Дано описание комплексной медицинской, психотерапевтической и самопомощи при тревожных расстройствах.
Каждый человек знаком с чувством тревоги. У нее много физических симптомов, которые трудно не заметить: нарушения сердцебиения и дыхания, двигательная расторможенность, когда трудно усидеть на месте, чувство неясной надвигающейся угрозы, сильное беспокойство, предчувствие беды и опасности.
Этот неприятный комплекс признаков в норме приходит и уходит в четкой связи с происходящими событиями, например выездом на сложную дорогу или публичным выступлением. Тревога, имеющая основание в объективной реальности, не вырастает до уровня нарушения деятельности: даже тревожась, мы все равно садимся за руль или выходим на сцену. При такой тревоге у нас есть возможность как-то воздействовать на действительность, чтобы ее изменить в направлении уменьшения риска (например – мы готовимся к выступлению или продумываем подробный план путешествия, берем с собой аптечку, запаску, дополнительное зарядное устройство). При обоснованной тревоге мы можем воспользоваться личными способностями к контейнированию и самоподдержке, приободрив себя и обратив внимание на свои сильные стороны.
Если интенсивность тревоги выходит за рамки сохранения функциональности, если она не просто создает неудобства, но напрямую мешает продолжать или начинать деятельность, если ее источник неясен или лежит не в объективной реальности, если самоподдержка и изменение обстоятельств не помогают – то можно говорить о тревожных расстройствах.
Природа тревожных расстройств
Природа тревожных расстройств лежит вне логики «стимул – реакция», хотя на первый взгляд иррациональная тревога выглядит именно как отклик чрезмерно чувствительного человека на чрезмерно угрожающую среду. Однако такая восприимчивость формируется во вполне определенном поле, без которого реакции человека останутся в рамках более-менее нормальных. Это поле можно описать как серьезное сдерживание чувств и проявлений: в отличие от депрессии, при которой человек направляет собственные агрессивные импульсы на самого себя, тревожный подавляет свои переживания и останавливает себя от реализации их как вовне, как и вовнутрь.
Среда такого человека рано сообщает ему, что есть хорошие и плохие чувства, хорошие и плохие желания. Например, быть добрым – хорошо, чувствовать злость – плохо. Ухаживать за маленьким братом – хорошо, испытывать к нему зависть и ревность – плохо. Оставить маму в покое – хорошо, требовать ее внимания – плохо.
Такие запреты ни в коем случае не избавляют человека от неугодных его окружению переживаний, но учат подавлять их при помощи вытеснения, обесценивания, рационализаций и проекций. Если поступать с чувствами таким образом, то внутри психики образуется избыток возбуждения, притом что его содержание человеку не ясно, поскольку это «плохое» содержание, от которого человек отказывается. Именно эта энергия превращается в тревогу: если меня что-то расстроило, а расстраиваться мне нельзя, потому что тогда расстроится мама, – то я не узнаю о том, что я расстроился, а буду вместо этого чувствовать тревогу. Тревожные дети – всегда такие дети, а потом такие взрослые, которые делят себя на хорошие и плохие части. У них нет возможности как-то поступить с теми чувствами и желаниями, которые они считают плохими, поскольку эти чувства и желания даже не осознаются. Возбуждение, которое могло бы стать творческим актом, эмоциональным выплеском, ссорой или признанием в любви, превращается во внутренний конфликт и выражается в телесных и эмоциональных симптомах тревоги.
Эта тревога принимает со временем устойчивые формы фобий, панических атак, обсессий и компульсий, а также общей устойчивой нервозности и приступов тяжелой тревоги на привычные темы (генерализованное тревожное расстройство).
Те взрослые, у которых нет детских причин для формирования таких феноменов, тем не менее рискуют развить тревожные расстройства в отношениях, подавляющих личность, – будь то рабочие или личные связи.
Генерализованное тревожное расстройство
Устойчивое общее ощущение тревожности с приступами еще более тяжелой тревоги называется генерализованным тревожным расстройством (ГТР). При нем у человека часто или постоянно выражены телесные и эмоциональные симптомы тревоги: учащенное сердцебиение, сбивчивое дыхание, ощущение нехватки воздуха, покраснение лица, потливость, одышка, моторное возбуждение, а также самые разнообразные беспокойства. Обычно тревога развивается по одному или нескольким привычным направлениям, темами которых могут быть секс, деньги, возможная война, работа и рабочие трудности, здоровье близких, собственное здоровье, отношения и так далее. Для каждого страдающего тревожным расстройством такой набор стереотипных волнений будет свой, и одна и та же тема будет актуализироваться снова и снова каждый раз, когда для этого будут основания.
Такими основаниями являются не столько внешние события, сколько события внутренние. Когда разворачивается внутренний конфликт, когда естественная внутренняя жизнь в виде чувств и желаний остановлена запретами – то появляется тревога, которая обретает свою стереотипную форму.
При этом нельзя сказать, что такие переживания совершенно отделены от реальности. Они могут соответствовать контексту, поэтому выглядят реалистично, но подпитана такая тревога все же не актуальной темой, а внутренней остановкой. Например – Альбина, которая испытывает страшные приступы тревоги каждый раз, когда муж отказывает ей в сексе. После такого отказа она не может спать из-за сердцебиения и двигательного беспокойства, ходит по квартире, мучаясь мыслями о том, что нужно разводиться, так жить нельзя, она молодая женщина, но как же страшно уходить и что будет дальше с ней и дочкой. Примечательно, что ходит она тихо и мужа старается не будить: ему утром на работу, а он уже ее не хочет, что же будет, если она еще и помешает его сну?
В тревогу превращаются ее остановленные гнев и обида: испуганная происходящим, Альбина не позволяет себе задавать прямые вопросы или высказывать требования, ожидая за них отвержения и наказания. Ей уже в достаточной степени больно от отказов, чтобы она решилась на выяснение отношений. Поэтому муж спит, а она находится в приступе тревоги. Чем дольше она будет сдерживать страх и ярость внутри себя – тем больше будет таких вспышек и тем меньше они будут привязаны к конкретному событию, расползаясь по всей ее жизни и ухудшая ее качество.
Еще один пример такой стереотипной тревоги – это Нина и ее тревоги об алиментах бывшего мужа. За три года их развода эти суммы все уменьшаются, а раздел имущества никак не может состояться. Это, конечно, вполне достаточная для стресса ситуация, но у Нины мысли о муже, деньгах, судах по делению бизнеса занимают буквально все ее время. Иногда ей становится лучше, и анализ этих просветлений позволяет понять природу ее страхов в остальное время: у Нины дочь с ДЦП, и когда эта дочь делает что-то новое, или кто-то из специалистов хвалит ребенка, или появляется надежда на результат от новых лекарств или нового способа реабилитации, то Нина какое-то время может испытывать что-то, кроме тревоги. Эти другие чувства не касаются только ребенка – Нина может испечь пирог, встретиться с подругами, задуматься о том, чем бы она хотела заниматься, когда весь этот большой и стрессовый процесс с разводом закончится и она получит возможность спокойной и обеспеченной жизни. В остальное время она подавляет свое отчаяние, горе и страх перед будущим, связанный с заболеванием дочери, заставляет себя чувствовать только позитивные эмоции, веря, что плохие мысли сыграют магическую злую роль и что если она будет думать о плохом, то так и произойдет. Пока она прячет от себя эти чувства и не вступает в контакт со своими переживаниями о ребенке-инвалиде, она будет жить в тревоге, которая по содержанию к теме дочери имеет опосредованное отношение.
Здоровье занимает особое место в тревожных расстройствах. При тревожных расстройствах часто развиваются страхи заболеть, ипохондрии (страх, что уже заболел), страхи о болезнях членов семьи. Природа такой тревожности будет такая же – остановка внутренней жизни, – но процесс будет несколько другим. В области тревог о болезнях и смерти действует механизм проекции.
Проекция – это такой механизм психологической защиты, при котором происходящее внутри ошибочно воспринимается как происходящее вовне. Например, если я зол, но не знаю об этом – то люди вокруг меня будут казаться мне злыми.
Страх за собственное здоровье или здоровье родных, или же ипохондрическая уверенность в том, что болезнь уже существует, является проекцией ощущения некоей угрозы. Этой угрозой может быть собственная злость, которую человек воспринимает как угрожающую, разрушительную и поэтому думает, что его близким угрожает что-то страшное. По такому же механизму развивается страх несчастных случаев: чем сильнее и невыносимее такая тревога, тем вероятнее, что человек подавляет гнев по отношению к тому, чьей смерти боится. Довольно хорошо это заметно у детей, которые развивают навязчивые страхи потери родителей в том случае, если вынуждены ограничить свои чувства к ним только любовью. У взрослых такая взаимосвязь тоже довольно видима: например, если партнер подавляющий, тираничный, диктующий мысли и поступки, то у его супруга часто развивается ужас при мысли о том, что его можно потерять (бывает, что приступ такого ужаса случается после мимолетного облегчения). Очень грубо такую тревогу можно проинтерпретировать так: боится смерти своих супругов или родителей тот, кто втайне от себя самого ее желает.
Еще одной спроецированной угрозой может быть другой человек или событие, на которое злиться не разрешено и защищаться от которого невозможно. Например, у Нади страхи за здоровье детей обостряются тогда, когда в их семью возвращается старая няня, с которой семья рассталась, не достигнув договоренности о времени работы и деньгах. Сейчас они снова в ней нуждаются, поскольку для их специфического образа жизни подходит далеко не каждый человек, и готовы пойти на ее условия, но, когда она приходит, – Надя боится, что она принесла с собой вирус, что она недостаточно вымыла руки, что ее дети подхватят какую-то опасную заразу.
На самом деле она злится на эту няню, поскольку она хамка, властная и любопытная женщина, позволяющая себе критические комментарии по поводу внешности Нади, ее отношений с мужем, ее материнских выборов. Строить границы вовне Надя боится, поскольку эта женщина уже создала прецедент своего внезапного ухода, если ей что-то не нравится. Поэтому агрессию свою Надя подавляет, а ощущение угрозы проецирует на заболевания.
Общая тревожность и приступы тяжелой тревоги сильно влияют на повседневную жизнь. Тревога останавливает все остальные процессы, кроме самой себя. В тревоге человеку сложно учиться, работать, встречаться с друзьями, сложно выдерживать напряжение ожидания, контролировать количество еды или алкоголя, спать. Такое ухудшение функционирования для взрослого, если оно не было ему свойственно, является ярким признаком начинающихся тяжелых отношений. Для самого человека это может быть неочевидно: например, влюбленность имеет много общего с тревогой, и ощущение эйфории и бабочек в животе можно спутать с тревожными спазмами внутренних органов. Кроме того, современная среда не поддерживает доверия к своим ощущениям, предписывая человеку быть смелым, работать над собой, преодолевать препятствия для того, чтобы добиться успеха. Поэтому развивающаяся при смене работы тревожность может стать для человека не сигналом о смене работы или об установлении более жестких рабочих границ, а поводом для обвинений себя в слабохарактерности и к еще большему подавлению своих настоящих переживаний, что прямым образом способствует не уменьшению, а повышению тревожности.
В начале же романтических отношений чувствительность к собственной тревоге или обратная связь от близких о том, что тревога растет, может уберечь человека от разрушительных решений и остановить его от формирования токсичной связи.
В начале любых отношений в норме присутствует тревога: мы еще не знаем нашего нового знакомого настолько, чтобы ориентироваться в его чувствах и мотивах и доверять ему. Такая нормальная тревога не ухудшает повседневного функционирования и остается в рамках этих отношений, помогает быть осторожными и приближаться в медленном темпе.
В других случаях можно заметить повышение общей тревожности в сочетании с идеализацией нового партнера. Подруги могут заметить, что одна из них перестала принимать участие в их компаниях, а если и приходит – то сидит в телефоне, переписываясь со своим парнем или ожидая от него звонка или сообщения. Они могут заметить, что без этого сообщения их подруга сама не своя, она напряженная, безрадостная, виноватая. О своем новом партнере она говорит при этом только хорошее, скрывая или искажая факты как для своих близких, так и для самой себя. Например – он может быть женат или находиться в других отношениях, может просить у нее деньги, может пропадать из контакта, обижаться, проявлять агрессию, пытаться изменить ее мышление, поведение, социальные связи. Такое поведение партнера прямо указывает на то, что отношения будут плохими, и на это же указывает развивающаяся тревога. Чтобы остаться в них – очень многое в себе нужно будет подавлять.
Любые отношения должны увеличивать наше счастье, а не уменьшать его. Счастье человеку приносит ощущение свободы и цельности, когда он может быть самим собой, проявлять свои чувства, удовлетворять свои потребности и чувствовать себя при этом любимым собой и другими. Партнер, который не освобождает нашу личность, а подавляет ее, – плохой партнер. Начало отношений – хорошее время для того, чтобы понять, будут ли эти отношения подавляющими или освобождающими.
Могу ли я в этих отношениях задавать прямые вопросы и получать ясные ответы?
Могу ли я в этих отношениях проявлять свое недовольство или агрессию?
Могу ли я говорить о своих желаниях и получать их удовлетворение без искажения, без длинного ожидания, заслуживания, наказания, мести?
Могу ли я быть уверенной, что в своих слабостях я также буду с партнером, который не отвергнет меня и не застыдит?
Если нет – то в таких отношениях будет расти тревога.
Тревога, развивающаяся и закрепляющаяся в отношениях, может восприниматься носителем этой тревоги как неадекватная, поскольку партнер не поддерживает ощущения, что в отношениях что-то не так. Такая трактовка происходящего («Я неадекватна, мои чувства слишком сильные, у них нет оснований») ухудшает имеющиеся стратегии подавления и приводит к еще более тяжелым приступам тревоги.
Доверие к своим чувствам имеет огромное значение для профилактики тревожных расстройств. Если я что-то чувствую, значит у моих чувств есть основания в реальности, а не только у меня в голове. Злость, страх, ощущение ненужности сигнализируют о чем-то происходящем вовне и должны быть приняты во внимание для того, чтобы реальность была скорректирована.
Это не значит, что мы не можем ошибаться в трактовках происходящего, но значит, что мы должны использовать собственные чувства для повышения ориентации в том, что происходит. Например – женщина видит, как ее муж переписывается со своей бывшей женой в чате мессенджера, который называется «Семья». Ей больно и страшно: ведь это она – его семья, почему он не поменял это название, неужели все, что между ними происходит, ложь? Ей хочется высказать ему свою обиду, но она сомневается – потому что не должна была этого видеть, потому что это не ее дело, потому что если он все еще считает семьей свою бывшую жену, то этот разговор вообще бесполезен. Однако, если она не поговорит об этом с мужем, в ней будет расти сильная тревога, что и происходит. Муж через пару дней замечает, что что-то сильно не так, и задает вопросы, она рассказывает, и выясняется, что этот чат создан старшей дочкой, название ему давала она же и поменять его самому у него возможности нет, а диссонанса с этим названием у него не возникало, поскольку этот чат является пространством для общения родителей со своими детьми и его название ассоциировано у него именно с этим. Бывшая жена записана у мужа под своими именем и фамилией, настоящая – как-то ласково, и у нее совсем нет оснований об этом беспокоиться. Он, однако, предлагает дочке заменить название «Семья» на что-то другое, вроде «Детки», она соглашается.
Получается, что жена ошиблась в своей трактовке происходящего, но это не значит, что ее чувства были неадекватны. Любой на ее месте испытал бы что-то подобное. Ее обида указала не на действительное нарушение этики, но на недостаток информации, которую она раньше не запрашивала (как записана в телефоне бывшая жена и как она сама, как ее муж воспринимает свою прежнюю партнершу и их совместное родительство, есть ли в этих процессах что-то, что может ей угрожать, на чьей он будет стороне при конфликте интересов и так далее). Ее чувства выявили пробел и помогли его закрыть. При подавлении эта работа не была бы сделана.
Вместе с генерализованным тревожным расстройством или отдельно от него могут возникать фобическое расстройство, паническое расстройство и обсессивно-компульсивное расстройство.
