Александра Салиева
Друг отца. (Не)люби меня
Глава 3
Ох ты ж, ё-моё!
Кого-кого, а Света я здесь увидеть не ждала. Да вообще нигде и никак. По крайней мере, не в такое ближайшее время. Разве он не должен сейчас составлять компанию моей маме на празднике, раз уж они теперь вместе? Тогда почему он здесь? Да ещё настолько злющий. Если уж на то пошло, злиться нужно мне, а не ему. Внутри при этом вновь принялся распускаться цветок надежды, пока я всматривалась в снежный взор, полный непонятной мне ярости, которую хотелось стереть из него, заменив прежним теплом. Например, податься вперёд и обнять его, да сразу обеими руками, сильно-сильно. Глупость, от которой остановил болезненный стон Никиты. Он же привёл меня в чувства.
– Ты что творишь?! – поспешила я оттолкнуть от себя Святослава.
Но едва ли будущий муж моей матери обратил на это внимание, продолжая нависать надо мной скалой незыблемого возмездия. Как и новый стон Никиты совершенно не заметил. Стоял и прожигал яростным взглядом исключительно мою персону. А стоило мне попытаться отойти, как я тут же оказалась перехвачена им за плечо и перенаправлена в сторону выхода из комнаты. За порог меня банально выставил. И дверь закрыл. На ключ.
Конечно, я тут же затарабанила в эту самую дверь!
– Святослав! Святослав, открой! Не трогай его, слышишь? Святослав! – пнула дверь ногой для весомости своих слов.
Мне никто не ответил. Зато с той стороны двери раздался очередной приглушенный болезненный стон и грохот.
Твою ж дивизию!
– Святослав! – с новой силой затарабанила в дверь. – Не смей! Не трогай его! Свет!
Бесполезно.
Только ладони зря отбила в бесполезной попытке достучаться до мужчины.
Вот же!
С чего только так взбесился?
Никогда прежде не видела, чтобы Свет так злился. Он, бывало, ругался на подчинённых, но опять же спокойным, пусть и излишне холодным тоном. А чтобы вот так… И из-за чего? Из-за того, что я не пришла в назначенный срок? Или из-за того, что застал меня наедине с Никитой? Но если так…
– Не буду я с ним больше оставаться наедине, – пообещала, продолжая колотить ладонью в дверь. – Я тебе клянусь! Только не трогай его! Ну, Свет, ну пожалуйста, – перешла на слезливый уровень, раз прошлый не помогал. – Это просто недоразумение, слышишь?!
Услышал. Дверь открылась. Правда, как открылась, выпустив в коридор по-прежнему злющего Святослава, так и закрылась. Что там с Никитой, мне увидеть не удалось. А мужчина не оставил возможности на что-либо иное. Подхватил за локоть и потащил за собой на выход из дома. Я едва не споткнулась от неожиданности, в последний момент выровняв равновесие. Дальше я за ним почти бежала, настолько скоро он переставлял свои длиннющие ноги. Попыталась вырваться, но мужские пальцы вцепились в моё плечо над локтем так крепко, почти до боли.
– Эй, помедленнее, я за тобой не успеваю, – пожаловалась на такое грубое обращение.
– Выбор того, каким темпом тебе возвращаться домой, ты уже упустила. Теперь ты пойдёшь так, как удобно мне, – огрызнулся Святослав.
Но скорость шага сбавил. Немного.
– Ещё скажи туда, куда тоже удобно тебе, – скопировала его тон, дёрнув руку на себя в попытке вырвать её из хватки.
Знала, что не получится, но не могла не показать, как мне не нравится такое его поведение. Чего, правда, явился? Ну опоздала я, и что такого? Я ж не вот где-то, сразу сказала куда и к кому пошла. Тоже мне блюститель морали нашёлся. Когда сам на жене друга спустя полгода после смерти того женится! Лицемер несчастный!
– Какая тебе вообще разница, где я, с кем и как провожу своё время? Разве ты не должен сейчас развлекать мою мать, раз уж вы с ней теперь такая ладная пара? – продолжила возмущаться, хотя вырываться прекратила.
Понятно же, что всё равно по его всё будет.
Заметила в толпе обеспокоенное лицо Камиллы и махнула рукой наверх, чтобы она пошла и посмотрела, как там Никита. Искренне надеюсь, что Святослав не сделал ему ничего плохого.
Из-за того, что отвлеклась, снова споткнулась. На этот раз устояла на ногах только благодаря поддержке Света. Рука на моей талии практически обожгла кожу через тонкую ткань платья, и я, вздрогнув, поспешила отойти. Правда, как отступила, так и оказалась притянута обратно к крепкому мужскому телу. Подняв взгляд, хотела высказать ему всё, что думаю о таком произволе, возможно напомнить о том, что так обнимать он имел право только свою невесту, но все слова застряли в горле, как только я столкнулась с ним взглядом. И снова я падала и пропадала в снежной бездне его пристального взора.
Ну почему всё именно так?..
Пришлось постараться, чтобы на этот раз не поддаваться собственным иллюзиям очарования момента. Вновь толкнула его от себя.
– Пусти меня. Мать мою будешь так обнимать, – добавила вслух, отступая.
Зря. Новый шаг назад привёл к тому, что я снова чуть не запнулась. Рука на моей талии сжалась крепче, а после Святослав и вовсе приподнял меня и в таком положении понёс меня дальше на выход, как куклу какую-нибудь.
Прям издевательство какое-то!
– Да что ты творишь? – возмутилась я тут же, на что в ответ получила лишь крепко сжатые губы и молчание.
Вот же! Зараза бесячая!
Отпустил он меня только возле припаркованной перед крыльцом его машины. Да и то очень своеобразным способом. Наполовину обойдя транспорт, Святослав остановился перед капотом, на него же меня и усадил. Но прежде чем я снова успела возмутиться, подался вперёд, упираясь кулаками в железо по обе стороны от меня.
– Что я творю? – переспросил вкрадчиво, делая ударение на втором слове. – А ты? Что ты творишь, Вероника? – склонился ещё ближе, тем самым вынудив отклониться назад, хотя и в таком положении я всё равно не только слышала, но ощущала каждое слово на своих губах, так близко оказавшихся рядом с его губами. – Ты хоть на минуту задумалась о том, что будет, если запереться с пьяным идиотом, у которого вместо мозгов сперматоксикоз в голове сплошной?
Если я о чём-то сейчас и думала, то лишь о том, насколько же близко он ко мне находился. Почти целуя. Грохот биения сердца отозвался в голове оглушающим набатом. Ему вторил небесный гром. Порыв прохладного ветра породил сотню мурашек на коже. Именно он, да, ничто иное. Вовсе не в нашей близости дело. И не в том, какое обжигающе горячее дыхание у него.
– Никита бы никогда меня не обидел, – заставила себя ответить ему.
В отличие от тебя…
– И вообще: тебе-то какая разница? Я достаточно взрослая! С кем хочу, с тем и закрываюсь! И тебя это никак не касается! – добавила следом не менее возмущённо под новый грохот над головой.
Последующая яркая вспышка почти ослепила. Как и ответ Святослава.
– То есть решение лечь под этого оболтуса ты приняла самостоятельно и обдуманно, потому что ты вся такая взрослая? – недобро прищурился мужчина. – Всё это было совсем не случайностью. Ты сама так захотела, я всё правильно услышал?
Последнее – вроде бы вопрос, но почему-то прозвучало совсем как угроза. Как и упавшие с неба на нас первые капли дождя. Наверное, это должно было меня остановить, заставить призадуматься над последующим ответом или опровергнуть вынесенный итог моих ранних слов. Но… Да какое он имел право вообще мне что-то выговаривать, после всего содеянного им самим?! Вот и…
– Да! Да, представь себе! Я сама решила, захотела и сделала! Доволен?! – почти прокричала в его лицо.
Из глаз всё-таки покатились слёзы, которые скрыл расходящийся дождь. Он падал с неба косым хлёстким потоком, но кажется, только мне одной было до него хоть какое-то дело. Святослав застыл, с яростью взирая на меня, не обращая внимания на то, как быстро промокла его рубашка без плотной ткани пиджака, облепив руки, как вторая кожа.
– Ты это сейчас, млять, серьёзно? – практически прорычал. – Ты собралась сломать себе жизнь, потому что, как маленькая капризная девчонка обиделась на всех и вся, когда тебе что-то вдруг не понравилось в этом мире? – перехватил меня за плечи, слегка встряхнув. – Серьёзно, Ника? – повторил требовательно.
Не менее требовательно уставилась я на него в ответ. Он значит может на маме моей жениться, а я значит будущее своё ломать собралась, вступая с кем-то в отношения, так что ли?
– Знаешь, что!.. – начала и замолчала. – Да пошёл ты! – ограничилась коротким и новым толчком его в грудь.
Что толку ему объяснять, если он всё равно не поймёт? Если ему на деле плевать на меня. И здесь он только из чувства долга и обещания моему отцу позаботиться, а теперь, возможно, ещё и вины перед ним. И из-за мамы, раз уж жениться на ней собрался. Это я, глупая, всё это время принимала все его слова и действия за что-то большее, когда на деле ничего и не было. Никогда.
Слёзы из глаз покатились быстрее прежнего вместе с тем, как усиливался ливень. Над головой больше не сверкало и не гремело, разве только музыка из дома, всё затмил шум дождя и последующие слова Святослава:
– Пошёл я? – переспросил он неверяще и удивлённо, совсем не заметив моего рукоприкладства, взирая на меня, как на нечто непостижимое, хотя удивлялся недолго. – Ты настолько взрослая стала, да, малыш? – добавил обманчиво мягко и ласково.
– Да! И не тебе мне указывать, как мне вести себя с моим же парнем!
Сказала и замерла в ужасе от самой себя. Боже, что я только что ляпнула?! Но слова сказаны. А ответ… Ответ не последовал. Хотя Святославу явно очень хотелось что-то мне сообщить, судя по тому, как дёрнулся кадык и затанцевали желваки. Одарив меня очередным недобрым пристальным взглядом, он молча сдёрнул меня с капота, после чего усадил на переднее пассажирское сиденье. И даже пристегнул. До того маниакально-заботливо, что я невольно напряглась. Явно же что-то задумал…
– Куда мы? – спросила, как только мужчина уселся за руль.
– Ты же уже взрослая и самостоятельная, подсказки и чужое мнение тебе ни к чему, ты и сама всё лучше всех знаешь, – съязвил он, трогая автомобиль с места.
Нервничать я стала ещё больше. Особенно, когда мы проехали мимо родительского дома, к тому же на высокой скорости, словно Свет даже не думал о том, что нам стоит свернуть в том направлении. Не то, чтоб я верила, что он мог меня как-то обидеть. Но раньше он и не злился на меня никогда, да ещё так сильно. И я по-прежнему не понимала, что именно его так взбесило. Моя обида на них с мамой? Глупость какая. Тем более, я же сама им всего хорошего пожелала перед уходом к Никите. То, что я с обиды собралась с тем переспать, по его мнению? Похоже на то. Но почему? По крайней мере, я не с чужой женой это делать собралась. То есть мужем. В общем, не важно! Его проблемы. Вот ещё бы они не касались меня… Ведь приехали мы не куда-то там, а к нему домой.
– Да ты верно шутишь!
– Думаешь?
В голосе слышалось лишь холодное безразличие, как если бы за время нашей поездки Святослав успел успокоиться, вот только я не обманывалась на сей счёт. Мужские руки по-прежнему сжимали руль слишком крепко, до побеления пальцев, а широкие плечи пронизывало напряжение. Машина свернула на подземную парковку жилого комплекса, но даже тогда скорость не стала особо ниже. И не знай я о его умениях прекрасно водить автомобиль даже в самой экстренной ситуации и при плохой погоде, я бы уже начала молиться, так лихо и резко он вписался в ближайший поворот. Но за ручку над дверцей на всякий случай вцепилась покрепче. Всё-таки странный он сегодня…
– Зачем мы здесь? – поинтересовалась, как только автомобиль замер на положенном ему месте с цифрой сто тридцать два.
Водитель шумно выдохнул сквозь зубы и отстегнул ремень безопасности со своей стороны. Подумала, так и не ответит, проигнорирует меня, но он всё же сказал:
– Мне рано вставать, а от вас ехать гораздо дальше, да и пробки будут утром, как обычно, – и вышел наружу.
Неожиданно безобидный ответ вызвал в первое мгновение некоторую растерянность. Как и открывшаяся с моей стороны дверца, а за ней поданная в приглашении рука, которую я решила не принимать так сразу.
– Поэтому ты, вместо того чтобы завезти меня домой по пути и ехать дальше одному, притащил меня к себе? Ты это серьёзно? – посмотрела на него снизу-вверх.
– Я же сказал, мне рано вставать, – отозвался в скупом напоминании Святослав.
– А я здесь причём?
Ну серьёзно! Что за бред?
– Притом, что так я точно буду знать, что ты больше не натворишь никаких новых глупостей на фоне обиды на меня, – вздохнул и склонился ко мне ближе, так и не дождавшись, когда я последую его приглашению. – К тому же по ночам я предпочитаю спать, а не разыскивать одну взбалмошную девчонку, которой нравится испытывать меня на прочность, – добавил ворчливо.
Чего?!
Как подумала, так и забыла, когда он склонился и потянулся внутрь салона прямо через меня. В нос проник аромат его цитрусового парфюма, и я сильнее вжалась в спинку кресла, ощутив на губах жар его кожи на лице.
Нет, он точно надо мной издевается! Кто ещё чью выдержку испытывает…
Втянув в себя ставший слишком раскалённым воздух, я замерла, стараясь вовсе больше не дышать.
Нехитрые мужские манипуляции сопроводил тихий щелчок ремня безопасности, которым я была пристёгнута. Вот только отстраняться Свет так сразу не спешил. Задержавшись в согнутом положении, он повернул голову ко мне. Так близко, что я могла отлично рассмотреть каждую длинную ресничку. Прямые и колкие, как его морозящий взгляд и весь он, они тёмным веером раскинулись сверху и снизу, оставляя в неярком свете ламп через лобовое стекло длинные тени на скулах.
Опять так близко…
Мне и раньше тяжело давались подобные моменты, а сейчас и вовсе.
– Почему именно мама?
Вопрос сорвался с губ против воли и вынудил не просто замереть и затаить дыхание, но и прикусить щёку изнутри до крови. Металлический привкус разлился во рту, перебив опять подступающие к глазам слёзы. В следующий момент Святослав отстранился, напрочь игнорируя мои слова. Выпрямился и сухо сообщил:
– Выходи из машины, Вероника.
То есть отвечать не собирался?
Ну ладно.
– Спасибо, мне и здесь неплохо, – устроилась в кресле поудобнее и сложила руки на груди, глядя исключительно перед собой.
Хватит с меня нашего общения на сегодня. В машине тоже удобно спать. Она у него большая, задний диван как раз мне по росту будет. Всё лучше, чем остаться с ним наедине в его квартире. Хотя он сам как раз так не считал. На мои слова прищурился и поджал губы, развернувшись ко мне немного иначе, шире распахивая дверцу.
– Не вынуждай меня применять силу, – произнёс, положив одну из ладоней поверх крыши автомобиля. – Мы оба знаем, насколько тебе это не понравится.
Одарила его в ответ полным ненависти взглядом и промолчала, продолжив сидеть, как была.
– Вероника… – сквозь зубы позвал мужчина.
– Я. С тобой. Никуда. Не. Пойду, – отозвалась как можно безразличней, глядя по-прежнему исключительно перед собой.
На этот раз он ничего не сказал. Вместо этого ухватил меня за локоть и вытащил из машины, а когда я попыталась вырваться из его цепких пальцев, шагнул вперёд, тем самым прижав меня спиной к боку автомобиля рядом с открытой дверцей. Теперь я, захоти, не смогла бы и шага в сторону сделать. Пошевелиться и то с трудом удавалось, так плотно он ко мне прижался сам, вновь разрывая моё сознание на тысячу острых осколков от того, как близко опять ко мне находился, сверля меня своим невероятным взором, полным стужи и чего-то ещё, непонятного, отчего по телу мурашки бегать начинали. Какое-то скрытое пламя, что заставляло моё сердце стучать всё быстрее и быстрее.
– У тебя два варианта, малыш: ты либо сейчас идёшь к лифту самостоятельно, либо я тебе с этим помогаю. Но итог всё равно будет одним и тем же. Сегодня ты ночуешь со мной. Ещё вопросы и возражения будут?
– Да! С чего вдруг тебе так важно стало, где я, с кем и как провожу своё время? Не припомню, чтобы тебя раньше это волновало.
Как спросила, так и пожалела об этом. Пространства между нами словно стало ещё меньше, когда его пальцы вдруг коснулись моей щеки, провели сверху-вниз вдоль скулы и задели мои пересохшие губы, а я услышала:
– Потому что прежде эти губы были более избирательными в вопросах, кого им целовать…
Вдох и никакого выдоха. Лишь ощущение жара на этих самых губах от невесомого прикосновения. Перед глазами встал наш поцелуй в гостиной. Такой же нереальный, как и происходящее сейчас.
– Может потому что им прежде просто не доводилось кого-то целовать? – прошептала ответно.
Где-то там снаружи город всё ещё утопал в ливне, а здесь время словно замерло, пока я всматривалась в темнеющий снежный взор напротив.
– Странное заявление для той, у кого вроде как есть парень, – почему-то вдруг охрипшим голосом отозвался Святослав, продолжая смотреть на мои губы.
Сказано было достаточно тихо, но мне словно пощёчину зарядили, напоминая о том, что всё происходящее неправильно. Невидимый пузырь дрогнул и лопнул, а взамен ему в груди принялась шириться пустота.
– Тебя в любом случае это не касается. Отпусти меня, – уже который раз за вечер толкнула его от себя.
На удивление в кое-то веке даже получилось в самом деле возвести дистанцию. Мужчина отступил назад, хоть и всего на полшага. Жаль, о былом тоже вспомнил:
– Лифт, Вероника. Или ты туда сама идёшь. Или я тебя туда сам запихну, – кивнул в сторону обозначенного.
Ага, как же!
– Не запихнёшь! Потому что ты мне не отец, не муж, не брат и даже не друг, чтобы так поступать. Ты мне вообще никто, Святослав! Никто! И я не обязана тебя слушаться и куда-то с тобой идти! Понял?
– Понял, – спокойно отозвался Святослав, а затем вновь оказался чрезвычайно близко. – Я всё понял, малыш, – ловко поймал меня одной рукой и резко подкинул выше, перебросив через своё плечо.
– Ты что творишь? – вцепилась в рубашку на его спине покрепче. – Святослав! Ты с ума сошёл? Поставь меня на землю!
Ответом стал хлопок дверцей. Он её ногой закрыл. Следом раздался звук включенной сигнализации, под аккомпанемент которой он и понёс меня к лифту.
Псих ненормальный!
Глава 4
Святослав
Кто ты такой, когда спишь в своей мягкой уютной постели? И кем станешь, если отобрать твою зону комфорта? Все мы рождаемся невинными безгрешными детками. Но кто сохраняет эту невинность до конца своих дней? Она быстро теряется в рамках жестокой реальности. Очень удобно рассуждать о нормах святости и морали, когда ничего этому не мешает. Неспроста говорят, человек – такая сволочь, приспосабливается ко всему. И то, что неправильно для одного, становится совершенно нормальным для другого. Вот и я приспособился. И не считал нужным притворяться кем-либо иным. Если я в чём-то нуждаюсь, я просто беру это.
Примерно так я всегда рассуждал…
Прежде.
До того, как в моей жизни появилась Вероника Сафронова – дочь моего лучшего друга и сослуживца, того, кому я неоднократно обязан не только своей жизнью, но и многим из того, что у меня было сейчас. Если бы не его поддержка и вера в меня, вряд ли бы у меня появилась своя охранная контора, вряд ли бы я вообще приспособился к жизни после службы. Он умер около полугода назад, на гражданке, и самой заурядной смертью из всех, которые только существуют. Своей.
Что за нелепая усмешка судьбы?
Пройти столько горячих точек, выжить там, где умирает большинство даже самых опытных бойцов, а потом тупо не проснуться на утро в своей кровати, потому что вдруг перестал дышать. Я потратил не один месяц, чтобы выяснить, как так получилось на самом деле. Основания не верить до последнего у меня имелись не только в плане личных домыслов, семья Сафроновых владела большим количеством собственности, приносящей стабильный и очень солидный доход, дед Вероники оставил сыну всё в полном финансовом расцвете, и смерть моего друга вполне могла бы помочь кому-то нехило обогатиться. Но в итоге моё любительское расследование зашло в тупик. Все запрошенные мной экспертизы до единой не выявили ровным счётом ничего, что могло бы сымитировать или спровоцировать ту болезнь, из-за которой он не проснулся. Впрочем, совершенно бесследно моя деятельность тоже не прошла. В процессе этих своих поисков я слишком часто общался с оставшейся частью семьи Сафроновых. Я и без того обещал Лёхе, что присмотрю за ними… но в какой-то момент всё стало слишком… слишком. Иначе. Будто Вера и Вероника уже не только его семья, и я забочусь о них, потому что должен, но и потому, что они моя семья тоже.
Я и сам не понял, когда именно это случилось…
Мир вокруг меня вдруг просто взял и изменился. Полностью. До такой степени, что изменился не только мир, но и моя полярность его восприятия. Наверное, для пацана, выросшего в детдоме, было чрезвычайно заманчиво знать и чувствовать, что ты кому-то нужен, что кто-то ждёт тебя и нуждается в тебе, чтобы вовремя опомниться и пресечь, сохранить здравую дистанцию.
И я увяз по полной.
Так, что хрен теперь выберешься…
То и привело меня в настоящий момент. Туда, где я раз за разом упорно сжимал зубы покрепче, заставляя себя не реагировать на девичьи вопли, полные гнева, пока нёс свою отчаянно брыкающуюся ношу по подземной парковке к лифту, и не помнить полный обиды и разочарования взгляд, которым теперь она на меня смотрела. Ведь именно в её глазах мне всегда хотелось выглядеть лучше, чем я есть. Реально быть лучше, чем мог бы в принципе.
Почему для меня это стало настолько важно, что превратилось в жизненный приоритет? Каждый раз, когда я задумывался об этом, я запрещал себе вообще думать дальше. Может быть разница в возрасте между мной и Вероникой не так уж и велика (тот же Лёха старше меня на пятнадцать лет, но это не помешало нам стать друзьями), но она всё-таки дочь моего друга, к тому же мёртвого друга, и я не должен был смотреть на неё по-другому. Если бы я встретил какого-нибудь мудака, который вот точно так же пялился бы на её чётко очерченные, порой искусанные губы, тонкую шею, изящные изгибы хрупкого девичьего стана, я бы однозначно набил ему морду и сломал парочку рёбер.
Ну а что?
По крайней мере, всё это являлось неплохой установкой в целях собственного утешения к тому, почему мне следует засунуть все свои вспыхивающие по отношению к ней инстинктивные желания как можно глубже, а затем раз и навсегда их забыть.
И это работало!
Работало, чтоб меня, не один год!
Но перестало работать сегодня. Тогда, когда она сперва вырядилась, словно богиня, чуть не разрушив мой мозг вместе со всеми выставленными там установками, а затем доверчиво прижалась ко мне всем телом и позволила ощутить вкус её губ на моих губах, вызывая временную амнезию по поводу всего, что не являлось бы ею. Тогда, когда я уже смирился с тем, что мне не дано испытать ничего подобного. Тогда, когда я сделал всё для того, чтобы ничего подобного не произошло. Тогда, когда… это стало окончательно невозможным. Ещё ведь была и Вера. Её мать.
Кто-то скажет, одна совместная ночь, когда вы оба вдрабадан пьяны – не повод жениться, но для той, кто до сих пор хранила траур по мужу и смеялась только в присутствии дочери, чтоб та не знала, как сильно до сих пор грустит её мать, это возымело значение и стало реально важным событием, а я не смог отказать, вот и переступил очередную ступеньку, которая дополнительно отделила меня от никому ненужных чувств к Веронике.
Хотя то, что они никому не нужны…
Тоже изменилось сегодня.
Ведь, получалось, не так и не нужны?
Ей нужны.
И это, кстати, жутко злило.
Может, мне тупо показалось? Может, это просто идиотская случайность? И не стоило мне так остро реагировать. Не стоило думать о том, что было бы, если б нам не помешали потом. Дважды. И за ней в дом к её однокласснику идти тоже не стоило.
Стоило или нет, я всё это сделал…
А засранцу вообще тупо повезло, что выжил!
И я ему даже ничего не сломал…
Едва ли я был в ту минуту в себе, когда застукал этих двоих не в самой приглядной и приличной позе, наедине. Весь её дальнейший оправдательный лепет злил не меньше. Особенно, когда она наврала про то, что этот сопляк её парень, то ли чтоб снова меня позлить, то ли в жалкой попытке таким наивным образом его защитить.
Я ведь еле удержался, чтоб не вернуться к нему в тот же миг!
Хорошо, мне не привыкать к жёстким ограничениям себя самого во имя необходимого благоразумия. То помогало и прямо сейчас, пока Вероника продолжала снова и снова извиваться на моём плече, ругая меня почём свет стоит, совершенно не думая о том, насколько минимальна длина её насквозь промокшего платья.
– Святослав, отпусти меня! Ты что творишь? – ударила она меня по спине, когда я остановился и нажал кнопку вызова кабины.
Поморщился, но и тогда не отпустил. Разве что ладонь, невольно соскользнувшую на обнажённый участок девичьих бёдер, сдвинул повыше. Последнее, кстати, тоже была так себе идея. Теперь моя рука фактически накрывала часть её попы, и одна только мысль об этом отозвалась вполне однозначной теснотой в паху.
Блядь!
– Я тебя предупреждал, – отозвался с фальшивым спокойствием, которого на самом деле и не было вовсе.
– Да ты с ума сошёл! Отпусти меня! Я хочу домой!
Звонкий голос резанул слух, добавил к пронизывающему меня напряжению ещё больше высоких градусов. Хорошо, что лифт прибыл, не то и не знаю даже, как бы поступил в ином случае. А так…
– Мы туда и идём, – шагнул в раскрывшиеся створки.
– К себе домой! – огрызнулась Ника.
Невольно покосился на упругие округлости, которые так и напрашивались на то, чтоб их отшлёпали.
– Об этом надо было думать раньше. Я предупреждал, – напомнил, нажимая нужную комбинацию кнопок кабины, чтобы та тронулась вверх.
– Ты не имеешь никакого права так со мной поступать! Пусти меня!
Отпустил. Поставил на ноги, а сам отошёл к противоположной стене лифта. Вовсе не потому, что наконец проникся степенью её не особо обоснованного негодования. Просто так оставался хоть небольшой, но шанс завершить эту поездку в небольшом замкнутом пространстве на двоих без дополнительных приключений. Я же, в противном случае, ещё немного, и точно сорвусь.
Вызывающий макияж, наличие которого я оценил ещё перед тем, как она отправилась гулять вместе со своей подругой, Вероника успела смыть, что заметно смягчило черты симпатичного личика, и я с жадностью вглядывался в них, лишь бы не замечать всё остальное. Например, отсутствие куртки, в которой девушка вышла за порог родительского дома, и где-то оставила после. Без куртки короткое чёрное платье на тоненьких лямках выглядело на ней так, что лучше вовсе не смотреть. В памяти слишком свежа была до сих пор недавняя сцена с чужим слюнообменом, а недавнее ощущение стройных изгибов точёного стана под моими ладонями лишь обостряло желание всё-таки вернуться назад и что-нибудь сломать тому сопляку, чтоб уж точно больше не повадно было.
Впервые на моей памяти лифт ехал так долго!
За время пребывания головой вниз Вероника вся раскраснелась, волосы растрепались, она тяжело дышала, от чего грудь в вырезе маняще приподнималась и опускалась. Затем время и вовсе растянулось в настоящую бесконечность, когда я всё-таки скользнул взглядом ниже, застыв в моменте, где девичьи пальчики принялись поправлять задравшийся подол недоразумения, именуемого платьем, слегка покачивая бёдрами из стороны в сторону, вряд ли подозревая, что тем практически приговорила мою выдержку к падению.
Чтоб мне сдохнуть!
Повезло, лифт всё-таки наконец завершил свой подъём, и моя безжалостная пытка закончилась.
– Дамы вперёд, – деланно любезно взмахнул рукой.
Двухуровневый пентхаус был куплен мной ещё на стадии строительства фундамента здания, так что квартира получилась именно такой, какой я хотел: большая гостиная соединялась с кухней лишь барной стойкой, пространство заставлено минимум мебели, в гостиной кроме кругового дивана со столиком посередине и большой плазмой на стене ничего не было, из гостиной тянулся длинный круговой переход из комнаты в комнату, двери отсутствовали, зато панорамных окон существовало полно, всё обозреваемое пространство выполнено в светлых тонах. Единственное, всё никак руки не доходили доделать ремонт.
– В душ сходи, я пока поесть что-нибудь соображу, – велел, скидывая с себя обувь, как только мы оба оказались в зоне прихожей. – Можешь взять одну из моих футболок, любая из них всё равно длиннее этого твоего платья будет, – скривился, стараясь больше в сторону девушки вовсе не смотреть, взяв направление в кухню.
Аппетита особо не было, но ел я сегодня в последний раз в обеденное время, и надо бы это исправить, к тому же готовка вполне могла бы помочь отвлечься от того, что меня переполняло сейчас. Да и моей вредной подопечной явно на пользу пойдёт. Вот только сама она была явно не согласна с таким раскладом, даже разуваться и проходить никуда не стала, оставшись стоять, где была.
– Спасибо, не голодна.
В карих глазах сверкнула злость, а мне и без того было сложно сдерживаться. Вот и не удержался:
– Я спрашивал у тебя, голодна ты или нет?
Злость во взоре напротив стала ярче.
– В душ тоже у себя схожу, – будто и не слышала меня девушка, продолжая упрямо гнуть свою линию. – И чем тебе не нравится платье? По-моему, оно шикарное, – демонстративно обвела ладонями изгиб талии и бёдер. – Никите вот тоже очень понравилось.
Да твою ж мать!
– Никите без платья бы ещё больше понравилось, так может снимешь тогда, следуя этой твоей логике? – брякнул прежде, чем сообразил, что именно сказанул.
Конечно, ей это не понравилось. Вон как гневно прищурилась.
– Да ты!.. – не сразу со словами нашлась от возмущения, а после и вовсе: – А знаешь что? Вот и сниму! Уверена, Никита и правда оценит. Вот завтра же перед ним и сниму его! – закончила язвительно.
И после такого она ещё злится на меня и удивляется, что я её забрал с собой и сюда привёз?!
– Ведёшь себя, как маленькая девочка, – покачал я головой, отворачиваясь.
– А ты – как взрослый мудак! Верни меня домой!
– Поори тут ещё немного, и это место станет для тебя домом не только на сегодняшнюю ночь, – усмехнулся, складывая руки на груди.
И даже нисколько не преувеличил. Чем дольше она упрямилась и провоцировала меня, тем всё соблазнительнее становилось именно так и поступить. В идеале вообще запереть её здесь раз и навсегда, чтоб уж наверняка никаких глупостей больше не натворила, заодно и моему спокойствию поспособствовала. Глядишь, я бы и сам тогда возвращался сюда ночевать почаще.
– Да что тебе надо от меня?! – возмутилась Вероника, топнув ногой.
– Я уже говорил, – напомнил укоризненно.
– А я непонятливая. Повтори ещё раз. А лучше верни домой, – не сдалась она.
– Верну. Завтра, – отозвался напоказ невозмутимо, помолчал и добавил: – Если будешь примерной девочкой.
Вероника открыла рот, но так ничего и не сказала. Кажется, её возмущение достигло пика. Руки снова сжались в кулачки. Взгляд прожигал насквозь своей злобой.
