Анастасия Сидорчук
Ведьмин дом
Кот, кажется, угрызений совести не чувствовал, и Олег, вздохнув, взял его на руки и погладил.
– Наглая ты морда! Еще и кружку разбил… Единственную, кажется, в этом доме.
Целлофан он заменил на целый. Подумав, бросил коту одну (заметно погрызенную) лапку. А сам отправился в гости, в соседний двор.
Глава 3. Ну, здравствуй, ведьма!
Забор здесь был высокий, судя по светлым доскам – сделанный совсем недавно. Он постучал сначала в калитку. Затем – зашел, поскольку никто не отозвался, а замка на калитке, естественно, не было.
Это и был второй роковой шаг нашего героя навстречу судьбе…
Соседский домик был хорош во всех смыслах. Добротный – это чувствовалось. Весь какой-то сказочный… Резные рамы на окнах. Такая же резная беседка во дворе. Ухоженные клумбы с цветами, которые еще не зацвели, а потому не понятно было до конца, что же на них посажено. А возле входа в дом – мама дорогая! – чучело медведя. Олег, не веря своим глазам, даже подошел ближе и потрогал. Шкура была самая настоящая, медвежья. Даже молью не поеденная. И даже – лоснящаяся, будто медведь был живым. И пасть … Он осторожно просунул палец чучелу в рот, потрогал клыки…
– Не советую, – услышал он где-то совсем близко ироничный и невозможно красивый женский голос. – А если укусит? Кровь почует, потом охотиться на тебя начнет…
Олег вздрогнул и огляделся. Но никого не увидел.
– Кто? – спросил он в пустоту. – Чучело?
– Не чучело. – Это голос сказал возле самого его уха. И ему даже почудилось, что шеи его коснулся мягкий локон волос. – Миша. Я запрещаю ему охотиться. Но он молодой, игривый. Бывает, что не слушается меня, шалит…
Бред!!! Полнейший бред! Или галлюцинации от свежего воздуха.
– Ты кто? – Олег хотел сказать это громко и уверенно. Но получилось жалко.
– Как это – кто? – удивился голос. – Хозяйка. Ты же ко мне во двор пришел.
– А почему я тебя не вижу?
Голос засмеялся. Затем, ответил:
– Закрой глаза и сосчитай до трех.
Бежать бы отсюда куда подальше! И не делать этот третий роковой шаг к изменениям в своей судьбе. Но он все же закрыл глаза. А когда открыл… На вид ей было не больше двадцати. Длинные русые волосы – кучерявые от природы. Глаза серые, насмешливые. Лицо простое, местами даже в конопушках. И уголки рта тянутся вверх, смеются.
– Ну, и как я тебе?
«Хороша!», – подумал Олег. А вслух сказал другое:
– А ты чего без одежды?
– Принимаю воздушные ванны. – Это девушка сказала обыденно. Прям как те две женщины в магазине, когда обсуждали ведьму. Будто он сморозил чушь. – И загораю, лето же. Да и не люблю я, когда что-то сковывает. Одежда – лишняя тяжесть на энергополе, оно от этого истощается…
– Ааа… А я тут это, принес… – Он протянул пакет с замороженными курьими лапками.
Теперь девица и вовсе расхохоталась. Заливисто, долго.
– Дожили. Раньше в гости с цветами приходили. Или с тортом. А теперь вот – с отходами от мясного производства.
– Да не, – смутился Олег. – Это для ведьмы. Ой, простите, что я несу! Наверно, это для бабушки вашей. Ну, которая того, немного паранормальна. Это продавщица так сказала.
– А, тогда ясно, – усмехнулась девушка. И пакет забрала. – Это она подлизывается. Хочет, чтобы я с нее венец безбрачия сняла, которого, между нами говоря, на ней никогда и не было.
– Так значит передадите лапы, да? – уточнил он.
– Кому?
– Бабке. Ведьме. Она же бабушка ваша, да?
– Ведьма – это я, – вздохнув, ответила девушка. – По крайней мере, они меня так называют.
«Ну вот все и выяснилось, – выдохнув, подумал Олег. – Никакой ведьмы не существует. Она просто красивая, вот поэтому деревенские и напридумывали про нее небылиц!».
– Ну, я пойду тогда? – спросил Олег. Удивляясь, с чего это он стал таким стеснительным. Разрешения у нее спрашивает, как третьеклассник, отпрашивающийся у учительницы с уроков. Хотя, его учительницы не щеголяли по улице нагишом. А может и щеголяли, а просто он их в таком виде не встречал.
– Иди, – разрешила девица. – А хочешь, вечером на чай приходи! Как зовут тебя?
– Олег.
– А меня – Софья. Можно – Соня.
– А мне сказали – Митрофаниха… Митрофановна…
Теперь девица, кажется, рассердилась.
– Дуры! Фамилия у меня – Митрофанова. А зовут – Софья Андреевна.
Глава 4. Про бабушку Любу, кошмары и волшебную посуду.
Когда он вернулся к себе (в тот момент в его голове уже засела мысль, что домик этот надо бы купить), было уже часа четыре. Он включил рубильник – электричество работало. Принес с ручья два ведра чистой воды. Включил чайник. Проверил холодильник. Тот работал, но тарахтел неимоверно. Морозил хорошо, и Олег тут же переложил туда всю еду со стола.
Кот ушел, оставив недогрызенную куриную лапку валяться на полу под столом. А Олег сел на деревянную табуретку и еще раз обвел взглядом свое хозяйство. Пока что ему все здесь нравилось. Потом он еще раз оглядел обе комнаты, вновь прилег на кровать. И уснул, так и не выпив чаю.
Тот, кто никогда не приезжал на каникулы или в отпуск в деревню, никогда не поймет, как сладко спится в прохладном доме, сквозь открытую дверь которого проникает чистый деревенский воздух. Это вам не душная квартира, под окном которой то снуют машины, то и вовсе (как этим летом) дорожники всю ночь кладут асфальт. Так хорошо не спал он уже давно!
Когда он проснулся, в комнате были уже сумерки. Заходящее солнце отражалось в зеркале, висевшем на дверке шифоньера. Там же отражалась прялка, возле которой сидела аккуратная пожилая женщина в белом платочке. Она пряла.
– Выспался, милый? – дружелюбно спросила бабушка, заметив его взгляд.
– Угу, – ответил он, потянувшись. А затем вздрогнул. – Ой. А вы кто?
– Гурьева, Любовь Михайловна, – представилась женщина. – Бабушка Артема. Он не говорил тебе про меня?
– Нет, – растерянно пробормотал Олег. Проклиная непутевого Артема, который захотел продать дом при живой бабке. И ведь не словом не обмолвился…
– Ну, ничего, – ничуть не расстроилась старушка. – Да ты не волнуйся, я здесь уже не живу. Так – захожу иногда. Приглядываю. Чтоб дом не развалился. Да чтоб не разворовали ничего… Я уйду сейчас, не буду тебя смущать.
Олегу перед бабушкой стало неловко. Он приподнялся, сказал:
– Да подождите. Может – чаю?
– Чаю? – старушка все же встала из-за прялки. – Раньше я чай очень любила. А сейчас равнодушна стала. А ты попей. Ты молодой, тебе силы нужны! Только вот кружку ты разбил, я видела…
Олегу снова стало неловко. Уже – за испорченное чужое имущество.
– Это кот. Не знаю – чей.
– Это кошка. Мурка. С хозяйкой ее мы никогда не ладили. А кошка в гости ко мне заходила.
«Ааа. Смешно. Значит, это была та самая голодающая Мурка, которой не досталось курьих лап. Сама пришла – и сама свою долю взяла».
Женщина тем временем подошла к шкафу и, порывшись, достала небольшую кружечку без ручки. У Олега в детстве была похожая. И называл он ее тогда – пиала.
