Анастасия Сова
Подчинись мне
Глава 1
Варвара
– Ты с ума сошла, Варь?! – в кабинет влетает учительница математики, с которой я успела сблизиться больше всех с тех пор, как устроилась на работу в эту школу.
– Что такое? – непонимающе смотрю на нее, откладывая в сторону очередную тетрадку.
В голове мысленно перебираю все, что сегодня делала, и понятия не имею, в чем могла провиниться?
– Ты зачем отца Абрамова в школу вызвала? – Аня смотрит на меня как-то странно, мне кажется, она боится. – Ты хоть знаешь, кто он? – вскидывает руки.
– Знаю, – спокойно отвечаю. Не съест же он меня, в конце концов! – Но я не могу этого так оставить. Поведение Никиты переходит все границы. Девочки от него плачут. И я, как педагог…
– Варя, отменяй! – повышает на меня голос подруга. – Отменяй, пока не поздно! Я тебя уверяю, что ничего хорошего из этого не выйдет – самой достанется и школу потопишь!
Да, чего она так всполошилось то?
– Ань, это моя обязанность, как учителя воспитывать и контролировать их личностное развитие. И твоя, кстати, тоже! Если родители упускают ребенка, то мы должны принимать меры.
Договорить не успеваю. Дверь распахивается, и незнакомый мужчина входит в кабинет. Уверенный в себе. Очень крупный. И взгляд этот… подчиняющий, что ли? Смотрит на нас с таким видом, точно это он здесь хозяин. Пуп земли, не иначе.
Два крепких парня в черных костюмах остаются в дверях позади него.
– Блин! – еле слышно выдает подруга.
Теперь понимаю – Абрамов. У меня и у самой почему-то перехватывает дыхание, когда смотрю на него.
Инстинктивно вскакиваю со стула. Сглатываю противный комок, внезапно собравшийся в горле. А вся моя уверенность куда-то пропадает. Исчезает, будто ее и не было.
Натягиваю ниже плотную юбку-карандаш. Точно стремлюсь максимально закрыться. А от такого хочется закрыться.
– Варвара Владимировна кто? – его голос жесткий. Властный, с легкой хрипотцой, от которой мгновенно подгибаются ноги.
– … я, – неуверенно отвечаю.
Кажется, Аня была права…
Мужчина бросает на нее предупреждающий взгляд и дергает головой на дверь, мол, вон пошла!
Анька как-то бочком, по стеночке, пробирается в сторону двери, а напоследок бросает на меня сочувствующий взгляд.
Пытаясь унять волнение, впиваюсь ногтями в ладони. Это немного отрезвляет, и я выдыхаю. Правда, чуть громче, чем следовало.
А как тут по-другому, если этот смотрит так, будто я у него на приеме, а не наоборот?
– Ну, Варвара… Владимировна, – мужчина оценивающе оглядывает меня с ног до головы.
От его цепкого взгляда бросает в жар.
Он не просто смотрит.
Касается.
И я чувствую эти прикосновения кожей. Взмокшей почему-то даже в самых неожиданных местах.
– Зачем вызывала?
Движения Абрамова уверенные и четкие. В отличие от моих. Мужчина по-хозяйски облокачивается о ближайшую к учительскому столу парту. И я на секунду задумываюсь, что такой огромный и мощный, он бы мог запросто раздавить ученический стул.
Да, права была Аня, это точно.
Дура я.
Сумасшедшая.
Нужно было сначала хоть немного больше узнать об отце Никиты прежде, чем на ковер вызывать. Понимала ведь, что человек непростой. Но вот что от одного лишь его присутствия тело будет сковывать – и понятия не имела.
Зачем-то всматриваюсь ему прямо в глаза.
Это оказывается ошибкой.
Мне не нравится, как он смотрит. Пристально. Взгляд не отводит вообще.
Ну, ничего. Ничего. Сейчас расскажу ему про сына, и все закончится. Только духом нужно собраться.
– Да ты садись, – усмехается.
И я почему-то исполняю. Как по команде. Возвращаюсь на стул по его указке. Точно зверек в цирке.
– В общем, ваш сын, Никита, – выпаливаю быстро, лишь бы скорее вывалить на мужчину всю информацию и распрощаться. Навсегда, надеюсь, – на переменах он девочек трогает… за грудь.
На последнем слове мои щеки рдеют. Сложно говорить о таком, когда собеседник… красивый и наглый.
– Я понимаю, ему четырнадцать, переходный период, для подростков нормально интересоваться противоположным полом, – голос срывается, и я на скорую руку перевожу дыхание, чтобы успеть сказать все, пока окончательно не задохнулась. – Но должны быть какие-то границы и… нормы приличий. Вам с сыном нужно провести беседу. Рассказать о личном пространстве.
– И за этим ты меня сюда дернула? – лицо мужчины становится недовольным. – Ну, подумаешь, сиськи помял!
– Что? – меня почему-то трогают его слова. Откуда ни возьмись, появляется уверенность. – «Подумаешь?!». Вы разве не понимаете, что это дети? Они… – от возмущения у меня разве что пар из ушей не идет.
– Тебя, я смотрю, давно не трахали, учительница? – нахально заявляет папа Никиты.
– Что? – теряю дар речи. Мне же послышалось? Или он реально произнес это вслух?
– Не трахали, говорю?! Раз на такие мелочи внимание обращаешь, – подтверждает мои худшие опасения. Нахал еще и хам. Не удивительно, что его сын так общается с девочками – пример перед глазами. – Или ты в свои двадцать два еще целка? Какие на тебе трусики? Наверное, красные?! Хотя, плевать. Лучше вообще без них.
Щеки заливает багрянцем. Наверное, стоит не обращать внимание на откровенно неприличное поведение, но я все же не выдерживаю:
– Это уже переходит все границы! – вновь вскакиваю на ноги.
Это защитная реакция. Не знаю, куда себя деть.
Если честно, хочу заплакать. Я ведь хотела, как лучше. Для Никиты. Он хороший мальчик, вот только…
– И губы. Такие… – точно задумывается. – Я бы нашел им применение.
Мне кажется, будто он не просто смотрит, а уже проводит пальцами по моим губам.
Абрамов тоже поднимается на ноги и за какой-то шаг преодолевает расстояние между нами.
Подходит близко.
Гораздо ближе, чем позволяет уровень нашего знакомства.
Гораздо ближе, чем я могла бы вытерпеть.
Мужчина буквально загоняет меня в угол. И я чувствую себя его трусливой добычей. Сжавшейся перед нападением хищника.
Ощущаю его тепло. Горячее и порочное.
По телу скользит колючее напряжение, и нутро сжимается, точно в предвкушении. Кожа горит и покалывает.
Сердце звучит так сильно, что его мощные удары чувствуются в горле. Тук. Тук. Каждый отдается.
– Я так понимаю, что разговор с вами бесполезен, – хочу сохранять спокойствие после всех его слов, не узнаю свой голос. Он понижается на каждом слове, и мне то и дело требуется глоток воздуха. – И раз вы не собираетесь решать его проблемы, то зачем вообще пришли? Чего хотите?
– Тебя, – короткий ответ будто прошибает насмерть. – Прямо сейчас.
Глава 2
Варвара
На лице Абрамова больше нет ни тени усмешки. Он говорит серьезно и, кажется, всегда получает то, что хочет. И сейчас этот человек желает меня. Так и сказал. И плевать он хотел на мое согласие.
Мужчина кивает бугаям, все еще стоящим возле входа в класс, и те мгновенно и неслышно скрываются за дверью. Будто и не было их.
Я же от неожиданности и шока не могу пошевелиться. Спина выпрямляется, точно туда вшили металлический прут. И все, что сейчас получается сделать – глупо моргать широко распахнутыми глазами.
Я просто не могу поверить, что оказалась в такой ситуации!
Полшага, и Абрамов практически прижимается ко мне своим телом. Внутри прокатывается горячая волна, и я неприятно впечатываюсь бедром в угол столешницы. И это совсем не спасает от чужеродного натиска.
Его намерения вполне конкретны, и не оставляют возможности для полета фантазии. Точнее, оставляют. Вот только в очень неприличном ключе. А я даже думать не хочу о том, что этот человек собирается делать!
В нос бьет аромат терпкого парфюма. Он будоражит что-то внутри меня, несмотря на то, что забивается комком в горле.
Мужчина усмехается, а потом его пальцы оказываются прижатыми к моей щеке. Вздрагиваю.
Почему я ничего не предпринимаю? Почему просто стою?
У нас же была психология, на втором курсе, кажется, но я напрочь забыла все, о чем мы там говорили. Да и вряд ли бы это помогло… с таким.
Я даже имя его забыла, хотя и готовилась к нашей встрече.
Высокий широкоплечий брюнет. В темном костюме, дорогом, судя по всему, начищенных туфлях и рубашке, расстегнутой сверху на несколько пуговиц. Там, под ней, виднеется загорелая кожа и жесткие волоски.
Боже, почему я вообще об этом сейчас думаю? Почему заглядываю туда, куда не стоит?
– Вы… Вы что себе позволяете?! – спрашиваю взволновано, пока чужие пальцы по одной линии скользят по моей щеке. Вызывая мурашки и неприличное томление где-то внизу.
И это против воли! Я не хочу ничего такого чувствовать!
– У меня было паршивое утро, – сообщает мне нахал. – И я хочу немного развлечься. С тобой.
– Сейчас же. Отпустите. Меня, – практически по слогам произношу, стискивая зубы, и мой голос даже не срывается в конце, хотя я почти проглатываю последний звук.
– Да я тебя и не держу, учительница, – будто между делом, заявляет нахал.
Он продолжает следить за своими пальцами, что обманчиво-нежно гладят мою кожу, пока не спускаются еще ниже, к самой шее.
Хочу отбросить его руки, но все так же бездействую, как в оцепенении. И только когда отец Никиты хвастается за ворот моей блузки и резко рвет половинки в стороны, а треск вырванных с мясом пуговиц разносится по классу, отчаянно дергаюсь и пытаюсь оттолкнуть. Оживаю.
– А, ну… – запинаюсь. Не знаю, чем могу пригрозить такому.
Закричать во все горло о помощи в школе не выходит из правил приличия. Здесь дети, и я не хочу сеять панику и разговоры.
А силой такую гору попробуй с места сдвинь! Я в сравнении с этим верзилой, что под одеждой ощущается настоящим камнем, просто новорожденный ребенок. Ему даже усилий прилагать ненужно, чтобы удержать такую как я на месте. И пальцем справится!
– Сука… – выдыхает рвано, смяв мою грудь в тонком бюстгальтере.
Все мои попытки хоть как-то повлиять на ситуацию оказываются безуспешными.
– Да успокойся ты! Тебе понравится. Бабы после меня всегда довольные выходят. Еще и денег дам. За беспокойство. Комбо, считай!
Задыхаюсь от его слов. Еще никто и никогда так не говорил со мной.
Это придает сил, и я вновь предпринимаю бестолковую попытку освободиться.
Отталкиваю, и мне даже удается чуть сдвинуть громадный «шкаф», но он быстро справляется с моими руками, заводит их за спину, оставляя беспрепятственный доступ для себя.
Меня одолевает настоящая паника. Знаю, что сейчас сказала бы мама: «Когда ТАКОЙ мужик на тебя клюнул, нужно расслабиться и получать удовольствие». Но это не про меня!
– Отпустите! Я пожалуюсь на вас в полицию!
Кажется, что он везде. Ласкает. Гладит. Сжимает мое тело. И оно реагирует на касания вовсе не так, как я хотела бы.
– Да ладно, не ломайся! Я же вижу, что ты хочешь. И не сделаю ничего из того, что тебе не понравится. Кайфанем и разойдемся. Еще и бабла срубишь, учительница. Ни одна деваха не говорила мне «нет». Никто не смеет отказывать мне!
Подол юбки взмывает вверх, позорно оголяя мои бедра в капроновых чулках. И почему именно сегодня я их надела?
Он проделывает это одной рукой. Сколько же в нем силищи!
Все происходит так быстро, что я не успеваю зацепиться ни за одну мысль. У меня грудь горит. Да я вся горю! От стыда, это точно! А еще у меня блузка разорвана, и плотная целомудренная юбка теперь, точно пояс, полностью натянута мне на талию.
– Хм… все-таки беленькие, – заключает отец Никиты, имея в виду мои трусики.
Он подхватывает меня за бедра, сажает на стол и прижимается пахом к моей промежности. А там такое… У меня даже уши закладывает.
От неожиданности и, в миг охватившей меня страсти, издаю позорный стон, полный жаркого желания.
Мужчина усмехается. Торжествующая улыбка на его лице ужасно бесит. А еще мое поведение бесит. Реакция тела. И дыхания не хватает.
– Я не хочу! Отпустите! – трепыхаюсь, толкая его ладошками в грудь.
А этот… Животное! Такому бесполезно что-либо объяснять. Привык за все платить и покупать все! Но не в этот раз, урод!
Только собираюсь снова толкнуть здоровенного мужика со всей силы, как дверь в класс осторожно распахивается.
– Тимур Александрович, простите, – виновато обращается к нему охранник, – но там Никита урну поджог.
Глава 3
Варвара
Слова охранников оказываются для меня спасением. Абрамов отступает на шаг, и мне даже удается спрыгнуть со стола, наспех вернуть на место юбку. Криво, как попало, но зато теперь она там, где должна быть, и закрывает то, что не положено никому видеть.
Еще бы блузку запахнуть, но все пуговицы беспорядочно разбросаны по классу.
Как же жарко! У меня даже уши горят. А про щеки вообще молчу.
Как-то невольно бросаю взгляд на мужские брюки в районе ширинки. Невольно, потому что… не заметить очень сложно. И у меня ком в горле встает при виде бугра нереальных размеров. Он там здоровенного питона прячет?
И я быстро отвожу глаза, потому что мне нужно перевести дыхание. Мне необходимо, в принципе, начать нормально дышать.
– Отель «Плаза» сегодня в семь, – мужчина небрежно бросает на стол за моей спиной визитку. – Номер четыреста восемь. И не надевай трусики. Они тебе не понадобятся.
Теперь, когда мы, вроде как, на расстоянии, я могу свободно дышать и чувствую прилившие вдруг где-то внутри силы и уверенность.
– Я обращусь в полицию, – отвечаю ему, набравшись смелости, что пару секунд назад где-то трусливо пряталась. Визитку подхватываю со стола и демонстративно бросаю в мусорную корзину. – И это единственное место, куда я сегодня пойду.
Вот так вот! Задираю подбородок выше, показываю свою гордость.
Глубоко дышу и пристально смотрю на мужчину. Мне кажется, если сейчас я спасую и отведу взгляд, опущу его, Абрамов примет это действие за согласие.
– Ну, попробуй, – улыбается нахал. – Это будет даже забавно.
У меня трясутся поджилки, но я стараюсь не подавать вида. Надеюсь, получается.
А потом он достает из портмоне несколько пятитысячных купюр и беспардонно засовывает их мне в бюстгальтер.
И когда до меня доходит смысл этого действия, я тут же нервно начинаю отряхиваться, будто на грудь с дерева свалился здоровенный паук, что очень забавит мужчину.
– Забирайте свои грязные деньги! – выпаливаю гораздо громче, чем было возможно при тонкости школьных стен, когда все купюры оказываются на полу. – Вы вообще меня слушаете? Я не продаюсь! Я не собираюсь никуда приходить! А вы… Лучше бы за сыном смотрели! Вы…
– Представляю, как твой дерзкий рот смотрелся бы на моем члене, – прерывает меня мужчина.
– Что? – чуть не задыхаюсь я. Пучу глаза не в силах что-либо ответить. Словно рыбка, которую вытащили из аквариума. Да, даже слов никаких не находится.
Только сейчас окончательно понимаю всю бесполезность своих попыток достучаться до Абрамова посредством разговора.
Он склоняется ко мне, и снова оказывается непозволительно близко:
– И сегодня ночью я его попробую, – вкрадчиво шепчет мне в ухо, после чего разворачивается и уходит из класса, забрав с собой охрану.
Я же так и остаюсь стоять рядом со своим столом и даже не шевелюсь. А после тяжело опускаюсь на стул. Ощущение такое, будто меня били. И теперь все тело саднит и наливается болезненной тяжестью.
Прислушиваюсь к себе. Кажется, внизу моего живота и вправду играет желание. Я понятия не имею, откуда оно там взялось. Нет, теоретически я понимаю, но вот умом…
Руки дрожат. А еще очень хочется отмыться. От чужого присутствия. И рук постороннего мужчины на моем теле. Меня будто в грязь окунули, изваляли там, а теперь оставили обтекать.
Нужно, наверное, сообщить о случившемся директору, но я элементарно не могу унять дрожь. Даже дыхание на счет не помогает, хотя я изо всех сил пытаюсь сконцентрироваться на нем.
По полу раскиданы деньги, от вида которых меня мутит, а моя блузка сейчас ни на что не годна.
Хорошо, что в шкафу у меня всегда есть дежурная сменка. Ведь в школе может произойти что угодно. И я понятия не имела, что значение этого «чего угодно» может быть настолько широким.
Не знаю, сколько времени проходит прежде, чем я поднимаюсь со стула и решаю переодеться.
Мне хочется скорее домой, поэтому я быстро собираю сумку, складываю все оставшиеся непроверенные тетради в пакет, но вряд ли смогу допроверить их дома. В ванную бы скорее. Отмыться. Желательно, содрать кожу. А одежду сжечь. И из головы выкинуть все его прикосновения.
Да! Я так и сделаю! Все сожгу.
И если этот индюк думает, что я вечером примчусь к нему в отель, то он очень сильно ошибается. Пусть выкусит, самовлюбленный кретин!
К директору решаю пока не ходить. Да и в полицию тоже. Что я там скажу? Предъявлю порванную блузку? У меня нет никаких доказательств. Скорее всего, меня просто пошлют.
– Варь?! – почти у самого выхода из школы мне встречается Аня.
– Завтра, – бросаю ей и спешу скрыться от ненужных вопросов на улице.
Краем глаза замечаю Никиту. Он усаживается на заднее сидение большого черного внедорожника, а следом за ним в машине скрывается и его отец.
Меня даже передергивает. И я быстрее отворачиваюсь, чтобы отогнать из головы все дурные мысли.
– Что-то случилось? – на пороге дома встречаюсь с Егором.
– Устала, – бросаю своему парню, и отшвыриваю сумку в сторону.
Глава 4
Варвара
Первым делом иду в душ. Егор хочет что-то спросить, но я захлопываю дверь прямо перед его носом.
Да и что я ему скажу? «В кабинете меня лапал отец ученика, а я, мало того, что не смогла отбиться, так еще и, кажется, возбудилась»?
Господи! Я не хочу признаваться в этом даже сама себе! Жажду просто забыть сегодняшний день, как страшный сон и помочь Никите как-то по-другому. Теперь я уверена в том, что подростку требуется помощь.
– Варь, что-то с мамой? – стучит ладонью по двери в ванную мой парень.
Наверное, весь мой вид говорит сам за себя, иначе Егор бы не стал доставать расспросами. Хорошо, что он не очень наблюдательный и не заметил другую блузку. Иначе точно пришлось бы сочинять нелепые оправдания. А я этого не люблю.
– Нет. Она звонила утром, все было в порядке.
– Ясно. Ну, хорошо. Ладно. Мойся.
Выдыхаю. Все, чего сейчас действительно хочется – отмыться.
И я стою под струями воды очень долго. Но ощущение чистоты так и не приходит. Капли безжалостно лупят по телу, но не очищают.
Пытаюсь смыть руки Абрамова с моей груди и ощущение твердости между ног, упирающейся мне в трусики.
Но не выходит!
И это какой-то бред!
Я не могу простить себя за собственное поведение.
А еще в мыслях так и стоят его глаза.
Они темные и жгучие. Взгляд тяжелый, даже когда Абрамов произносит что-то с улыбкой на лице. И стереть этот самый взгляд из памяти невозможно. Я не смогу избавиться от него, даже если проведу в душевой кабине неделю.
Так. Стоп! Стоп, Варя! Все, что произошло – недоразумение. И ты с легкостью переступишь через него. Более того, вынесешь важный урок. И если с тобой хоть раз в жизни случится что-то подобное, в чем я сильно сомневаюсь, то вести ты себя будешь совсем по-другому.
С этим настроем выхожу из ванной. Егор болтает с кем-то по телефону в кухне, и я, пользуясь моментом, спешу спрятаться в нашей спальне.
Когда на секунду подумала о своем парне, меня задушило чувство вины. Не хочется смотреть ему в глаза и понимать, что я позволила другому мужчине так позорно лапать меня. Мало того, он делал это в школе. Никого не стесняясь. Вообще никого.
Притворившись, что занята уроками, мне удается избежать контакта с Егором еще на пару часов. Но потом все же приходится пойти на кухню, потому что нужно приготовить ужин.
– А ты что сегодня к маме не поедешь? – спрашивает Егор, оторвавшись от ноутбука.
– Сегодня не поеду.
– Хочешь, завтра вместе поедем? У меня будет меньше работы, и я смогу освободиться пораньше.
– Да. Наверное… – рассеянно отвечаю. – Завтра у меня репетиторство в четыре, а потом… – мысли снова убегают.
– Эй, да что с тобой? – Егор поднимается со стула и останавливается позади меня.
Его пальцы смыкаются на моем животе. Я вздрагиваю, резко дергаю рукой, держащей нож, и оставляю небольшой порез на пальце противоположной.
– Блин! – с досадой произношу и уворачиваюсь от объятий Егора.
И палец – только предлог. Я просто не хочу, чтобы он сейчас меня трогал. Да и просто, чтобы рядом стоял.
– Что-то в школе, да?!
– Да ничего в школе! – взрываюсь. – Просто тяжелый день был, семь уроков. Я же сказала! – вскидываю руки.
Случайно задеваю сахарницу, которую кто-то неудачно поставил с самого края стола, и песок беспощадно рассыпается по всей кухне.
Слезы как-то сами подкатывают к глазам. Я не хотела плакать, но белые песчинки сахара стали последней каплей.
– Зай… – Егор обнимает меня за плечи. Он заглядывает мне в глаза, которые я со стыдом прячу. – Я все уберу. Иди, приляг.
– Прости, что так получилось… Я не хотела портить тебе вечер.
Извиняюсь я, конечно, вовсе не за это. Только Егору знать совсем не обязательно.
Оказавшись в спальне, тут же засыпаю. Сон захватывает меня с такой силой, будто я не спала несколько суток.
В сознание прихожу от жуткой трели дверного звонка. Взгляд падает на часы. Девятнадцать сорок. Сердце тут же сжимается в приступе страха.
И я просто накручиваю. Понимаю ведь, что бояться нечего. Абрамов обо мне уже и думать забыл, а я тут пугаюсь на пустом месте. Разве будет такой человек, как он, бегать за женщиной? Тем более, если она не пришла на «свидание»? Конечно, нет! Тут даже думать нечего!
Тогда почему я не перестаю паниковать, пока Егор спешно направляется к входной двери?
