Анатолий Мусатов
Странники земель Повременья
Глава 4
Как и предполагал Антон, дело без Димыча затормозилось почти до нуля. Теперь ему приходилось работать в своей мастерской урывками. В довершении ко всему, дирекция кинотеатров Киевского района, в раже социалистических соревнований, устроило неделю какого-то невразумительного показа фильмов о строительстве социализма в такой отдельно взятой стране, как Монголия.
Любая другая страна устроила бы Антона почти полностью: нужно было бы всего-то переворошить старые эскизы к афишам, черкнуть аннотацию и чуть подправить название. Но тут!..
Злобно матеря и придурковатую дирекцию, и самобытную страну Монголию, Антон потратил уйма времени, чтобы извлечь из разных печатных источников что-нибудь по изображениям юрт, самих физиономий монгольских актеров, верблюдов на фоне бескрайней степи и еще что-нибудь из местечкового колорита.
Убив массу времени на первую пару афиш, Антон все это время пытался как-то избавиться от мучительной мысли, свербевшей в голове: «Через пару дней нужно ставить еще три доски на Митинском и Хованском… Вот хрень, хрень!..» в бессильной злобе долбанул он флейцем в стену.
Где было взять время, он не знал, а в следующие два-три дня он из-за дебильной выходки начальства вряд ли сможет урвать. Оставалось только одно – просить кого-то из знакомых ребят выручить с работой.
Антон бросился к телефону. Его настойчивые звонки по куче адресов не давали никаких результатов. Ни у кого из обзвоненных приятелей не оказалось свободного времени; либо та же история, как и у него, либо отпуск помешал Антону переговорить с другим, отбывшим в благодатный Крымский край, либо отговаривались чрезвычайной занятостью разными делами.
Оставалось одно, последнее средство – куркуль Миронец! Этот мужик, весьма представительный из себя, в профессиональном отношении был совершенным ничтожеством. Все, знавшие его, удивлялись, как этот криворукий бездарь умудряется сидеть на месте главного художника в одном из значимых кинотеатров города.
Это уже потом стало известно, каких финансовых средств это ему стоило. Но до тех пор многие, общающиеся с ним коллеги, ехидно намекали на нечто более серьезное, чем рабочие отношения с главой директората этого куста кинотеатров.
Миронец в ответ только снисходительно хмыкал. Его устраивали эти разговоры. Они, по крайней мере, хоть щадили его профессиональный гонор. А что намекают на отношения с перезрелой, шестидесятилетней матроной – то это не трогало его вовсе. Он даже поддерживал такие скабрезные намеки, лишь бы все оставалось на своих местах. Что же касалось самой работы, то бишь, малеваньем афиш, то в распоряжении Миронца были два расторопных студентика-строгановца, которым он чуть приплачивал за их рабский труд.
Вот этому, значимому в дизайнерско-оформительском деле мастеру, после долгих колебаний, Антон набрал телефонный номер:
– Аллё, Юра? Это Антон. Ты как сам?
Задав этот дежурный вопрос, Антон не стал выслушивать самодовольные откровения Миронца, а сразу приступил к делу:
– Слушай, Юр, у меня к тебе дело, не то, чтобы срочное, но нужное.
– Излагай, – милостиво позволил сытый голос в трубке.
– Нужно изготовить пару афиш к послезавтрашнему вечеру. Ты знаешь, Димыч попал в больницу, а я зашиваюсь теперь с этой неделей киномаразма. Ну как, сможешь дело организовать?
– А чё! Можно, сколько кинешь?
Больной вопрос неприятно резанул слух. Антон поморщился и ответил:
– Да не обижу, как всегда.
– Ну… понимаешь, есть некоторые обстоятельства… – замялся Миронец. – Тариф чуть поднялся, так что, извини, – уже четвертной.
– Да ты чего? – задохнулся Антон. – Да за такие деньги другие неделю отрабатывают!
– Как знаешь, – поскучнел голос Миронца. – У меня есть и другие предложения. Отпуска, лето, ребята и не такие бабки отдают. Тебе только по дружбе чуть набросил…
– Ладно! – взвился Антон. – Бери бумагу, записывай, что надо.
– Вот это другой разговор. Но заберешь афиши сам, на своей тачке. Договорились?
В ответ Антон только буркнул что-то похожее на «Мгм» и принялся торопливо диктовать текст афиши. Перепроверив еще раз продиктованное, он бросил: «Не опоздай, пока», и положил трубку.
Как бы там ни было, он получил желанную свободу. Оказавшись через полчаса в мастерской, Антон, немедленно облачившись в робу, приступил к работе. Пока шла нудная выколотка орнамента, надписей и прочих атрибутов, он размышлял о каком-то неизвестном феномене, образовавшемся вдруг в его жизни.
Это непонятное явление, проявляющееся в снах, остатки которых он едва мог припомнить, Антон явственно ощущал на своих делах, не давало ему покоя. Он понимал, что наваждения, будто бы случайно возникавшие в его голове, были всего лишь последствиями беспокойств за выполнение заказов. Все-таки они составляли основной финансовый доход, по сравнению с мизером заработной платы.
Но такая реальная последовательность… Он чувствовал, что какая-то необъяснимая сила определяет его действия и поступки. Антон был убежденным атеистом, для которого все мистическое было плодом воображения невежественных умов. С самого детства Антон пытался обнаружить что-то таинственное, загадочное, которыми были наполнены сказки, истории про привидения и прочих потусторонних существ.
Он припомнил, как в отрочестве с дружком пытались увидеть хоть какое-нибудь из привидений, обитавших на старом немецком кладбище. Просидев с ним несколько ночей в ночном дозоре, они так и не увидели ничего, чтобы напоминало бы им страшные явления мертвецов. Всё, что угодно им за время бдения пришлось увидеть, но призраков, встающих мертвецов и прочих вурдалаков – нет. На этом кончилось таинственная сторона бытия для Антона.
Но сейчас было еще что-то, чего он объяснить не мог. Этот странный мужик, то ли живущий, то ли просто ежедневно шатающийся по кладбищу, почему-то непонятным образом притягивал к себе. Антон не мог припомнить, чтобы когда-нибудь его интересовало общение с люмпенами, но этот мужик действительно был для него интересен.
Едва ли пара-тройка мимолетных разговоров с ним могли стать этому причиной. Какая-то необъяснимая сила, мистическая связь с этим, абсолютно ничем не примечательным человеком, заставляли Антона теперь в каждое приезд на кладбище невольно искать глазами это заурядное по своему облику существо.
Прервав размышления, Антон взглянул на часы. Пора было отбывать на кладбищенский промысел…
Оказавшись на кладбище, Антон проделал весь обряд маскировочных приемов. Оставшись без Димыча, он будто ослеп. Димыч, хоть и был абсолютно непригоден для близких контактов с заказчиками, зато с ним можно было не опасаться внезапного нападения местного контингента.
Для этого Димыч обладал достаточным набором возможностей. Любое подозрительное шевеление, только зарождавшееся где-то на периферии, немедленно фиксировалась и отслеживалась им. Антон мог спокойно заниматься своим делом, – брат заранее условными знаками давал знать ему о приближении нежелательных субъектов.
До сих пор никаких осечек в бдительности брата не было. Но сейчас, в такой напряженный период приема-сдачи товаров заказчикам, Антон мог нечаянно потерять концентрацию и оказаться в весьма плачевной ситуации. Что нервировало его чрезвычайно.
В этот раз кладбище было довольно пустынным. Это облегчало задачу, но, вместе с тем, такой вакуум выходил боком. Он сам был как на ладони. Проходя по аллейкам, Антон внимательно, не двигая головой и, вообще, изображая из себя целеустремленного родственника, косил глазами по сторонам.
Достигнув места установки, Антон пригнулся, затем, чуть ли не ползком пробрался к захоронению, по пути зацепившись карманом за острый шип ограды. Но такая мелочь была им пропущена не замеченной особо.
Усевшись на землю около могильного цветничка из гранитной крошки, он мигом распаковал принесенный стандартный набор и, собрав каркас из стоек, с силой вдавил их в мягкую, податливую землю, любовно обработанную заботливой рукой родственников усопшего.
Пока все прошло гладко. Напряжение, сковывающее Антона, постепенно уходило. Он, сидя на земле, прикрутил доску и, едва закончив манипуляции, услышал приближающиеся голоса. Вжавшись в проем между участками, Антон с замиранием следил за приближением неких людей. Он понял, что люди эти направляются именно в его сторону, к тому же, среди них явственно слышался высокий женский голосок.
Тем не менее, Антон продолжал лежать, пока перед ним не возникли две фигуры: одна пожилого мужика, другая средних лет женщины. Он поднялся и сказал в пояснение своего необычного положения:
– Добрый день! Винт потерялся, пришлось ползать, но так и не нашел. У меня все в порядке, принимайте работу.
Пожилой мужчина, отдуваясь присел на скамью, женщина улыбнулась:
– Извините, что припозднились, автобус пропустили. Ну-ка, что вы для Витеньки сделали? О, как хорошо! Отец, иди взгляни на красоту. Такой мрамор и фото так сидит в орнаменте! Ну, прям музей!
Мужчина поднялся, осмотрел внимательно доску, постучал по ней, желая услышать, не треснута ли, и одобрительно качнул головой:
– Спасибо, мне нравиться. Сколько мы там договаривались с вами…
Дочь перебила его:
– Папань, я уже все отсчитала. Вот, возьмите.
Она протянула Антону конверт.
– Спасибо и вам. Не стану вас задерживать. Желаю, как можно дольше не иметь таких дел, как это!
Он с улыбкой кивнул на плиту.
Выйдя на главную аллею, Антон остановился в размышлении, что дальше делать – рвануть домой или все-таки, еще пройтись по участкам. Он уже давно выработал в себе рефлекс, любое посещение таких мест, как кладбище, в обязательном порядке обследовать на предмет заказов.
Антон не стал нарушать установленный порядок. Углубившись в боковую аллейку, он с утроенным вниманием стал вглядываться в пеструю мельтешню оградок, крестов, веночков, лент, россыпей цветочных гирлянд и мелких кустиков, за которыми, как он уже знал из опыта, как раз и могли скрываться потенциальные заказчики.
Пройдя с десяток метров Антон краем глаза уловил едва заметное шевеление за несколько захоронений от него вглубь участка. Не останавливаясь, он присмотрелся и заметил маленькую женскую фигурку, освещенную солнцем. Её волосы, высвеченные солнечным лучом, сияли так, будто они были чистого золота, только их сияние было живым.
Антон, словно загипнотизированный, шел на это сияние, не понимая, что может быть в таком месте равного солнечному свету. Приблизившись, он увидел девушку, присевшую перед маленьким цветничком. Она тщательно и не торопясь прибирала на нем пожухлую траву и стебли. Не желая выпрыгивать перед человеком, как чертик из шкатулки, он намеренно, метра за два, кашлянул и хрустнул веткой, лежавшей в аккуратной связке на проходе.
Девушка обернулась на звук.
– Простите меня, если я отрываю вас… – начал было Антон и остановился от сбившегося дыхания. Девушка встала и взглянула на него, отчего Антон чуть не проглотил враз выскочившее в горло сердце – из-под изящного разлета черных бровей на него изливалась сине-васильковая бездна. Чуть тронувший локоны ветер казалось, расплескал пшенично-золотое сияние вокруг тонкого овала лица девушки.
– Вы что-то хотели спросить?
Антон в этот момент уже ничего не мог произнести членораздельного. Что-то промямлив, из чего девушка, видимо, поняла что-то связанное с обиходом могилки, печально покачала головой:
– Спасибо, но мне не ничего нужно.
– Извините, если я вас побеспокоил не вовремя, – пришел в себя к этому времени Антон. – Я заметил, что на могиле нет ни плиты, ни памятной доски… Я хочу вам предложить приобрести мраморную плиту, вот, например, как эта, – он указал на соседнее захоронение. – Уверяю вас, цена и срок изготовления вас устроят полностью.
Девушка вздохнула.
– Спасибо вам за предложение, но я сейчас не могу себе это позволить.
– Я понимаю, – деликатно ответил Антон, тем временем пожирая глазами утонченную девичью красоту.
В нем сработал инстинкт художника, который непроизвольно, видя перед собой совершенство образа, обретает взгляд творца. Ее фигурка, весь облик, манера общения – все говорило Антону о совершенстве гармонии и меры. Природа, сотворив эту женщину, сделала подарок тем, кто имел возможность общения со столь редким ее проявлением в человеческом воплощении… Пересилив себя, Антон с усилием сбросил наваждение, и поспешил добавить:
– Я могу предложить еще один вариант, который вам подойдет полностью. Мы с вами договоримся об условиях, плиту я изготовлю, а деньги вы можете отдавать частями. Я в любое время могу подъехать за ними прямо к вам домой.
Девушка в нерешительности замялась:
– Ну, я не знаю… если только так, то может быть. А сколько вы берете за работу?
Антон поспешно ознакомил ее с условиями, добавив, что в эту сумму входит стоимость самой мраморной плиты, работа и установка. Девушка, чуть помедлив, качнула головой:
– А можно подумать до завтра? Мне нужно кое-что сделать, а потом я смогу вам сказать о своем решении.
– Господи, – развел руками Антон, – да нет никаких вопросов! Я могу вам перезвонить в любое время.
По реакции девушки он понял, что есть еще что-то, что мешает ей ответить определенно. Он поспешил пустить в ход еще один аргумент, который срабатывал безотказно:
– Да вы не беспокойтесь, я человек исполнительный, к тому же, оплатить за плиту вы сможете только после ее установки!
Но девушка с легкой улыбкой покачала головой:
– Я вам и так верю, дело не в этом… У меня дома нет телефона. Некуда вам будет звонить. Может, вы дадите мне свой номер?
Антон, как ни рвалось его сердце и чувства уступить своему правилу хотя бы сейчас, в этом единственном случае, разум жестко поставил его на место:
– Нам с вами обоим не повезло с телефоном. У меня тоже его нет. А знаете что, – если вы сейчас собрались ехать домой, я могу проводить вас и, таким образом, решить проблему. Мне ничего не будет стоит подъехать к вам в любое время, если я буду знать ваш адрес. Идет? – улыбнулся Антон.
– Ну, что ж, давайте сделаем так…
– Да, кстати, меня зовут Антоном. А ваше имя, наверное, Лесная фея, или Сказочная принцесса, я угадал?
Девушка подняла на него взгляд. Чуть покачав головой, сказала просто, не принимая шутливой манеры Антона:
– Надя…
Всю дорогу Антон, не переставая болтать о пустяках, рассказывая случаи из своего художественного поприща, забавные истории из жизни, не переставал украдкой глядеть на тонкий, будто выписанный рукой гениального мастера идеал изящества и красоты, профиль девушки.
Надя, откинувшись на сиденье, неотрывно смотрела в окно автобуса и в ее глазах Антон видел потаенную грусть. Даже ее улыбка, вызванная очередной шуткой, была словно продолжением этой грусти. И у Антона вдруг возникло ощущение, что он при ней всего лишь такая же вынужденная необходимость, как и остальное пространство. Надя была погружена в себя и там, где обитали ее мысли и чувства, не было места этому назойливому окружению.
Глядя на неё, Антон желал только одного, чтобы дорога как можно дольше не кончалась. Он что-то спрашивал, Надя отвечала, мельком поднимая на Антона взгляд, и тут же отводя его. Антон исподволь пытался выяснить, кто она, чем занимается, есть ли кто-нибудь у нее. Но как ни хитрил он, Надя с легкостью обходила его смысловые ловушки.
Во дворе дома они прошли мимо стола, обсаженного акациями. За ним сидело несколько парней, внимательными взглядами провожая Антона с Надей. Она поздоровалась с ними. В ответ послышалось: «Привет, Надюха, как у тебя, все путем?».
Поднявшись до двери квартиры на третьем этаже пятиэтажки, Надя остановилась возле одной из них:
– Спасибо, я пришла. Это моя квартира. Если что, я вечером всегда дома. Погодите… – она остановилась в нерешительности. – Вот это номер телефона соседей.
Надя протянула Антону небольшой клочок бумаги:
– Они иногда разрешают мне звонить, но только по страшной необходимости. Если вам нужно будет что-нибудь непременно уточнить, позвоните, спросите Надежду Краснокутскую, и обязательно скажите, что вы звоните из диспансера… Ну, до свиданья…
Антону тогда и в голову не пришло, ничто не ворохнулось в душе, услышав о таком непременном условии для звонка. Он всего лишь кивнул и, подождав, когда Надя скроется за дверью, сбежал вниз.
Поднявшись на другой день ни свет, ни заря, Антон помчался на Хованское кладбище, где на утро у него была назначена встреча. Плита еще не была установлена, но он рассчитывал приехать за час до условленного времени. Подъехав к ближайшей остановке, Антон разыскал уже примеченную из прошлых посещений дыру в заборе и тенью скользнул на территорию кладбища. До захоронения идти было довольно далеко, поэтому он не стал рисковать. Распаковал свой багаж и, взяв только стойки, замаскированные под лист фанеры, Антон рысью проскочил опасные места, которые отлично просматривались от главных ворот и мигом вколотил железный каркас в изголовье цветника.
Таким же манером он проделал операцию по установке плиты и через двадцать с небольшим минут, расположился на скамейке соседнего участка. Время потянулось, как всегда, медленной, тягучей жвачкой, но Антон едва ли ощутил это его нудное свойство. Он продолжал вспоминать вчерашнюю встречу, девушку – волшебное видение, и ее имя, простое, но невыразимо приятное для сердца его звучание – На-дя, На-де-нь-ка…
Краем уха он услышал какие-то звуки. Оглянувшись, Антон увидел своего заказчика – пожилую женщину и молодого парня, подошедших уже совсем близко. Соскочив со скамьи, он поспешил навстречу.
Как всегда, все прошло гладко. Получив деньги, Антон сказал дежурные пожелания и чуть погодя, выждав, когда женщина с парнем отойдут, сделал по привычке крюк по соседней аллее, переоделся в запасную ветровку и кепку, и спокойно направился к выходу, куда подходили рейсовые автобусы.
То, что увидел он выхода из главных ворот, стало для него любопытным сюрпризом. На скамье, вольно расположившись в одиночестве, сидел его давешний знакомый по Митинскому кладбищу. Антон оторопело воззрился на него. Переварив это явление, он остановился около мужика и с удивлением спросил:
– Это ты?! Или что-то другое – вроде привидения, близнеца-брата, или фокуса?!
– Торопишься? Садись, – доброжелательно улыбнулся мужчина. – Чего ты всполошился? Ни то, ни другое. Я здесь тоже работаю. Приходиться, знаешь ли, мотаться по кладбищам… А что делать? Везде нужно успеть. Мой хлеб даром мне не достается.
Антон уселся рядом и усмехнулся:
– Наш пострел везде поспел… Слушай, ты что, и вправду мотаешься по всем кладбищам? Зачем?
– Вот ты непонятливый! Я же говорю, служба у меня такая, если припомнишь, мы даже с тобой говорили об особенности моего занятия.
– Не, мужик, не было у нас таких разговоров. Ты с кем-то меня путаешь.
– Может быть, – легко согласился мужчина. – С разными людьми приходиться дело иметь, так что, наверное, обознался.
Антон некоторое время с интересом смотрел на своего соседа. Тот сидел неподвижно, чуть прикрыв глаза, и его лицо выражало какое-то умиротворение, будто он только что исполнил нечто значимое для окружающего его мира. Антон было отвел глаза от созерцания на лице мужика вселенского довольства, как вдруг увидел, что по его лицу, и, даже, по всему близкому пространству возле его головы побежали некие волны, будто нагретый воздух исказил его черты до неузнаваемости. Лицо мужика в едином миге трансформировалось в неисчислимое количество разных образов, словно тысячи скульпторов одновременно лепили свой лик на лице этого человека.
Антон тряхнул головой. «Черт, что это с моими глазами? Не выспался, что ли?..». Но тут же наваждение закончилось. То, что оно было, Антон не сомневался. Спросить об этом у мужика не решился, не желая быть в его глазах кем-то, с мухами в голове. Однако ему вдруг захотелось продолжить разговор. Для начала Антон почему-то спросил, хотя и не думал об этом:
– Слушай, а как твое имя? А то всё "мужик" да "слушай".
Мужчина усмехнулся:
– Можешь звать меня Моисеичем… родителя моего так звали – Моисей…
Он с какой-то хитринкой глянул на Антона и добавил:
– Известный был в свой время человек…
– И чем же он был так известен?
– Теперь это уже неважно… – махнул рукой Моисеич. – Дело давнее…
– Так ты что, выходит, еврейского семени?
– Вряд ли… – протянул Моисеич. – Во мне столько намешано крови, что сам Саваоф чешет в затылке от такой задачки!
– Ха! – тряхнул головой Антон. – Вот, поди и узнай, с кем имеешь дело. Ну, да ладно, твои проблемы! А мне надо бежать, дел много.
Моисеич согласно кивнул:
– Это хорошо, когда дел много. Ну, бывай…
Антон еще с вечера задумал хитрую комбинацию, которую он намеревался осуществить, как только развяжется с установкой плиты. Всю дорогу до Отрадного он торопил время, унимая гулко бьющееся сердце в предвкушении встречи с Надей. Сложив заранее в папку несколько готовых эскизов разных по стилю и сложности рисунков готовых плит, наборов орнаментов, сгребя в сумку кучу шрифтовых надписей и чертежей, он этой горой материала рассчитывал занять как можно дольше времени, чтобы задержаться у Нади дома.
Антон не хотел думать о какой-то определенной цели своей поездки к девушке. Ему просто нестерпимо хотелось увидеть ее, побыть рядом, чтобы еще раз увидеть невыразимое чудо ее лица и стана. Сердце сладко обмирало в предвкушении встречи с девушкой.
Едва автобус остановился на нужной остановке, Антон бросился искать цветочный магазин или что-то, где можно был достать приличный букет роз. Как назло, район был, видимо, из тех, где, как в глухом мешке, ничего не существовало для нужд простых влюбленных парней. Опросив с десяток прохожих, Антон, наконец, получил верный ориентир. Благодаря своей резвой прыти уже через несколько минут рыскал по небольшому базарчику на заднем дворе большого универмага.
Цветы нашлись, правда не розы, а заурядные гвоздички, немного мелкие на вид, но еще бодро держащие свои кудрявые головки. Сторговавшись, он тем же аллюром покрыл расстояние до нужного подъезда. Взлетев на третий этаж, Антон причесался, отдышался и деликатно взвякнув, выставил перед собой, как щит, скромный набор гвоздик.
Чуть погодя он услышал шаги и тихий, девичий голос спросил:
– Кто там?
Музыкой прозвучали эти короткие звуки. Он всю дорогу боялся, что Нади нет дома, хотя в этом случае и намеревался ждать ее до прихода, но все же когда тревожное напряжение враз отпустило его, Антон от переживаний чуть было не потерял голос:
– Это… мгм… гхм… грм… я…
Молчание за дверью сказало ему, что Надя не очень поняла, кто такой собрался к ней зайти. В подтверждение этого предположения она снова неуверенно спросила:
– Витя, это ты? – и добавила. – Витя, иди домой…
– Надя, это я, Антон. Вчера мы с вами договорились о мемориальной плите, помните?
Молчание, чуть дольше прежнего, было ему ответом. И только Антон хотел было далее прояснять ситуацию, как в ответ послышалось:
– Да, да, Антон, я помню…
Дверь отворилась, и Антон увидел в ее проеме Надю. Несмотря на легкий сумрак, стоявший в прихожей, Антон увидел ее именно такой, чьим прекрасным, неземным образом он грезил ночью.
На Наде был передничек, легкая, белая блузка и воланчик-воротничок удивительно подчеркивали ее тонкий стебелек шеи. Волосы лежали высоким всплеском изящного пучка, отчего Антону показалось, что над головой Нади мерцает матовым светом удивительный светильник.
Видя нерешительность Антона, Надя чуть улыбнулась:
– Да вы проходите, что же вы стали на пороге.
Антон шагнул в прихожую и, как-то картинно, будто исполняя чужую роль, двинул вперед букетик и неясно хрипанул:
– Это вам…
– Ой, какая прелесть, – всплеснула робким движением рук Надя. – Боже, как давно у меня в доме не было цветов. Простите, я держу вас тут, ноги не вытирайте, проходите в комнату.
Антон, передвигая, словно деревянные, ноги прошел в комнату, на которую ему указала Надя. Она же, попросив располагаться на диване, сказала, что сейчас придет и упорхнула. Антон несколько раз глубоко вздохнул, потер ладонями лицо и огляделся.
Комната была обставлена хоть и бедно, но с простым изяществом вкуса. Не было здесь нагромождения салфеточек, слоников и разных побрякушек, наставленных по комодам и полочкам шкафчиков, кресел, укутанных в добротные, плющевые чехлы. Наоборот, на полках стояло много книг, подбор которых говорил об определенном выборе их владельца.
– Вот, так им будет намного лучше – извиняющимся тоном сказала она. – Вы пришли по делу, а я вас задерживаю. Я вас слушаю, – продолжила она, присаживаясь на стул, стоящий у стола.
– Да, собственно говоря, я приехал, чтобы уточнить некоторые детали оформления. Некоторые заказчики очень требовательны, а потому я всегда обговариваю эти моменты. А так как у меня в прошлую нашу встречу при себе не было эскизов, то я… – Антон чуть замялся, но, пожав плечами, продолжил. – Мне показалось, что вам небезразлично, как будет выглядеть плита.
Антон говорил все это по наитию, для того, чтобы девушка не заупрямилась, не оборвала разговор обычной для многих заказчиков репликой: «Ой, да что вы! Как сделаете, так и пусть будет! На ваше усмотрение», указывая при этом на ближайшую могилку с куском невзрачного серого прямоугольника, отлитого из бетона.
Но Надя, к его великому облегчению, сказала, немудряще уложив в одно предложение все, что хотела предложить:
– Может, вы устали с дороги, не хотите ли чаю, я скоренько приготовлю, у меня есть чудесное варенье, а за чаем вы покажете ваши эскизы, так же будет, наверное, лучше?
Это превзошло все ожидания Антона. Он беззвучно закивал головой, боясь голосом выдать свою невероятную радость. Надя подхватилась и вмиг пропала за дверью. Антон услышал, как она негромко позвякивала из кухни чашками, шумела вода и клокотал чайник. Он неожиданно понял, что теряет прекрасную возможность побыть с Надей рядом, под предлогом помочь в приготовлении стола к чаепитию.
Антон сорвался с места и, показавшись на кухне, предложил:
– Надя, вам помочь? Чашки и прочее…
И дело завертелось…
Через два часа, стоя в дверях на лестничной площадке, Антон, прощаясь, сказал, не думая и не отдавая отчета о последствиях своих слов:
– Надя… А можно мне… приехать к вам еще раз… просто так, пока я буду делать плиту? Уж очень мне понравился ваше варенье, – вымученной улыбкой попытался он сгладить свое лежащее на виду желание.
Странно было ему слышать, а еще более вдруг понять в ответе девушки, что она будто ждала от него этих слов. Поспешно, словно боясь саму себя оборвать, Надя выговорила:
– Ну, конечно! Я вас еще угощу и другим вареньем, крыжовничьим, мне мама говорила, что я делаю его лучше всех. Приезжайте в любое время. Только дайте знать через соседей, когда вас ждать…
Сказав это, Надя будто стала меньше ростом, втянув головку в плечи, ожидая какой-то неловкости от того, что только что сказала. Но Антон, с улыбкой, протянув руку, ответил:
– Я очень рад и признателен за ваше приглашение. Все сделаю, так, как надо. До встречи, Надя.
Подождав, когда закроется за девушкой дверь, он стрелой слетел по ступеням, даже и не заметив их. Но сюрпризы в этот день, видимо, не кончились для Антона. Не успел он отойти несколько метров от подъезда, как его окружила компания парней, в которых он узнал сидевших за столом, когда в первый раз провожал Надю до дома.
Один из них, изобразив на лице некое подобие ухмылки, цыкнув, предложил Антону забыть сюда дорогу как можно быстрее.
– Это почему?.. – поинтересовался Антон.
– Потому что Надька под нашей защитой. Эту девушку ее муж, наш кореш, попросил охранять от всяких там придурков-ухажеров.
– Любопытно, а что же сам муж, не может?
– Не твое дело, – резко ответил ему кто-то за спиной. – Тебе понятно сказали, вали отсюда! В первый раз тебе делается устное предупреждение, второго не будет…
Резким толчком в спину Антона вытолкнули из круга набычившихся парней. Антон не стал осложнять отношения с теми, которые жили рядом с Надей. Любой исход стычки наверняка был бы для нее неприемлем, а потому Антон, обернувшись к парням, улыбнувшись, сказал:
– Пока, ребята, надеюсь, еще свидимся…
