Андрей Истомин
Мир без изъянов
Дом Хайма
Магнобиль плавно приземлился у дома Хайма. Здание, словно вырезанное из одного монолитного куска биостекла, выглядело одновременно простым и сложным. Его фасад переливался мягкими зелёными и золотистыми оттенками, отражая свет окружающих фонарей. Дом будто бы жил своей жизнью, меняя цвет в зависимости от настроения хозяина.
У входа располагался небольшой сад с идеально ухоженными растениями. Каждое дерево и куст были результатом долгой работы биодизайнеров: их листья светились мягким светом, а ветви изгибались в геометрически правильных линиях. Даже трава на газоне выглядела так, будто её каждую минуту выравнивали лазером. Однако, уход за садом лежал на плечах хозяина дома. И то, что сад был в таком превосходном состоянии, говорило о том, что творец не потерял себя, а обрел. Видя эту идеальную картину Блэк потянулся за мирно дремлющим Хаймом. Закинув его на другое плечо, Джеймс немного присел от тяжести, но вдохнув побольше воздуха, резво зашагал к дому. Как только он приблизился, система мгновенно распознала его, и дверь распахнулась с характерным шипением.
– Добро пожаловать, доктор Блэк, – раздался ворчливый голос Эгберта, который тут же появился на пороге. Его серебристый корпус блестел в свете ламп, а красный индикатор на передней панели моргал так, будто выражал недовольство.
– Что случилось с Хаймом? – резко спросил Эгберт, подлетая к Блэку и сканируя хозяина.
– Переутомление, – коротко ответил Джеймс, позволяя роботу завершить диагностику.
– Переутомление? – фыркнул Эгберт. – Он пропустил очередную дозу «Капли» и решил, что это повод рисовать до полного изнеможения?
– Кажется, ты знаешь своего хозяина лучше, чем он сам, – сдержанно улыбнулся Блэк.
– Естественно, – ответил Эгберт с лёгким металлическим отзвоном. – Пожалуйста, следуйте за мной, доктор. Пока я приведу этого безумца в порядок, позвольте мне позаботиться о Вас.
Эгберт проводил Блэка в гостиную и активировал гостевой режим. Откланявшись перед гостем, дворецкий открыл своё служебное меню и запустил программу восстановления для Хайма. Робот умело перенёс своего хозяина в его спальню, где установил оптимальный уровень освещения и температуры, затем начал подготовку спального места.
Тем временем Блэк, развалившись на диване, решил немного поизучать интерьер, чтобы прийти в себя после таскания немалого веса. Комната выглядела как слияние художественной мастерской и технологического центра: стены украшали парящие холсты, которые могли изменять свои изображения по желанию, а по углам стояли аккуратные подставки с инструментами для рисования и композиции. Здесь же, удачно вписываясь в общее пространство, стояли рояль и пару струнных инструментов.
Джеймс приподнялся и вытащил из кармана брюк сложенную гравюру. Он аккуратно развернул её, и его взгляд сразу же приковал хаос линий и форм, который говорил о многом.
На первый взгляд это была абстракция: линии, словно живые, пересекались, скручивались и разрывались, но, присмотревшись, можно было разглядеть очертания города, растворяющегося в чёрной бездне. Башни Медиополиса выглядели искривлёнными, как будто их вытягивала невидимая сила. Люди, изображённые на переднем плане, казались смазанными, их лица были лишены черт, а движения лишены жизни. Но самым странным был центр картины: огромная фигура, окружённая ярким светом. Это был человек, но его черты были нечёткими, будто он находился между светом и тьмой. Вокруг фигуры вились цепи, разрывающиеся на концах. Атлетическая фигура центрального персонажа держала на вытянутых руках сферу с кипящей лавой внутри.
Блэк нахмурился, внимательно изучая каждую деталь.
«Что ты хотел сказать этим, Хайм?» – подумал он, проведя пальцами по линиям, словно пытаясь их прочитать как слепец. – «Бунт? Освобождение? Или это попытка показать, что даже гений связан системой?».
Он откинулся на спинку кресла, продолжая смотреть на рисунок. Картина была не просто работой художника, она была вызовом.
«ЦМЛ никогда не поймёт такого. Для них это – угроза. Но для меня это… ключ». Джеймс сложил гравюру, спрятал её обратно в карман и задумался. Призывным жестом он поманил к себе барную стойку и принялся изучать ассортимент напитков.
В этот момент Эгберт вернулся в комнату.
– Возможно, Вы предпочтете кофе, доктор Блэк, – произнёс он с подчёркнутой вежливостью, подавая чашку.
– Благодарю, Эгберт. Как он? – спросил Джеймс, оборачиваясь к роботу.
– Спит. Восстановление займёт несколько часов, – ответил робот. – Убедитесь, что Вы не перегружаете себя заботами о нём.
– Заботы о нём – это моя работа, – тихо ответил Блэк, отпивая глоток кофе.
Он ещё раз взглянул на дверь, за которой спал Хайм, и задумался о том, как далеко он готов зайти, чтобы защитить своего подопытного.
Темная крепость
Блэк сидел в кресле гостиной, напротив него парил Эгберт. Робот, как обычно, слегка покачивался, а его красный индикатор мигал в такт его словам.
– Доктор, состояние Хайма стабильно, – отчитался Эгберт, но в его голосе звучала нотка тревоги.
– Стабильно, но ненадолго, – произнёс Джеймс, отставив чашку кофе на стеклянный столик. – Ты понимаешь, насколько деликатна эта ситуация?
– Конечно, понимаю, – ответил Эгберт. – Но, с вашего позволения, доктор, замечу: Хайм – взрослый человек, а не лабораторный образец.
– Он не просто человек, Эгберт, – Блэк наклонился вперёд, его взгляд стал пронзительным. – Он мой лучший воспитанник. И его состояние – это не просто усталость или эмоциональное перенапряжение. Это вызов всей системе.
Эгберт замер, его индикатор замигал быстрее.
– Вы хотите, чтобы я действовал иначе?
– Именно. С этого момента все данные о состоянии Хайма ты отправляешь только мне. Ни одного отчёта в ЦМЛ, пока я не дам разрешения, – Блэк встал, поправляя очки. – Ты понимаешь, о чём я?
– Прекрасно понимаю, доктор. И я надеюсь, что Вы знаете, что делаете.
– Я знаю, – холодно произнёс Джеймс, направляясь к выходу.
Эгберт проводил его до двери, которая открылась со звуком музыки ветра.
– Удачи, доктор Блэк, – сказал робот, в его голосе звучала почти искренняя забота.
Блэк ничего не ответил, лишь кивнул и вышел в ночь.
Магнобиль плавно поднялся в воздух и начал движение по пустынной воздушной трассе. Ночной Медиополис раскинулся перед Джеймсом во всей своей красоте: переливающиеся огни башен, мягкие линии дорог, светящиеся купола парков. Город казался живым существом, идеальным и гармоничным, но Блэк знал, что за этой красотой скрывается механизм, где каждый винтик был на своём месте.
«И что же делать с винтиком, который больше не подчиняется?» – думал он, смотря на мерцающие огни. – «Хайм – слишком важен для меня, чтобы позволить ему уйти так рано. Но если ситуация выйдет из-под контроля…».
Он не хотел об этом думать, но в глубине души понимал: если ЦМЛ узнает о состоянии Хайма, они не будут медлить. Утилизация нестабильных элементов всегда была приоритетом.
Магнобиль пересёк огромный мост, который протянулся над искусственным водоёмом. Вода внизу отражала свет города, создавая иллюзию бездонной глубины. Этот мост был символом перехода между двумя мирами: идеальной городской средой и закрытым сектором ЦМЛ.
Блэк вглядывался в водную гладь, пока не достиг другой стороны моста. Здесь всё выглядело иначе. Дома сотрудников ЦМЛ были выстроены в строгом минималистичном стиле. Прямые линии, отсутствие украшений, максимальная функциональность.
Дом Джеймса выделялся даже на фоне этой аскетичной среды. Это было здание из чёрного биобетона с металлическими вставками. Его поверхность поглощала свет, делая дом практически невидимым в ночи. Единственным ярким элементом был красный голографический знак над входом – символ ЦМЛ.
Блэк остановил магнобиль на парковочной платформе у дома и подошёл к двери. Платформа издала звук сирены и активировала программу «подземной парковки». Сканер в арке над дверью мгновенно распознал его, и вход открылся. Внутри всё было также минималистично: белые стены, черная металлическая отделка, мебель из стекла и стали. В центре гостиной стоял огромный экран, где отображались графики и данные.
Джеймс стянул свитер, оставшись в одной рубашке и брюках. Расстегнув воротник сорочки он сел в кресло. Доктор Блэк ещё раз достал гравюру Хайма и развернул её. Линии и формы снова захватили его внимание.
«Ключ», – подумал он, проводя пальцем по центру картины. – «Но к чему?» Он откинулся назад, его взгляд устремился в потолок.
– Это только начало, – прошептал он себе под нос, прежде чем погрузиться в размышления. Он снова достал из кармана работу Хайма и стал пристально вглядываться в нее.
Джеймс сидел в своём кресле, глядя с прищуром на развернутую перед ним гравюру. Линии и формы, словно живые, продолжали пульсировать в его сознании, создавая вихрь мыслей. Картина была не просто произведением искусства – она была сигналом. Сигналом того, что система больше не способна контролировать её создателя.
Блэк отложил холст и откинулся на спинку кресла, сцепив руки в замок. Он закрыл глаза, и перед ним замелькали образы из прошлого.
Как Хайм, ещё совсем юный, впервые вошёл в лабораторию, сдерживая волнение за маской уверенности. Тогда Блэк увидел в нём нечто большее, чем просто талант. Это был редкий случай, когда человек мог выходить за рамки, игнорировать границы, но при этом сохранять чёткое видение своих целей.
«И теперь всё это может быть уничтожено», – подумал Джеймс, открывая глаза. – «Собственно, благодаря этому система еще функционирует».
Он понимал, что конец для Хайма неизбежен. ЦМЛ и Ратуша Медиополиса не терпят нестабильных элементов. Любое отклонение от нормы воспринимается как угроза системе. Но Блэк никогда не позволял системе действовать беспрепятственно.
«Если я не могу спасти его», – размышлял он, – «значит, я должен максимально использовать его потенциал, пока он ещё способен творить».
Блэк поднялся и подошёл к большому экрану, висящему на стене. Он активировал его одним движением, и перед ним возникли графики, данные и записи о Хайме. Вдумчиво разглядывая данные, доктор Блэк вел внутренний диалог и выстраивал возможные варианты стратегий своего поведения.
Он понимал, что время – их главный враг. Если состояние Хайма продолжит ухудшаться, он перестанет быть продуктивным. Но сейчас, несмотря на признаки нестабильности, он всё ещё создаёт шедевры.
«Если я смогу обеспечить ему максимальный доступ к ресурсам и ограничить его контакты с внешним миром, он сможет работать быстрее», – думал Блэк.
Он решил разработать план, при котором Хайм будет полностью изолирован от внешнего воздействия. Эгберт станет единственным, кто будет взаимодействовать с ним напрямую, а все отчёты и результаты будут отправляться исключительно Джеймсу.
«Я создам для него идеальные условия», – подумал он. – «Если Хайм сможет ускорить свою работу, мы успеем получить достаточно данных, чтобы оправдать все затраты на эксперимент».
Однако Блэк знал, что изоляция – это лишь временное решение. Рано или поздно ЦМЛ и Ратуша заметят изменения в поведении Хайма.
«Если я не могу скрыть его нестабильность», – размышлял он, – «значит, я должен представить её как преимущество».
Он решил, что сможет убедить систему в том, что необычные работы Хайма – это не результат его отклонений, а новый этап в развитии творчества. Джеймс уже видел, как можно использовать гравюру Хайма в качестве доказательства.
«Эта картина может стать нашим спасением», – думал он. – «Если я представлю её как образец новой эпохи искусства, система может пересмотреть своё отношение к его состоянию. Но тут помощью Эгберта не обойтись. Нам нужен эмоциональный компонент и конечно же эмпатичный».
На его лице появилась улыбка Гринча. Он знал, что это будет рискованный шаг, но у нее был дар убеждения, а его репутация и статус позволят ему манипулировать мнениями других. Джеймс выключил экран и вновь сел в кресло. Два плана были разработаны, но оба они требовали времени и точности.
«Итак, мне нужно сделать выбор», – подумал он, переплетая пальцы рук. – «Пожертвовать одним или двумя».
Доктор подошел к витражному окну рабочего кабинета: «Эх, Хайм, ты даже не представляешь, на какой риск и потери ты меня толкаешь», – саркастично подумал он и нажал кнопку вызова на коммуникаторе.
– Лола, деточка, добрый вечер… Да, да, я тоже рад тебя слышать. Ты что-то сегодня говорила про свой прорыв в клонировании мозга?
Глава 4. Спасение утопающих.
Вечер Лолиты
Вечер Лолы наступил как всегда тихо и незаметно для нее самой. Её дом был воплощением уюта и природной гармонии. Выполненный в стиле футуристического экодизайна, он сочетал в себе натуральные материалы с высокими технологиями. Стены, будто сотканные из живой ткани, напоминали шёлковый мох, а светильники, встроенные в потолок, излучали мягкий тёплый свет, который был отражением ее настроения.
Лола стояла в просторной гостиной, глядя на свои домашние растения. Она бережно проверяла каждое из них, проводя рукой по нежным листьям. Эти растения были не просто декоративными – они реагировали на её прикосновения, издавая лёгкий звон или меняя оттенок на более насыщенный. Это был её ритуал, который помогал расслабиться после долгого дня перед сном.
На ней было просторное вязаное платье тёплого кораллового цвета, которое прекрасно сочеталось с её живым румянцем. Она сняла очки и откинула каштановые локоны назад, давая глазам отдохнуть. Её домашние роботы-ассистенты почти бесшумно двигались по дому. Один из них готовил лёгкий ужин, другой проверял состояние растений, третий – играл с её питомцем: белоснежной кошкой с сияющими голубыми глазами, которую Лола назвала Грейс.
– Грейс, хватит гонять дрона, он тебе ничего не сделает, – с улыбкой сказала Лола, наблюдая, как кошка одним прыжком пыталась поймать дрон-уборщик.
Лола была известна своей открытостью. Она относилась ко всему, что её окружало, с трепетом, будь то люди, животные или даже искусственный интеллект. Её коллеги часто подшучивали, что она могла бы уговорить даже робота «почувствовать» эмоции. Для неё забота о других была не просто чертой характера, а необходимостью.
Закончив обход своих растений, Лола направилась к столу. Ужин был готов: лёгкий салат, чашка травяного чая и кусочек свежего хлеба, который приготовил её ИИ-повар Жозе. Она только взяла вилку, как её коммуникатор завибрировал. На экране появилось имя доктора Блэка.
– Доктор? В это время? – пробормотала Лола и приняла вызов.
– Лола, деточка, добрый вечер, – прозвучал ровный голос доктора.
– Джеймс, я очень рада Вас слышать, – с лёгким разочарованием ответила она, отодвигая тарелку с желанным ужином в сторону.
– Да, да, я тоже рад тебя слышать. Ты что-то сегодня говорила про свой прорыв в клонировании мозга?
Лола оживилась. Она начала рассказывать о своей работе: как удалось стабилизировать нейронные соединения, об улучшении жизнеспособности клеток и новых методах их активации. Её голос звучал с энтузиазмом, а глаза блестели как у ребёнка, который гордится своим достижением. Доктор лишь слушал и кивал, иногда улыбался и поддакивал. Она уже было набрала воздух в легкие, чтобы выдать ему ее новую теорию, но заметила, что глаза Блэка становятся глубокими и отрешенными.
– Что-то случилось, Джеймс? – спросила она с нотками тревоги в голосе, что вывело доктора из мыслительного оцепенения.
– Я слушаю тебя, – сказал он, его тон стал мягче.
– Доктор, Вы можете это говорить кому угодно, но не мне. Выкладывайте, в чем дело? – Лола чуть нахмурилась, её голос стал серьёзнее.
– Что ж, не стану скрывать, я хотел поговорить немного о другом, – сказал Джеймс, и устроился поудобнее на кресле. – Ты же помнишь моего воспитанника Хайма? – спросил он небрежно, но его глаза пристально впились в нее.
Лолу ничуть не пугал этот взгляд доктора, хотя многим от него становилось не по себе. Она наклонилась ближе к экрану, пристально вглядываясь в его лицо:
– Что с ним?
– Пока ничего критичного, но его состояние начинает вызывать беспокойство, – осторожно произнёс он. – Мне нужна твоя помощь.
– Доктор, Вы знаете, что я всегда готова помочь. Но нужно больше конкретики.
– Хайм – не просто талантливый художник и композитор. Он важен для системы и общества. Но ещё важнее для меня, – Джеймс замолчал, будто подбирая слова.
– Я понимаю, – кивнула Лола.
– Ты обладаешь уникальным даром, Лола. Твоя эмпатия и способность находить подход к людям могут сыграть ключевую роль в продлении жизнедеятельности Хайма.
– Вы хотите, чтобы я встретилась с ним?
– Не сразу, – ответил он и улыбнулся. – Для начала я хочу поговорить с тобой лично. Завтра утром за завтраком у меня дома. Как тебе такое предложение?
– У Вас дома? – Лола удивлённо приподняла бровь.
– Лола, если ты не против, давай перейдем на «ты». Так будет гораздо проще общаться, не думая о манерах и прочей социальной составляющей, ведь ситуация требует быстрых решений.
Она вздохнула, убирая за ухо прядь каштановых волос:
– Хорошо. Но только при условии, что ты тоже поделишься всем, что у тебя на душе, – с незначительным давлением сказала она, не смущаясь смотреть прямо в омут его черных глаз.
– Согласен, – впервые за все время общения с ней, Блэк позволил себе широкую улыбку.
– Тогда договорились. Завтра в девять?
– Восемь, – уточнил он.
– Ох, Джеймс, а ты ранняя пташка, – Лола рассмеялась и провела рукой по сенсорному экрану, завершив разговор.
В её голове продолжали крутиться слова доктора. Она знала, что что-то произошло, и чувствовала: завтрашний день может стать началом чего-то важного.
Лола встала из-за стола, пройдясь по комнате, словно пытаясь найти в окружающем уюте ответы на свои вопросы. Грейс, как будто почувствовав её беспокойство, мягко потерлась о её ногу, тихо мурлыча.
– Ты тоже чувствуешь это, да? – прошептала она, присаживаясь рядом с кошкой. – Что-то происходит, и я ещё не знаю, к чему это приведёт.
В ее голове всплыл смутный образ Хайма. Она видела его работы, знала о его таланте и слышала от доктора Блэка, насколько уникальным он был. Но она также понимала, что за этим скрывается: система не оставляет места для нестабильности, и любое отклонение от нормы грозит преждевременной утилизацией.
«Почему Джеймс решил обратиться ко мне?» – думала она, гладя мягкую шерсть Грейс. – «Он никогда не признаёт своих слабостей. Если он просит помощи, значит, ситуация действительно серьёзная».
Лола поднялась, подошла к одному из растений, которое светилось нежно-зелёным светом. Она осторожно коснулась его листьев, чувствуя лёгкую вибрацию. Это успокаивало её.
– Завтрак у Джеймса, – пробормотала она, устремив взгляд в окно, где за пределами её уютного мира раскинулся сверкающий огнями Медиополис. – Что ж, посмотрим, что ты хочешь мне рассказать, дорогой доктор.
Она выключила свет, оставив только мягкое сияние ночного режима, и направилась в спальню. Грейс, как всегда, последовала за ней. Вечер был необычным, но Лола знала, что утро принесёт больше ответов, и, возможно, больше вопросов.
Завтрак у Джеймса
Утро началось с солнечных лучей, которые проникали через лёгкие шторы спальни Лолы, окрашивая всё вокруг в золотистые тона. День ей предстояло провести иначе, чем обычно, и она чувствовала лёгкое волнение.
Девушка встала, потянулась, сбросив с себя остатки сна, и направилась в ванную комнату. Прозрачные стены с матовыми бежевыми вставками окутывали уютом, а встроенная система контроля температуры мгновенно создала комфортный климат. Лола включила душ: потоки воды, насыщенной минералами и ароматами лаванды, мягко струились по её телу.
– Начинается новый день, – пробормотала она себе под нос, закрывая глаза и наслаждаясь моментом.
После душа Лола долго рассматривала себя в зеркале. Её каштановые локоны, ещё влажные, мягко спадали на плечи. Она решила оставить их распущенными, добавив лишь несколько аккуратных локонов с помощью термощипцов. Её кожа светилась естественной свежестью, а веснушки, которые она никогда не пыталась скрывать, придавали её образу особую живость.
– Сегодня я должна выглядеть безупречно, – сказала она с лёгкой улыбкой.
Девушка аккуратно нанесла тонкий слой тонального крема, подчеркнула глаза тёплыми коричневыми тенями, добавила немного темных румян и слегка подкрасила губы нежно-розовым блеском. Её макияж всегда был лёгким и естественным, но придавал ей большей уверенности.
Выбор одежды занял чуть больше времени. Лола перебирала свои платья, пока её взгляд не остановился на элегантном тёмно-синем наряде с длинными рукавами. Платье, облегающее её фигуру, прекрасно сочеталось с её очками в чёрной металлической оправе. Она дополнила образ серебряными серьгами и аккуратными кожаными балетками.
Прежде чем уйти, Лола обошла дом. Она прикоснулась к каждому растению, проверяя их состояние. Они отзывались на её прикосновения мягкими световыми всполохами, словно прощаясь.
– Грейс, веди себя хорошо, – обратилась она к кошке, которая уютно устроилась на мягкой подстилке у окна.
– Жозе, а ты проследи за Грейс, чтобы она не развалила дом к моему возвращению, – попросила Лола, повернув голову к индикатору камеры и сделав многозначительный взгляд. ИИ-ассистент подключился к домашнему коммуникатору, его голографическое изображение проявилось в углу комнаты.
– Всё будет в порядке, мисс Лола. Желаю вам хорошего дня.
Она улыбнулась, накинула лёгкий плащ и вышла из дома.
Городок для исследователей, где они с доктором Блэком жили, отличался от остального Медиополиса. Здесь всё было подчинено рациональности в высшей степени. Узкие, но уютные улочки тонули в зелени, деревья раскидывали свои ветви так, что их листья создавали тень на пешеходных дорожках. Фасады зданий, выполненные из биоматериалов, переливались приглушёнными оттенками, отражая утренний свет. Лола шла неспешно, вдыхая чистый воздух. Вокруг неё проходили другие жители – учёные, инженеры, врачи. Каждый из них казался полностью погружённым в свои мысли, хотя они всё равно приветливо кивали друг другу при встрече.
«Такой тихий мир», – подумала она, глядя на проходящего мужчину, который всматривался в экран планшета с немыслимыми сетевыми графиками и системами уравнений. – «Но я чувствую, как за этой тишиной скрывается немалая доля напряжения».
Она вспомнила вчерашний разговор с Джеймсом. Почему он позвал её к себе? Чем так важен Хайм? Лола знала, что доктор Блэк всегда взвешивает свои действия и слова. Если он решил вовлечь её в это дело, значит, дело действительно серьёзное.
Её мысли прервал вид моста, соединяющего два района городка. Он был построен над небольшим искусственным водоёмом, где плавали биолюминесцентные рыбы. Их мерцающий свет создавал магическую атмосферу, и Лола на мгновение остановилась, чтобы полюбоваться этим зрелищем.
– Даже природа здесь подчинена науке, – с лёгким грустноватым вздохом отметила она.
Подойдя к дому доктора, Лола остановилась. Его здание отличалось строгими линиями и тёмным фасадом, который, как ей всегда казалось, напоминал черную дыру на фоне других строений городка. Вход был скрытым, и лишь при её приближении появились его очертания со светящейся панелью персонализации и доступа. Она глубоко вдохнула, собравшись с мыслями, и нажала на звонок.
– Лола, – прозвучал голос Блэка из динамика. – Ты пришла вовремя, я поражен.
Она хотела было что-то возразить, но дверь приглашающе распахнулась, и Лолита вошла в дом доктора.
Лола поежилась от холодной атмосферы минимализма, которую доктор Блэк так любил. В отличие от её уютного и яркого жилища, интерьер Блэка был строгим и аскетичным. Белые стены, чёрные металлические акценты, идеально чистый стеклянный пол, сквозь который просматривались узоры встроенной в основание подсветки. Её взгляд сразу привлекла высокая голографическая панель в центре гостиной. На ней проецировались данные, которые Лола сразу же опознала как аналитические графики состояния Хайма. Рядом с панелью стоял сам Джеймс, одетый в тёмный свитер и брюки: его образ был привычным для нее, необычным сегодня был лишь его горящий пронзительный взгляд.
«Да уж, чувствую, разговор будет ошеломляющим», – подумала она и направилась к нему не снимая плаща.
– Доброе утро, Лола, – сказал он, продемонстрировав едва заметную улыбку. – Рад, что ты решила пройтись. Свежий воздух помогает взбодриться после сна.
– Доброе утро, Джеймс, – ответила она, и, все таки решившись продемонстрировать свой наряд, сняла плащ и аккуратно повесила его на спинку одного из металлических стульев. – Я подумала, что прогулка поможет собраться с мыслями.
– Отличный выбор, – кивнул он, указывая на кресло напротив. – Проходи, завтрак уже готов.
Лола огляделась. В углу комнаты стоял длинный стол из тёмного дерева, на котором были аккуратно расставлены тарелки с фруктами, тостами и другими загадочными блюдами, приготовленными, судя по всему, самим доктором.
– У тебя тут всё так… структурировано, – отметила она с улыбкой, садясь за стол.
– Порядок помогает сосредоточиться, – сухо ответил Блэк, наливая себе чай. – К тому же я всегда был сторонником порядка. Дорогая, я не силен в гостеприимстве, поэтому не стесняйся и бери все, что на тебя смотрит.
Они приступили к завтраку. Лола решила устранить напряжение и завела обычный разговор о пустяках: погода, новые проекты в ЦМЛ, особенности работы ИИ. Лола пыталась уловить момент, чтобы перейти к сути, но Джеймс казался необычно расслабленным.
– Прекрасный чай, – заметила она, отставляя полупустую чашку. – Но, Джеймс, я чувствую, что ты не просто так пригласил меня чаи погонять.
Доктор на мгновение остановился, поднял на неё свои чёрные глубокие глаза, а затем медленно кивнул:
– Ты права. Есть вещи, с которыми я сам не управлюсь, и мне понадобиться твоя помощь.
– Речь о Хайме? Я верно поняла из вчерашнего разговора? – спросила она, подавшись вперед и облокотившись локтями на стол.
– Именно, – ответил он, откладывая чайную ложку. – Лола, ты знаешь, что он всегда интересовал меня больше, чем остальные экспериментальные образцы. Его талант, его потенциал – всё это выходит за рамки стандартного восприятия. Но именно это делает его нестабильным.
– Ты думаешь, система не позволит ему существовать дальше? – жестко спросила она, приподняв брови.
– Я уверен в этом, – коротко ответил Джеймс. – Любое отклонение воспринимается как угроза порядку. Но Хайм – это не просто отклонение. Он ключ к пониманию нового этапа развития человечества.
– Почему ты решил рассказать мне об этом? – спросила Лола, переплетя пальцы кистей рук.
– Потому что ты лучшая моя ученица, Лола. И потому что у тебя есть то, чего нет у меня – способность достучаться до сердца человека. Но главное, я тебе доверяю.
Лола чуть улыбнулась, но её лицо оставалось серьёзным.
– Ты хочешь, чтобы я помогла ему?
– В какой-то степени, да, – ответил он без колебаний. – Хайм находится на грани. Я могу создать для него условия, где он сможет эволюционировать, но только ты способна удержать его от разрушения.
– Это огромная ответственность, Джеймс, – сказала она, складывая руки на столе. – Ты уверен, что я справлюсь?
– Если я в чём-то уверен, Лола, так это в твоих способностях, – твёрдо произнёс он. – Завтра я покажу тебе его работы. И, возможно, ты поймёшь, почему я так говорю.
Лола кивнула, чувствуя, как её сердце сжимается от напряжения:
– Хорошо, Джеймс. Я помогу тебе.
– Благодарю, – ответил он, его голос звучал искренне. – Это значит для меня больше, чем ты можешь себе представить.
Джеймс поднялся из-за стола и предложил Лоле пройти в его рабочий кабинет. Она, следуя за ним, не могла не заметить, насколько обстановка вокруг отражала характер Блэка. Каждый элемент интерьера был функциональным и строго вписывался в общую картину: никаких излишеств, ничего бесполезного.
Кабинет оказался просторным и, на удивление, светлым. Вдоль одной из стен располагалась панель с голографическими экранами, отображающими данные о разных проектах ЦМЛ. В центре комнаты стоял массивный чёрный стол с минималистичным набором инструментов для анализа и работы с данными. В углу возвышалась витрина с медицинским оборудованием, а напротив – стеллаж с папками и книгами, каждая из которых была расположена под идеальным углом. Лола на секунду замерла с открытым ртом, рассматривая замысловатые рисунки на высоком потолке.
– Присядешь? – предложил Блэк, указывая на мягкое кресло напротив своего стола.
Она опустилась в кресло, обхватив ладонями подлокотники, и посмотрела на доктора.
– Никогда бы не подумала, что увижу у тебя столько бумажных книг и такую роспись на потолке.
– Это еще не все, – задорным голосом произнес доктор.
– Ты хочешь показать мне что-то особенное? – спросила она, с интересом оглядывая помещение.
– Да, – коротко ответил Джеймс, активируя экран. На голограмме появилось изображение гравюры Хайма. Лола прищурилась, вглядываясь в линии и формы, которые словно двигались, оживали под её взглядом.
– Это… и странно и удивительно в одночасье, – тихо произнесла она, её голос дрогнул.
– Именно, – кивнул Блэк, сложив руки перед собой. – Это не просто картина. Это вызов нашему миру. Хайм создал нечто, что вряд ли понравиться нашим создателям.
– Линии… такие хаотичные… но при этом они вместе передают до боли точный образ, – пробормотала она, вытянув руку, чтобы коснуться голограммы.
– И именно поэтому он в опасности, – продолжил Блэк. – ЦМЛ заинтересуется им и до 30 он просто не дотянет.
– Ты хочешь скрыть информацию, но что ты предлагаешь? – Лола повернулась к нему, её глаза сверкали смесью волнения и тревоги.
– У нас есть два пути, – ответил он спокойно. – Первый: мы изолируем его и предоставим всё необходимое для работы, создадим идеальные условия, чтобы он мог «преобразиться», пока система не заметит изменений.
– А второй? – Лола уже знала, что услышит, но всё же задала вопрос.
– Второй путь более рискованный, – признал Блэк. – Мы попытаемся убедить систему в том, что его нестабильность – это новая ступень эволюции. Его работы станут доказательством. Но для этого потребуется твоя помощь.
Лола молчала, переваривая услышанное.
– Джеймс, это опасно для всех нас, – наконец сказала она, отводя взгляд. Помочь доктору ей было в радость, но вот спасать Хайма ей совсем не хотелось. Тем более, что она в нем не видела ничего величественного, о чем говорил Блэк.
– Я знаю, – ответил он. – Но у нас нет другого выбора.
– Хорошо, – сказала она после недолгой паузы. – Я помогу.
Блэк слегка наклонил голову, словно благодарил её без слов.
– Завтра начнём с обсуждения деталей, – сказал он. – А сейчас, Лола, я думаю, тебе нужно отдохнуть.